Да прибудет тьма

Глава 10

Матс приметил путника издали. От незнакомца исходил такой же фиолетовый свет, как и от ведьмы из деревни. Только этот был ярче, с полосками солнечно-жёлтого. А когда Йоран вернул телегу в строй, свет стал таким ярким, так что мальчишка зажмурился.

— Что, колдун, глаза б твои меня не зрели? — слепой улыбался. Ровные белые зубы сверкнули в расщелине рта.

— Не колдун я вовсе, и не смерть в телеге едет, — буркнул мальчишка.

— А кто же вы? Она самая настоящая смерть, только ещё не знает об этом. А ты молодой колдун. Совсем недавно Силу получил, как пользоваться ещё не уразумел. Тыкаешься слепым котенком в поисках мамкиного соска, да без толку.

— Что ты знать можешь? Ты же не видишь ничего.

— Чтобы видеть, глаза не требуются.

— А что требуется? — Матс поежился, плотнее укутываясь в плащ.

— Как ты свет различаешь?! Закрой глаза. Узри сокрытое, — слова старца проникали в самую душу не вызывая ни сомнений, ни сопротивления.

Мальчик послушно сомкнул веки. Темнота привычно приняла его. Обняла как родного.

— Ничего не видно.

— Так ты не глазами зри, глупец!

Поначалу было совсем темно. Только звуки стали чётче. Бруни шлёпал по лужам копытами, то и дело всхрапывая и звякая удилами. Вот телега тихонько переговаривается с расползающейся дорогой. Дождь отбивает мелкую дробь, заглушая речь людей и топот нескольких десятков лошадиных ног.

Постепенно звуки наполнились еле различимыми образами, словно в ночи смотришь. В темноте проступили очертания людей, лошадей, через которые тянулись нити дождя.

Старец хлопнул в ладоши. И образы налились цветом. Жёлтые кони, люди разного света, фиолетовый старец в жёлтую полоску, бледная Веселина с чёрным клубком на груди и кровавый ярл. Все они явственно проступили. Каждое движение их было отчётливо видно.

Матс открыл глаза. Окружал его привычный пейзаж во всех оттенках серого. Закрыл. И вот опять всё раскрасилось, как мост в Асгард*.

— Вот теперь ты увидел, — старец засмеялся. — Остальное с опытом придёт.

В фиолетовом свете на лице путника совершенно не было морщин. Такие же фиолетовые глаза смотрели хитро. Старец подмигнул, и Матс чуть с телеги не свалился.

— Не переусердствуй. Когда с голоду много каши съешь, живот дуть начинает, и тогда каша становится отравой.

Замолчали оба. Мальчишка непослушно рассматривал окружение новым видением, раскрашивая бесцветный мир, а старец что-то забубнил себе под нос, заглушенный монотонной песней дождя.

Дождь усилился. Воины кутались в плащи, натягивая капюшоны на лицо. Никто уже не разговаривал. Кони то и дело стряхивались, звякая сбруей, освобождая шерсть от лишней влаги.

Вдоль дороги тянулся унылый пейзаж. Мокрые скалы торчали в поле, разбросанные и зачастую одинокие. К ним жались чахлые кустики, топорща колючки. Трава облизывала подножие камней, тянулась, ластилась и липла. Отяжелевшие цветы, скрылись в бутоны, склонили головы, безвольно опустив листья.

Дождь все лил и лил, соединяя небо и землю, сшивая косыми нитями. Чем сильнее становился дождь, тем ниже провисало небо. Вдали загрохотал гром. Тор* промчался на своей колеснице, бросил молнию. Та расцвела в ярости и воткнулась острием в землю, расщепляясь.

Впереди чернотой набухал лес. При виде него отряд оживился. Ночевать лучше под деревьями, чем в поле. У кромки леса старец скоро схватил суму с посохом да лихо спрыгнул с телеги.

— Не верь глазам своим, колдун. Они обманут, — прокричал слепец и шагнул с дороги, где дождь сразу срыл его. Сколько Матс не вглядывался, так и не смог понять, куда пропал этот фиолетовый в желтую полосочку.

— Ушел? — Йоран приблизился к мальчику. — Хорошо. Без него спокойнее.

— А кто это был? — мальчик потер лоб. Голова раскалывалась с непривычки. Видно, слишком много каши он съел.

— Да кто его знает?! Может цверг*, который от солнца прячется. Вот в дожде нам и повстречался. А может и сам Квасир*, мудрость щедро раздающий.

Лагерь разбили подальше от дороги. Где деревья кронами почти касались друг друга. Здесь дождь путался в листьях, застревал и уже не казался таким противным.

Устроили навес, растянув полотно между стволов елей. Под ним соорудили костер, натаскав не сильно отсыревших веток.

Йоран обустраивал крышу над телегой. Четыре тонких, но крепких ствола когда-то молодого деревца воин ловко крепил по углам телеги.

— Сверху натянуть шкуры, и будет крыша. Можно и стены из одеял организовать, — за делом пояснял мальчику викинг.

— Как это лихо у тебя получается? Научишь меня? — восхищался ловкости воина Матс.

— Научу, конечно. Чего ж не научить. А ты лучше смотри на Фолкора, — не отрываясь от работы, ответил Йоран, закрепляя веревку.

Матс смотрел, во все глаза смотрел. Фолкор подвел к яме, заполненной дровами, танцующего от нетерпения жеребца. Из ноздрей Тимора валил дым. Бросил порошок ярл на ветки, а конь поднялся на дыбы и с силой ударил о земь копытами. Из пасти его вырвался огонь. Синим пламенем занялось сырое дерево. С шипением испарялась выступившая на замшелой коре влага. Дым взмыл вверх, ударился о навес и расползся в сторону серыми пауками. А найдя свободу, потёк в небо, разрываемый ветром и дождём.

— Значит, мне не приснилось, — прошептал Матс. — Как привыкнуть? Неужели теперь всё время так будет?

Привалившись спиной к сосне, сидел он, укрывшись полами отцовского плаща, и жалел себя. Он же ещё совсем ребенок. Да, мальчишек с раннего детства учат держать меч и убивать, но никто не учит встречаться с огнедышащими жеребцами, магическими альвами и светящимися старцами. Одиночество вонзило в грудь когтистую лапу, пошурудило там, в поисках сердца и сжало, лишая дыхания. Всё вокруг было чужим и незнакомым.

— Ничего, пацан. Все наладится, — Йорн пристроился рядом и обнял, делясь теплом. Мальчик прижался к нему, оттаивая, вдыхая уверенность и заботу. Стало легче.

— Отец говорил, что несчастье родится чаще счастья. Но несчастье делает нас сильными, а счастье капризными. Поэтому Боги шлют нам испытания, чтобы закалить мышцы и характер. Несчастье острит ум сильного и лишает разума слабого, делая злобным и ничтожным. Я должен быть сильным. Ради Гуди. Ради Келды, — сказал Матс.

— Мудр был твой отец. Он бы гордился тобой.

Мальчик вздохнул. Дюже больно было говорить об отце и матери. Душа ещё не перестала их оплакивать.

— И часто конь Фолкора костёр разжигает?

— Тимор? А он и не разжигает. Это Фолкор на ветки сыплет труху колдовскую. А жеребец просто рядом стоит. Всегда весело наблюдать, как конь с трухи дуреет, да копытами бьёт. Ярлу в радость, воинам в веселье.

— Ты не видел, что Тимор огнем плюётся и из ноздрей его дым валит, точно из печной трубы? — удивление все же проскользнуло в голосе.

— Придумаешь тоже, — хмыкнул воин. — Конь хоть чёрный да необычный, но он все же не Нидхёгг*. Переутомился ты. Отдохнуть тебе надобно. Устроишься на ночь под телегой, там дождь не доберется.

— Да будут дни твои славны, Йоран. За помощь твою. И мне, и альве. За полог, что ты соорудил. За заботу.

— Мне не в тягость. И время занимает. Руки без дела, что голова без тела, — воин приобнял мальчишку покрепче. — Иди костру погрейся. Вон, продрог весь до кости. Трясешься зайчишкой под кустом.

Матса действительно била крупная дрожь. И не столько от холода, сколько от осознания, что видит он сокрытое. Неужто прав был слепец? И он — колдун. Не понимал мальчик, что теперь с этим делать?

Почти весь отряд обустроился у огня. Расселись мужчины вкруг, а кто и прилег. Заметив мальца, Фолкор, сидевший на бревне, подвинулся приглашая. С некоторым опасением Матс сел, посматривая волчонком. Помнил, что Йоран в первое утро говорил, что побаиваются их с Веселиной.

— Держи, — ярл протянул свое блюдо, на котором дымились разогретые куски мяса.

Замолчавшие было воины снова загомонили, не обращая внимания на мальчика, впившегося зубами в оленину. Сок стекал по его подбородку, капал на отсыревший плащ, который нагреваясь начал парить. Пар исходил от всех собравшихся у костра и Матсу казалось, что люди сидят в облаках, на небе. Среди Богов.

— И ударил я тогда этого северянина кулаком. И стер улыбку с его довольной морды, — продолжал рассказ не отличающийся ни статью, ни ростом воин. Именно он встретил их с варгом в ночном лесу. — Распустил он кровищу, что с носа его хлынула. Она лилась и лилась, всю рубаху перепачкала. А он посмотрел непонимающе, глазами своими луп-луп, да как повалится наземь.

— Да брешешь ты всё, Вегард, — ответил с другой стороны костра широкоплечий парень с длинной светлой бородой без кос. Синие глаза смотрели насмешливо. — Не достал бы ты до лица его, даже если бы подпрыгнул. Короток больно, руками то махать высоко.

Раскатистый смех разметался по лесу. И тепло так от него стало на душе Матса. И страхи все попрятались, забились в самые дальние уголки сознания. Мальчик сыто икнул, отёр рукавом губы от сала. Смотрел он осоловелыми глазами на костер, на воинов, впитывая каждое слово, каждое их движение. Пока не задремал, прижавшись к крепкому плечу Фолкора. А тот и не стал будить. Долго ещё мужи воинственные разговорами баловались, пока не пришла пора всем сном забыться. Впереди дорога долгая предстояла.

______________________

*Тор — бог грома и молний.

*Цверг — природный дух, гном из скандинавской мифологии.

*Квасир — карлик, родившийся из слюны асов и ванов (богов), обладал необычайной мудростью.

*Нидхёгг — чёрный дракон, подъедающий корни дерева Иггдрасиль в скандинавской мифологии. Также он пожирает прелюбодеев, клятвопреступников и подлых убийц.