Да прибудет тьма

Глава 20

— Чего кровь зря роняешь? — чем длиннее становились тени, тем ближе подбиралась слепая. — Она тебе ещё пригодится. Много охотников до неё есть. И до жизни твоей.

— Чем же кровь моя, да жизнь так важны? — через пальцы в пыль пролилась очередная порция крови. В сарае завыли. Мягкие лапки неистово скребли стены.

— А то ты не знаешь? — ещё один шаг вперед. — Она может избавить от страданий.

— Почему же тогда твоя сестра, или кто она тебе, так её боится?

— Так она и убить может, — ещё ближе.

— Кто? Сестра?

— Кровь твоя. Глупая ты, как я слышу. Силы Боги тебе дали, а умом наделить забыли, — слепая откинула седую прядь, упавшую на лоб.

— Как она может одновременно и смерть нести, и лечить? — не укладывалось в голове.

— А вот на это уже твоя воля, Линдра. Как это у тебя получается, только тебе ведомо.

— Хм… Прям как рыбка фугу, или русская рулетка. Кому повезет, а кому нет, — девушка опустила уставшую руку.

— А-а-а! — дикое завывание разнесло над деревней. Воины за оградой вздрогнули и уставились на ворота.

Старуха кинулась из тени под остывающие лучи солнца. Упала на колени в пыль. Седые волосы разметались по плечам. На коже выступили волдыри.

— Дай мне, — выдохнула арахнита.

— А если умрешь?

— Мне давно уже пора на покой. Жизнь вечная несёт не только радость, но и муки, — белесая фигура дрожала в нетерпении. — Избавь меня.

— Надо её остановить, — зашептал Фолкор.

— Не надо, — удержал брата Грег.

— Так она же её сейчас укусит.

— Сама разберется. Пусть учится. Остановить всегда успеем.

— Только без обращений и укусов. Меня от вас в дрожь бросает, — Веселина протянула руку.

Тонкие пальцы вцепились в неё мертвой хваткой. Холодные губы жадно прильнули к ране.

— Благодарю тебя, Линдра, — арахнита нехотя отстранилась. Вяло вытерла рот ладонью.

— Можно, я рядом с тобой посижу? — в голосе проскользнули молящие нотки. — Здесь так холодно, а возле тебя теплом веет. Точно у костра жаркого сидишь, когда за спиной ночь. Погреться хочу. Я не буду мешать. Можно?

— Сиди, — обескураженная девушка не нашла, что еще ответить на такую странную просьбу.

Проехав голым задом по пыли, женщина подвинулась поближе. Уголки мертвенно рта растянулись, обнажая острые зубы.

Пузатая арахнита, что первой вышла из сарая, снова обратилась и прыгала на краю света и тени, сверкая всеми глазами. Из темноты за её спиной повысовывались женщины. И молодые, и старые смотрели жадно. Между ними мелькнула и парочка детских мордашек.

— Линдра. Линдра, — шептали они на разные голоса. — Кровь. Еда. Смерть. Еда. Кровь. Смерть. Избавление. Прятать. Всех прятать.

Пузатая шикнула на них, и они скрылись во мраке сарая.

— А что вы здесь делаете? — спросила Веселина у слепой, которая улеглась на бок, подложив под голову полупрозрачные ладошки.

— Хороним. Много смертей. Много работы, — шелестел затухающий голос. — Надо всех собрать. Надо всех спрятать.

— И кого вы хороните? Людей или животных? — не услышав ответа девушка взглянула на старуху. Сморщенное тело разгладилось, бельма пропали. Она смотрела на последние лучи солнца прозрачными глазами.

— Свет, — лицо озарило счастье, застыв восковой маской.

— Смерть, — зашипела пузатая арахнита, вытянув шею. Солнце скрылось за лесом, и существо кинулось к мертвому телу. Еле успев отскочить, Веселина спряталась за широкими спинами братьев.

— Смерть. Хоронить. Еда, — из сарая высыпали с десяток разноразмерных тушек, взметая пыль множеством лапок. Они накинулись на мёртвое тело. Зубы впивались в белую плоть, а губы присасывались причмокивая. Они толкались, повизгивали. Последней в перевалку к месту пиршества подошла грузная самка. Судя по размеру живота, который волочился по земле, беременная. Молодежь посторонилась, освобождая место. Зрелище отталкивало, но Веселина не могла отвести от него глаз. Острые жала, торчащие из тощих задов, топорщились вверх.

Насытившись, арахниты принялись за дело. В опускающихся сумерках замелькали серебристые нити паутины. Изрядно схуднувшее мертвое тело скоро заворачивали в кокон.

— Стесняюсь спросить, а откуда они паутину тянут? — Веселина глянула на мужчин снизу вверх.

Фолклор хмыкнул.

— Лучше не спрашивай, — ответил Грег, наблюдая за арахнитами.

— Уходите. Живым тут не место, — беременная самка повернулась к троице, посмотрела недобро.

Мужчины подхватили Веселину под руки и понесли к выходу.

— А вы что? Даже не убьете никого? — девушка предприняла слабую попытку вырваться.

— Нет, — ответили братья хором.

— Почему? Они же опасны! А если на людей нападут. Путника какого высосут? — девушка искренне тревожилась.

— Они смертным нестрашны, — ответил Грег.

— Ну вы этим мне прямо всё объяснили, — девушка насупилась.

— Люди им не нужны, люди их даже не видят. Человеческая и звериная кровь бесполезная жидкость, — объяснил старший брат — Арахниты едят мертвечину. И лишь тех, кто не из этого мира. А потом хоронят, что остается. Скрывают от людей пребывание.

Девушка оглянулась. Существа тащили мертвую сестру в сарай. После очередной сильного толчка кокон весело покатился под уклон. Подпрыгнув на небольшой кочке, тело скрылось в проеме двери, вызвав довольное шипение.

Мужчины прибавили шаг.

— Эй, полегче. Отпустите, — взбрыкнула альва. Но отпустили её только за воротами. Воины встретили их с нескрываемым облегчением.

— А мы чего вообще сюда приходили? — Веселина поправила рубаху.

— Посмотреть сколько их, — бросил Грег, направляясь к Хоррору. И добавил громче: — По коням!

Люди спешили. Даже лошади торопились побыстрее оставить позади холодящие кровь завывания. Не страшились бравые воины встреться лицом к лицу с врагом, но только когда у врага лицо человеческое. Хотелось до темноты отъехать от мёртвой деревни подальше.

Решили двигаться всю ночь без остановки. Намаявшись, Веселина дремала, покачиваясь на лошади и поклёвывая носом. Вздрогнув от птичьего крика, девушка подняла голову. Шея затекла и болела. Место, на которое девушка в последнее время искала себе приключений, тоже ныло.

Сколько они уже ехали? Лес все никак не заканчивался. Высокие деревья подпирали макушками чёрное небо, угрожающе тянули в сторону путников ветки. Месяц скрылся за тучами, и на расстоянии вытянутой руки начинался непроглядный мрак.

Нестерпимо захотелось размяться и в кустики. Вот прямо сейчас. На свой страх и риск девушка решила остановиться. Послушная по́воду лошадка сошла с дороги. Никто не заметил, как она отделилась от отряда. Веселина спрыгнула в траву и углубилась в заросли.

«Если я никого не вижу в этой темноте, то и меня никто не видит. Железная логика.»

Застегивая штаны, поняла, что не видит просвета меж деревьев и не знает куда возвращаться. Хотела было испугаться, но услыхав храп лошади, успокоилась. Пошла на звук. Только ни через три шага, ни через десять, к лошади она не вышла.

— Может я её прошла? — звук собственного голоса успокаивал. Не то, чтобы она сильно боялась темноты, но всё же было не по себе. Глаза не различали даже силуэтов деревьев. Двигаться приходилось на ощупь. Несколько раз споткнулась, цепляясь за корни и ветки, упала, больно ударившись коленкой.

Когда впереди стало чуть светлее и проступили силуэты леса, обрадовалась. А заметив свет, поспешила вперёд, точно мотылек на огонь свечи. Выскочила на дорогу и ощутила дежавю. Перед ней снова стояло зеркало.

— А! Была не была! — приблизившись, осторожно заглянула внутрь. Голова была на месте, только глаза смотрели прямо на неё. Веселина уже готовилась дать деру, когда услышала шёпот.

— Помоги мне, — губы кривились, выдавливая звуки.

С потолка на свечу капнуло и вода зашипела испаряясь. Свет дернулся. По влажным стенам запрыгали зловещие тени.

— Она ещё и разговаривает, — Веселина рассматривала тёмно-синюю морду, морда таращилась на неё.

— Помоги, — повторила голова.

— Чем же я помогу? — спросила, думая совершенно о другом. — «Интересно, как он этими прямоугольными зрачками видит. Прямоугольно, или кругло?»

— Кругло, — ответила голова.

— Вот же… — сорвалось непроизвольно ругательство. — Ты мысли мои читаешь?

— Слышу их. Думаешь громко, — речь звучала увереннее. — И я не тролль, как ты решила в прошлый раз.

— Как скажешь, — спорить в планы Веселины не входило. — Так чем помочь могу?

— Мое тело. Оно тут, в нижней комнате. Отнеси меня туда.

— Прямо сейчас?

— Да! — голова моргнула и закашлялась. Кровь на блюде пошла пузырями. Чёрный язык вывалился мертвым слизняком изо рта.

— Даже не знаю, — идти одной по темным склизким коридорам совершенно не вдохновляло.

— Быпеэ, — глаза выпучились от усердия. Голова пыталась засунуть язык на место.

— Что ты сказал?

Голова громко всосала в себя язык и нетерпеливо прорычала:

— Быстрее, тупица!

— Ты глянь, он еще и обзывается, — оскорбилась Веселина, раздувая ноздри. — Быстрее ему? А если медленнее? Что ты мне сделаешь? Заплюёшь до смерти?

Злобное рычание покатилось по комнате, эхом отдаваясь в каменные стены. Пламя свечей колыхнулось.

— Ты! Ничтожество! Я тебя…

Договорить голова не успела. Чья-то рука ухватила Веселину за ворот и выдернула из зеркала. Выпав из мрачной комнаты, альва оказалась в объятьях Грега. По отражению поползла сеточка трещин. Льёт присел, увлекая за собой девушку, накрывая своим плащом. Зеркало оглушительно лопнуло. Осколки со свистом разлетелись в стороны.

«А как я внутри оказалась?» — размышляла она, открывая глаза. — «И чего это зеркало взорвалось?»

Тучи ушли, обнажив небо, по которому розовым цветом расплескался рассвет. Она сидела на коленях посреди дороги. Вокруг просыпался лес. С высоты своего двухметрового роста на неё пристально смотрел Грег. В складках его плаща блеснул металлический осколок.