Давай мы станем незнакомцами

Глава 16

Марина

— Я думала, ты пошутила насчёт удобной обуви, — протянула Лиза, изумлённо взирая на мои кеды.

— Почему?

— Так ты же всё время ходишь на каблуках! Я думала ты в них даже спишь, — хохотнула девушка.

— Каблуки я люблю, — не стала скрывать я. — Но до этого места можно дойти только в удобной обуви. Если, конечно, нам дороги наши шеи.

— А что за место-то? — поинтересовалась Лизка, вышагивая рядом со мной по дорожке Загородного парка. Да, именно здесь мы решили назначить нашу первую дружескую встречу. Там же, где мы случайно столкнулись на прошлой неделе, в тот день, когда Лизка успокаивала меня после ссоры с Яриком. Был в этом какой-то приятный символизм. Как новая точка отсчета в наших с ней взаимоотношениях.

— Я сюда часто прихожу после работы, когда хочу перезагрузиться.

Аккуратно спускаемся по склону горы вниз к самой Волге. Пляж здесь дикий и не особо ухоженный, зато людей практически нет. Сворачиваю чуть правее и нахожу нужный ориентир — старое поваленное дерево, которое создавало некую уединенность и отделяло от других любителей спуститься к Волге посмотреть на закат. Именно здесь мне нравилось сидеть в одиночестве летними вечерами, размышляя о том, что происходит в моей жизни. Но сегодня впервые за долгое время мне захотелось поделиться тем, что у меня на душе с кем-то другим. И почему-то первой на ум мне пришла Лиза.

Кидаю плед, сбрасываю свои кеды и с наслаждением закрываюсь босыми ступнями в тёплый песок. Лизка аккуратно садиться рядом и поставляет свою очаровательную мордашку лучам закатного солнца. Смотрю на неё сквозь полуопущенных ресниц и в очередной раз с горечью признаю, что Мереминский был прав. Вела я себя с ней, как настоящая стерва. Даже по её внешности я успела конкретно пройтись, сравнив Лизку с бывшей Корсакова — известной фотомоделью Яной Шакуровой. Причем сравнение это было совсем не в пользу Лизки. И кстати зря! Было в ней что-то такое удивительное, неподдающееся объяснению: какая-то своя притягательная красота и обаяние. Теперь я понимала почему Лиза с первого взгляда понравилась Сашке и с такой лёгкостью завоевала его неприступное и израненное сердце после предательства Янки. Внутри Лизы будто бы горел настоящий огонь, который отражался в её лукавом зелёном взгляде, и согревал всех, кто находился рядом. Рядом с ней действительно было хорошо и тепло. А ещё на каком-то подсознательном уровне я чувствовала, что могу ей довериться. И именно ей мне хотелось сегодня раскрыть душу и рассказать о том дурдоме, который обрушился на меня в первый рабочий день благодаря Мереминскому.

Этот понедельник существенно отличался от всех моих других рабочих дней в холдинге. Не успела я переступить порог нашего офисного центра, как ко мне подскочил наш охранник Фёдор.

— Марина Владимировна, а это вам. Просили передать, — расплылся он в хитрой улыбке, протягивая мне красную розу. На длинном стебле которой была привязана на ленточке записка, сложенная в маленький, аккуратный свёрток.

— С-с-спасибо, — чуть заикаясь сказала я, принимая презент. И тут же развернула записку.

«Ты невероятно красивая даже когда злишься».

Подписи не было. Впрочем, несложно было догадаться, кто скрывался за личностью загадочного анонима. Злилась я сейчас только на одного человека. И именно этот человек обычно дарил мне красные розы…

Ярик.

Не будь этой записки, я бы, конечно, могла подумать и на Лиса. Тот тоже любил всякие красивые жесты. Но вряд ли бы Меланчук стал заниматься подобной ерундой: просить охранника отвлечься от своих основных обязанностей, чтобы встретить меня с цветком. Нет, подобные выходки были как раз в духе господина Мереминского.

Моя догадка нашла подтверждение, когда я добралась до приёмной и увидела на своём рабочем столе ещё одну розу. И тоже с привязанным к стеблю посланием.

«Самый лучший в мире кофе этот тот, который я пью в твоей компании».

Так, во-первых, какого чёрта он делал в приёмной генерального директора в моё отсутствие? А во-вторых — две розы? Две розы?! Серьёзно?!

— Мереминский, ты хочешь меня в гроб вогнать?! — рявкнула я вместо приветствия, когда Ярик ответил на звонок.

— И тебе доброго утречка, — рассмеялся на том конце провода Ярик. — А в шкаф ты, получается, ещё не заглядывала?

— В какой ещё шкаф?

— Тот, где у тебя хранятся наряды на все случаи жизни.

Зараза! Значит он помимо всего прочего решил с утра пораньше провести ревизию моих вещей?!

Стремительно распахиваю дверцы шкафа и вижу на полке ещё одну красную розу.

«Твоя улыбка озаряет мою жизнь».

— Судя по звукам ты ее всё-таки нашла.

— Ярик, чего ты добиваешься?

— Твоего прощения, — невозмутимо заявляет Мереминский. И я даже по голосу слышу, как он в этот момент широко улыбается. — Предыдущие способы примирения ты не оценила, поэтому…

— Поэтому ты вломился с утра в приёмную без моего ведома?!..

— Никуда я не вламывался! У меня есть запасной ключ и официальное разрешение босса.

— Больше так не делай! И вообще заканчивай этот балаган…

— Какой такой балаган, Мариш?

— Мереминский!

— Что Мереминский? Порадовать с утра самую прекрасную девушку в мире это разве преступление?

Глупое сердце против моей воли начинает биться сильнее после таких слов. Но, к счастью, разум пока ещё с успехом держал оборону.

— Ярик! — прерываю я Мереминского. Не хватало ещё чтобы он продолжил вещать мне в трубку свои хвалебные оды. В конце концов, я ведь не железная!

— Так что — мы идём пить кофе?

— Нет! — буркнула я, бросая трубку.

Какой к чёрту кофе, если у меня начинается тахикардия, стоит мне только услышать голос этого самоуверенного синеглазого гада!

Так, Марина Владимировна! Вдох-выдох, включаем макбук, открываем список дел на сегодня, погружаемся в работу и не думаем о Мереминском! Не думаем и точка!

Правда поставленную задачу я с треском провалила. Потому что весь рабочий день я натыкалась по всему офису на эти чёртовы розы! И более того — приёмная генерального превратилась в какой-то проходной двор. Цветы от Мереминского мне передал чуть ли не каждый сотрудник нашего офиса. Даже те, с которыми я никогда особо не общалась на работе. Даже скромный сисадмин Тоша, который всегда в моём присутствии смущался и краснел, и тот заглянул ко мне в приёмную. И даже наш финдир Вермар тоже вручил мне презент, когда я зашла к нему по поводу последнего отчёта. И даже… Корсаков.

— Марин, он был очень настойчив, — вздохнул Сашка, протягивая мне розу.

После пятьдесят какой-то там розы и кучи записок с комплиментами я поняла, что моя ваза больше не может вмещать в себя такое количество цветов. И что теперь придется ходить по офису и собирать вазы по всем отделам?! Да на меня и так теперь смотрят и ухмыляются после того, что устроил Мереминский. Нет, я не спорю — сам жест был довольно оригинальным. Цветы я любила, и получить за раз кучу небанальных комплиментов было тоже безумно приятно. Как бы я не сердилась теперь на Ярика и не старалась сохранять между нами дистанцию, я всё равно не могла сдержать улыбки, читая его очередное послание. Но к чему выносить проблемы в отношениях на всеобщее обозрение? Ладно хоть у него хватило ума не сообщать всем и каждому о причинах нашей ссоры. Что с одной стороны было хорошо, а с другой поспособствовало нескончаемому потоку вопросов коллег о причинах нашей размолвки. К счастью, среди моих особых талантов был фирменный морозный взгляд, который сразу же ставил на место излишне любопытного человека, отбивая у него какое-либо желание задавать неуместные вопросы.

— Прости ты его дурака, — сокрушённо вздохнула наша уборщица тётя Галя после того, как передала мне очередной презент Мереминского — Видишь, как старается бедолага…

Старается он, ага! А до этого также старательно мотал мне нервы!

— Яр, ты можешь это остановить? — взмолилась я после обеда. Даже в ресторане, который располагалось на первом этаже нашего офисного центра, мне умудрились всучить несколько роз: одну — посетитель за соседним столиком, вторую — улыбающаяся официантка. А третью принёс сам шеф-повар, который вручил мне её вместе с «комплиментом от шефа» — моим любимом десертом «Павловой». Я даже не знаю, что в тот момент испытывала больше — удивление, радость или желание провалиться сквозь землю от смущения. — Пожалуйста! Мне больше некуда их ставить!

— Остановить не могу, а насчет вазы — понял. Жди курьера, — беззаботно рассмеялся Мереминский и повесил трубку. А спустя час ко мне в приёмную действительно постучался курьер с огромной вазой и… ещё одной красной розой!

К концу вечера я уже на автомате собирала оставшиеся презенты. Судя по количеству записок, Ярик решил таким небанальным образом подарить мне сто одну красную розу. Вот только почему-то на последней сто первой розе записка оказалась пустой.

И что это значит? Случайно прикрепил пустую или так было задумано?

Спросить или не спросить?

Помучавшись пять минут от неизвестности, я всё-таки решилась написать ему сообщение в мессенджере:

«На последнюю розу фантазии не хватило?»

«Ну почему же? Хватило»

«Записка пустая»

«Всё правильно. Так и должно быть»

«Решил нагнать таинственности?»- недовольно поинтересовалась я.

«Хочу сказать тебе это лично»

Сказать что? Чёртов интриган! Если Ярик таким образом пытается вывести меня на разговор, чтобы я прибежала к нему, сгорая от любопытства, то чёрта с два! Я уже привыкла, что не оправдываю ничьих ожиданий…

И кстати об ожиданиях. Папа действительно прислал мне с утра несколько открытых вакансий. А я даже не смогла вырвать минутку, чтобы сравнить их и принять какое-то решение. Так, только мельком успела взглянуть между очередными визитами гонцов Мереминского. А ведь вечером отец позвонит и потребует от меня ответ. И судя по пятничному настрою — покормить его «завтраками» у меня не получится.

Домой я уехала в растрёпанных чувствах, недовольная собой, как работником и своей катастрофически низкой продуктивностью из-за сюрприза Ярика. Всё это я и вывалила на Лизку, пока мы смотрели на стремительно ускользающие лучи солнца.

— Вот почему, стоило мне принять решение, что я действительно его отпускаю, что я начинаю жизнь с чистого листа, как Мереминский тут же активизировался?! — возмущённо выпалила я, бросая камешек в воду. — Вот как это вообще называется?

— Закон подлости, — подсказала Лизка. — Ну вообще, как по мне, связаться с Лисом — это не такой уж «чистый лист». Если ты сама говоришь, что у вас много чего было в прошлом…

— Для меня любой, кто не Ярик — это уже чистый лист.

— Ты ведь понимаешь, что он вообще не в курсе о том решении, которое ты приняла после нашего похода в ресторан? — вздохнула Лизка. — И о твоих глобальных переменах в душе тоже… Для Мереминского, всё что произошло между вами — это чуть больше, чем просто крупная ссора, во время которой он вспылил и наговорил тебе лишнего. Марин, но это не значит, что он в тебе разочаровался или что он тебя больше не любит. И как он себя теперь ведёт, это только подтверждает…

— Лиз, тот разговор с тобой — это далеко не первый мой подобный «неидеальный поступок». И уж точно не последний. И как только я вытворю что-то подобное ещё раз, история повторится. Я не знаю, как он жил все эти годы, не замечая, насколько я изменилась. А может это я так успешно маскировалась, чтобы выглядеть в его глазах презентабельное… Я не знаю. Но любит он не меня, а ту прежнюю версию меня — добрую, искреннюю девочку Марину. И причём любит очень странной любовью.

— Что значит «странной любовью»? — уставилась на меня Лизка.

— Потому что я вообще не знаю, можно ли это назвать настоящей любовью, — усмехнулась я, подтягивая к себе колени и укладывая на них подбородок. — Когда я не знала, любит ли он меня или между нами просто иногда… вспыхивает мимолетнее влечение, мне было как-то проще. Не задумываться о том какой он на самом деле, и как он ко мне относится. Мне даже в голову не могло прийти, что он специально может крутить роман у меня перед носом.

— Ну ты же понимаешь, что он с этой Ланой связался, чтобы вызвать твою ревность…

— Он хотел вывести меня на эмоции. И у него это получилось. У него всегда это отлично получалось, — с горечью заметила я. — . Но я правда не понимаю, что это за любовь такая, если ты намеренно делаешь больно своему любимому человеку.

— Я не думаю, что он хотел сделать тебе больно, Марин.

— А ты вот представь, что вы в ссоре с Сашкой. И он берёт и специально начинает мутить… да с той же Шакуровой. Представь, что он намеренно «тычет» тебе в лицо их отношениями, как он с ней счастлив. Целует её при тебе, обнимает. Просто чтобы вызвать твою ревность. Ну как? Представила?

— Вот даже представлять не хочу! — проворчала девушка.

— Потому что неприятно. А я месяц с лишним была вынуждена любоваться этим чудесным спектаклем. И скрывать… как мне больно.

— Я понимаю… Но ты ведь не только это скрывала.

— В смысле?

— Другие чувства ты ведь тоже от него прятала, — заметила моя новоиспеченная подруга.

Молча киваю в ответ. Потому что на протяжении многих лет скрывать свою любовь к Мереминскому было для меня также естественно, как дышать. Конечно, близкие люди обо всём знали, но старательно обходили эту тему стороной. А Ярик… Ярик делал всё, чтобы показать мне насколько ему не нужны были мои чувства. — У тебя теперь есть преимущество — ты знаешь, как он к тебе относится. А он по-прежнему уверен, что ты к нему равнодушна.

— И пускай так думает дальше, — отрезала я.

— Но почему?!

Прикусываю до боли нижнюю губу, вспоминая, чем однажды закончилось моё проявление чувств. Нет, сейчас я точно не готова вытаскивать на поверхность тайны нашего с Мереминским прошлого. Хватит с Лизки и моих сегодняшних откровений!

— Потому что я приняла решение переводиться в Москву, — вместо этого говорю я, мысленно удивляясь твёрдости своего голоса.