Давай мы станем незнакомцами

Глава 55

Поздравительный поцелуй.

Ловко же он перефразировал мою фразу, сказанную несколько лет назад при очень схожих обстоятельствах…

Тяжело сглатываю, пытаясь унять разогнавшийся до предела пульс. Я ведь специально не целовала Мереминского все эти годы, даже просто в щёку при приветствии. Да я вообще старалась лишний раз к нему не прикасаться. Чтобы не вспоминать… Чтобы не рвать себе сердце, мечтая о том, чему не суждено было сбыться.

Затаив дыхание с громким чмоком касаюсь губами его щеки и заливисто смеюсь, чтобы хоть немного сгладить неловкость этого момента.

— С днём рождения! — ещё раз говорю я, отстраняясь от Ярика. Мереминский усмехается, но после небольшой заминки всё-таки выпускает меня из объятий. — Надеюсь, тебе сегодня удастся хорошо оторваться несмотря ни на что… Как ты вообще?

— Да нормально, — пожимает плечами, — Мы расстались с Алинкой.

— М-м, можно я не буду говорить сочувствующие слова? — саркастично протягиваю я.

— Можно, — разрешает мне Ярик. — Если честно, я вообще рад, что так всё получилось.

— Ну да, врываешься в свои двадцать лет на крыльях свободы, — смеюсь я, пытаясь спрятать в своём голосе нотки грусти.

Мереминский ничего не говорит в ответ и даже не смеётся. И почему-то от этого молчания я чувствую лёгкую дрожь по всему телу. Воздух в комнате будто бы становится наэлектризованным. А темнота вокруг какой-то обволакивающе томной, практически осязаемой…

— Я рад, что ты сейчас здесь, — Ярик находит мою ладонь и нежно сжимает, не давая мне подняться с кровати вопреки голосу разума.

— Да, я… я тоже, — хрипло отзываюсь, млея от его нежных, неторопливых касаний.

Боже, как же хорошо сейчас… С другими парнями у меня даже близко ничего подобного не было. Как магнитом тянет к нему, и я совершенно не могу сопротивляться этому притяжению. До одури хочется утонуть в его объятиях, коснутся его губ и целовать так, как никто и никогда не будет его целовать. Ни одна из этих чёртовых Алин и прочих смазливых дур! Целовать всю ночь напролёт и… не только.

Щёки моментально вспыхивают огнём. Мой первый раз…

Я понимаю, что действительно хочу этого. Да, мне немного страшно. Неизвестность всегда пугает. Я боюсь сделать что-то не так, боюсь боли, о которой рассказывали девчонки в лицее. Но в глубине души я всегда знала, что смогу решиться на этот шаг только с Яриком. И сейчас все мои страхи и сомнения как-то незаметно отошли на задний план, оставляя место лишь приятному волнению.

— Когда ты уезжаешь?

— Через полторы недели, — тихо отвечаю я, пытаясь изгнать из головы картинки нашей возможной близости. Но они настойчиво продолжают крутиться в моей голове, разливаясь жаром внизу живота. Стыдливо опускаю взгляд, будто Мереминский мог прочесть мои мысли. — Сначала с родителями на море, а после сразу поеду в Москву в последних числах августа.

— Жаль…, - вздыхает Ярик и тут же осекается, — Нет, не в том смысле, что я не рад твоему поступлению. Мне жаль, что я не могу остановить время.

— Время?

— Да. Знаешь, если бы я верил во всю эту чушь с загадыванием желаний перед тортом, то я бы загадал, чтобы это лето никогда не заканчивалось. Мне будет тебя очень не хватать здесь, Мариш.

— Мне тебя тоже… очень!

От его признания перехватывает дыхание, горло сжимает болезненный спазм. Почему эти слова мы говорим друг другу только сейчас, когда… Когда уже ничего нельзя изменить?!

Молчим и просто смотрим друг другу в глаза. Не выдерживаю и первая смущённо отвожу свой взгляд.

— Ладно, я пойду, наверное.

С огромным трудом всё-таки нахожу в себе силы, чтобы освободить ладонь из нежного плена. Вот только ни в моем голосе, ни в моих действиях нет ни капли уверенности. Потому что на самом деле я дико хочу остаться здесь, с ним…

— Хорошо, иди, — глухо отзывается Мереминский, отворачиваясь от меня.

Я не вижу, а скорее ощущаю, как напряжена его застывшая в полумраке фигура. Хочется коснуться его, ласково провести кончиками пальцев от основания шеи по плечам вниз, очертить дорожки вен на предплечьях, обнять крепко-крепко, прижавшись к его широкой спине и… Не отпускать. Хотя бы несколько мгновений почувствовать, что он мой и только мой.

Мозг отдаёт команду телу подняться с кровати и отправиться спать, но сердце блокирует любую мою попытку подчиниться голосу разума.

Я не могу. Я просто не могу сейчас уйти…

Да, я знаю, что у нас ничего не получится. Я знаю, что нам не быть вместе. У меня учёба в Москве. А Ярик не из тех парней, которым нужны серьёзные отношения, тем более отношения на расстоянии. Но если только сейчас, хотя бы один раз… Просто узнать, что такое настоящее счастье.

— Я… Я скоро уеду, — начинаю говорить я, отчаянно стараясь справиться с волнением в голосе. Аккуратно подвигаюсь ближе, прислоняясь щекой к его спине. Ярик вздрагивает, но не отстраняется от меня. И это предает мне немного уверенности, чтобы продолжить. — Но прежде, чем это произойдет, я бы хотела узнать…

— Что? — спрашивает Мереминский каким-то чужим, хриплым голосом.

— Как это… Быть вместе. Ты и я.

Скольжу руками по его плечам, вбирая в себя лёгкую дрожь, жар исходящей от его кожи. Обнимаю крепче, прижимаясь всем телом к его широкой спине, будто боясь, что Ярик сейчас растает в ночи как сон.

— Я ничего от тебя не требую. Я… я всё понимаю, правда. И ни на что не рассчитываю, — торопливо говорю я. Утыкаюсь носом в футболку, с упоением вдыхая любимый аромат его кожи, смешанный с ароматом парфюма. — Просто этой ночью я хочу… чтобы мы были вместе. По-настоящему.

Замираю, в ожидании его ответа. Провожу ладонями по твёрдой широкой груди, ощущая на кончиках пальцев отчаянно быстрый стук его сердца.

Что он ответит? Что у нас ничего не получится, потому что я для него по-прежнему просто друг? Или сделает вид, что ничего не понял, сославшись на туманность моих формулировок?

— Ярик, поцелуй меня, — тихо прошу я. К чёрту все эти намёки! И если Мереминский боится неправильно истолковать мои слова про «быть вместе», то значит добавим немного конкретики! — Пожалуйста…

Слышу громкий порывистый вздох.

Ярик резко поворачивается ко мне, но вместо поцелуя перехватывает мою ладонь и… начинает целовать. От кончиков пальцев двигаясь медленно вверх, оставляя дорожки из поцелуев на тыльной стороне ладони.

Сердце болезненно ударяется внутри о грудную клетку.

Это значит «нет»?! Он просто не знает, как мне об этом сказать, чтобы не ранить мои чувства?!

Закрываю глаза, пытаясь унять так некстати набежавшие слёзы.

Так, только не смей реветь, Марин! Не смей!! У тебя ещё вся жизнь впереди, чтобы оплакивать свою разодранную в клочья гордость и собирать по частям осколки сердца.

— Мариш, — шепчет Ярик простуженным хриплым голосом, ласково прижимая мою ладонь к своей груди, — Мариш, посмотри на меня.

Закусываю до боли нижнюю губу, распахиваю глаза и… встречаюсь с его затуманенным от страсти взглядом.

Он хочет! Я ведь вижу, что он тоже этого хочет! И не меньше, чем я! Но если он сейчас опять начнёт мне что-то задвигать про нашу дружбу, то я просто умру…

«Пожалуйста» — не успевает слететь с моих губ, как Ярик притягивает меня к себе. И наконец впивается в мои губы жадным, отчаянным поцелуем.