Дерево забвения

Нашуа, 1970

Джино и его друзей скоро призовут служить стране; некоторые из них вернутся через год в черных пластиковых мешках; но для Лили-Роуз этим летом нет ничего важнее вопроса, что надеть на пляж и как добиться ровного загара. Ее новое голубое бикини выглядит куда хуже дома, чем в бутике. Она находит, что оно полнит ей бедра и округляет живот. Петула объяснила ей, что в бутиках используют худящие зеркала: их хозяева знают, что, чем красивее чувствуют себя женщины, тем больше они потратят денег.

— Будь очень осторожна, когда загораешь, — предупредила, кстати, она тебя. — Поняла? В первый день не больше четверти часа на солнце. Потом добавляй по четверть часа в день, пока не дойдешь до трех часов. По идее, через неделю из расчета по три часа на солнце у тебя будет безупречный загар.

Но она еще работает полный день в «Деревенском трактире», и кожа ее цвета манки, когда они с Петулой уезжают на озеро. В первый же день на пляже она получает сильнейший солнечный ожог, и следующие дни ей приходится проводить взаперти в доме. Все остальные здесь, совсем рядом, развлекаются как шальные с моторными лодками, поплавками, надувными плотами, радиоприемниками, зонтиками и инструкторами по плаванию, а она мажет свою багровую и горящую кожу кремом «Нивея», курит сигареты и читает романы Аннемари Селинко[16]. Изо всех сил стараясь сосредоточиться на истории Дезире[17], она слышит, как те брызжутся, хохочут и пронзительно визжат. Она представляет себе их глаза, блестящие от воды, солнца и сексуального возбуждения (ибо эти звуки, если их перевести, означают, что девушек, в том числе Петулу, бросают в воду парни, у которых стоит под плавками).

Упакованная с головы до ног, она выходит к остальным в час обеда — в носках и сандалиях, в хлопковом шарфике и шляпе с широкими полями, чтобы не дать солнцу нанести новый урон ее распухшему носу. А когда ожоги наконец зажили, она все равно не может больше надеть голубое бикини и выйти развлекаться с остальными, потому что температура резко упала с тридцати до шестнадцати градусов и солнце не показывается.

В последний вечер каникул в сарае устраивают вечеринку фолк-музыки. Родители Петулы приходят в начале вечера и танцуют, словно молодые, но, к счастью, быстро устают и уходят спать до полуночи.

Праздник заканчивается около двух часов ночи, и музыканты приглашают Лили-Роуз и Петулу разделить косяк в своей комнате. Сидя на кровати, гитарист и скрипач начинают играть старые хиты; Петула и ударник уже обжимаются в углу. А Лили-Роуз тянет к аккордеонисту, тощему парню с кудрявыми волосами, чьи глаза кажутся огромными под бифокальными очками. Он сидит по-турецки прямо на полу, широко улыбаясь, как какой-нибудь Пан или греческий кентавр, держит аккордеон между ног, то поднимая его, то опуская, и поет. В какой-то момент все меняется: Лили-Роуз оказывается на месте аккордеона, и ее ноги обвивают талию музыканта-кентавра. Он напевает, улыбаясь, держит ее и энергично покачивает, потом, откинув назад кудрявую голову, усаживает на себя. Веселые язычки пламени пляшут в огромных глазах. Лили-Роуз, зажмурившись, отдается этому странному состоянию зыбкого безразличия, вызванному марихуаной, и вот, без подготовки и без всякой страсти, единственно в силу косяка и минимума мужского желания, она дает в себя проникнуть возвратно поступательными движениями и в конечном счете лишить себя невинности мужчине, имени которого толком не расслышала.