Дерево забвения

Нашуа, 1970

В это лето Лили-Роуз снедает жгучее желание быть женщиной. Но для этого ей нужна одежда, а чтобы купить одежду, нужны деньги, а чтобы заработать денег, нужна работа.

— Можно мне поискать работу на лето, папа? — спрашивает она Дэвида, убедившись, что Эйлин ее не слышит.

— Попробуй, — отвечает ей отец. — Тебе пойдет на пользу, оторвешься немного от твоих книг. Посмотрим, найдется ли такой сумасшедший, чтобы нанять пятнадцатилетнюю девчонку.

Подумав, он решает ей помочь. Сын одного из его клиентов, парень по имени Билли, работает помощником официанта в «Деревенском трактире», веселой забегаловке в центре Нашуа. Дэвид идет туда и, оценив обстановку, уговаривает Майка, хозяина, нанять Лили-Роуз судомойкой.

— Вы не пожалеете, — заверяет он. — Как в моральном плане, так и в физическом моя дочь вполне зрелая для своих лет. Никакого риска! Надо только поставить ее в одну смену с Билли; он живет недалеко от нас и согласен привозить и отвозить ее на мотоцикле.

Майк — здоровяк-британец лет тридцати с гаком, у него светло-рыжая грива, симпатичная бриошь под передником в пятнах крови, теплый смех, акцент кокни и явная склонность к сомнительного вкуса каламбурам. Он носится во всю прыть по кухне, швыряет лепешки рубленого мяса на раскаленную плиту, где они шипят и шкварчат, пока он не перевернет их быстрым движением лопатки, потом кидается в холодную кладовую за новыми лепешками и яйцами, вытирает окровавленные руки о белый передник, вздувшийся на животе, мелко рубит помидоры, лук и корнишоны и хохочет взахлеб собственным шуткам.

Раковины находятся сразу за распашной дверью между кухней и залом ресторана. Работая справа налево, Лили-Роуз поднимает подносы из огромных серых пластиковых поддонов, которые приносят помощники официантов, берет с них грязную посуду, смахивает остатки пищи в огромное мусорное ведро под стойкой, погружает посуду в мыльную воду, трет ее губкой, потом погружает в раковину слева, с чистой водой, споласкивает, кладет на сушку, вытирает полотенцем и ставит на полки, откуда Майк возьмет ее через несколько минут, чтобы разложить на тарелках тосты, яйца, салат, корнишоны с укропом, кружки помидоров, зубочистки, прожаренный стейк, горячую картошку, и все это на третьей скорости.

Майк впечатлен тем, что Лили-Роуз выдерживает ритм. Он не подозревает, что эта внешняя грация отражает на самом деле ее пагубную потребность никогда не останавливаться. Что до Лили-Роуз, она благодарна Майку за то, что тот не пользуется ее пикантной позой у раковины, спиной к плите, руки до локтей в мыльной воде, чтобы потереться, нарочно или нечаянно, о ее миленький маленький задок.

Она быстро понимает, что «Деревенский трактир» состоит из двух противоположных миров: цивилизованного мира зала, где люди беседуют и оставляют чаевые, и дикого мира кухни, полного урчания и ворчания, крови, жира и свинских шуточек. Кассирша и официантки остаются на территории зала: девушки на высоченных каблуках, в темных платьях и передничках под цвет (розовый, желтый или белый) маленькой наколки в их взбитых волосах расхаживают между столиками как гусыни на каблучищах, покачивая бедрами и записывая заказы на ходу. Выкрикнув заказы Майку пронзительными голосами, они вешают их на гвоздики над окошком для передачи блюд. Повара же и судомойки проводят дни в жаркой сумятице кухни, разбираясь по ходу с мясом и микробами, мыльной пеной и кровью, костями и листьями салата. Только помощники официантов — с большим серым поддоном на высоко поднятой руке, стараясь удержать равновесие, — проходят через распашную дверь между двумя мирами.

Когда в часы пик суматоха усиливается, Майк иногда просит Лили-Роуз оставить раковины и помочь ему. Он учит ее, как очистить и порезать луковицу за десять секунд — алле-оп! на сковородку!

— Теперь возьми эту картофелину, милая, и очисти ее так, как будто от этого зависит твоя жизнь!

В несколько секунд картофелина превращается в аккуратные дольки: их швыряют горстями в металлические корзины, которые погружаются в кипящее масло, и они выходят оттуда хрустящие и золотистые, хорошо прожаренные, готовые принять соль и уксус.

— Отлично, милая, а теперь принеси мне два сочных филея из холодной!

Каждый раз, когда он называет ее милой, Лили-Роуз тает. Ей так хочется чувствовать себя любимой, что она просто не может поверить, будто в этом нет ничего личного. Тем временем Билли уже ругается, потому что поддоны с посудой громоздятся у раковины и он не знает, куда поставить новые.

Этим летом сердце Лили-Роуз бьется в ритме «Деревенского трактира». Ей нравится его кипучая энергия, вечные шутки, голоса официанток, которые хвалятся чаевыми или жалуются на них же, клочья дыма и смех, просачивающиеся в окна, когда Билли с поваренком делают перерыв на кофе, веселый звон кассы, когда кассирша Стелла нажимает на Total и ящик, полный банкнот и монет, выезжает, стукаясь о ее живот.

Через неделю или две Майк вспоминает, что так и не заполнил формуляр для ее карточки социального страхования. Она слышит, как он шутит с поваренком:

— Год рождения тысяча девятьсот… пятьдесят пятый, черт побери, ты представляешь? Я нанимаю младенцев!

Однажды, хотя она никогда не жаловалась на должность судомойки, Майк просит ее поработать в зале. Он отыскивает форму ей по размеру — юбка, передник, воланы и наколка — и предлагает добавить к этому красивые туфельки и улыбку. Все меняется. Ей так нравилось резать лук с хозяином в жаре и суете кухни — и вот она выкрикивает заказы через окошко для передачи блюд.

— Все путем, милая! — кричит ей Майк в ответ. — Считай, уже готово!

Минуту спустя он шумно ставит тарелки на окошко. Если он медлит и клиенты нервничают, он кричит ей:

— Скажи им, пусть пока поглазеют на тебя, милая, скоротают ожидание!

И ей, стало быть, приходится теперь справляться с взглядами незнакомцев — на каждой подаче новый поток, особенно мужчины устремляют на нее оценивающие взгляды, — и учиться доставлять клиентам удовольствие. Если не делать этого, они жалуются, зато если делать, оставляют больше десяти процентов на чай. Лили-Роуз любит чаевые. Как она ни старается сделать равнодушное лицо, подходя к столику, из-за которого только что ушли клиенты, пламя надежды бушует в груди, и глаза жадно шарят по столешнице в поисках монет и банкнот среди салфеток и под тарелками. Она сует деньги в карман передника, и ей не терпится пересчитать их посте смены. Скоро она сможет купить себе все, что нужно, чтобы поехать отдыхать на озеро с Петулой и ее семьей.

Однажды утром, в жаркую погоду, проходя мимо одного из бутиков, в которых Петула учила ее воровать, она видит на тротуаре стойку с одеждой пастельных цветов и ценник сверху: ВСЕГО 7,99 $! Она быстро перебирает наряды, остановившись на хлопковом ансамбле, желтом в красный цветочек — топик и бриджи, — и смотрит на размер. Потом легкими шагами входит в бутик, достает кошелек и покупает его, даже не примерив.

Под вечер компания подростков вваливается в «Деревенский трактир» и усаживается у стойки. Среди них красивый черноволосый парень, который учится в том же католическом лицее, что и она, только уже в выпускном классе: она знает, что его зовут Джино и он итальянец по происхождению.

— Во сколько ты заканчиваешь сегодня, Лили-Роуз? — спрашивает ее Джино, когда она приносит ему вторую пепси.

Услышав от него свое имя, она чувствует, как на щеках расцветают пунцовые цветы.

И быстро растопыривает над стойкой восемь пальцев.

Через некоторое время группа становится шумной, и, большая редкость, из кухни выходит Майк. Его широкие плечи и грозный голос убедили молодежь свалить. Лили-Роуз боится, что они уйдут совсем — еще только половина восьмого, — но нет, в окно она видит, как они околачиваются на паркинге, покуривая и перебрасываясь шутками. В восемь часов она шепотом предупреждает Билли, что ему не надо ее отвозить: друзья из лицея предложили ее подвезти. Потом в умывальной, быстро сняв форму, она надевает свой новый желтый ансамбль. Коротенький топик едва прикрывает грудь, а бриджи начинаются много ниже пупка. Отлично.

— Смотри аккуратней, — шепчет Стелла, подняв глаза от кассы, когда Лили-Роуз проходит мимо нее, сверкая голым животом.

На паркинге ее приветствует восхищенный свист. Группа между тем выросла, их теперь десять или двенадцать.

— Мы едем на вечеринку, — говорит ей Джино. — Хочешь с нами?

— Еще как.

— Тебе не надо спросить разрешения?

— Не-а…

Они набиваются в две машины. Лили-Роуз среди них самая младшая, но парни обращаются с ней как с другими девочками, поддразнивают и подпихивают, сажают к себе на колени, предлагают ей сигареты и дают прикурить. Восторгаются тем, как она изящно курит, вдыхая облачка дыма из носа, будто научилась этому в утробе матери. Остальные девочки помалкивают, только хихикают, и Лили-Роуз решает им подражать. Сердце ее отчаянно колотится. Может быть, она будет танцевать с Джино сегодня вечером, может быть, он крепко прижмет ее к себе, может быть, засунет свой язык ей в рот…

До дома, где проходит вечеринка, еще далеко, но они уже слышат доносящуюся оттуда музыку. Пройдя по узкой аллее к входной двери, Лили-Роуз вздрагивает при виде гостиной, заполненной танцующими парочками. Когда она входит, головы поворачиваются, и она вдруг чувствует себя кем-то другим, девушкой секси. Джино приносит ей пиво из кухни, их руки соприкасаются, когда он передает ей бутылку, и ее кожа трепещет от его прикосновения. Но уже почти девять часов, скоро ее родители начнут беспокоиться… Она находит телефон в комнате на втором этаже и, мысленно подготовив свое алиби, набирает домашний номер. Трубку снимает Дэвид.

— Привет, — говорит она.

— Роуз! Где ты?

(После смерти своей матери в прошлом году Дэвид сократил имя дочери.)

— Ой, извини. Понимаешь, Стелла пригласила меня в кино после работы, фильм вот-вот начнется, и мы решили, что проще всего мне будет переночевать потом у нее.

Увы, Дэвид слышит музыку снизу.

— Что происходит, черт побери? Ты где? Что это за музыка?

Чем больше он выспрашивает, тем путанее становятся ее ответы. Наконец он говорит:

— Ты на вечеринке, да?

Ее молчание — знак согласия.

— Я сейчас за тобой приеду. Дай мне точный адрес. О’кей, никуда не уходи, я еду.

И тут Лили-Роуз чувствует, как на глазах скукоживается, превращаясь из женщины в девчонку. Как же сохранить лицо?

— Мне очень жаль, — говорит она хозяевам дома. — Это смешно, но мой друг недоволен, что я пошла на вечеринку без него, он сейчас за мной приедет. Он рвет и мечет! Думаю, мне лучше выйти и подождать его на крыльце, иначе он здесь все разнесет.

Хозяева прощаются, озадаченно глядя на эту девчонку с голым животом, которую они знать не знают. Направляясь к двери, Лили-Роуз видит, что Джино танцует с другой девушкой.

Потом, в машине, Дэвид поглядывает на нее искоса. Она боится, что он начнет пытать ее, где она взяла этот желтый ансамбль… курила ли она… пила ли… целовалась ли с кем-нибудь… Но нет, он молчит. Вдруг она замечает, что руки его на руле дрожат.

Когда они приезжают домой, припарковав машину, он берет ее за руку и ведет в подвал.