Детский отпуск или провал

ГЛАВА 3

6 МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

Прошло девять миллионов сто шестьдесят девять дней с тех пор, как Тесс Трулав в последний раз занималась сексом.

Или, по крайней мере, так кажется.

Сто восемьдесят два, примерно.

Рев двигателя крана-паука заглушает шум лос-анджелесского движения, когда оператор поднимает гигантскую бетонную статую в сад пентхауса Пенни Пейн. Ей сказали, что это скульптура трех сатиров, весело танцующих, — Тесс сузила глаза и покачала головой, — но для нее она выглядит как фаллос.

Пенис.

Член.

Большой член.

Она прикусывает губу.

Большой твердый бородатый…

Вопль крана вырывает ее из раздумий.

— Осторожно! — кричит она, вскидывая руки вверх, словно футбольный судья. Она бросает взгляд на беспечного оператора. — Эта статуя стоит больше, чем твоя арендная плата. — Ее язвительный взгляд переходит на долговязого стажера. — Еще раз проглотишь кофе, Ян, и я выверну тебе челюсть.

Вдохнув поглубже, чтобы сдержать скачок артериального давления, Тесс ждет, пока она проследит за тем, как статуя будет доставлена в сад, а затем начнет последний осмотр дома своего клиента — роскошного пентхауса в центре Лос-Анджелеса. Ее каблуки цокают по марокканской плитке, пока она проверяет последние штрихи. Она вдыхает. Шелк. Солнечный свет. Смог. Она останавливается у кушетки для обмороков, чтобы провести пальцами по бархатной текстуре подушки с надписью KEEP CALM AND DIE HERE (пер. СОХРАНЯЙ СПОКОЙСТВИЕ И УМРИ ЗДЕСЬ). Опустившись как можно ниже, она поправляет маленькое надгробие с крылатым черепом и песочными часами, используемое в качестве центрального элемента журнального столика.

Какофония, доносящаяся сверху, заставляет ее взглянуть на лестницу. Навстречу ей бежит Пенни Пейн с развевающимися за спиной розовыми волосами.

— Я люблю этот дом, я его обожаю!

Тесси смеется, когда Пенни быстро обнимает ее за плечи. Может быть, она и устала, но улыбка на лице клиентки делает всю тяжелую работу и недосыпание стоящими того.

Наконец-то она получила повышение. У нее есть аккаунт Penny Pain. Королева крика из списка "А", снявшаяся во множестве успешных фильмов в жанре "слэшер". Этот проект — буквально воплощение мечты после долгих лет работы, лизания задницы Атласа и жалких счетов, которые едва позволяли оплачивать продукты, не говоря уже о квартплате.

Пенни машет рукой в сторону эркера, где сидит команда телевизионщиков.

— Access Hollywood хочет снимать меня с правой стороны, а ты знаешь, что это моя плохая сторона. Возьми интервью, Тесси. У тебя нет плохой стороны. И ты знаешь дом лучше, чем я.

Она знает.

Она вложила все свои силы в сохранение исторического пентхауса в стиле испанского колониального возрождения, вместо того чтобы снести его, чтобы освободить место для скучных серых стен и белых лампочек. Дом — это калейдоскоп красок, причуд и прямых линий, что соответствует ее философии дизайна, согласно которой пространство должно быть частью реальности, частью фантазии, частью риска.

— Я в деле, — говорит Тесси, обмениваясь с Пенни воздушными поцелуями.

Проходя по пентхаусу и пропуская мимо себя небольшой штат младших дизайнеров, она не обращает внимания на осуждающие взгляды. Она знает, о чем они все думают.

Она — стерва.

Она не сможет этого сделать.

Всю свою жизнь она шла по безопасной, жесткой линии, но однажды ночью она переступила ее, и все остальное стало историей.

Вернее, его историей.

Тесси собирает свою сумку и мечется у входной двери. Опустив взгляд вниз, она погладила вздувшийся живот.

Когда она узнала, что беременна, она закричала. Потом заплакала. Потом она блеванула в бумажный пакет, слабо пахнущий крабами из ее любимого китайского ресторана, и позвонила своей кузине Эш.

Они с бородатым горцем воспользовались презервативом. Они были осторожны, но, видимо, осторожность не помогла.

Две розовые линии взорвали ее тщательно созданный мир. Он мог бы закончиться. Но нет. Она — Тесс Трулав, и ее не выбить из колеи.

Она может это сделать.

Она должна это сделать.

Они с Эш обсудили возможные варианты. Она не была шестнадцатилетней девчонкой, разглядывающей тест на беременность в туалете CVS. Ей было тридцать два. Женщина с карьерой, приличным состоянием банковского счета и полуустойчивой головой на плечах.

Мысль, что у нее когда-нибудь будет семья? Она хочет этого. Конечно, это не то, чего она ожидала, и не то, когда она ожидала этого, но быть неполной семьей ее не беспокоит. Ее мама справилась, справится и она. Любой другой вариант не обсуждается. Она не поступит с этим ребенком так, как поступил с ней ее отец: не бросит и не оставит его.

Она сохранит его.

Неважно, что она помешана на контроле, а это полная противоположность контролю.

Она хочет его. Всем, что у нее есть.

— Находи звезды во всем, — всегда говорила ее мама.

Этот ребенок — ее звезда.

Собственная семья, любовь, которая не покидает ее.

Кроме того, ребенок не имеет никакого значения для ее карьеры. Она не позволит этой неожиданной неудаче помешать ее жизни.

Она сумеет жонглировать карьерой и ребенком. Она умеет жонглировать.

Или ломаться.

В зависимости от того, что наступит раньше.

— Трулав, — раздается резкий щелчок гнусавого голоса. — Подробности. Мне нужны подробности, и быстро.

Тесси поворачивается и видит, как по ее дороге скользит невысокий коренастый мужчина. Густая серебристая шевелюра. Синие замшевые туфли. Ее гиперактивный босс-микроменеджер Атлас Роуз. Когда он усаживается напротив нее, она отдергивает руку от живота. Меньше всего ей нужно, чтобы Атлас думал, что у нее есть материнский инстинкт. Только не тогда, когда она планирует продолжать свою очень сложную карьеру. Болезни, дети, щенки для Атласа — все равно что вирус Эбола. Они вызывают у него ректальное кровотечение.

Она вспоминает, как была на ранних сроках беременности. Болела, как собака, выла в кабинке туалета, а потом приползла на встречу и нацепила на лицо улыбку. Она так далеко зашла, но ей еще предстоит пройти такой путь.

Медленно накатывающая паника, сжимающая грудную клетку до тех пор, пока ей не становится трудно дышать, заставляет Тесси на мгновение закрыть глаза. Вдохнуть поглубже.

Она уже любит этого прекрасного малыша, но ей так страшно.

А потом она снова улыбается и открывает глаза, чтобы посмотреть на Атласа.

— Пространство готово. — Ее голос отрывист. Профессиональный. Ледяной. — Я заступаю на время собеседования с Пенни, а потом останусь здесь, чтобы убедиться, что подрядчики все убрали, как обещали. — Тесс отбрасывает свои длинные золотистые волосы на плечо. — Значит, все будет сделано по графику и приведено в порядок до моего отпуска.

В ожидании этого все ее тело напряглось. Если Атлас пожалуется, что она взяла отгул, она закричит в небеса.

На ботоксированном лбу Атласа появляется морщинка. Но, не жалуясь, он вскидывает руку.

— Разгроми это интервью, Трулав. Напомни Лос-Анджелесу, почему именно мы, а не Nova Interiors, являемся ведущей дизайнерской фирмой.

Тесси не отрывает взгляда от жажды крови Атласа и кивает. Nova Interiors — их жесточайший конкурент на рынке Лос-Анджелеса.

— Я обязательно упомяну об этом не менее пяти раз.

Атлас, не говоря ни слова, поворачивается на каблуках и исчезает в коридоре, на ходу отдавая распоряжения нервным стажерам.

Вздохнув, Тесси взваливает сумку на плечо, берет тяжелую книгу с образцами и выходит через парадную дверь в освещенный солнцем двор.

На долгую секунду у нее кружится голова. В глазах заплясали темные пятна, и она зашаталась на своих каблуках, как новорожденный олененок, но рука обхватила ее за плечи, успокаивая.

— Тебе действительно нужно перестать носить каблуки, беременная.

— Не вини каблуки, Эш, — вздыхает она. — Виноват низкий уровень сахара в крови.

— А ты вообще должна поднимать двадцать фунтов? — скептически ответила ее кузина.

— Доктор говорит, что это нормально.

— Это нормально, но это убивает тебя. — Эш жестом указала на кресло. — Садись.

Следуя приказу кузины, она устало выдыхает. Она осматривает двор. Телевизионщики расположились на тротуаре. Рев лос-анджелесского транспорта наполняет воздух. Вдалеке высокие здания центра города сверкают в лучах теплого сентябрьского солнца.

Эш уже копается в своей большой сумке и садится рядом с ней.

— Что тебе нужно? Пахучие соли или батончики? — В одной руке она держит и то, и другое.

Тесси нахмурилась, переведя взгляд с предметов на кузину.

— Зачем тебе пахучие соли?

— Люди постоянно падают в обморок на похоронах и свадьбах.

С благодарностью Тесси берет батончик — первую порцию еды за день. В первые шесть недель беременности она могла есть только Sour Patch Kids и оливки. Охваченная любопытством, она качает головой.

— Почему на свадьбах?

— Нервы. Затянутый корсет. Перепих невесты с женихом. — Она пожимает плечами. — Всякое такое.

Тесси смеется, ее нервы успокаиваются при виде ее кузины. Ее противоположность во всех отношениях. Если Тесси выглядит так, будто ее высекли из солнца, то Эш — из смоляных ям ЛаБреа. С длинной копной иссиня-черных кудрей и тупой челкой Эш похожа на современную Клеопатру в боевых сапогах. Холодность в сравнении со строгостью Тесси. Грубость в противовес полировке. Ее лучшее дурное влияние и партнер по преступлению с тех пор, как после смерти матери Тесс переехала жить к Эш и ее тете Бев.

Эш скрещивает стройные лодыжки, татуированные бедра выглядывают из-под юбки.

— Как там Мишка?

Она улыбается, поглаживая свой живот.

— Медленно раздавливает мочевой пузырь, но процветает. — Она откусывает от батончика, сладость придает ей столь необходимый заряд энергии. — Кто сегодня умер?

— Какой-то старик, который встречался с Мэрилин Монро. По его просьбе я бросилась в могилу. — Она взмахнула бровями. — Это было очень по-голливудски.

Бросив колледж после того, как обнаружила, что может плакать по заказу, Эш открыла свой собственный бизнес в качестве доулы, помогающей при смерти и прерывающей свадьбы. Тесси до сих пор удивляется, как много люди готовы заплатить за то, чтобы незнакомец устроил хаос или успокоил семью. Но ей не стоит удивляться: это же Лос-Анджелес, в конце концов.

— Ты уже готова? — спрашивает Эш.

— Нет. Мне нужно пройтись по Access Hollywood через дом Пенни.

— Не забудь показать им статую, похожую на гигантский пенис. — Эш подталкивает ее в плечо. — Кстати, о членах, ты уже нашла Гигантского Бородатого?

Тесси покраснела.

— Нет. Я перестала искать несколько месяцев назад. — Она переключает свое внимание на залитую солнцем улицу. — Ты знаешь это.

Она пыталась найти его.

И не нашла.

Узнав, что беременна, она позвонила в бар "Медвежье ухо" и расспросила о большом горном мужчине, который ее обрюхатил. Может быть, не в таких выражениях, но она искала. Она даже расклеила плакаты.

Он должен был знать. Она не могла скрывать это от него.

Но ей не на что было ориентироваться. Ни имени. Ни номера. Все, что у нее было, — это его рубашка, которую она украла, проснувшись утром, и выскользнула из дома, как позорная гуляка.

Даже сейчас при воспоминании о той ночи ее охватывает тепло.

Звезды. Бородатый горный человек. Ее философские бредни о самых глубоких и темных мыслях. Она рассказала ему то, в чем никогда не признавалась даже Эш. Призналась самой себе. Это был лунный свет. Алкоголь. Красивый мужчина, который делал что-то с ее мозгом.

Та ночь, та единственная идеальная ночь в Теннесси, была как наркотик. Приятное воспоминание, к которому она возвращается, когда ей нужен мир и покой.

Она чувствует себя так далеко от той Тесси, которой она была в ту ночь.

Дикой.

Беззаботной.

Счастливой.

Эш застонала.

— Ты должна найти его, Тесси. Он должен знать.

Нервы вспыхивают в ее животе, и она скрещивает руки.

— Я сделала все, что могла. Кроме того, я делаю ему одолжение. Сомневаюсь, что он не отказался бы от возможности поиграть в папочку. — Когда Эш смотрит на нее, чувство вины захлестывает ее грудь. — Что мне делать, разместить объявление на Craigslist?

Она пожимает плечами.

— Ты могла бы. Он же тебе нравился.

Внезапно во рту Тесси стало сухо, как в костях.

— Он мне понравился на одну ночь, — жестко говорит она, не желая давать кузине повод для беспокойства. Не желая задерживаться на его мускулистой спине. Темная борода, которая щекотала ее, когда он целовал линию по изгибу ее позвоночника. На его мускулистых руках и на том, что его голос был похож на медленное погружение в патоку.

— Вот это да! — Эш уставилась на нее.

Черт возьми.

Тесси покраснела, осознав, что произнесла эту фразу вслух. Она винит беременный мозг.

— Заткнись.

Эш гогочет и разводит руками.

— Как Великое наводнение 1919 года.

Тесси не может не присоединиться к смеху.

— Боже, какая ты зануда.

— А ты влюбленная.

Она насмехается.

— Я не умею любить. Ты же знаешь. — Она проводит ладонью по своему бугорку, делая гладкие круги на животе, и опускает подбородок. — Только тебя, — говорит она Мишке. Она поворачивается к Эш, стучит по плечу. — И иногда тебя.

Несмотря на свою фамилию, Тесси не верит в настоящую любовь. Все, что она знает о любви, — это разочарование. Что она уходит. Ее собака сбежала в третьем классе. Ее мать умерла от рака, быстро и мучительно. Ее отец ушел, когда она была еще ребенком. Он знал, что она его, держал ее на руках, но все равно ушел от нее и ее матери.

Единственная любовь, которую Тесси хранит рядом с собой, — это милый ребенок в ее животе.

Ее сын.

Она никогда не признается в этом Эш, но в глубине души чувствует облегчение от того, что так и не нашла бородатого горца.

Люди уходят. А позволить какому-то случайному человеку приблизиться к ее ребенку, чтобы он ушел? Ни в коем случае.

Проще идти одной. Никто не пострадает.

Кроме того, у нее есть карьера, за которую нужно держаться, и ребенок, которого нужно растить. Настоящая любовь ее не интересует. Ей нравится стальная стена вокруг ее сердца, спасибо большое.

— Трулав!

От крика Атласа обе женщины переглянулись. Он размахивает рукой, похожей на руку Ти-Рекса, и приказывает ей перенести свою задницу к камерам.

— Убей этого парня, — бормочет Эш, с ожесточением откусывая от батончика. Крошки рассыпаются по ее коленям, но, не обращая внимания на беспорядок, она энергично трясет головой. — Атлас изводит тебя до смерти.

Выпрямившись, Тесси расправляет плечи.

— Да, но я всего лишь четыре месяца на новой должности. Я должна показать ему, что у меня есть способности.

— Ты прекрасно заботишься о ребенке и о своей работе, но что насчет тебя? — спрашивает Эш, поднимая темные очки, чтобы уколоть ее знающим взглядом. — Тебе нужно беспокоиться о Тесси. Ты должна быть на первом месте. — Она рычит. — Атлас даже не заботится о твоем благополучии. У тебя могут начаться роды, а он попросит тебя снять комнату, прежде чем ты уедешь в больницу. Он хоть раз посмотрел в лицо твоему животу?

Тесси наморщила лоб.

— Знаешь что? Я не могу с тобой. — Она стоически выдохнула. — Не беспокойся об Атласе. Беспокойся об отпуске. И о сборе вещей. Потому что, видит Бог, ты этого еще не сделала.

Эш ворчит.

Тесси ухмыляется.

Через два дня они с Эш отправятся в солнечную Мексику. Ее детский отпуск. Она сама спланировала и оплатила его. Пусть она не замужем, пусть она внебрачный позорник, но она все равно заслужила последнее "ура" со своей лучшей подругой.

На двадцать восьмой неделе беременности у нее наконец-то появились силы. Она чертовски возбуждена. Ее запах — сверхзвуковой. Все, чего она хочет, — это массаж. И, может быть, кусочек бри, хотя, согласно сайту baby.com, от этого у нее точно начнутся схватки.

Ей нужен этот отпуск. Пляж. Солнечный свет. Песок между пальцами ног. Коктейль в руке. Никакого Атласа. Никакой Ужасной Тесс. Никаких шаблонов или образцов. Никаких прерываний. Только мечты об отпуске с Эш.

Рай.

— Tрулав! — кричит Атлас.

Тесси вздрагивает, ее череп раскалывается от эхо его крика.

— Мы выходим в прямой эфир через минуту!

Эш кривит губы от отвращения.

— Боже, да у него просто пена изо рта идет.

Отдых, думает Тесси, отвлекаясь от убийственных мыслей и думая о более радостных вещах, таких как ананасовые напитки, бронзовый загар и отражение лунного света в океане.

И звезды.

Всегда звезды.

Эш обхватывает Тесси за талию, подбадривая ее.

— Иди, пока мое сердце эмпата не устояло перед желанием убить этого парня.

Она показывает пальцем.

— Никаких убийств. Мексика, помнишь?

Покачиваясь, Тесси поворачивается. Она вдохнула и провела ладонями по животу своего шелкового мини-платья.

— Ну что, ты готов к этому? — спрашивает она свой живот. Сердце сжимается, когда в ладонь ударяют. Она и Мишка — они вместе.

Только они вдвоем.