Детский отпуск или провал

ГЛАВА 18

— Ты видел фотографию? — спрашивает Соломон вечером следующего дня, выходя на террасу, чтобы посмотреть, как оживает пляж. Вдалеке слышны слабые звуки музыки. Огни павильона освещают небо, сигнализируя о начале предстоящего события.

— Видел, — говорит отец по громкой связи.

Вздохнув, он опирается бедром о перила. Если у Тесси хватило смелости уволиться с работы, то у него хватит позвонить семье, которую оберегал с момента приезда в Мексику.

— Значит, ты остаешься, — говорит Эвелин, ее голос ровный и сухой.

— Ты улыбаешься, — добавляет Джо.

— Ты много улыбаешься, — добавляет Мелоди. Мелоди на десять лет моложе Соломона, она — младшая в семье. — Много-много улыбаешься.

Соломон потирает лоб. Христос. Он послал своей средней сестре Джо фотографию, на которой они с Тесси запечатлены на пляже, и она передается по всей семье, как новость по каналу AP Wire. Он ругается про себя, представляя, как вся его семья, за исключением Эвелин, толпится вокруг кухонного острова, а сотовый телефон передается между ними. Это путь Уайлдеров. Семейные ужины. Групповые телефонные звонки. Групповые сообщения. То, в чем он не принимал участия уже чертовски давно.

Он вздыхает.

— Ты так говоришь, как будто это плохо.

— Нет. Это замечательно, — говорит Мелоди. — Я не видела этой улыбки с тех пор, как…

Ее голос прерывается на полуслове, но он знает, что она хотела сказать. Черт, да они все знают. Со времен Серены.

Теперь голос его матери, вклиниваясь, прогоняет неловкую тишину.

— Так это она? Тесс?

Соломон прочистил горло.

— Да. — Неожиданно на его губах появляется улыбка. — Тесси.

При мысли о ней он выпрямляется и оглядывается через плечо, чтобы поискать ее. Его сердцебиение учащается, когда она выходит из спальни, прижимая к уху свой телефон. Она только что из душа, завернутая в пушистое белое полотенце. Они снова провели весь день на пляже, а сегодня вечером — ужин и танцы.

До появления Тесси это было бы последним, что он стал бы делать. Но теперь он хочет быть рядом с ней.

Облегчение переполняет его. Он еще не должен покидать ее. У него еще есть время.

Отпуск с девушкой, о которой он и не подозревал, что она ему нужна.

Тесси поднимает голову и машет ему рукой, прежде чем скрыться в спальне.

— Я вижу ее маленький животик, — воркует Мелоди, возвращая Соломона к телефонному звонку.

Эвелин фыркает, не впечатленная.

— Она носит бикини, когда беременна.

Теперь Джо.

— Боже, какая ты черствая, Эвелин.

— Она мне нравится, — объявляет Мелоди.

— Ты с ней не знакома, — огрызается Эвелин.

Джо говорит:

— Господи, оставь человека в живых, злючка.

Мама вздыхает.

— Девочки.

— Слушайте, — рявкает Соломон. — Я хотел позвонить и сказать, что останусь здесь еще на несколько дней.

— Когда ты вернешься? — спрашивает его отец.

Он шагает.

— В понедельник.

Мелоди вскрикнула.

— Ну, сынок. Если это то, что тебе нужно сделать, ты это сделаешь.

— Да, Сол, — говорит Джо. — Держи улыбку на лице.

Соломон ценит их спокойное отношение ко всей этой ситуации. Даже после того, через что он заставил их пройти своим исчезновением и дистанцией, они чертовски лояльны. Это касается и Уайлдеров. Они поддерживают, они не вмешиваются.

За исключением Эвелин.

— А как же ребенок? — спрашивает его мать.

— Он мой. — Его сердце теплеет, разгорается, как костер. Прочистив горло, он проводит рукой по волосам. — Черт, я забыл вам сказать. Это мальчик.

Хор вздохов и тоненький крик Мелоди атакуют его. Эвелин — единственный молчаливый противник.

— О, Сол, — говорит его мама со слезами в голосе. Он практически слышит, как она вытирает уголок глаза. — Это замечательно.

— Ребееенок, — поет Джо. — У него будет маленькая бородка как у тебя.

— Не могу дождаться встречи с малышом, — говорит его отец.

— А что потом? — щебечет Мелоди.

Соломон напрягается и останавливает свой шаг по террасе.

Чертовски хороший вопрос.

Он не задумывался о своем будущем со времен Серены. Его жизнь была рутинной, заурядной, но без смысла и цели. Он вообще не задумывался о том, что происходит за пределами его дома. Он жил воспоминаниями и одним моментом за раз. Черный кофе по утрам. Выгуливал собаку в лесу. Зарабатывал на деревообработке. Бурбон по вечерам.

Закопавшись в горе, он отгородился от мира, чтобы не иметь будущего. Он не хотел его без Серены.

Но теперь…

Нахождение здесь, с Тесси, открыло ему глаза. В его жизни есть нечто большее.

Больше того, что он мог бы иметь.

Последние полгода — да что там, последние пять дней — он выковыривал из своей души ее частички. Светлые волосы в его бороде. Ее помада на его груди. Ее яркая улыбка, когда они каждый вечер качаются перед проигрывателем, и оба делают вид, что время на их стороне.

Ничто не имеет значения, кроме того, что он просыпается рядом с Тесси. Его рука лежит на ее животе, и он чувствует, как внутри нее извивается их сын. Он уже неистово любит этого ребенка. Всем, что у него есть.

— Ты привезешь ее сюда? — Мелоди щебечет ему на ухо. — Вы двое, типа…вместе? — спросила она, мгновенно заслужив насмешку Эвелин. — Или вы налаживаете связь? Или, может быть…

— Мелоди, милая, я думаю, Сол просто пытается разобраться во всем этом деле с ребенком, — укоряет его мама.

Он хихикает.

— Спасибо, мама.

— Повеселись, Соломон, — говорит его отец с надеждой в голосе. — Сохрани улыбку на лице и верни ее домой, слышишь?

— Обязательно. — Слова выходят грубыми из-за застрявшего в горле кирпича. Он заставил свою семью пройти через ад после смерти Серены. Заставил их беспокоиться о нем. Заставил их думать, что он никогда не будет прежним.

Хор "я люблю тебя" и "прощай", а затем Эвелин говорит:

— Сол, ты можешь оставаться на линии?

Он вздыхает и ждет, пока остальные члены семьи повесят трубку, и тут его сестра шипит:

— Почему ты действительно остаешься?

Он хмурится на ее обвинительный тон.

— Это была моя идея, — говорит он, не желая, чтобы Тесси принимала на себя всю тяжесть плохого настроения Эвелин.

— Ты привязался.

Он скрежещет зубами.

— Это мой сын. Я думаю, что у меня есть чертово право привязываться. — Он проводит рукой по своей бороде. — Тесси это было необходимо. Ей нужно было расслабиться. Она уволилась с работы и…

— Подожди. — Бешеное клацанье по клавиатуре. — Она уволилась? Когда у нее есть ребенок, которого нужно кормить? Невероятно.

Черт. Он не должен был ничего говорить.

— Она найдет новую работу. Она отличный дизайнер.

Даже сейчас Соломон не может не восхищаться той неистовой силой, которой обладает Тесси Трулав. Это было чертовски смело — вот так бросить работу. Ему потребовались все силы, чтобы сдержаться, не схватить парня за горло и не сбросить его с террасы. Но его девушка стояла на своем. И это было чертовски сексуально.

— Как она собирается найти новую работу? Она на седьмом месяце беременности. — В трубке послышалось шипение. — Я не верю этой девушке.

— Она найдет. Любому повезло бы с ней.

— И тебе в том числе? — спрашивает Эвелин. — Сол, она все еще чужой человек. Между вами нет ничего, кроме ребенка. Ты не можешь взять на себя обязательства из-за этого. Из-за секса на одну ночь, который вышел из-под контроля.

Он отталкивается от перил, открывает рот, готовый сказать сестре, чтобы она убиралась к черту, но спокойствие разбивающегося океана прогоняет его желание. Конечно же, Эвелин не может не беспокоиться о его дальнейшей жизни. Он хочет сказать ей, что действительно знает Тесси, и ему нравятся все ее стороны.

Очень даже нравится.

Оторвав взгляд от воды, он направился к номеру.

— Эв, я не буду обсуждать это с тобой, — пробормотал он и положил трубку.

Его плечи опускаются, и он смотрит на фотографию с Тесси и Мишкой, установленную в качестве обоев блокировки телефона.

У него есть более важные вещи, на которых стоит сосредоточиться.

***

— Ты не выходила из комнаты, да? — Эш ворчит, пока Тесси, засунув телефон под ухо, достает из шкафа коктейльные платья. — Все, что ты делала, это занималась горячим, грубым обезьяньим сексом с этой стальной клеткой на ножках.

Так и есть. Они с Соломоном занимаются таким сексом, что если бы она еще не была беременна, то была бы беременна сейчас.

— Мы действительно выходили из комнаты, — возражает она. — Мы ходили на пляж вчера и сегодня.

— Подожди. И это все? Никаких пошлых занятий вроде аквааэробики, йоги или пляжного лимбо?

— Нет. — Она покачала головой, нахмурившись. — Это плохо?

— Тесси, ты ничего не планировала? — Эш взвизгнула. — Ты, блядь, живой хаос! Я преклоняюсь перед тобой, королева хаоса.

Тесси закатывает глаза, но смеется.

— Давай не будем заходить так далеко. Сегодня вечером мы идем кое-куда. На танцы. — Она оценивает себя в зеркале и улыбается. Длинные знойные волны ниспадают на плечи, макияж темный и дымчатый. Как всегда, на высоте.

Эш говорит:

— У тебя такой леденящий душу голос, — говорит Эш, выводя Тесси из мечтательного оцепенения.

Она хмыкает.

— Я меньше всего похожа на влюбленную. Какой смысл влюбляться в него? Он живет на другом конце света. Кроме того, он остался ради Мишки. Я ему не нужна.

Прикусив губу, Тесси раскладывает на кровати множество платьев. Яркие, пестрые цвета фуксии, лайма и коралла. Она не обращает внимания на стук своего проклятого тупого сердца.

— Ты уверена? Ты спрашивала?

— Я не могу об этом беспокоиться. — Cтряхнув нервы, Тесси выбирает коралловое платье. Затем, поставив телефон на громкую связь, она влезает в платье, надеясь, что на этот раз ей не придется снимать его как в прошлый раз.

— Мне нужно найти новую работу. — Голос звучит приглушенно, пока она обтягивает бедра и бугорок. Единственное спасение — благодаря пункту в контракте у нее сохраняется страховка до рождения ребенка. — Я должна сосредоточиться на Мишке.

— Мишка будет счастлив, когда будет счастлива его мама.

— Мы едва знаем друг друга.

— Разве вы не этим занимаетесь? Узнаете друг друга? Признай это, Тесс. Вы уже пять раз ходили на свидания. По стандартам Лос-Анджелеса, вы уже должны разводиться. — Задорный голос Эш становится серьезным. — Разве ты не хотела бы быть с отцом Мишки, если бы могла? Разве это не является конечной целью всего этого?

— Нет. — Не желая, чтобы Соломон подслушал, Тесси снимает трубку, выключая громкую связь. — Конечной целью было выяснить, как нам вырастить Мишку, и мы это сделали. Мы не можем допустить, чтобы это превратилось в нечто большее, чем есть на самом деле.

Рычание разочарования.

— Но что, если это уже что-то? Что, если это самый великолепный случай судьбы во вселенной? Ты встретила этого парня не просто так. Ты переспала с ним не просто так. Ты вернулась в Лос-Анджелес с мыслями о нем. И тут случился Мишка. Соломон увидел тебя по телевизору, за тысячу миль от него, когда вы даже не обменялись именами, номерами. Каковы шансы? Ты знаешь меня, я цинична, как черт, но если это не Вселенная, не твоя мама, которая говорит тебе разобраться с этим, тогда мы должны найти кого-то нового в большом наверху.

У Тесси перехватило дыхание. Ее слова опровержения потеряли смысл. Даже когда она пытается отрицать то, что говорит ее кузина, ее колотящееся сердце кричит о своем протесте. Эта девушка, которая не верит в любовь, у которой ее никогда не было, может быть, как бы хочет окунуться в нее. Потому что разве не в этом смысл? Рисковать? Жить?

Она могла бы попробовать хоть раз в жизни.

Она может попробовать с Соломоном.

— Ты можешь вырастить Мишку одна, — говорит Эш. — Я знаю, что можешь. Но хочешь ли ты этого?

Вопрос повис в пространстве между ними.

Хочет ли она делать это одна? Сможет ли она сделать это с кем-то еще? Ответ — нет. Ей нравится Соломон. Такой серьезный. Защитный. Его стабильность. Она и он — они чувствуют себя естественно. Мишка — его сын. Все подходит.

Все подходит.

Тогда почему же так трудно поддаться ему?

Она ищет свой голос.

— Нет, — признается она. — Я не хочу делать это одна.

— Так не надо.

— Тесс? — Стук костяшек по двери. — Ты готова идти?

Ее сердце учащенно бьется при звуке глубокого голоса Соломона.

— Эш, — говорит она в трубку, — мне нужно идти.

Улыбаясь, она пересекает комнату, хватая свой клатч и наступая на пятки. Она распахивает дверь, на губах у нее звучит шутка, но как только она видит Соломона, ее голос быстро умирает. Перед ней стоит крепкая стена точеных мышц. Соломон одет в чистую белую рубашку и светло-серые брюки. Его черные волосы и борода аккуратно причесаны.

Опрятный. Чертовски сексуальный.

Она без стыда смотрит на него, впиваясь взглядом.

В глубине ее души закипает и пульсирует. Внезапно выход на улицу показался ей очень плохой идеей.

Его глаза пробегают по ее лицу.

— Тесс, ты в порядке?

В ответ на ее молчание Соломон подходит ближе. Массивная рука обхватывает ее за талию, удерживая на ногах. Ее желудок переворачивается. Ноги стремительно превращаются в лапшу.

Ну вот, теперь она падает в обморок. Проклятая Эш.

Она тряхнула головой, проясняя ситуацию.

— Я в порядке. Я просто… — Голос напрягся, и она заправила прядь волос за ухо. — Это… то есть, ты…

Его рот сжимается. Где-то за темной бородой прячется ухмылка.

— Ты выглядишь так, будто я тебе нравлюсь, Тесси.

Она фыркает.

— Я только слегка очарована.

— Слегка? — Он проводит большой рукой по своим темным волосам, взъерошивая их, и выглядит дьявольски красивым. — Видимо, мне придется подтянуть свои навыки.

— О? Для кого? — Слова слетают с ее губ в порыве дыхания. Она почувствовала кратковременный укол ревности при мысли о том, что Соломон может быть с другой женщиной. Ведь он не принадлежит ей, не навсегда, и есть большая вероятность, что в будущем он встретит кого-то.

О Боже. От этой мысли ей хочется рвать и метать.

Уголок его губ расплывается в полуулыбке.

— Для тебя, Тесс.

Она сглотнула, заставив себя улыбнуться, стараясь не обращать внимания на то, как внезапно забилось сердце в груди.

— О. Я понимаю.

Соломон смотрит на нее пронзительным взглядом. Он предлагает руку.

— Ты готова?

— Готова, — шепчет она, и ее желудок сжимается.

К этому — да.

А ко всему остальному — к тому, чтобы поставить замок на свои чувства, к тому, чтобы распрощаться с ним менее чем через семьдесят два часа?

Определенно нет.

Тем не менее, она переплетает свою руку с его.

— Готова.