Детский отпуск или провал

ГЛАВА 34

В жестком пластиковом кресле сидит Соломон, из его тела выкачана каждая унция силы. Его голова утопает в руках. Зал ожидания переполнен. Его семья, Эш и Хаулер сидят в ошеломленном молчании, почти не двигаясь. Никто не говорит.

Ему страшно. Так страшно, как никогда в жизни. Как бы он ни старался, он не может избавиться от образа Тесси на больничной койке.

Пропитанные кровью простыни. Ее бледное лицо. Ее тихий шепот предупреждения. Она обмякла прежде, чем он понял, что произошло. Он едва успел подхватить сына, как все присутствующие в палате бросились врассыпную и выволокли его из родильного зала.

Теперь он ждет. Ярость, беспокойство закипают в нем, голова и сердце уже не работают. Он хочет что-то ударить, кого-то убить. Он не может увидеть своего сына. Он понятия не имеет, как там Тесси.

Писк Мелоди заставляет его поднять глаза. Доктор Банаи стоит в приемной.

Он вскакивает со своего места.

— Как моя… — Он останавливает себя. Он ненавидит себя. Ненавидит себя за то, что она все еще не его жена. Справившись с комком в горле, он справляется: — Как моя Тесси? Как мой сын?

— С ребенком все в порядке, — говорит врач, ее тон мягкий. — Мы отвезли его в отделение интенсивной терапии, чтобы обследовать, но сейчас никаких осложнений нет. У вас здоровый мальчик.

Соломон резко вдыхает, давая новостям улечься.

— А Тесси? — Он едва узнает свой голос. Огорченный. Готовый к могиле.

Доктор Банаи прочищает горло, затем говорит:

— Соломон, у нее разорвалась плацента после родов. У нее кровотечение. — В комнате раздаются вздохи. — У нее упало кровяное давление. У нее шок.

— Черт, — говорит Хаулер, в голосе которого звучит паника.

От испуганного взгляда Эш, Соломону захотелось выпрыгнуть из кожи.

— Что это значит? — спрашивает он, раздирая волосы кулаком.

— Нам нужно отвезти ее в экстренную хирургию, чтобы устранить кровоизлияние, а это значит, что нам нужна кровь. У Тесси первая положительная группа. — Доктор Банаи с серьезным лицом оглядывает приемную. — У нас мало крови. Из-за этой бури я не знаю, сможем ли мы дождаться, пока ее доставят. — Перечислив типы крови, которые может получить Тесси, она говорит: — Мы можем провести тест, если вы не знаете, но мы должны сделать это сейчас. У нас не так много времени. Если мы не будем лечить ее быстро…

Всхлип Мелоди нарушает ошеломленную тишину.

Господи, нет.

Нет.

Соломон слышит невысказанное — что будет, если Тесси не получит эту кровь. Если они не смогут ее найти. Если это займет слишком много времени.

Комната ожидания расплывается вокруг него. Ужасный рев в ушах мешает ему расслышать негромкий ропот друзей и родственников, а Соломон борется с желанием окончательно потерять сознание.

Ноги отказывают, он снова падает на стул, закрывает глаза и пытается отдышаться.

Рука сжимает его плечо. Хаулер.

Боже, он не может сделать это снова. Потерять любимую женщину. Этого не может случиться.

— У меня первая положительная, — произносит четкий голос.

Когда он открывает глаза, Эвелин уже поднимается со стула.

— Ты уверена? — спрашивает Джо.

Брови матери взлетают вверх.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что я никогда не получала в школе меньше пятерки с плюсом, — отвечает Эвелин. Она смотрит на Соломона, потом на доктора. — У меня в сумочке карточка Красного Креста. Я пойду. Я сделаю пожертвование.

Соломон испытывает облегчение.

— Иди, — просит Эш, ее голос слезлив, она уткнулась головой в грудь Хаулера. — Пожалуйста, иди.

Эвелин проходит мимо Соломона, ненадолго останавливаясь, чтобы сжать его руку.

— Все будет хорошо, — уверяет она, ее голос холоден и спокоен.

Все, что он может сделать, это онемевший кивок.

— Осушите меня досуха, док, — говорит Эвелин и исчезает за углом.

Он не может сидеть здесь. Беспомощный. В ожидании. Он не может этого выносить.

С этими словами Соломон поднимается со стула, его сердцебиение опасно близко к остановке, и движется в направлении выходных дверей и восходящего рассвета.

***

У входа в больницу дыхание Соломона вырывается из воздуха прямо перед его лицом. Холодно, но он не делает никаких движений, чтобы согреться. Не сует руки в карманы, не прижимается к холодному ветру. Он не заслуживает тепла, не тогда, когда Тесси борется за свою жизнь.

Проводя рукой по лицу, он пытается дышать ровно, когда внутри него все сжимается от страха. Ему кажется, что он падает с края земли, наблюдая, как ускользает все, что он любит.

Все эти обязанности, о которых он никогда не думал, что они у него будут — теперь это все, чего он хочет.

Тесси разбудила его. Заставила его снова полюбить. Подарила ему сына.

Он не может существовать без нее.

На горизонте забрезжил рассвет. Лишь несколько звезд сверкают в утреннем свете.

— Пошла ты, — говорит он ей, наклонив лицо к огромной пустоте над головой.

Вселенная смеется над ним. У него не было времени с Сереной, и у него не будет времени с Тесси.

Потерять ее после всего этого…

Немыслимо.

К черту Чинук. К черту снег и его эгоизм, что он попросил Тесс остаться. К черту эту больницу в маленьком городке, когда она могла бы быть в Лос-Анджелесе, в безопасности, здоровая и держать на руках своего сына.

Ее сын. Мысленно представляя, как Тесси не проснется, как она больше никогда не будет держать на руках Мишку, как их сын никогда не узнает свою мать…

Соломон зажмуривает глаза, прогоняя мрачные мысли.

За спиной раздается шум, но он не оборачивается.

— Мы вытянули соломинку. — Хаулер устраивается рядом с ним, поднимая воротник своей шерстяной куртки, чтобы укрыться от ветра. — Чтобы посмотреть, кто придет тебя злить.

Соломон проводит рукой по своей бороде.

— Иди обратно, Хаулер.

— И дать тебе поваляться в одиночестве? Не выйдет, чувак.

Они долго молчат, глядя на небо. Восход солнца — это яркий взрыв розовых и пурпурных красок, который может посрамить Мексику.

— Я не могу ее потерять. — Его голос надломился, в каждом слове слышалась боль. — Я не могу.

— Я знаю. — Хаулер засунул руки в карманы. — Ты не сможешь.

— Я должен был…

— Нет, — прерывает его друг. — У тебя такое же выражение лица, как тогда с Сереной. Ты обвиняешь себя. Будешь так делать, я выведу тебя на задний двор и пинком отправлю в сугроб. — Он хлопает Соломона по плечу, сжимает. — С ней все будет в порядке. Ты сможешь удержать Златовласку. Ты видел ее с этой дрелью и на этих каблуках?

Соломон хихикает, вытирает мокрые глаза.

— У тебя там сын. — Хаулер дергает головой в сторону автоматических дверей. — Ты ему нужен. И Тесси тоже. Пойдем. Возвращайся обратно.

Соломон делает вдох, втягивая в легкие ледяной воздух.

— Мне нужна минута.

Хаулер смотрит ему вслед, отпускает его плечо и исчезает внутри.

— Пожалуйста, — умоляет Соломон небо. Серена. — Ты втянула меня в эту историю. Исправь это. Исправь ее. — В гневе он зарывается лицом в ладони, его дыхание бьется о ладони теплым пульсом. — Господи. Пожалуйста.

Уронив руки, он снова откидывает голову назад.

— Ты там, наверху, и если ты дотянешься, ты спасешь ее. Ты спасешь мою Тесси.

Он делает последний вдох. Прощается с Сереной.

И возвращается в больницу.