Детский отпуск или провал

ГЛАВА 6

Роскошь.

Святилище.

Она здесь, на семь великолепных дней, и готова купаться в шампанском, мечтая об отпуске.

С трепещущим сердцем, прижав руки к груди, Тесси проходит через глянцевый вестибюль отеля Corazón del Paraíso Resort. Она уже одобряет его. Очень сильно.

Курорт великолепен. На высоком уровне. Пышный и тропический. На высшем уровне, что она любит. Легкие акценты и нейтральные пейзажи. Причудливые, но в то же время неброские и не холодные. Приятная палитра мягких розовых, золотистых и кремовых оттенков. Мраморные полы. Огромная золотая чаша с живыми цветами стоит на круглом столе в центре холла. Из окон от пола до потолка виден пляж. Пальмы покачиваются на ветру. Журчащий водопад за стойкой регистрации вызывает чувство покоя и умиротворения. Нет ни одной вещи, которую она бы оформила по-другому.

— О, здравствуйте, — говорит она мужчине в терракотовой униформе, появившемуся рядом с ней с подносом ярко-зеленых напитков, похожих на смузи. — Это… — Она показывает пальцем, и служащий кивает на напитки, на ее живот. — Спасибо, — говорит она, беря коктейль. — Gracias.

Оживленная, с напитком в руке, Тесси вдыхает запах океана. Соль и море. Зарядка для ее души.

Побег.

Толчок.

Улыбаясь, она прижимает ладонь к животу.

— Тебе тоже нравится, да? — пробормотала она Мишке.

Когда она потягивает огуречный фреш, в сердце Тесси зарождается волнение. Волнение, которое она редко позволяет себе испытывать. Когда она в последний раз делала что-то подобное? Сбегала? Веселилась? Она не может дождаться, пока Эш со своей бледной кожей и угрюмым поведением проскользнет в дом. Она готова к солнцу. Готова поработать над своим загаром и достать один из этих причудливых ананасовых напитков, украшенных маленьким неоновым зонтиком и башнями фруктовых гарниров. И комната. О Боже, ей не терпится увидеть комнату. Вопреки советам, она взяла номер люкс. Это был способ поблагодарить Эш за то, что она терпела ее, за то, что помогала ей с беременностью на каждом шагу. Без нее она бы не справилась.

Тесси включила телефон, чтобы проверить время. После полета на самолете у нее болят бедра, и все, чего ей хочется, — это вздремнуть.

Аппарат тут же пикает в ее руке. Она застонала. Она что, с ума сошла? Включить его — значит попросить Атласа поиздеваться над ней. И все же пальцы чешутся. Поработать. Исправить. Когда она видит первое сообщение, на ее плечи ложится тяжелый груз.

Внезапно время стало неважным.

Недолго думая, она засовывает телефон в сумочку.

Жонглируя своими сумками — дорожный проигрыватель в руке, вещевой мешок через плечо, чемодан за спиной — Тесси, покачиваясь на каблуках, направляется к стойке регистрации.

В середине недели вестибюль практически пуст, если не считать пары, спорящей о том, чувствуют ли омары боль, когда их варят живьем, и…

Тесси останавливается. Смотрит.

Черт возьми, там медведь.

Огромный медведь в холле. И он поворачивается. Он громоздится. Он идет в ее сторону и…

Он бородатый.

Тесси сглотнула.

О Боже.

Это он.

Сначала она не понимает, что происходит. Мозг переключается, затем блокируется. А потом она закричала от ужаса.

Здесь, здесь, здесь горный человек из Теннесси.

— Что… почему… — Ее рот постоянно разжимается и не издает ничего, кроме сплошной болтовни. — Что-ты-как-как…

Его глаза сверкают, когда он приближается к ней. Все шесть футов четыре дюйма в синих джинсах и толстой красной рубашке, накинутой на широкие плечи.

— Ты взяла мою рубашку, — прохрипел он.

— Нет. — Тесси прижимает руку ко рту и отшатывается назад. Ее сердцебиение зашкаливает. Состояние стратосферы. — Не подходи ближе, — предупреждает она. Затем, заметив его внимание к своему животу, она крутит бедрами, переставляя сумку перед животом, чтобы закрыть ему обзор.

— Ты ко мне пристаешь. — Она смотрит на пару, сражающуюся с омарами, в поисках помощи. — Этот человек пристает ко мне.

Они не обращают на нее внимания, продолжая вести жаркую борьбу, которую одобрила бы организация PETA.

Он ворчит, на его суровом лице появляется недовольное выражение.

— Не пристаю.

— Смотри сюда, — говорит она, тыча в него неоновым ногтем, чтобы отвести его взгляд от своего живота. Ей не нравится, как он смотрит на Мишку. Как будто он здесь, чтобы предъявить ему претензии. — Не сюда.

— Куда еще ты хочешь, чтобы я посмотрел? — пробормотал он.

Она выравнивается и отводит плечи назад, не желая быть застигнутой врасплох.

— Что ты здесь делаешь?

— Я видел тебя по телевизору.

Она вздрагивает. О Боже. Это проклятое интервью.

— Я здесь, чтобы поговорить с тобой, — говорит он так, словно уже раздражен своим решением.

Она вздрагивает от мрачного тембра его голоса. Она представляет себе, как звучал бы лес, если бы он мог говорить. Суровый. Низкий. Хрипловатый.

— Где моя кузина? Где Эш? — Подозрительно сузив глаза, Тесси поворачивает шею и приподнимается на носочках, разглядывая его фигуру полузащитника. Затем она задыхается от ужасной мысли, пришедшей ей в голову. — Что ты с ней сделал?

Он хмурится.

— Ни черта я ей не сделал. Она попросила меня прийти.

Тесси трясет головой, словно ей в уши налили воды.

Нет. Нет. Нет. Этого не может быть.

Смутившись, он проводит рукой по густой копне черных волос, затем тянется к заднему карману. Он протягивает скомканный листок бумаги.

— Она передала тебе записку.

Записку? Чертову записку?

Она выхватывает ее у него и разрывает.

Прости меня.

Я люблю тебя.

Тебе это нужно.

Повеселись.

Повеселись?

Тесс застыла на месте, покачиваясь на своих высоких каблуках. В ярости она сжимает записку в кулаке, и туго затянутые эмоции разжимаются.

— Я убью ее. Я убью свою кузину. Это из-за нее я оказалась в таком положении. Потому что я слушала ее дурацкие советы. Зажги, раскрепостись, переспи — говорила она. Но нигде не было сказано, что надо было залететь.

Она прекрасно понимает, что бормочет сама с собой посреди вестибюля, клянется в хладнокровном убийстве под пристальным взглядом совершенно незнакомого человека, но она слишком зла, чтобы заботиться об этом.

Мужчина разводит руками, выражение лица у него неловкое.

— Я пытался зарегистрировать тебя, но им, э-э, нужно твое удостоверение личности.

Она вздрагивает. Это ее отпуск. Ее. Нигде в договоре мелким шрифтом не было указано, что ей придется делить его с этим горцем, который выглядит так, будто только что перепрыгнул через лося, чтобы отправиться в Мексику.

Она бросила на него взгляд.

— Это мы еще посмотрим.

Повернувшись на каблуках, она направляется к стойке регистрации. За ней раздается тяжелый стук ботинок.

— Извините, — говорит она, останавливаясь у стойки регистрации. — Мне нужно зарегистрироваться, пожалуйста. — Она замирает, когда медведь-мужчина устраивается рядом с ней, его запах плывет между ними. Он пахнет свежей хвоей и ледяным воздухом, подхваченным ветром.

Один нюх, думает она, пытаясь закрыть ноздри. Только один. Для ее ребенка.

Секретарша, девушка в очках с забавными геометрическими узорами, лучится.

— Конечно. Фамилия?

— Трулав. Тесс.

Пока администратор проверяет номер, Тесси набирает угрожающее сообщение своей кузине.

Тесси: Ты. Мертва.

Эш: Вопрос в том, будешь ли ты присутствовать на моих похоронах?

Тесси: С трудом. Потому что я буду сидеть в тюрьме за твое убийство.

— Ах, да. Ваш номер с видом на океан. Однако, простите, мисс, — говорит девушка, заставляя Тесси перевести взгляд на нее. — Ваш номер еще не готов. — Она наклоняет голову в сторону больших окон, выходящих на балкон с видом на океан. — Возможно, вы и ваш муж можете подождать в нашем баре Cielo.

Тесси вздохнула и ущипнула себя за переносицу.

— Отлично. Уже начинается. — Еще один вздох. — Он мне не муж. — Она осмеливается взглянуть на мужчину, чье лицо становится жестким и неподвижным. Очень неулыбчивое. — Как же мне тебя называть?

В его глазах вспыхивает усталый огонек.

— Соломон. Уайлдер.

Соломон Уайлдер. Соломон. Она перекатывает его имя в голове, как мрамор. Он похож на Соломона. Скорее, на Торжественного человека. Вздохнув, она снова обращает внимание на администраторшу.

— Вы можете чем-нибудь помочь?

— Мне очень жаль. Но ждать осталось недолго. — Извиняющаяся улыбка. Еще одно нажатие на клавиатуру. — Ваш номер у меня в файле, и я пришлю вам сообщение, как только ваша комната будет готова. Если хотите, можете оставить свои вещи здесь, и мы их поднимем.

— Хорошо.

Оставив сумки у парковщика, Тесси повернулась на каблуках и прошла мимо Соломона, через холл и на балкон. Она выбирает место за столиком с видом на пляж. Океан с прохладным голубым шумом плещется на фоне палящего ярко-оранжевого солнца. На секунду она успокаивается. Спокойствие.

Затем соседнее сиденье скребет по бетонному полу, и этот звук будоражит ее мозг.

Напротив нее сидит Соломон. Бородатый. Серьезное лицо. Она задыхается. Она даже не может насладиться моментом, потому что какой-то бородатый горный мужчина загораживает ей вид на океан.

Сузив глаза, она наклоняется через стол.

— Ты вспотел.

Он ворчит. Его дискомфорт очевиден.

— Я знаю.

— Может быть, ты взял что-нибудь кроме рубашки?

— Я не планировал отдыхать на тропическом пляже, — ворчит он.

Хорошо. Она откидывается в кресле с самодовольной ухмылкой. Может быть, он свалит, когда поймет, что солнце здесь хозяин.

Раздается его хрипловатый голос.

— Тесси, послушай. — Тесси. Черт возьми, ее имя в его устах заставляет ее становиться мягкой. Как горячий нож, проходящий сквозь масло. — Я не хотел тебя напугать. Или застать тебя врасплох.

Тесси приглаживает свои светлые волосы, стараясь выглядеть более здравомыслящей, чем она себя чувствует.

— Ну, ты сделал и то, и другое.

Его огромные пальцы впиваются в край стола, явно стараясь сохранить спокойствие.

— Я видел тебя по телевизору. Видел… — Он проводит рукой вверх и вниз по ее животу. — Я приехал в Лос-Анджелес, чтобы поговорить с тобой, и столкнулся с Эш. А потом…

— Hola. Могу я предложить вам что-нибудь из бара, señor?

Сервер ждет, готовый принять их заказ.

— Пиво, — говорит Соломон, и их взгляды встречаются.

— Жидкая храбрость?

— Не помешает.

— Может быть, у вас есть один из этих коктейлей с ананасом? — с надеждой спрашивает Тесси у подавальщицы, замечая, что темные глаза Соломона осматривают ее.

— Извините, сеньорита, — отвечает он. — Не в этом баре. Они есть в тики-баре на пляже.

— Тогда содовую.

Боже, как ей хочется выпить рюмку текилы, бокал розе, что угодно, лишь бы отвлечься от этого разговора. Сидя за столом, она держится за живот, чувствуя, как маленькие ножки нетерпеливо переступают с ноги на ногу.

— Итак…..ты здесь, — говорит она, рассматривая свои неоново-розовые пляжные ногти. — Что тебе нужно?

— Ты беременна. — Внимание Соломона переключается на ее живот. Его горло пытается выговорить слова. — Он… мой?

Было бы так легко солгать. Сказать ему "нет", чтобы он отстал от нее. Но она не чудовище.

Она поднимает подбородок. Посмотрела ему в глаза и сказала:

— Да.

Он вцепился в подлокотники своего кресла.

Его реакция на отклонение от оси мира очевидна. Она на мгновение замолкает, давая ему понять это.

Соломон откинулся в кресле, челюсть отвисла, тело напряглось. Выдохнув, он проводит рукой по темной бороде.

— Черт.

Он сидит так одну, может быть, две минуты, пока не приносят напитки, а затем одним глотком проглатывает половину своего пива. Тесси на секунду задерживается, чтобы оценить его. Она видит его впервые за полгода. Совсем близко. Слишком близко.

Слишком опасен.

Слишком красив.

У нее пересохло во рту. Ее сердце трепещет. Внизу ощущается явная дрожь, которая возникает после долгой засухи. От желания.

Его глаза все те же глубокие синие, которые она помнит. Цвет Pantone 19-4045 TCX Lapis Blue. Такой темный оттенок, что его можно было бы достать из морских глубин. Под рукавами его толстой рубашки выпирают бицепсы, похожие на кирпичи. Черная борода аккуратно подстрижена. Его плечи имеют свой почтовый индекс. Массивные. Все в нем массивное. Она могла бы кататься на его ключицах. Его руки — широкие, мозолистые — могли бы поглотить ее.

О Боже. Она держится за живот, морщась от этой мысли. Ребенок будет взрывным. Он разорвет ее пополам.

— Господи, мать твою. — От этого проклятия она перевела взгляд на его лицо. Он недовольно нахмурился. — Как это произошло? Мы использовали презерватив, — настаивает он, хриплым голосом проводя рукой по своим густым черным волосам.

— Он не сработал. Не все надежно. Гинденбург, Титаник, MySpace. — Ее телефон мелодично пикает, но она игнорирует его, поднимая свой стакан и впитывая прохладный конденсат. — Мы можем сделать тест ДНК, если ты мне не веришь.

Вот оно. Он уйдет. Он здесь только для того, чтобы убедиться, что я не подам на него в суд за алименты.

Он смотрит на нее как на дуру.

— Я тебе верю.

Она моргает. Ее сердце стучит о ребра.

— Веришь? Я имею в виду, хорошо. Так и должно быть. Потому что я не занимаюсь сексом.

Он вскидывает бровь.

— Постоянно, я имею в виду, — заикается она, спеша уточнить. — Я имею в виду, не с незнакомцами. Не с кем попало. В ту ночь это было…

— Ошибкой? — спросил Соломон низким голосом.

Сглотнув, Тесси смотрит вниз на свой вздувшийся живот.

— Нет. — Она снова обращает свой взор на него. — Я бы не назвала это так. Больше нет.

Кивнув, он подносит пиво к губам и допивает его. Выражение его лица задумчивое, глаза смотрят на ее лицо в своей задумчивой хмурой манере.

Она поджимает губы.

— Если это имеет какое-то значение, я действительно пыталась найти тебя. Я звонила в бар. Я даже попросила их вывесить плакаты.

Улыбка, почти скрытая за темной бородой, дрогнула на его губах.

— Как плакаты о розыске?

Она покраснела, ее лицо стало горячим.

— Как о пропавших без вести. — Она прочистила горло. — В общем, я хочу сказать, что ты должен знать о Мишке.

Ворчание.

— Мишке?

— Малыш. Я его так называю.

— Его? — На этот раз пальцы Соломона крепко сжимают его пустой пивной бокал.

Она закрывает рот рукой.

— Черт. Прости меня. Я не…

Он поднимает руку в перчатке.

— Все в порядке.

Мышца дергается на его бородатой челюсти. Улыбка? Гримаса? Все вместе?

Ссутулив брови, он спрашивает:

— Ты узнала?

— Конечно, узнала. У меня было достаточно сюрпризов, чтобы хватило на все тридцать лет. — Она отбрасывает волосы, готовая покончить со своими заявлениями и убрать Соломона Уайлдера со своего острова. — Послушай. Ты ничем не обязан этой беременности, хорошо? Мне ничего от тебя не нужно. Мне не нужны деньги или алименты. Я готова сделать это одна. Я могу сделать это одна.

Он глубокомысленно хмурит брови, в его радужных глазах вспыхивают голубые огоньки.

Она оглядывается через плечо, чтобы убедиться, что именно она является источником этого гневного оскала.

— Давай проясним одну вещь, — говорит Соломон суровым тоном, не терпящим возражений. — Я хочу быть в жизни своего сына.

— О. — Тесси выпрямляется, и от его решительных слов у нее внутри что-то закручивается и теплеет. — Хорошо. Тогда хорошо. — Она твердо кивнула, ее взгляд переместился на него. — Несмотря на то, что люди могут подумать, я не такая уж ужасная. Я бы никогда не стала скрывать его от тебя.

— Ужасная? — Он нахмурился. — Кто так говорит о тебе?

— Никто. Все. — Уведомление. На этот раз она бросается к телефону. — О, слава Богу, — вздохнула она. — Номер готов.

Он все еще изучает ее. Все еще хмурится.

Видя, что разговор не окончен, она вздрагивает.

— Чего ты хочешь, Соломон?

Она знает, чего хочет. Постель. Подушку, в которую можно кричать. Чулок для беременных, чтобы задушить Соломона Уайлдера.

— Послушай, я ничего не знаю, кроме того, что этот ребенок мой, и я поступлю правильно. — Он пригвоздил ее взглядом. — Ты ведь приехала на неделю?

У нее в животе образовалась яма от ужаса.

— Да.

— Тогда давай договоримся. Давай возьмем три дня, чтобы узнать друг друга получше. — Он держит ее в своем непоколебимом взгляде. — Мы поговорим. Разберемся во всем. Придумаем, как спокойно растить нашего ребенка вместе.

Застигнутая врасплох его предложением, Тесси застывает на лице Соломона. Его серьезные голубые глаза со слабыми морщинками в уголках. Его торжественное выражение. Действительно ли он такой хороший человек, как утверждает? И действительно ли он останется? Попытается ли наладить отношения с сыном? Это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой. Но ведь он здесь, не так ли? Он ехал за ней в Мексику, чтобы поговорить. Может быть, он хороший парень.

Может быть.

Но ей это не нужно. Она не хочет ничего знать о нем. Он — случайный донор спермы, подаривший ей одну из лучших ночей в жизни. У них нет ничего общего, кроме договоренности о том, как воспитывать сына.

— Тебя это устроит? Три дня? — Соломон разложил свои большие руки на столешнице. — Тогда я оставлю тебя до конца отпуска.

Нет, ее это очень не устраивает.

Как бы эгоистично это ни было, она не хочет оставаться с Соломоном Уайлдером. Или делить.

Ее отпуск.

Ее ребенка.

Последние полгода она занималась беременностью в одиночку, и то, что этот незнакомец, этот мужчина локтями впивается в ее идеально продуманные планы, — заноза в ее заднице.

Но чем быстрее она согласится, тем быстрее покончит с этим. Вернет отпуск. Вычеркнет из своей жизни этого задумчивого горца в клетчатой одежде из Буффало.

Три дня.

Она может потерпеть три дня.

Тесси пожала плечами и отбросила свои длинные светлые волосы.

— Ладно.

Ворчание.

— Хорошо.

Они пожимают друг другу руки.