До прихода белого человека

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С УШЕДШЕЙ ЭПОХОЙ

В начале нашего столетия одному художнику предложили во французской портовой таверне несколько африканских резных изделий из дерева.

— О нет, мосье, не за деньги!

Матросы вытащили статуэтки из карманов и положили на стол, уставленный стаканами с вином.

— Три бутылки красного вина, мосье.

Художник, недолго думая, согласился. Ему понравилось черное гладко отполированное дерево, своеобразная форма вещей и их выразительность.

На следующий день он показал свое приобретение приятелю, известному молодому художнику. Тот пришел в восторг.

Нет ли здесь выражения подлинной наивности, нерастраченных сил? Не утверждают ли эти маленькие произведения искусства современную тенденцию к примитивизму, к символизации и абстракции?

Европейское искусство, искавшее в то время более правдивые средства выражения, открыло африканское искусство и с восторгом включило новые названия в свой словарь. Стали накапливаться коллекции, появлялись все новые произведения: головы и статуэтки, маски, увенчанные головным убором из перьев, парадное оружие и самые различные предметы обихода. Однако наибольшую сенсацию произвели искусно выполненные бронзовые скульптуры из Бенина.

Бенин?

За несколько лет до этого газеты печатали страшные истории об этом городе в дремучих лесах на побережье Гвинеи.

Его называли «городом крови», так как здесь были убиты два англичанина. Несмотря на своевременное предупреждение, они с провокационной целью осквернили во время религиозного праздника святые места местного населения. Лондон в этот момент искал предлог для новых колониальных завоеваний и хотел убедить мир, что войска ее величества вступают в Бенин лишь для того, чтобы принести народам Африки свободу и благосостояние.

Так в 1897 г. началась кровавая «карательная экспедиция». Оба, властитель Бенина, был захвачен в плен. Его советников казнили, а главный город Бенин пушечными залпами превратили в груду пепла. Дворцы Обы, содержавшие бесценные сокровища искусства, были сожжены.

Какие творения погибли, стало ясно лишь потом, когда добыча, попавшая в руки солдат и офицеров, появилась на европейских рынках, всюду вызывая восхищение.

Это заставило историков насторожиться. Они начали искать сведения о городе искусства, расположенном в непроходимых лесах, и нашли их на пожелтевших страницах, спрятанных в архивах. Первые сообщения были привезены в Европу португальцами, которые в конце XV в. торговали с побережьем Гвинейского залива, но сообщения эти вместе с пятнадцатью тысячами других португальских отчетов о путешествиях в период великих географических открытий хранились в Лиссабоне за семью печатями и были недоступны исследователям. Подробный отзыв о Бенине XVII в. написал голландский врач и историк Олферг Даппер.

«Этот город, — сообщает он, — вместе с царским дворцом имеет в окружности 5 или 6 миль. По одной его стороне тянется высокая стена, 10 футов вышиной, построенная из двух рядов толстых бревен, сбитых крест-накрест звеньями по 5 или 6 футов, плотно пригнанных одно к другому и прочно соединенных между собой; промежутки между ними заполнены красной глиной. На другом конце города, где нет стены, простирается болото и густой кустарник — поэтому здесь нет нужды в дополнительной защите. Дворец имеет четырехугольную форму и находится в правой стороне города, если считать от ворот. Он занимает такую же территорию, как город Гаарлем, и окружен особой стеной. Он разделен на многочисленные роскошные помещения; к нему ведут красивые длинные четырехугольные галереи, по размерам примерно такие же, как Амстердамская биржа… Все содержится в большой чистоте. В городе тридцать совершенно прямых улиц. Каждая имеет примерно 120 футов в ширину. От них отходят широкие переулки. Вдоль улиц стоят дома, построенные близко один к другому, так же как в Европе… Они обычно не очень высокие, но большие, с длинными галереями внутри, в особенности дома знати; в них так же много комнат, а стенам… они умеют придать такую гладкость, что те блестят как зеркало».

О населении Бенина Даннер пишет:

«Город густо заселен, здесь много знати. Жители Бенина очень скромные люди и во всех отношениях превосходят все остальное черное население этого побережья; они живут между собою в мире, под властью хороших законов; к голландцам, как и к другим иностранцам, приезжающим сюда в качестве купцов, да и к своим собственным согражданам они относятся почтительно. Мужчины сложены лучше, чем женщины…

Торговля с чужестранцами с разрешения царя ведется на реке Бенин, возле деревни Готтон, куда голландцы прибывают на шлюпках и яхтах. Царь избирает нескольких чиновников и купцов, и только им разрешается встречаться с европейцами, которых жители Бенина называют «белыми». Когда нагруженное судно причаливает к берегу, об этом сообщают царю, и он приказывает двум или трем чиновникам в сопровождении двадцати или тридцати купцов отправиться торговать с белыми. Купцы, получив в свое распоряжение столько носильщиков и гребцов, сколько им надо, идут от города Бенина по суше к Готтону».

Даппер сообщает кое-что и о самом обе. Он покидает дворец только один раз в год во время праздника, чтобы показаться народу. Появляется он верхом на коне в роскошном одеянии, в сопровождении четырехсот вельмож и музыкантов. Его свиту окружают карлики и леопарды, над голевой летают голуби.

ГРУБЫЕ И МЕРЗКИЕ

«Царь Бенина может единовременно выставить на поле боя двадцать тысяч воинов, а если потребуется, то восемьдесят тысяч и даже все сто, поэтому соседним народам он внушает страх. Его войско находится под командованием военачальника, который обладает верховной властью над всеми вооруженными силами и может поступать по своему разумению, словно сам является царем. Последний пользуется неограниченной властью, подобно тирану, и всех подданных, даже самых важных и благородных, считает своими крепостными…

Его власть распространяется на многие города и деревни. Поблизости нет другого правителя, который имел бы столько деревень и городов. Ему приносят дань даже многие другие государства. Царь держит большое число жен и наложниц, у нынешнего царя их больше тысячи. После смерти его отца Камбадьи к нему по наследству перешли те из них, кто остался девственницами. Остальным вдовам запрещается снова выходить замуж, поэтому их помещают в монастырь, где их охраняют евнухи».

Неужели чужеземцы в то время не замечали в Бенине прекрасных скульптур из бронзы и терракоты? У Даппера на этот счет нет ни слова. Первые известия мы получаем от Ниендаля, другого голландца, который посетил город в 1701 г. Он, очевидно, видел эти произведения искусства, однако не смог оценить их по достоинству и назвал «грубыми и мерзкими». «Нельзя понять, — писал он, — что они изображают — людей или зверей, они совершенно непохожи на тех, кто меня окружает — купцов, солдат, охотников…» Так Ниендаль отозвался о произведениях искусства, которые ныне являются самыми драгоценными экспонатами для любого европейского музея и за которые платят до двадцати тысяч фунтов стерлингов за каждое.

Имеется свидетельство еще одного голландского путешественника, Цигфельда, написавшего книгу «В царстве морского бога». «Некоторые галеры, — пишет он, — больше других, они покоятся на опорах и сверху донизу покрыты литой медью, на которой вычеканены картины воинских подвигов и сражений. За ними тщательно ухаживают… каждая опора заканчивается островерхой башенкой, а на ней сидит, словно живая, отлитая из меди птица с распростертыми крыльями. С таким же искусством выполнены одиннадцать человеческих голов, скрытых белым занавесом, на каждой из которых лежит бивень слона — это боги царя».

Государство Бенин находилось вблизи побережья, которое европейцы называли «берегом лихорадок» или «могилой белого человека». По их представлениям, здесь могли жить только народы, которые — во всяком случае, до появления португальцев — пребывали в состоянии апатии и тупости. Впоследствии выяснилось, что именно к этому периоду, предшествовавшему великим географическим открытиям, относится расцвет бенинского государства и его несравненного искусства. Это перевернуло все старые представления об Африке.

Многие годы европейцы не хотели верить, что бенинское искусство возникло в Африке: было принято считать, что и в области искусства история начинается на Западе. Источники бенинского искусства искали у португальцев, некоторые ученые даже приписывали ему индийское происхождение. Были исследователи, которые считали, что бенинская бронза — результат влияния этрусков, другие называли гиксосов. Только о коренном населении Африки никто не подумал. И тем не менее именно оно является создателем великолепных скульптур. Наукой доказано, что йоруба, которые насчитывают ныне более шести миллионов человек, и бини, которые насчитывают более одного миллиона, очень рано познакомились с обработкой металлов и овладели искусством литья латуни — одним из наиболее сложных методов литья. Многие их творения, относящиеся к эпохе от X до XIII в., имеют исключительно большую художественную ценность. Лучшие из них происходят из Бенина и Ифе.

У обоих народов художественное ремесло издавна находилось и находится сейчас в большом почете. Заказчиками были двор и жрецы. Из древних сообщений мы знаем, что для создания знаменитой бенинской скульптуры часто требовалось два-три года — такой тщательной обработке она подвергалась. В 1938 г. при раскопках были найдены одиннадцать бронзовых голов — портретов правителей, правительниц, героев и предков йоруба. Встречаются также бронзовые барельефы, на которых изображены первые португальцы и бои с ними. Доказательством того, что бенинское искусство не было завезено извне, а имеет своей родиной Западную Африку, служат статуэтки из терракоты, отличающиеся такой же художественностью, которые вскоре после второй мировой войны были найдены в долине Нок. Как показали радиокарбонный анализ и дальнейшие исследования, они бесспорно относятся к первому тысячелетию до н. э. Именно в это время в Западной Африке распространилась обработка металлов, приведшая к революционным изменениям в хозяйственной жизни коренного населения. На этой основе возникли первые государственные образования, которые объединили под властью одного правителя сначала племена, а затем целые народы.

Творениям африканского искусства соответствовали определенные политические и социальные достижения народов, их создававших, так как искусство всегда было и есть не что иное, как зеркало социальных отношений, порождающих его.

АЛТАРЬ В КУЗНИЦЕ

Возможно, о наличии такой закономерности догадывались некоторые из английских солдат, которые в 1897 г. нашли среди дымящихся развалин Бенина первые свидетельства его своеобразного искусства. Не исключено, что некоторые из них задавали себе вопрос, откуда появилось такое искусство? Могут ли подобные произведения выйти из рук недоразвитых, примитивных и некультурных людей? И что это было за государство, которое они только что уничтожили по приказу ее величества?

С тех пор прошло много времени, и ученые восстановили картину жизни в Бенине. Мы узнали, что вслед за ранними рабовладельческими государствами в Африке — как и в Европе — появились феодальные государства, где рабы уже превратились в крепостных. Знать выбирала из своей среды правителя. Если она была им недовольна, ему посылали яйцо в знак того, что «пора уходить». В Бенине существовала армия, ремесленники, чиновники; к ним принадлежали также женщины, получавшие чины и титулы. Например, с городским головой власть разделяла «хозяйка улицы», которая со своими двумя помощницами управляла женщинами города. Существовала также королевская тайная полиция, конница — в конницу, как и во всех феодальных государствах, принималась только знать, — ополчение. Правда, в Бенине еще не знали другого оружия, кроме копья и меча, может быть, еще и лука.

Благодаря торговле, ремеслу и развитому земледелию население в общем жило в достатке, иногда даже зажиточно.

О врачевателях у нас подчас существует совершенно неверное представление. Они имели богатый опыт и даже умели варить из таинственных кореньев эффективные лекарства против смертельного укуса ядовитой мамбы.

Ремесленники образовывали нечто вроде цехов. В Бенине и в других городах страны йоруба были целые улицы литейщиков, резчиков по дереву и слоновой кости. Литейщики и кузнецы пользовались наибольшим почетом, из их среды выделялись потомственные вожди. Они работали только для двора и в качестве знака отличия носили на плече тесло. У них даже был собственный бог-защитник Огу, и в каждой кузнице стоял его алтарь. Чтобы достичь успехов в искусстве литья, надо было добиться его расположения. К бенинцам Огу явно благоволил, что доказывают двадцать семь бронзовых статуй, найденных до сих пор.

Африканские мастера, которые были современниками учеников Петера Вишера и Тильмана Рименшнайдера[31], из воска изготовляли модели, затем покрывали их жидкой глиной, высушивали и обжигали, после чего они могли служить литейной формой. На готовую бронзовую отливку с помощью чекана и молотка наносили рисунок.

Поверхность металла при этом не деформировалась, и материал использовался весьма экономно.

Бенинские скульптуры, как и вообще все истинно африканские произведения искусства, не являлись самоцелью: они всегда имели какое-либо применение — служили дверным косяком, стулом или столом. Мы не всегда понимаем теперь, что они выражают, так как мир представлений бенинцев и их символика известны нам не до конца. Это относится и к резным маскам людей и зверей из дерева, которые предназначались для религиозных церемоний, и к тем произведениям искусства, которые невежественные, но высокомерные европейцы обычно называли «фетишами». Выставки африканского искусства в Европе убедили нас, что в этих произведениях краски, материал и рисунок всегда имеют глубокое значение.

Нашествие завоевателей из Западной Европы прервало развитие африканского искусства. Многое было уничтожено, многое под влиянием чужеземных господ выродилось. Африканское искусство могло сохранить свою прежнюю живую форму лишь там, куда не достигала рука колониальных властей, в лесах или в горах в глубине материка.

Колониальное господство, а отчасти и влияние ислама затормозили, а то и вовсе прекратили развитие древнего искусства Западной Африки. Однако последнее сохранило свою жизненность и силу. «Мы завалили африканцев дешевыми европейскими изделиями. Но что они из них делают, особенно женщины! — писал несколько лет назад искусствовед Эрнесто Грасси. — Прекрасное, художественное возникает только в результате самых невероятных сочетаний красок — например, фиолетовой или голубой с розовой и зеленой; они взаимно оживляют друг друга, дополняют, и в результате их тона и оттенки приобретают особую яркость. Апельсин, красный платок в черной руке кажутся чуть ли не драгоценностями. Европейским вещам африканцы придают совершенно новое значение с такой смелостью, с такой легкостью, которые не могут не приводить в изумление. Красный цвет обычной набивной ткани подчеркивается накинутой сверху черной вуалью. Белизна накрахмаленного полотна, оттененная оранжевой лентой, приобретает серебристый оттенок. Самые обычные зеленые туфли служат великолепным фоном для лилового пальто, ниспадающего складками…

Здесь искусство пронизывает всего человека. В искусстве перед нами предстает сама жизнь в своей первозданной, все переполняющей мощи».