До прихода белого человека

СЕРДЦЕ ЮГА НАЧИНАЕТ БИТЬСЯ

В Витватерсранде[42] — там, где расположены золотые прииски, вокруг рабочих поселков тянутся заграждения из колючей проволоки. У ограды стоит мальчик — лет двенадцати на вид, может быть четырнадцати. Он еще ребенок, но должен вместе с отцом жить в лагере: его вынуждают к этому и законы, и голод. На нем рваная одежда, какую носит большинство горнорабочих, в дыры проглядывает грязное тело. Пыль здесь всюду — на разработках, в домах, она забивает все, попадает в глаза… Пыль плотным слоем легла и на души рабочих. Мальчик крепко держится за ржавую колючую проволоку. Давно уже он стоит так, вглядываясь в даль обширной равнины.

— Это земля наших отцов, — часто говорит ему отец, когда они с работы возвращаются в лагерь. — И когда-нибудь, — добавляет он тихо, — мы не только вернемся в родной дом, но станем хозяевами этой земли.

Иногда вечерами все усаживаются перед бараками и старики рассказывают о далеком прошлом, когда племена банту жили свободно, когда их еще не загнали на золотые и алмазные прииски Южной Африки.

А однажды в поселок пришли два человека, такие же оборванные и измученные, как все. Они говорили так, как до них не говорил никто.

— Африка бурлит, братья, — говорили они. — Чужие боги падают с пьедесталов. Наша родина будет принадлежать нам самим. Может быть, вы ждете, чтобы молния оповестила вас о пожаре? Напрасно будете ждать.

Слушатели кивали головами в знак согласия, и один из них сказал за всех.

— Сердце Юга поздно начало биться, но оно бьется сильно, ибо освобождение близко.

С тех пор сердце мальчика стучит, словно тамтам.

Будущее его поколения будет иным, чем прошлое. Утро уже брезжит, однако его братьям предстоит пройти долгий путь. Власть в Южной Африке еще принадлежит белым, они шлют сюда людей, подобных тем патрульным, которые вот сейчас лениво шагают мимо него с автоматами, перекинутыми через плечо.

Немало ведущих деятелей Южной Африки утверждают, что эта часть Африки является исконной собственностью белых. «Южная Африка представляет собой европейскую страну, лишь случайно оказавшуюся на африканской земле, — писал Джон Холлоуэй, посол Южно-Африканского Союза в США. — Белые южноафриканцы имеют такое же право на свою землю, как белые американцы — на территорию США. Черные появились в большинстве мест Южной Африки значительно позднее того, чем эти области были заняты европейскими поселенцами. Белое население за пять или шесть поколений до этого утеряло всякую связь с европейской родиной».

Следовательно, если рассуждать так, вторгшимся в Африку чужеземцем является мальчик, который стоит у колючей проволоки в лагере в Витватерсранде? Тот самый мальчик, у предков которого белые отобрали землю, передвигая свои пограничные столбы все дальше на север внутрь африканского материка, мальчик, принадлежащий к племенам, которые когда-то двигались из центра Африки на юг, чтобы открыть и освоить весь континент, как в свое время поступали европейцы на европейских землях.

Многочисленные племена и народности банту занимают ныне огромные просторы Центральной, Восточной и Западной Африки от бухты Камерун до Великих озер и Индийского океана, а на юге до мыса Доброй Надежды. Сотни лет назад покинули они свою прародину, лежавшую, вероятно, у Великих озер. Как сообщают арабские историки, в X в. племена байту жили в области Софалы, к югу от реки Саби их еще не было. Здесь расселялись древнейшие обитатели Южной Африки — бушмены и готтентоты.

Бушмены, опасаясь от наступавших племен банту, отступили в наименее доступные и бедные области, а готтентоты подчинились пришельцам и слились с ними. Когда в XVII в. первые бурские поселенцы ступили на землю Южной Африки, кочующие юго-восточные банту продвинулись уже до реки Оранжевой и давно заселили всю Южную Африку вплоть до западной части нынешней Капской провинции Южно-Африканской Республики. Двигались они тремя основными группами: нгуни, тонга и суточвана. Позднее из многочисленных племен нгуни выделились две большие народности — коса и зулусы

«КАФРСКИЕ ВОЙНЫ»[43]

«Утро 6 апреля 1652 г. выдалось безоблачное. Море было спокойное. С началом прилива три голландских корабля— «Дромедар», «Рейтер» и «Гуде Хооп» — выбрали якорные тросы и приблизились к берегу. С носа бросили лот: здесь хороший фарватер вплоть до устья «Свежей реки», маленького пресноводного ручья, сбегающего со Столовой горы. На воду спустили гребные шлюпки. Над шлюпкой купца и капитана ван Рибека развевался флаг Генеральных Штатов. Сам он стоял около флага в парадной одежде, с широкой лентой на груди и со шпагой на боку. На его помощнике были латы и шлем. Рядом с гребцами сидели мушкетеры с кремневыми ружьями и короткими шпагами». Так О. Цирер описывает в книге «Африка» появление голландцев на мысе Доброй Надежды.

Ван Рибек хотел первым ступить на новую землю. На небольшой возвышенности у «Свежей реки» он воткнул древко флага в песок и громким голосом возвестил, что во имя бога и Голландской Ост-Индской компании берет эту землю в собственность на вечные времена. Он говорил, разумеется, не от имени коренных жителей, которые издали с интересом наблюдали за непонятными действиями странных людей, одетых в железо, и ничего не понимали. Один из голландцев, который еще раньше побывал у мыса Доброй Надежды, заявил, что этим дикарям с желто-коричневой кожей — этим готтентотам, которых так боятся европейцы, никак нельзя доверять: они хитры, коварны, скрытны, ненадежны… Правда, он забыл сообщить, что эти сведения почерпнуты европейцами во время их прежних высадок на берег, когда они вели себя отнюдь не миролюбиво и когда коренное население было вынуждено обороняться. Впрочем, для экспедиции под командой ван Рибека это не имело особого значения: она пока не нуждалась в помощи местного населения.

Заложенный ею форт быстро рос. Он был задуман как станция для снабжения судов Голландской Ост-Индской компании, но уже через несколько десятилетий превратился в город Каапстад, а затем и в центр колонии, заселенной сначала голландцами, а позднее французами и немцами. Потомки первых колонистов называли себя бурами (от голландского слова «бур» — крестьянин). Они вторгались все глубже в континент и отнимали у готтентотов все новые участки земли.

От охотников на слонов буры получили нужные им сведения о местности за ближайшей горной грядой и начали продвигаться небольшими группами от одного плоскогорья к другому; вскоре стада, принадлежавшие бурам, подымали пыль уже по всему пути из Свеллендама на восток. Буры, отличные скотоводы, высоко ценили стада готтентотов и угоняли их. Всякого, кто оказывал сопротивление, они расстреливали или обращали в рабство.

В 1778 г. губернатор Капской колонии ван Плеттенберг предпринял инспекционную поездку по области, заселенной бурами. Достигнув реки Оранжевой, он распорядился поставить каменный столб с гербом Голландской Ост-Индской компании в знак того, что здесь пролегает граница ее владений. Буры издалека приезжали к нему и подолгу беседовали о новостях из Каапстада, о скоте и разных пустяках, пока не подходили к главной цели своего визита: они горько жаловались на африканские племена, которые оказывают противодействие их дальнейшему продвижению, и просили прислать войска. Впервые буры натолкнулись на противника, которого не так легко было изгнать из районов, изобиловавших пастбищами. Племна эти называли себя «коса». Арабские торговцы, приезжавшие на юг континента из Восточной Африки, окрестили их «кафрами»[44], т. е. неверными.

ГАЛЕКА И РАРАБЕ

Самое раннее из дошедших до нас свидетельств о коса относится к 1686 г. В том году у берегов Южной Африки потерпело крушение голландское судно «Ставениссе». Те из плывших на нем людей, кому удалось спастись, отправились в Каапстад и были по пути дружески приняты тогдашним вождем коса — Тогу. На основании их слов можно заключить, что первый известный вождь коса по имени Малангана правил приблизительно в середине XVI в. Согласно преданиям, отцом Малангана был легендарный Коса, по имени которого якобы и стало называться все племя.

При Коса его народ был единым. Но эти времена давно прошли. Когда появились буры, коса в результате распрей разделились на два больших племени, которыми управляли братья Галека (1730–1792) и Рарабе (1727–1787). По их именам стали называться и сами племена. По-прежнему огромные деревни этих племен были рассеяны по стране — галека к северу от реки Кей, рарабе — к югу. По-прежнему земля находилась в общем владении племени, хотя уже использовалась как частная собственность большими патриархальными семьями, которые владели также скотом и могли свободно распоряжаться плодами своего труда. А вот обмен изделиями из железа и меди, великолепными вещами из меха и кожи, в изготовлении которых коса достигла высокого мастерства, циновками и корзинами из травы, глиняными чашами и кувшинами — этот столь необходимый обмен полностью прекратился из-за того, что Галека и Рарабе, хотя и были братьями, враждовали между собой. Торговля с другими народами также приостановилась.

В окружении Галека и Рарабе попадались мудрые, дальновидные люди. «Племенная система, — рассуждали они, — не только связывает нам руки и тормозит мысль, не только не дает расти нашему богатству, она еще и ослабляет силы, которые нам следует обратить против белых пришельцев. Пора коса стать единым народом, не знающим племенных усобиц. Если мы не сделаем этого сегодня по собственной воле, нас принудят к этому обстоятельства раньше, чем наши дети станут мужчинами».

Но старейшины еще не прислушивались к разумным голосам. Коса, находившиеся на этапе разложения родового строя, боролись против общего врага пока что врозь.

ДОГОВОР С ГОРДОНОМ

Босые ноги сотен воинов коса в бешеном ритме ударяют о землю на площади перед «большим домом», резиденцией Большого совета. Воины, блестящие от пота, в такт барабанам, как одержимые, размахивают палицами, связками тонких с железными наконечниками копий и обтянутыми кожей овальными щитами. На воинах воротники — из перьев и короткие передники из шкуры ягненка, отделанные пестрыми кисточками из перьев. Начальники и знать в кароссах — своего рода накидках из обработанных шкур льва, пантеры или шакала, головы их украшают перья. В середине танцует колдун, увешанный амулетами. Его жезл грохочет — это заклинание, обращенное к душам умерших. Ибо предстоит важное собрание.

По приказу инкоси[45] Галеки индуна[46] Большого совета созвал в его — селение вождей племен вместе с их старейшинами. Селение находится на берегу большой реки — Оранжевой. На некоторых из полукруглых хижин нанесен орнамент в знак того, что здесь живет индуна или член совета старейшин. В стороне от других хижин находится резиденция инкоси. Она состоит из пяти краалей, которые соответственно рангу живущих в нем жен называются «большой дом», «дом справа», «малый дом большого дома», «малый дом справа», «дом слева». Вдоль улицы тянется — стена, сложенная из камней, на ней сейчас сидят дети. Девушки и женщины стоят у хижин; их наготу прикрывают только передники, на шее и руках у них — пестрые ожерелья и браслеты из раковин и жемчуга. Коса ожидают белых людей, которые идут сюда и несут знаки мира; об их приближении сообщили гонцы.

Когда маленькая группа голландцев подошла к «большому дому», пестрая циновка, закрывавшая вход, поднялась. Индуна, первый советник вождя, дружелюбно кланяется и просит чужестранцев войти. Некоторое время, как того — требует обычай, голландцы и Галека с его советниками молча сидят друг против друга на циновках. После того как стороны обмениваются обычными любезностями, Гордон — представитель губернатора Капской колонии — и Галека приходят к соглашению: утопить в мутных водах реки Оранжевой разногласия между бурами и коса и считать отныне эту реку вечной границей между ними. Это было в 1779 г.

Однако буры, продвигавшиеся все далее в глубь континента, не заботились о соблюдении договора. Их влекли богатые пастбища, расположенные за рекой, и в конце концов они пересекли ее. Со своей стороны группы коса под натиском других наступавших племен зимой 1779 г. также перебрались на другой берег. Бурам, которые были не в силах остановить коса, пришлось погрузить свое имущество на повозки и вернуться через проходы в Драконовых горах на побережье. Тем временем в Каапстаде организовалось первое карательное войско, и в 1780 г. оно вышло на помощь вооруженным группам буров, продолжавшим отступать. Тем не менее коса сумели остановить дальнейшее продвижение колонистов, и река Грейт-Фиш в течение последующих сорока лет служила границей между племенами банту и голландской колонией.

ПРИЗЫВ ПРОРОКА МАКАНА

На рубеже XVIII и XIX вв. в Южной Африке появились англичане, и с этого времени начался период, когда европейцы активно захватывали внутренние области страны. Новые колонизаторы не ограничивали себя в выборе средств для достижения целей; миссионеры, купцы, охотники — все действовали в одном направлении. Они шантажировали и подкупали вождей, сеяли вражду между племенами. Их тактика была весьма разнообразной: когда насилие не давало результатов, они старались воздействовать дружелюбием, в других случаях вели истребительные войны. Шаг за шагом англичане, а под их руководством и буры оттесняли коса с родной земли. В 1812 г. англичане изгнали коса за реку Грейт-Фиш и установили здесь сторожевые посты.

Среди коса по-прежнему царили междоусобицы, но сорок лет постоянных стычек с бурами и появление нового врага — англичан — заставили их понять, что из-за внутренней вражды они потеряют все свои земли, так как абелунгу (белые) не остановятся на реке Грейт-Фиш. В это время появился пророк по имени Макана. Его слова подобно вихрю пронеслись по деревням коса. Макана предвещал коса успех, если они объединятся для борьбы против абелунгу. Между тем англичане, решив воспользоваться ссорой между вождями племени рарабе — Гайка (1775–1828) и Ндламбе (1755–1828), перешли реку Грейт-Фиш якобы для помощи Гайку и заняли всю территорию до реки Грейт-Кей. Тут коса поняли, что им грозит полное порабощение.

В 1839 г. коса последовали призыву инкоси племени рарабе Макомо и объединились вокруг него. За несколько месяцев им удалось отвоевать обратно все земли до старых границ. Тогда англичане, отвергнув предложение Макомо о заключении мира, «подкупили вождей племен тембу и пондо и с их помощью в 1835 г. начали новую войну против коса. Те вынуждены были отступить за реку Кей. В 1847 г. все области к западу от реки Кей были присоединены к британской колонии. К 1858 г. ее граница уже проходила по реке Баши. В конце концов в результате «договоров» с подкупленными и обманутыми вождями тембу и пондо о создании так называемого «протектората» Англия захватила последние земли коса.

Однако теперь на пути англичан встал другой народ, более могущественный, чем коса, — зулусы. Англичанам и бурам пришлось на несколько десятков лет остановиться у границы страны зулусов.

ЗУЛУСЫ БУДЯТ ЮЖНУЮ АФРИКУ

Был 1787 год. Инкоси Джобе и вождь Сензангакона, возглавлявший род зулусов, в задумчивости сидели перед хижиной последнего. Цветной орнамент украшал высокую стену хижины, над ней возвышалась искусно сплетенная куполообразная крыша. Разговор, как обычно, шел о скоте и о политических событиях в стране. Это были нерадостные события. Джобе недавно объехал свои владения и видел, что все его индуна озабочены. А тут еще Сензангакона, принадлежащий к числу его ближайших доверенных лиц, рассказал о ссорах между племенами и вождями.

Пока собеседники, усердно прихлебывая пиво, вспоминали те времена, когда они были еще молодыми воинами, а между племенами царили мир и дружба, к ним приблизилась старая женщина. Сензангаконе явно не понравилось, что старуха мешает беседе да к тому же протягивает ему новорожденного младенца. Но женщина не обратила внимания на недовольство вождя.

— Индуна, — сказала она, — посмотри на мальчика — это сын твоей любимицы Нанди. Он здоровый и красивый ребенок, и мы, женщины, просим тебя — сохрани ему жизнь!

Сензангакона разглядел крепкого малыша, и на обычно сдержанном, неподвижном лице старого индуны промелькнуло нечто вроде тени отцовской гордости. Долго думал он, как ему поступить. Вожди нередко убивали своих сыновей, так как, вырастая, дети часто стремились вырвать власть из рук отца. Не опасались лишь того мальчика, который рождался, когда вождь был уже стариком. Его оставляли в живых, чтобы он наследовал отцу после его смерти. В течение многих лет дядя или другой близкий родственник выступал в роли опекуна и исполнял функции вождя.

Но Сензангакона уступил чувству родительской гордости.

— Мальчик здоровый, хорошо сложен, пусть живет и носит имя Чака!

Джобе с неудовольствием поднял брови:

— Ты совершив ошибку, Сензангакона. Ты ведь знаешь: сыновья, вырастая, приносят нам трудности и заботы. У меня также был сын, красивый и сильный. Я любил его сверх всякой меры, но когда он вырос, я заметил, что мой любимец Дингисвайо пытается склонить моих подданных к измене, чтобы самому скорее стать вождем. Пришлось приказать, чтобы его убили. Но Дингисвайо бежал.

Сензангакона отрицательно покачал головой:

— Подумай, вождь, как много лет должно пройти, прежде чем Чака станет мужчиной. Кто знает, что будет к тому времени. Может быть, нам как раз тогда понадобятся сильные и мудрые мужчины.

В ПОИСКАХ РОДИНЫ

Чака стал уже сильным юношей, научился разить врага копьем и палицей, а Дингисвайо по-прежнему изгнанником скитался от племени к племени. Он хотел набраться ума-разума у других племен, чтобы, дернувшись на родину, стать вождем.

Понимать людей других племен Дингисвайо было нетрудно: языки южных банту очень схожи, различия между ними незначительны. На рубеже XVIII и XIX вв. Дингнсвайо появился в Капской колонии. В это время там началась так называемая вторая кафрская война. В груди Дингисвайо билось сердце воина. Мог ли он безучастно взирать, как коса отступали перед белыми? Дингисвайо понимал, что перед лицом белых все черные должны стать братьями, иначе их ждет судьба рабов.

Правда, лишь немногие коса постигли эту истину. Большинство вождей думали только о своем племени. Но близился час, когда все они объединятся между собой. Он, Дингисвайо, сын вождя племени мтетва, пойдет впереди и научит других смотреть в будущее!

РАСТЕТ НОВАЯ СИЛА

Так Дингисвайо взялся за оружие. Коса прославляли его храбрость и военное искусство. И тем не менее ему приходилось с отчаянием наблюдать, как его братья падают под градом пуль бородатых буров. Самому ему удавалось избегать смерти лишь благодаря своей ловкости. Он искусно владел копьем и щитом и был проворен, как дикая кошка.

После сражений Дингисвайо, размышляя, часами просиживал один в прохладной тени деревьев. Перед его глазами проходили картины боя. Вот буры на конях устремились галопом на противника, произвели залп и, прежде чем коса успели метнуть в них копья, умчались обратно. Перезарядив ружья, они снова перешли в наступление. Коса в панике обратились в бегство, остановить их невозможно…

И у Дингисвайо постепенно зрела мысль, которая переросла в убеждение и полностью им овладела.

«Воевать по старинке уже нельзя, — громко сказал он сам себе. — Наши воины должны научиться наступать сомкнутыми рядами. Но для этого следует по-новому организовать племена».

После смерти Джобе верховным вождем стал Дингисвайо. Умный и честолюбивый, он прежде всего хотел объединить племена, которыми правил его отец. С этой целью он начал обучать свой народ единому способу ведения войны. Он создал регулярные воинские части импи[47] и во главе каждого из них поставил командира. Отныне только их приказы имели силу.

Дингисвайо стремился возобновить экономические связи между племенами. Он установил торговые отношения с португальцами, обосновавшимися в Мозамбике, поощрял развитие ремесел. Так, например, он собрал вместе всех, кто умел шить одежду из шкур, и построил для них специальное селение (за ним в истории сохранилось название Большой мастерской кароссов). Вскоре это селение стало своеобразным базаром изделий из кожи. Точно так же поступил он и с мастерами по дереву. За хорошую работу Дингисвайо умел хорошо вознаграждать. Под властью Дингисвайо страна процветала.

ЧАКА ИДЕТ НОВЫМ ПУТЕМ

Над краалем вождя спустилась ночь. На стенах хижин мелькали отблески пылающих костров. Выйдя из своей хижины, Дингисвайо увидел перед собой статного молодого человека, низко склонившегося перед ним.

— Меня зовут Чака, — сказал незнакомец, — я — сын Сензангаконы. Великий вождь, защитник наших стад, господин всей страны, я пришел к тебе просить помощи. Я бежал от отца, который из зависти хочет меня убить.

По лицу Дингисвайо скользнула благосклонная улыбка. С первого взгляда молодой воин пришелся ему по сердцу. Ведь и Дингисвайо также пришлось когда-то бежать от своего отца. К тому же он уже слышал о смелости и силе Чаки.

— Ты не испытаешь моей судьбы, — решил Дингисвайо. — Если ты мужчина, то научишься владеть копьем в одном из моих импи.

Чака наравне с другими коса получил хорошую военную подготовку. Благодаря своей отваге и ловкости он вскоре стал командиром большого отряда. Дингисвайо, оценивший способности Чаки, назначил его главнокомандующим всеми военными силами. А они все время росли, потому что Дингисвайо хорошо обращался с побежденными племенами, они становились членами племенного союза, а их воинов принимали в импи.

Когда Дингисвайо погиб на поле боя, Чака, ставший после смерти отца вождем рода зулу, сделался инкоси. Томас Мофоло, южноафриканский писатель, принадлежащий к народу басуто, описывает это событие в историческом романе «Чака»:

«Тут поднялся сын Сензангаконы, отрада для взора всех, кто его видел. И все люди, все племя смотрели на него и понимали, что он настоящий сын вождя. Когда Чака стоял, выпрямившись, он был на целую голову выше всех других мужчин. В плечах он был широк, и весь его вид говорил о силе. И никто не мог сравниться с ним в ловкости, в умении бегать, прыгать, делать повороты.

Когда Чака поднялся, глаза всех мужчин устремились на него. Он осмотрелся и затем начал говорить. Чака обратился к своему народу с немногими словами. Народ должен признать его безоговорочно всем сердцем… Что прошло, то прошло и позабыто… Надо идти новыми путями».

Всем племенам отныне следовало объединиться, и различия в названиях не должны напоминать о тех днях, когда они были разобщены. Он, Чака, «король королей», седьмой потомок легендарного Зулу, даст всем племенам одно общее имя. Оно должно звучать красиво и сильно.

Народы под его властью будут называться зулусы или амазулу, «небесный народ». Тот, кто знает их страну, поймет, как подходит ей это название. Она начинается от моря, поля ее, заросшие травой и кустарником, широкими ступенями поднимаются прямо к утесам Драконовых гор. Там, наверху, кустарник скуден, а вдоль склонов, сбегающих к юго-востоку, стелются туманы, предвестники мощных гроз. Когда летом они спускаются в долину, небо и земля смыкаются. Да, зулусы близки к небу и силам природы. И они станут могущественны, как грозовые тучи.

Чака организовал полки зулусов по-новому. Он разделил воинов на возрастные группы, а их уже объединил в более крупные боевые отряды. Таким образом, в одно подразделение попадали юноши, которые вместе воспитывались в племени, вместе проходили обряд инициации[48] и потому на всю жизнь были связаны дружбой. После окончания обучения в племени молодые люди объединялись в «полки» и несли военную службу или исполняли общественные работы по поручению вождя. Чака разделил всех воинов на три группы: первая — обученная, но еще не испытанная в боях молодежь; вторая — молодые воины, уже принимавшие участие в сражениях; третья — опытные воины. Подразделения переходили с низшей ступени на высшую вплоть до самой высокой, которая позволяла воинам становиться членами совета старейшин и, следовательно, принимать участие в управлении страной. Эта система получила распространение во всей Восточной и Южной Африке, но нигде она не приобрела такого значения, как у зулусов в правление Чаки.

Первые полки, созданные Дингисвайо, насчитывали не более пятидесяти человек. Чака увеличил их численность до тысячи. Он отменил подчинение армии вождям и поселил воинов в особых краалях — эканда. Каждый полк имел свой крааль с отдельным названием. Женщинам и детям вход в эканда был запрещен.

В импи все интересы — беседы, песни, игры — вращались вокруг войны. Молодые воины не имели права обзаводиться семьей. Ранние браки разрешались лишь в исключительных случаях, в награду за особые заслуги. Реформа коснулась также воинских украшений и одежды: все воины были одеты одинаково, но у каждой группы был свой знак отличия: черные щиты у юношей, красные — у женатых воинов, белые с черным узором — у пожилых.

Во время скитаний Чака понял преимущества короткого ударного копья. Применявшиеся ранее в войсках зулусов легкие дротики имели существенный недостаток: метнув его, воин оставался с одной лишь палицей. Чака ввел короткие ассегаи с длинным широким лезвием. Это оружие рукопашного боя требовало сомкнутых боевых рядов. Поэтому первый военный закон Чаки гласил: «Кто возвратится с поля боя без ассегая, будет убит на месте».

«БАЙЕТЕ!» — БОЕВОЙ КЛИЧ ЗУЛУСОВ

В степи, далекие от людского жилья, Чака выводил на маневры свои войска, численность которых теперь достигала нескольких десятков тысяч человек. Чака, стоя на холме, руководил оттуда своими импи. Он создавал новые боевые порядки и новые тактические приемы. Его опытный взгляд улавливал малейшие ошибки в движении многотысячного войска.

Вот тесно сомкнутыми колоннами движутся по степи отряды воинов в причудливом одеянии из шкур, украшенном когтями зверей и длинными перьями цапли. На головах у них — пестрые уборы из перьев или меха. Каждый воин левой рукой держит перед собой кожаный овальный щит, украшенный орнаментом, а правой сжимает тонкое оперенное копье, которым размахивает на уровне плеча.

В центре сосредоточены главные ударные силы, на флангах расположены подразделения, которые должны обойти противника. В начале атаки ударные силы продвигаются вперед медленно, давая таким образом фланговым частям время для обходного маневра. Затем наступающие ускоряют шаг, пока не переходят на бешеный бег. Они высоко поднимают колени, ноги их работают, как поршни машины. Импи движутся с оглушительным шумом и производят устрашающее впечатление. Один вид их сеял панику и обращал в бегство даже оснащенные современным оружием английские войска.

Чака доволен: труд многих месяцев увенчался успехом. В результате союзов и разумной политики государство зулусов выросло. Оно еще больше разрослось позднее, когда его импи с боевым кличем «байете!», как буря, пронеслись по Южной Африке. Вскоре влияние зулусов распространилось до озера Танганьика.

ПИСЬМО ИЗ КЕЙПТАУНА[49] НА КАЛЕБАСЕ[50]

С невысокого холма кажется, что Булавайо раскинулся насколько хватает глаз, до самого горизонта. Повсюду между колючим кустарником и акациями проглядывают круглые хижины. Поселение, втиснутое в зелено-коричневую долину, напоминает цепочку больших мыльных пузырей. Его окружает искусственная изгородь из колючего кустарника, укрепленная высокими заостренными кольями. Можно ясно различить просторную, залитую солнцем площадь перед хижинами под высокими крышами: там крааль вождя.

Здесь, в Булавайо, сходятся нити хорошо организованной информационной системы, раскинувшейся по всем направлениям и достигающей центра Африки. Гонцы постоянно находятся в пути. Они направляются даже в Кейптаун: Чака хочет получить точные сведения о жизни белых. Он много слышал о их постройках и укреплениях, о их быте, о дорогах, которые они строят. Чака хочет применить в своей стране все, что есть разумного и полезного у других народов. Один из его гонцов, не умея писать, изобразил все увиденное им в Кейптауне на большой калебасе. Это оригинальное донесение не достигло адресата, и калебаса находится ныне в музее Кейптауна.

Дингисвайо искал связей с португальцами, Чака же стремился установить отношения с англичанами. Он заключил договор с английскими купцами, которые явились к нему во главе с офицерами Френсисом Джорджем Фэйрвеллом и Генри Френсисом Финном. Чака разрешил им торговать с зулусами и дал землю на том месте, где позднее возник город Дурбан. В 1824 г. Чака отправил в Кейптаун миссию с богатыми подарками. Ей было поручено узнать, можно ли установить добрососедские отношения с Капской колонией. Но замысел Чаки шел еще дальше: он хотел завязать дружеские отношения с британским королем. Капская колония была для него лишь первой и важнейшей вехой на этом пути. Однако английские власти в Порт-Элизабет преградили дорогу посланцам Чаки.

Лейтенант Джеймс Кинг, который в 1825 г. вместе с Фэйрвеллом и Финном посетил резиденцию Чаки, оставил описание оказанного им приема:

«Около восьми часов вечера мы достигли входа в его крааль и немедленно были впущены. Вскоре мы увидели его величество и придворных, собравшихся у огромного костра. Несколько минут мы стояли неподвижно… затем нам предложили приблизиться. Мы передали вождю подарки и примерно шагах в шести от него сели на пол».

В этот момент у Чаки шел военный совет. По окончании его Чака принял чужеземцев в своем личном краале.

«Здесь с его лица сошло строгое выражение. Он был в хорошем настроении и беседовал с нами о самых различных вещах. Тут в больших корзинах принесли вареную говядину и в глиняных кувшинах молоко. Мы основательно поели. Позднее Чака показался гостям в полном боевом облачении. Его одежду составляла юбка из обезьяньих шкур, ниспадающая тремя складками от пояса до колен. С колен и с каждой руки свисали по два белых коровьих хвоста. Голову его облегала красивая меховая лента с длинным пером спереди и с яркими перьями по бокам. Когда он вышел, держа в руках овальный щит длиной около четырех футов и копье, воины запели боевую песню. Чака же исполнил боевой танец зулусов. Чаке приблизительно тридцать восемь лет. Сложен он хорошо, ростом выше шести футов и считается лучшим бегуном. Действительно, в тот вечер он проявил совершенно поразительное искусство».

ПРИДЕТ УМЛУНГУ

По мере того как Чака расширял границы своих владений, он превращался в деспота и в последние годы правил при помощи самых кровавых методов. Его походы привели в движение весь юг Африканского континента. Одни племена исчезали навсегда, другие уходили в отдаленные области, чтобы спастись от деспотизма Чаки.

Несколько тысяч зулусов под руководством Мсиликази перешли в страну басуто (область, где ныне находится город Претория), а позднее под натиском буров передвинулись далее. Они получили от местных жителей название матабеле (т. е. «люди со щитами»). Позднее правитель матабеле Лобенгула заключил с Сесилем Родсом печально известный договор о продаже англичанам земли. Другая часть зулусских племен во главе с вождем Сошанчане перешла на территорию португальского Мозамбика; их стали называть шангаан. Третья группа под руководством Звангендабы переправилась через Замбези; их называют теперь ангони.

В 1828 г. Чака был убит своим сводным братом Дингааном. Причины этого убийства, вероятно, навсегда останутся неразгаданными. Возможно, известную роль сыграло возмущение деспотизмом Чаки. Но вернее предположить, что главными движущими мотивами были зависть и недоброжелательство, а также интриги англичан, для которых, несмотря на мирные намерения Чаки, могущественное государство зулусов было бельмом на глазу.

Буржуазные историки всегда пытались извратить роль Дингисвайо и Чаки. Они клевещут на славные традиции вождей зулусов. Дингисвайо и Чака — герои не только своего, но и многих других африканских народов. Чака поныне живет в легендах и рассказах и в сердце народа как герой, в котором сочетались военный талант, гений и мужество. Ганс Шомбург в книге «Амазулу — сыновья неба» пишет:

«Один старый зулус, которому я напомнил о жестокостях Чаки, ответил мне: «Да, ты прав, наши предки при Чаке ежедневно опасались за свою жизнь. И тем не менее они были великими, они стали великими благодаря Дингисвайо и Чаке. Они ходили с поднятыми головами, так как могли не бояться врагов. До эпохи великих вождей народ зулусов заботился лишь о мелочах повседневной жизни, с приходом же Дингисвайо мы стали думать о более важных вещах и почувствовали, что мы уже не прежний крошечный нищий народец, а подлинная нация».

История знает многих деспотов и тиранов. Но Чака был таким деспотом, который понял зов своего времени. По преданию, пронзенный насквозь двумя копьями и будучи уже при смерти, он, собрав все свои силы, твердым голосом сказал:

— Вы меня убили, потому что надеетесь стать после моей смерти вождями. Но надежды обманывают вас. Придет умлунгу (белый человек). Он будет управлять, а вы станете его рабами, так как будете бороться между собой за власть. Интриги и недоверие не позволят вам объединиться.

Пророчество Чаки сбылось. Внутренняя рознь ослабила силы зулусов. Хотя Дингаан, преемник Чаки, пытался укрепить войско, однако он не мог долго противостоять начавшемуся «великому треку»[51]. В 1838 г. буры с помощью англичан нанесли зулусам решительное поражение на реке Инкоме, получившей с того времени название «Кровавой». Независимое зулусское государство было оттеснено на север, за реку Тугелу.

Великой державе зулусов удар был нанесен в тот момент, когда она еще не сформировалась окончательно. Только войско сдерживало ее воедино, не давая племенам отделиться. Поражение Дингаана на Кровавой реке не могло не привести к резкому ослаблению молодого государства. Его ускорили буры и англичане, на время забывшие свою вражду для борьбы против коренного населения. Они провоцировали конфликты, подстрекали вождей друг против друга, и с каждой купленной изменой все большая часть земель зулусов переходила в руки белых.

НЕПРИЕМЛЕМЫЙ УЛЬТИМАТУМ

Инкоси Кетчвайо предпринял еще одну попытку спасти свою страну. После того как английские колониальные власти в декабре 1878 г. предъявили ему ультиматум, он понял, что борьба неизбежна. Принятие ультиматума означало бы уничтожение последних остатков независимости зулусов. Он содержал такие требования:

1. Войско Кетчвайо распускается и в дальнейшем может быть созвано только с согласия английского правительства.

2. Английское правительство направляет в Зулуленд своих представителей для наблюдения за действиями Кетчвайо.

3. Кетчвайо разрешает деятельность миссионеров в Зулулендс.

4. Разногласия между зулусами и британскими подданными разрешаются королем (Кетчвайо) лишь в присутствии английского резидента.

Остальные требования, хотя и менее важные, были открыто провокационными.

Зулусы отвергли ультиматум, и Кетчвайо призвал народ защищать свою страну. Он реорганизовал армию и ввел строгую дисциплину. Поскольку ультиматум остался без ответа, английские войска в январе 1879 г. четырьмя колоннами перешли реку Тугелу, вторглись в Зулуленд и начали военные действия.

В битве при реке Изанзлване английский отряд в составе полутора тысяч человек был почти полностью уничтожен. Позднее Кетчвайо одержал еще не одну победу, и только когда Англия направила против могущественного инкоси больше двадцати тысяч воинов — пехоту, кавалерию и артиллерию, — зулусы были разбиты, а Кетчвайо изгнан из страны.

Англичане разделили Зулуленд на тринадцать «независимых» государств и поручили управление преданным им вождям, которых население, однако, не признавало. Между племенами, как и рассчитывали колониальные власти, началась ожесточенная борьба, длившаяся семь лет. Чтобы восстановить «мир и порядок», англичане в 1887 г. объявили протекторат над Зулулендом и ввели туда свои войска. В том же году Зулуленд был присоединен к Наталю. Так завершилось завоевание британской колонии Наталь.