Доверься мне

Глава 19

СТЕЛЛА

В качестве одного из пунктов «плана по завоеванию Стеллы» Джон предлагает продолжать знакомить друг друга с тем, чем другой не занимался раньше.

― Ну, знаешь, выводить друг друга из зоны комфорта. Вроде того, что ты сделала со мной в парке.

― Ты сейчас не о сексе? ― уточняю я за завтраком, на который меня привел Джон. Завтраком в молочном баре, состоящем из овсяного мороженого, посыпанного кукурузными хлопьями. Думаю, стоит накинуть ему очки за креативность и смелость.

― Ты зацикливаешься, Кнопка. Я говорю не о сексе, — отвечает он, слегка прикусывая нижнюю губу.

Я возбуждена. Осудите меня за это. Прошедшие несколько недель мы с Джоном проводим вместе, занимаясь всем, что только заблагорассудится. А вечерами валяемся на диване и целуемся.

И когда я говорю «целуемся», то именно это имею в виду. Никаких касаний ниже шеи, только поцелуи. Нежные, медленные, влажные поцелуи. Одурманивающие поцелуи. Неистовые поцелуи. Легкие чмоканья между разговорами и смехом. Посасывающие поцелуи. Глубокие поцелуи, от которых моя спина выгибается дугой, а тело дрожит.

Мы целуемся, пока у меня не начинают опухать губы и болеть челюсть. Мы целуемся до тех пор, пока мое тело не превращается в одну большую горячую пульсацию желания. Кажется, единственное прикосновение к клитору заставит меня взорваться. Только вот Джон никогда не дотрагивается до меня там. И я не скольжу рукой по его крепкой груди и ниже, чтобы сжать член, который ― точно знаю, ― тверд как камень. Даже когда не сомневаюсь, что он возбужден не меньше моего. Даже когда он наклоняется ко мне, его большое тело дрожит, а кожа влажная от пота.

Боже, эти моменты распаляют меня больше всего на свете. Видеть, как Джон чуть не кончает в штаны — ни с чем не сравнимое зрелище. Чертовски жарко от осознания того, насколько я его завела. Мы медленно мучаем друг друга. Но это жутко приятно. В этих его безумных методах есть нечто этакое. Наверное, то, что мы изучаем друг друга. Этот парень проникает мне под кожу, становится необходимым.

― Что именно ты не делал раньше? ― хрипло спрашиваю я.

Он ведет ложкой с мороженым по языку, и золотистый кусочек овсянки задерживается на губе, а потом Джон слизывает его. Только этот парень, совершенно не стараясь, способен сделать процесс поедания мороженого настолько чувственным.

― Очень сложный вопрос. Я много чего делал, ― замечает он, сверкнув зелеными глазами, ― но не с тобой.

― Хм-м-м… мой список захватывающих впечатлений довольно короток.

Джон весело мне подмигивает. Сегодня он настоящая рок-звезда: винтажная футболка от Патти Смит выцвела до серого, черные джинсы обтягивают узкие бедра и низко сидят на них.

― Ты когда-нибудь каталась на мотоцикле, Кнопка?

Я останавливаюсь, не донеся ложку до рта.

― Смерть на колесах? Нет.

Джон смеется.

― Это весело.

― Знаешь, что случится, если ты разобьешься? ― Я резко вздрагиваю. ― Легче будет закрасить.

Он наклоняется и слизывает мороженое с моей ложки.

― М-м-м, сливочное.

― Ешь свое! ― возмущаюсь я, шлепая его, и съедаю еще кусочек.

― Но я хочу твои сливки, ― заявляет он, снова подмигивая.

― Тебе повезло, что ты горячий, иначе я бы сейчас скривилась.

― Тебе это нравится, Стелла-Кнопка. Я знаю, что нравится. ― Джон подпирает подбородок рукой и смотрит на меня, забавляясь. Толстый кожаный ремешок обвивает запястье, привлекая внимание к его предплечьям. Думаю, еще ни разу в жизни мне так сильно не хотелось погладить шелковистую кожу на мужском предплечье. ― Я хочу прокатить тебя на мотоцикле, ― говорит он.

― И, конечно же, у тебя есть мотоцикл.

― Безусловно, ― радостно соглашается он. ― Несколько. Я выберу подходящий для поездки.

― Я не катаюсь по городу на мотоцикле. Придется все время сидеть с закрытыми глазами или меня будут терроризировать такси.

Он фыркает.

― Ты недоверчивая. Я офигенски вожу, Кнопка. Но ладно, мы выедем за город, пообедаем и покатаемся по шоссе так, будто наши задницы в огне.

― Симпатичная картинка. И чего я вообще переживаю.

Я притворяюсь, что против, но предвкушение бурлит в моей крови, как газировка.

Джон прекрасно понимает, что я согласна с его планом, потому что потирает руки, прикусив нижнюю губу в попытке спрятать улыбку.

― Будет весело. Поехали в среду. Должно быть тепло и солнечно.

Я могла бы отказаться, но это предложение звучит волшебно. В основном потому, что в нем будет участвовать Джон. Я не взяла новых клиентов и оставила на автоответчике сообщение о том, что нахожусь в отпуске. Нечто неизведанное для меня, но я справлюсь. Пока не взяла перерыв в работе, даже не догадывалась, насколько нуждаюсь в том, чтобы просто побыть собой и насладиться занятием тем, что мне нравится.

― Ладно, я позволю тебе истязать меня на мотоцикле, ― указываю на него ложкой с мороженым, ― но в моем распоряжении вторая половина дня.

У меня есть идея. Кое-что личное, чем можно с ним поделиться. Я не рассказывала парню о своем хобби. Вернее никому не рассказывала. Это откроет меня с такой стороны, что я немного волнуюсь. Однако о чем-то подобном я просила парня в парке и не могу сделать для него меньше. К тому же абсолютно уверена, что Джон не переживал того, что я собираюсь ему показать.

― Чем займемся? ― интересуется он, когда мы поднимаемся со своих мест.

Качая головой, я иду следом за ним к двери, и мы выходим на солнце.

― Это сюрприз.

― Это включает в себя обнажение? Потому что я в теме. ― Джон играет бровями, зажимая между зубами розовый кончик языка.

― Ты помнишь, что наложил вето на наготу и связанные с ней шалости?

― Я думаю пересмотреть это решение, ― мрачно произносит он.

Я со смехом толкаю его в бок и собираюсь ответить, когда вокруг нас раздается странное щелканье. Сначала я не понимаю, что это такое, только улавливаю, как рядом со мной застывает Джон. Затем замечаю, что группа людей нацеливает камеры в нашу сторону и начинает наперебой выкрикивать:

— Джакс!

― Это твоя новая, Джакс?

― Как твое самочувствие?

― Она знает о твоих женщинах, Джакс?

Я стою на месте и шокированно таращусь на них. Все это время нас никто не беспокоил. Что-то такое я ожидала в парке, однако ничего не произошло. А теперь нас окружают. Я даже не представляла, как это выглядит на самом деле. Шума, который они создают, достаточно, чтобы свести меня с ума.

Джон достает телефон и пишет кому-то, пока все вокруг кричат.

Воздух пронзает визг, и появляется новая группа. Поклонники. Я никогда не попадала в толпу настоящих фанатов, поэтому не в курсе, чего ожидать. На самом деле это очень мило. Его поклонники почтительны, одни ведут себя застенчиво, другие дрожат и плачут. Он раздает автографы и позволяет сделать с собой кучу селфи. Я отодвигаюсь назад и отхожу к обочине, чтобы понаблюдать, как он работает.

Мой Джон исчезает. Ему на смену является Джакс Блэквуд с легкими, не затрагивающими глаз улыбками, и смехом, который не настолько глубокий, звучит более громко и немного принужденно. Вряд ли кто-то из фанатов это замечает. Нет, этот парень обладает уникальной способностью заставлять человека поверить в то, что на нем сосредоточено все внимание. И меня по-настоящему впечатляет то, что парень может справиться с этим в толпе, которая увеличивается с десяти до двадцати человек, а затем и до тридцати.

― Ты работаешь на Джакса? ― спрашивает стоящая рядом со мной девочка-подросток. Ее взгляд сверкает от любопытства. Она пришла с компанией друзей, которые уже сделали селфи, но задержались, чтобы еще пофотографировать своего кумира.

― Нет, я его подруга.

Несколько девочек смотрят на меня широко распахнутыми глазами.

― Как тебе удалось подружиться с Джаксом?

Я не упускаю акцент на слове «тебе», как будто данный факт — необыкновенное чудо. Может, и так. Смотрю на него сейчас, и все, чем мы занимались ранее, выглядит как сон, плод моей фантазии.

― Я его соседка, ― равнодушно бросаю я.

По стайке поклонниц проносится ропот.

― Счастливица, ― говорит девочка, которая задавала вопрос.

― Где он живет? ― интересуется другая.

Я качаю головой и прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку.

― Простите, информация конфиденциальная.

— Сука, — выдыхает одна из них.

Остальные просто пялятся, а рядом стоящая девочка сладко, но очень наигранно мне улыбается.

― Понятно. Я бы тоже старалась удержать его при себе так долго, как только смогла бы.

― Удачи тебе с этим, ― шепчет кто-то из компании, и вокруг раздаются смешки.

Я не знаю, что сказать. Чувствую их раздражение, ведь скрываю информацию, которую они отчаянно хотят получить. Их разочарование заставляет поторопиться с уходом. Хочется выбраться отсюда. Происходящее здесь и сейчас совсем не похоже на счастливых зрителей, наблюдающих за игрой Джона в парке. Толпа буквально душит, поэтому желание развернуться и скрыться отсюда лишь усиливается. Но я не оставлю друга.

― Ребята, ― прерывает одна из девушек, ― не грубите. ― Она слабо улыбается мне. ― Простите, они просто завидуют.

Ее слова вызывают несколько сердитых взглядов, но тут еще одна девушка неодобрительно качает головой.

― Так и есть. В смысле, это Джакс Блэквуд. Он ― бог.

― Какой он? Милый? Уверена, что да.

― Сексуальный милаха, ― добавляет другая. ― Это тело… когда оно, полностью потное, движется по сцене. Я не могу.

Я прерываю их, чтобы не выслушивать про его тело. Наверное, потому что когда мы сидим рядом с Джоном на диване, его вид без футболки может заставить меня покраснеть.

― Он ― лучший мужчина из всех, кого я знаю, — говорю я.

Абсолютная правота этого утверждения повисает в небольшой окружающей меня группе, и мы все затихаем, глядя на него.

Вначале мне показалось, что Джон не заметил моего исчезновения, но я быстро понимаю, насколько ошиблась. Все время, пока работает, он понемногу пробирается ближе ко мне. Его восприятие острое, как бритва. Он явно в курсе, где кто находится и осведомлен о своем расположении в толпе. Картинным движением он поворачивается, чтобы пожать чью-то руку, и внезапно снова оказывается на моей стороне, делая это как бы случайно. И только когда кладет руку мне на талию, я догадываюсь, что нет.

Сейчас мне до безумия хочется завернуться в его надежное тепло. Однако я не делаю этого. Все смотрят. Я коротко машу глазеющей группке девушек, хоть и знаю, что их внимание приковано не ко мне.

Прижимаясь ладонью к пояснице, Джон ведет меня к приближающемуся блестящему черному внедорожнику. Азиат, который выглядит смутно знакомым, выходит из машины и открывает заднюю дверь. Я проскальзываю на черные кожаные сиденья, Джон следом за мной. Громкий хлопок двери приносит благословенную тишину.

Водитель обходит автомобиль спереди и садится. Не успеваю опомниться, как мы плавно вливаемся в поток машин, пока народ устремляется за нами, чтобы бросить последний взгляд.

Джон со вздохом откидывается на спинку, а потом смотрит на меня.

― Ты в порядке?

Теперь, покрытый патиной славы, он выглядит по-другому, и я не могу избавиться от ощущения, что нахожусь с Джаксом Блэквудом. Бесчисленное множество людей отдали бы все, чтобы оказаться сейчас на моем месте. Презрение девушек обжигает и покалывает мою кожу, а тихий голос в голове спрашивает, что я здесь делаю. Почему я? Во мне же нет ничего особенного. Однако я приказываю этому голосу заткнуться.

― Я в порядке.

Парень изучает мое лицо, словно пытаясь прочитать мысли.

― Ты напряжена.

― Я просто не ожидала такой стремительной атаки на себя. Да и тебя тоже. ― Слабо улыбаюсь. ― Иногда я забываю, кто ты такой.

Теплая ладонь Джона накрывает мою и сжимает.

― Ты-то точно знаешь, кто я такой, и совсем не вот тот парень.

Теперь мы смотрим друг на друга, повернувшись на заднем сидении.

― Ты поэтому не любишь, когда я называю тебя Джаксом?

Между его бровей залегает морщинка, и он опускает голову.

― Я долго был Джаксом. После того как разбился и сгорел, Джакс ощущался больше как… не знаю, сценический псевдоним. Джон был мужчиной, стоящим за всем этим. Джакс задыхался от бремени знаменитости. Джон оставался просто парнем, который любит играть на гитаре и создавать музыку. ― Он едва не пыхтит, имитируя тень улыбки. ― Боже, звучит очень неловко. Я не говорю, что во мне живут две личности, борющиеся за управление, или нечто подобное. Просто когда ты зовешь меня Джоном, я чувствую, словно ты видишь меня, а не рок-звезду.

― Вас обоих. ― Я поглаживаю пальцем костяшки его пальцев. ― Вас обоих, и вы оба потрясающие.

Вздохнув, он прикрывает глаза.

― Пока ты не сбежишь из-за популярности. Хотя я тебя не стану осуждать.

― Я не сбегу. Но эта жизнь совсем не похожа на ту, которой я жила. Иногда меня это будет выбивать из колеи. Или я буду ошеломлена знакомством со звездой, как бы странно это ни звучало.

Скривив губы в улыбке, он бросает на меня взгляд из-под ресниц.

― Ошеломлена знакомством со звездой, да?

Мои щеки заливает краской.

― Заткнись.

Джон улыбается, легонько качая головой.

― Тебя слишком легко подколоть. ― И это правда. Джон снова заговаривает, и на этот раз его тон расслабленный и легкий. ― Я забыл представить тебя временному телохранителю, ― произносит он, не сводя с меня глаз, но я смотрю на водителя, который кивает мне. ― Познакомься с Брюсом Ли.

Я, вероятно, удивленно фыркаю, потому что и Джон, и Брюс усмехаются. Несложно догадаться почему: Брюс Ли выглядит практически так же, как легенда кунг-фу.

― Твои родители сознательно сделали это с тобой?

Брюс издает легкий смешок.

― Абсолютные поклонники без раскаяния и беспокойства о том, что доведется пережить их бедному мальчику.

― Я не раз советовал ему использовать имя по максимуму, ― встревает Джон. ― Надеть большие солнцезащитные очки, облегающую рубашку с большим воротником, красные клеши, и полностью погрузиться в фанк семидесятых.

― Я бы не хотел затмевать рок-звезд, ― язвительно замечает Брюс.

― Сделай это, пожалуйста. Раздай несколько автографов и позволь мне немного отдохнуть.

Всю дорогу до дома мы смеемся и шутим. Но мы оба выбиты из колеи, и пытаемся это скрыть. Думаю, Джон смущен своей известностью. Мои размышления немного более сентиментальны. Я не могу избавиться от мыслей, что это не настоящая жизнь. Это фантазия. Никому так не везет. Особенно мне.

ДЖОН

― Так теперь у тебя есть девушка? ― Рай толкает меня своей огромной ручищей.

Из-за того, что он гигантский, словно танк, создается впечатление, будто меня ударили дубиной. Я тру саднящее плечо и смотрю на него.

― Тебя обязательно вешать на нее ярлык?

― Я-то как раз не вешаю, ― спокойно возражает он, ― но она навесит. Женщины любят навесить ярлыки, обрисовать детали, наметить прогресс, а потом назначить дату. Будь готов к пыткам, парень.

Мы возвращаемся из Бруклина, где Рай охотился за синтезатором «Moog» шестьдесят девятого года, что побудило нас сыграть версию «People Are Strange» во время тестирования. Это заставляет меня чертовски скучать по Киллиану, потому что он отлично исполняет музыку Джима Моррисона. Его версия «Roadhouse Blues» снесла всем крышу в Лондоне, когда мы в последний раз гастролировали. Я так давно с ним не общался, что кажется, будто потерял часть себя.

Я отбрасываю эту мысль и смотрю на Рая.

― Знаешь, такие разговоры заставляют меня думать, что ты боишься женщин.

Он громко хмыкает.

― Да брось. Я люблю женщин. Чего их бояться.

Я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на Брюса за рулем.

― Слышишь это? Рай не боится женщин.

Брюс кивает.

― Понял. Вообще не боится.

― Вы, два придурка, продолжаете меня опекать, ― смеется Рай. ― Только мне плевать.

― Скажи мне, Райланд, ― я поворачиваюсь к нему, ― когда это ты начал называть Бренну ягодкой?

Он становится ярко-розовым, как та ягода, о которой идет речь, и это такое зрелище, что мне хочется поскорее вытащить телефон, сделать снимок и отправить его парням.

― Отвали, красавчик. Это было оскорбление, а не прозвище.

Я улыбаюсь.

― Для меня звучит как прозвище, сынок.

У Рая начинают играть желваки. Я играю с огнем. Годами накопленный опыт подсказывает, что осталось совсем немного, прежде чем он набросится на меня. Будучи молодыми панками, мы часто заканчивали тем, что колотили друг друга. Все отлично веселились, но это не означало, что кто-то не уйдет с разбитой губой или подбитым глазом. В подростковом возрасте это был хороший способ выпустить пар. В тридцать лет я думаю, что пожалею об этом и придется неделю глотать аспирин.

Когда Рай наконец начинает говорить, его тон становится неожиданно жестким и наполненным болью.

― Вам, парни, стоит забить на эту фигню между мной и Брен. Она ненавидит меня до глубины души, и не без причины. Этого дерьма не произойдет. Никогда.

В салоне повисает тишина, неловкая и густая. Брюс поднимает стеклянную перегородку, оставляя меня наедине с другом. Снаружи ревут клаксоны, и машина подпрыгивает на ухабистой дороге. Я прочищаю горло и отваживаюсь взглянуть. Рай смотрит в окно, а его тело напоминает большую гору зажатых мышц.

― Почему ты решил, что она тебя ненавидит? Я не замечал ничего подобного, хотя вы постоянно подшучиваете друг над другом.

Мне казалось, что это своего рода прелюдия. Даже когда мы были детьми и тощая шестнадцатилетняя Бренна с торчащими коленками начала ходить на наши джем-сейшны, они с Раем ссорились. А еще они смотрели друг на друга так, будто второй из них был конфетой, просто вне досягаемости.

Рай негромко фыркнул.

― Может быть, поначалу это был флирт. Я не собираюсь лгать и притворяться, что она не горяча. Да, мы препираемся. И, может, она получает некоторое извращенное удовольствие, доставая меня. ― Он медленно качает головой, словно она весит тонну. ― Но между нами настоящая пропасть, и я не хочу это обсуждать.

― Эй, ты сам поднял эту тему.

Он стреляет в меня взглядом.

― Нет. Я сказал, что вам пора перестать ожидать чего-то, потому что это дохлый номер. Я не упоминал, что хочу поговорить о своих чувствах.

― Мужик, я никогда не видел человека, который больше, чем ты, нуждается в том, чтобы выговориться. ― Я коротко смеюсь. ― Ты идеальное воплощение сдержанности.

Рай расслабляется на сидении, выражение его лица становится немного более открытым.

― Возможно. Но я бы предпочел, чтобы мы обсудили твои чувства и дерьмо. Ты счастлив, Джакси?

― Трусишка. ― Мы подъезжаем к моему дому. ― И да, я счастлив. Потому что обсуждаю свои чувства и дерьмо.

Автомобиль останавливается, и я открываю дверцу, прежде чем Брюс успевает подойти. Мне никогда не нравилось, когда он или кто-то еще из сотрудников открывает мне двери. Это слишком напоминает детство, когда я чувствовал себя изолированным, застрявшим в своей чопорной и правильной семье, в то время как предпочитал смеяться и играть, как нормальный ребенок. Есть изрядная доля иронии в том, что пытаясь использовать музыку, чтобы уйти от стиля жизни своей семьи, я поставил себя в ситуацию, когда мне часто нужны охранники и другие меры повышенной безопасности. Я так же изолирован, как и тогда, только теперь могу жить по собственным правилам.

― Парни, подниметесь на пиво? ― интересуюсь я.

Удивительно, но сейчас я спокойно отношусь к одиночеству. Честно говоря, я вообще чувствую себя чертовски здорово. Завтра у меня свидание со Стеллой, и тот факт, что можно прикоснуться к ней, провести с ней весь день просто потому, что мы оба этого хотим, заставляет мою голову кружиться, словно у ребенка, ожидающего Рождество. Но Раю, похоже, не помешала бы компания, а я никогда не оставлю своих парней разбираться с дерьмом в одиночку, если в силах предложить свою помощь.

Рай оживает.

― Да, конечно.

― Я могу сходить за пивом, ― пожав плечами, предлагает Брюс.

Мы уже на полпути к двери, когда ко мне подходит мужчина и пристально смотрит, будто держит под прицелом. Мы с Раем мгновенно напрягаемся. Пусть и умеем защищаться, но если у этого парня есть оружие, драка ни хрена не даст. Боковым зрением я наблюдаю, как Брюс приближается, становясь между нами и незнакомцем.

Жилистый мужчина в годах с лохматыми рыжевато-седыми волосами останавливается, его бледно-голубые глаза расширяются.

― Я не пытаюсь доставить неприятности, ― произносит он, мудро оценивая ситуацию. ― Я только хотел поговорить с Джаксом.

― Так говори, ― разрешаю, внутренне подбираясь.

Я мог бы попросить его отвалить, но иногда проще дать человеку высказаться, а потом поблагодарить, что бы он там ни предлагал. К сожалению, это касается и женщин, с которыми я спал. Мужик может оказаться разъяренным отцом. Дерьмо.

― Видел в таблоидах твое фото с девушкой.

Моя спина напрягается.

― Я часто фотографируюсь с девушками. Если это все, что тебя интересует, рекомендую сменить хобби.

Я начинаю идти, и Рай двигается слева от меня, а Брюс ― с другой стороны. Они защищают меня, что приятно, но в этом нет необходимости.

К сожалению, чувак неустрашимый.

― Ты переносил ее через лужу.

Я замедляю шаг, вспоминая, что переносил только одну женщину. В принципе. Кто-то это сфотографировал? Черт возьми. А вот и моя маскировка Кларка Кента. Мысль о том, что у Стеллы отнимают частную жизнь, вызывает у меня тошноту.

― Старая новость, мужик. Это было несколько недель назад, ― отмахиваюсь я, продолжая уходить.

― Вчера был еще один снимок с вами, — догоняет меня его хриплый голос. — Выглядело вполне уютно, когда вы выходили из молочного бара. Я подумал, что ты бы хотел знать, с кем имеешь дело. Стелла Грей не та, за кого себя выдает.

В венах образуется лед, я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

― Что ты сказал?

Чувак пожимает костлявыми плечами.

― Она симпатичная, но не настолько невинна, как выглядит.

Лед превращается в горячий поток, взгляд застилает красная пелена, я подаюсь в его сторону, даже не подумав. Брюс останавливается передо мной, блокируя порыв, а Рай огромными руками хватает меня за локти.

― Полегче, мужик, ― тихо и жестко предупреждает Рай.

Мое внимание приковано к тщедушной крысе, которая с вызовом смотрит на меня.

― Держись, блядь, подальше от Стеллы, ― выдавливаю, толкая Брюса в спину. Только вот мой телохранитель неподвижен. ― Если хочешь гоняться за мной, как какой-то сумасшедший фанат, прекрасно, однако держись подальше от моих друзей.

Мужик только улыбается, и выглядит до странного знакомым.

― Она? Подруга? Выглядело так, будто она значит больше. У Стеллы есть способность очень эффективно пробивать мужскую оборону.

Я бросаюсь вперед, пытаясь пробиться через Брюса и Рая, но оба стоят насмерть.

Мужчина поднимает руки.

― Успокойся. Я всего лишь пытаюсь тебе помочь. Информация, которой я обладаю, могла бы избавить тебя от некоторой головной боли.

― Хер там, ― выплевываю я. ― Кем ты себя, блядь, возомнил?

Он абсолютно спокойно взирает на меня.

― Я ее отец.

Вся агрессия улетучивается, когда я смотрю на этого человека. Меня тошнит. Из-за Стеллы. Ее отец пытается вытрясти из меня деньги. Мудак, бросивший ее в подростковом возрасте, и которого она с тех пор не видела.

― Убирайся с глаз моих, ― цежу я сквозь зубы. ― Потому что эти парни не смогут сдерживать меня вечность, и я действительно срал на последствия, просто превращу тебя в месиво.

Хватка Рая на моей руке ослабевает.

― Мы даже можем помочь ему, ― холодным тоном обещает он.

Так называемый отец Стеллы пожимает плечами.

― Избиение меня не изменит правды. Я не прошу много. Десяти штук хватит. Если передумаешь, позвони на этот номер. ― Он бросает к моим ногам потрепанную карточку. ― Поблагодаришь позже.

Я пялюсь на визитку, как на бомбу, тошнота усиливается.

― Ебаный ад, ― бормочет Рай, наблюдая за уходом ничтожной крысы. ― Это правда отец Стеллы?

― У них одинаковая улыбка, ― глухо отвечаю я. Хотя Стелла никогда не выглядела такой… бессердечной. Но внешность и жесты похожи… вплоть до небольшой ямочки, расположенной в странном месте, сразу под левым уголком губ. Сердце едва не выпрыгивает из груди. ― Этот придурок пытался вытрясти у меня деньги.

― Я понаблюдаю за ним, — заверяет Брюс, качая головой.

Рай тяжело вздыхает.

― Что будем делать?

Никто из нас не поднял визитку. Я не хочу. Однако чувствую, что должен. Провожу рукой по волосам.

― Блядь. Не знаю.

Как я скажу Стелле о том, что бросивший ее отец появился только ради того, чтобы залезть мне в карман?

― Думаешь, он сказал правду? ― тихо спрашивает Рай.

Кошусь на него.

― Он гребаный аферист. Думаю, он без раздумий оболгал бы ее. ― Я сжимаю затылок. ― Скорее всего, он говорит о ее работе профессионального друга, и хочет показать все в неправильном свете.

Тоненький голосок шепчет, что мужик, возможно, имел в виду что-то еще, и стоило бы, во всяком случае, попытаться узнать, что именно. Сжав зубы, я поднимаю бумажку. Ничего такого, просто прямоугольный кусок картона, но в то же время он ощущается на коже, словно яд.

Это даже не настоящая визитка. Вычеркнутые имя и данные адвоката. Написанные синими чернилами имя Гаррет Грей и местный номер телефона. На второй стороне цифры: десять тысяч. Дважды подчеркнуты. Грязный засранец. Мои пальцы дрожат от ярости, когда я засовываю карточку в карман джинсов.

Нужно рассказать об этом Стелле, но вопрос в том, как и когда?

― Сначала я собираюсь узнать, что Скотти может накопать на эту гадюку.

День словно покрывается пеленой. Хочется обнять Стеллу и заверить, что отныне я буду заботиться о ней. Но я едва ли умею заботиться о себе. Не представляю, что говорить ей завтра, но знаю, что речь пойдет не об этом. Я не позволю этому бездельнику-клоуну встать между нами, еще до того, как у нас появится шанс начать отношения.