Доверься мне

Глава 23

СТЕЛЛА

— Надеюсь, ты хорошо спал, Джакс, — говорит Коринн, ставя на стол перед ним чашку с кофе.

Рядом со мной хмыкает Хэнк, одаривая Джона сердитым взглядом. Я прикусываю щеку изнутри. Прошлой ночью мы заснули, прижавшись друг к другу. А когда проснулись, над Джоном стоял Хэнк и смотрел на него с осуждением.

— Не знаю, почему я беспокоился.

— Да, мадам, хорошо.

Джон запихивает в рот огромный кусок истекающего маслом блина, старательно не поднимая глаз от тарелки и едва сдерживая улыбку. Под столом его колено подпрыгивает в дерганом ритме. Мы сидим близко, и во время движения наши бедра трутся друг о друга. Даже от такого легкого соприкосновения моя кожа вибрирует.

Воспоминания о том, чем мы занимались, постоянно всплывают в моей голове, мешая сосредоточиться. Я продолжаю видеть, как сжимается его мускулистый торс, как сокращаются крепкие мышцы предплечья, пока он дрочит. Боже, у него классный член. Закругленная головка, толстый, слегка изгибающийся вправо ствол.

Моя кожа вспыхивает. «Перестань за столом думать об его члене. Это ужасно неправильно. Ненормальная Стелла. Чокнутая».

И глупая. Все, о чем я могу думать в этот момент — это занимающийся самоудовлетворением Джон. Его припухшие яйца, подскакивающие при каждом движении кулака вниз, напряженное лицо, расслабленные губы и тяжелое дыхание. Это самое потрясающее зрелище из виденных мной. Хочу снова на это посмотреть. При дневном свете. Возможно, в замедленной съемке. И на повторе.

Божечки, может, Коринн включила обогрев?

Я торопливо делаю глоток кофе, и он обжигает мне горло.

Когда я издаю негромкое шипение, Джон сужает зеленые глаза.

— Ты в порядке, Кнопка?

Нет. Я так возбуждена, что у меня болит внизу живота. А еще я фантазирую о том, чтобы снять фильм о твоем члене.

Я слабо улыбаюсь и беру кусок идеально приготовленного бекона.

— Вполне.

Удерживая мой взгляд, Джон коварно улыбается. Сомневаюсь, что он фантазирует о съемках фильма, но совершенно определенно думает о минувшей ночи. Парень высовывает розовый кончик языка, чтобы поймать капельку сиропа на нижней губе. И мне стоит немалых усилий тоже не лизнуть ее.

Нам надо срочно убираться отсюда.

Все еще подпрыгивающее колено сильно толкает стол, отчего тот сотрясается. Я кладу руку ему на бедро, и Джон мгновенно замирает. Накрывает ладонью мою руку и сжимает.

Коринн тем временем продолжает вести беседу ни о чем.

— Клянусь, прошлой ночью шел очень сильный ливень. Хэнк, тебе лучше проверить подвал. Ты же знаешь, что заднюю лестницу часто затапливает.

— М-м-м, — отвечает Хэнк.

Перевод: «Я проверил. Все в порядке, и я хочу поесть без твоих приставаний».

Короткое «хм-м-м» от Коринн означает, что она поняла мужа и после завтрака лично проверит подвал.

Я улыбаюсь с полным ртом бекона. Толчок плечом в мое плечо заставляет меня оглянуться. Джон приподнимает бровь, переводя взгляд с Хэнка на Коринн. Как и я, он обратил вниманием на их стиль общения и находит это милым. У меня возникает непреодолимое желание рассмеяться, но не над семейной парой, а из-за той странной, головокружительной легкости, которую я сейчас испытываю. Из-за тихого счастья.

Я склоняю голову, позволяя волосам упасть на краснеющие щеки и скрыть лицо.

Джон большим пальцем гладит мою ладонь, кончиком медленно обводя определенное место, отчего мои бедра сжимаются. От такой простой ласки. Нам действительно пора убираться отсюда.

— Ненавижу сбегать после еды… — услышав фырканье Хэнка, я поджимаю губы, — но Стивенс, кот, за которым я присматриваю, тоже хочет кушать.

Я посылаю молчаливые извинения Бренне, которую, как мне известно, Джон попросил покормить домашних животных этим утром, а затем хлопаю его по колену, когда парень издает тихое бульканье, пытаясь подавить смех.

Коринн широко улыбается.

— Конечно, дорогая. Я очень рада, что мы смогли провести вместе немного времени.

После этих слов я чувствую себя дерьмово, но обнимая меня у двери, она шепчет мне на ухо:

— Будь я молода и свободна, и имей доступ к такому лакомому кусочку, как твой мужчина, тоже бы дергалась на месте.

У меня вырывается ошарашенный смешок.

— Люблю тебя, Коринн.

— И ты любима, малышка. Помни это.

Несмотря на ворчание, Хэнк сердечно жмет Джону руку и радушно приглашает в гости еще раз. Наконец мы свободны. Я едва не бегу к мотоциклу. Весьма неподобающее поведение. Однако Джон следует за мной по пятам, подталкивая рукой поясницу, из чего я делаю вывод, что мы на одной и той же похотливой волне.

С помрачневшим лицом он щелкает застежкой на моем шлеме.

— Короткое предупреждение. — Парень одаривает меня страдальческой улыбкой. — Я начну рыдать, если на дороге будет много машин.

— Просто доставь нас домой, — отвечаю я, хватая его запястье.

Джон кивает, снова улыбаясь.

Его стиль вождения впечатляет. Впрочем, я не чувствую себя в безопасности, когда он на высокой скорости прорывается сквозь трафик. И все равно кажется, что поездка занимает целую вечность. Если я считала сложным путешествие по стране, то сейчас эти ощущения меркнут по сравнению с тем, как я льну к его телу, а каждое сжатие моих бедер и прикосновение ими к мужскому телу напоминает о нашем незаконченном деле.

Можно подумать, что умопомрачительный ночной оргазм должен был снять напряжение, но страсть так не работает. Немного секса — это как поддразнивание. Все равно, что получить только ложку мятной шоколадной крошки и не дотянуться до остального в миске, которая стоит прямо перед вами.

Хочу все. Сейчас.

Черт подери, разве байк должен вибрировать так охренительно сильно? Гребаный пыточный девайс прямиком из ада.

В итоге, когда подъезжаем к нашему зданию — забудьте обо всех гадостях, которые я говорила о мотоциклах, потому что они помещаются на небольшой площади — и мы слезаем с байка, оба нетвердо стоим на ногах. Джон, как и я, стягивает перчатки и шлем. Потом хватает меня за руку и тащит к ступенькам у центрального входа.

— Внутри, — бормочет он себе под нос, — сделаем это внутри.

Я даже не догадываюсь, обращается он ко мне или к самому себе, но не трачу время на расспросы.

Однако, попав здание, мы сохраняем спокойствие. Пока ждем лифта, не прикасаемся друг к другу, за исключением того, что держимся за руки. Стоя совершенно неподвижно и ни слова не говоря, я прислушиваюсь к медленному скрежету движущейся по шахте кабины. Каждый приглушенный звон, возвещающий о том, что мы минуем очередной этаж, отдается дрожью во всем теле. Его ладонь сжимает мою, наши пальцы переплетены так крепко, что я чувствую его пульс.

Еще немного. Еще…

Я прикусываю губу, когда двери наконец открываются. В лифте Джон нажимает кнопку этажа, а потом за бедра притягивает меня к себе. Жест вроде бы и решительный, собственнический, но в то же время нежный, как будто ко мне следует прикасаться с осторожностью. Именно от этого сочетания нетерпения и сдержанности у меня перехватывает дыхание.

Он наклоняется, щекой касаясь моего виска.

— Меня внутри трясет, — признается Джон со смехом. — Дрожу, как гребаный лист на ветру.

Я как никто понимаю его. Лифт поднимается, а я парю, в голове пусто. Ладонями проскальзываю под футболку, чтобы поймать за ремень джинсов и притиснуть его бедра к своим. Джон издает низкий горловой стон. Он уже возбужден. Мгновение мы просто прижимаемся друг к другу, затем он просовывает между нами руку. Находит пуговицу моих джинсов и дергает ее. Я сжимаю бедра, когда он медленно тянет вниз собачку на молнии, и характерный звук заполняет пространство лифта.

— Я не могу ждать, — произносит Джон, то ли поясняя, то ли просто утверждая. Ладонями скользит по моему животу под трусики. Я развожу ноги, давая ему пространство. Парень с поразительной точностью находит клитор. Мозолистым кончиком талантливого пальца мягко обводит эту гладкую выпуклость, и у меня слабеют колени. Утыкаюсь лбом в его плечо и всхлипываю.

Палец скользит немного вниз, чтобы погладить вход.

— Я так сильно хочу в тебя, Стеллс. — Он не толкается внутрь, всего лишь поглаживает, но эта легкая пытка вынуждает меня в отчаянии покачивать тазом.

— Джон… — Я хочу, чтобы это прозвучало как приказ, но выходит писклявой мольбой.

Лифт с глухим стуком останавливается, и рука Джона покидает меня. Я четко осознаю, насколько мокрая, когда без его прикосновения ощущаю холод. Парень тянет меня в холл, двигаясь при этом резко, неуклюже. Набирает код на своей двери, как будто пытается взломать панель. Замок щелкает, и мы фактически вваливаемся в прохладную тишину прихожей.

Больше никаких разговоров и ожидания. Мы целуемся, и поцелуи уже не требовательные и безумные, они поглощающие. Мы словно ныряем на самую глубину океана. Джон набрасывается на мой рот, как будто имеет на это право, и это доставляет ему удовольствие. Меня никогда так не целовали. Словно он чертовски голоден, а я этот голод способна утолить.

Умом понимаю, что мы двигаемся — целуемся, обнимаемся, молча снимаем одежду и оставляем ее валяться под ногами — но мои ощущения сосредоточены исключительно на нем, мягкости его губ, вкусе его языка. У Джона нежная кожа и твердые мышцы. Держа меня в железной хватке, он управляет мной, клеймит мой рот, втягивает в свою спальню.

Его комната — это мрачная пещера с темными стенами и тяжелыми шторами, единственный источник света проникает через массивные решетчатые окна на дальней стене. Джон тянет меня прямо к этому свету. Его жар на моей коже почти невыносим.

Теперь я горю внутри и снаружи, пылаю от вожделения к стоящему передо мной мужчине. Красивому мужчине. Он идеально сложен: широкие плечи, сильные руки, твердый пресс. Расстегнутые джинсы низко висят на стройных бедрах, демонстрируя край боксеров и тонкую полоску темных волос.

Никогда в жизни я не желала человека настолько сильно. А с ним мечтаю проделать массу всего: прикусить темные вершинки его сосков, пососать нежную кожу шеи. Однако меня обездвиживает его взгляд: жадный, горящий, нежный и ласковый.

Джон проводит костяшками пальцев по моему позвоночнику. А достигнув застежки бюстгальтера, останавливается.

— Хочу посмотреть на тебя.

Посмотреть, ну конечно. Я и так абсолютно открыта перед ним, стою в трусиках и лифчике, остальную одежду растеряла где-то по дороге. Правда, я ничуть не смущена. С ним хочется быть обнаженной. Голой и мокрой. Но я в курсе, к чему он привык, хотя сама устроена иначе.

— Ничего особенного, — шепчу я. — Это просто я, такая же девушка, как и другие.

Джон из-под ресниц серьезно смотрит на меня.

— Ты необыкновенная.

В этот момент я верю любым его словам. Льну к прикосновениям, когда он играется с застежкой лифчика. Пожалуйста. Пожалуйста. Просто сними его с меня. Я бы попросила его об этом, но куда-то пропал голос. Впрочем, парень понимает язык тела. Застежка расстегнута, бюстгальтер соскальзывает. Блаженная свобода.

— А вот и ты, — говорит Джон, будто скучал, и большой теплой ладонью накрывает ноющую грудь. Губами прижимается к чувствительной коже в изгибе шеи и шумно вдыхает. — У меня были планы, — сообщает, прокладывая дорожку поцелуев к груди. Целует нежно, исследуя и посасывая. — Я собирался привезти тебя домой, сделать влажной, а потом трахнуть. — Продолжает медленно целовать, помечая веснушки, а потом опускается на колени. — Жестко и быстро, вытрахать все это отчаяние.

Страсть буквально захлестывает, и я погружаюсь в нее с головой. Джон обхватывает меня за талию, обездвиживая.

— Наполеоновские планы. — Поцелуй в сосок настолько легкий, что я тянусь к мужскому рту за большим и издаю стон, когда парень сдается и всасывает его. — Однако ты нарушаешь все мои планы, — бормочет он мне в кожу, щелкая языком.

Я пальцами зарываюсь в его густые волосы.

— Мне жаль.

Откуда ему знать, что я совсем не сожалею.

— Лгунья, — смеется Джон, обдавая теплым дыханием мой влажный сосок.

— Хуже, — соглашаюсь я слабым голосом. Хочется прикасаться к нему повсюду: к широким плечам, твердой спине. В солнечном свете его кожа кажется теплой, золотистой, красивой и гладкой. Однако он опускается ниже, покидая пределы досягаемости.

— А теперь все, что я хочу сделать — это не торопиться, насладиться моментом.

Обнимая бедра сильными руками, он губами скользит по моему животу. С нарочитой осторожностью подхватывает край моих трусиков и стягивает их вниз. Они опускаются к ногам, и я остаюсь обнажена. Джон просто смотрит, а затем удовлетворенно замечает:

— Рыжие.

Боже, он прямо там, утыкается носом в мою промежность и вдыхает запах. У меня начинают дрожать ноги.

— Джон… ты не должен… — Я сильно прикусываю губу. Зачем вообще что-то говорить? Наверное, затем, что мне не хочется, чтобы он считал это обязанностью.

Парень замирает, но хватка становится немного крепче, и я тяжело сглатываю, желая провалиться сквозь землю. Я затронула его прошлое, совершенно не собираясь сделать нечто подобное. В этом моменте, кроме нас, ни для чего больше нет места.

У него есть все основания разозлиться и прекратить наше занятие. Но Джон не отпускает меня. Наоборот, широко разводит пальцы, прижимаясь горячей ладонью к моей коже. И смотрит на меня потемневшими от желания зелеными глазами.

— Мне хочется создать новые воспоминания об этом. Создать их с тобой. — Указательным пальцем очерчивает красную полоску, которую оставила резинка трусиков. — Согласна, Кнопка?

Я киваю, словно находясь в тумане. В уголках его глаз появляются морщинки, а в них самих — запретный блеск.

— Хорошо. А теперь будь умницей и раздвинь для меня свои шикарные ножки. — Вежливый и терпеливый Джон исчезает, оставляя после себя лишь острые углы и грубоватые требования. — Немного шире. Покажи мне свою сладкую киску. Она нуждается в хорошем поцелуе, бедная, лишенная любви. — Джон хватает меня за задницу, мягкими губами касаясь внутренней поверхности бедра. — Шире, милая. Дай мне хорошенько рассмотреть. — Он с легкостью поднимает мою ногу и укладывает к себе на плечо. — Вот так.

— Боже, — шепчу я. От осознания, насколько я влажная и опухшая, начинаю тяжело дышать. И это он еще даже не притрагивался ко мне там.

— Очень красиво. — Он целует меня, медленно и томно, в идеальном ритме двигая губами и языком. Я издаю стон и напрягаюсь всем телом от скольжения его горячего, влажного рта. Пальцами зарываюсь в его волосы и сжимаю в кулаках пряди, чтобы удержаться и не упасть на пол.

У Джона из глубины горла вырывается какой-то звук.

— Боже, Стеллс, твой вкус… настолько, блядь…

Он замолкает, прерывисто дыша, и это дыхание я чувствую кожей. В его действиях нет изящества, наигранных прикосновений, одна лишь страсть. Губами и языком он очерчивает изгибы, облизывает, сосет.

Ощущения просто непередаваемые. Хочу так каждый день. Каждый божий день.

— Джон… пожалуйста.

Сама не понимаю, о чем прошу. Больше. Меньше. Сильнее. Нежнее. Не могу думать. Просто подаюсь бедрами к его рту, гонясь за лаской и сбегая от нее. Кажется, вот-вот развалюсь на кусочки, растворюсь у него на языке.

Боже, что он творит со мной! Время от времени отстраняется, чтобы оценить свою работу. А потом нападает с новой стороны. Парень явно наслаждается процессом. С сосредоточенным лицом вылизывает меня, вызывая неконтролируемую дрожь.

Нежное посасывание клитора, и я кончаю. Горячая волна удовольствия превращает меня в бескостную массу. Однако это лишь прелюдия. Мои внутренние мышцы пульсируют, желая быть заполненными. Я толкаюсь к нему, умоляя без слов.

Я хочу его. Буквально сгораю от желания.

— Пожалуйста, — прошу я, — пожалуйста.

Джон дразнит меня кончиком пальца.

— Понимаю, милая. Но первым внутри тебя окажется мой член. — Парень смотрит на меня взглядом невинного ангела, нераскаявшегося дьявола. — Погоди.

— Что… — вскрикиваю я и хватаюсь за его голову, когда Джон встает. Просто, черт возьми, встает со мной на плечах, поднимая меня так же легко, как одну из своих гитар. Направляясь к кровати, он смеется между моих бедер. Звук выходит приглушенный и теплый. — Сумасшедший, — упрекаю его со смехом.

Ухмыляясь, Джон бросает меня в ворох подушек. Я лежу, распутно разведя ноги, и с растущим голодом наблюдаю, как он достает из кармана ленту презервативов и бросает на кровать рядом со мной. Приземляясь, они не издают ни звука, но я чувствую, как в костях резонирует удар. Вымышленный глухой удар, от которого по коже пробегает дрожь предвкушения. Удерживая мой взгляд, он одним движением избавляется от джинсов и боксеров.

Божечки, этот мужчина прекрасен. Стройный, грациозный, с очень твердым членом. И он принадлежит мне. Я счастливица.

— Выглядит болезненно, — хриплю я, указывая на толстую эрекцию, которую он поглаживает.

Джон хищно улыбается.

— Да, причиняет сильную боль, Кнопка. Ты облегчишь мое состояние?

С легкостью раздвигаю ноги и выгибаю спину, открываясь его взгляду.

— Тогда иди сюда, — зову с нежной улыбкой.

Джон прищуривается и залезает на кровать, нависая надо мной. Напрягая мышцы, он заключает меня в клетку своих рук. Его щеки и шею заливает краска.

— Если тебе что-то не нравится или ты хочешь большего, скажи мне, Кнопка. — Он изгибает губы в улыбке. — Я хочу сделать тебе приятно.

Ладонями оглаживаю широкие плечи, останавливаясь на затылке, где кожа горячая и влажная от пота.

— Тебя это тоже касается.

На его лице вспыхивает удивление, и Джон коротко смеется.

— Ох, ангел, все, что вело к этому моменту, уже стало лучшим опытом в моей жизни. Ты можешь поступать отвратительно, все равно мне это покажется идеальным.

Я улыбаюсь, как сумасшедшая, притягивая его к себе. Наши губы встречаются, и мы оба вздыхаем. Поначалу немного хаотичный поцелуй вскоре становится лихорадочным, жадным, беспорядочным.

— Черт, — хриплю я, — не тяни. Я хочу тебя. Ужасно хочу.

Это срывает его тормоза. Прекращаются аккуратные касания, медленные движения. Он ладонью хватает меня за задницу, мнет ее, пока твердым членом трется о мою промежность. Углубляет поцелуй, заставляя меня шире открыть рот. Я хватаюсь за его плечи и впиваюсь ногтями, когда он тянется за презервативом.

Схватив его, Джон садится на пятки и отрывает пакетик от ленты. Стоя передо мной на коленях, с шикарным торсом, на котором подрагивают мышцы, с настолько твердым членом, что приходится оттянуть его от живота, Джон выглядит так горячо, что я не думаю дважды. Резко сажусь и скольжу ладонями по его крепким бедрам. Прежде чем он успевает произнести хоть слово, я беру его член в рот и глубоко всасываю.

— Ох, блядь. — Дрожа всем телом, он толкается в мой рот. — Ох, гребаный ад.

Положив руки мне на голову, он пальцами зарывается в волосы. Его член горячий и твердый. Настолько, что я чувствую растяжение челюсти. Ему приходится прикладывать усилия, чтобы входить в меня.

Мне нравится вкус его члена, то, как твердая длина скользит по моему языку, как Джон дрожит, слегка толкается бедрами, словно не может сдержаться.

— Стеллс… — Его голос полон страдания и слабости. Это мне тоже нравится.

Я не узнаю это бездумное, сгорающее от вожделения существо, в которое превратилась, для которого каждое касание стало смыслом существования, и не только возвратно-поступательные движения. Я не осознаю этот беспорядочный, горячий всплеск эмоций, и то, как теряю себя. Больше я себе не принадлежу, только ему.

Джон сначала сжимает, а потом расслабляет пальцы в моих волосах. Я позволяю ему управлять своими движениями. Встречаюсь с ним взглядом. В широко распахнутых глазах ошеломление. Я забираю презерватив из его пальцев и раскатываю по всей длине. А секунду спустя оказываюсь на спине, отчего из меня вылетает весь воздух. Джон хватается за мои бедра и поднимает к своим. Моя грудь подскакивает, когда я выгибаю спину, прижимаясь плечами к кровати, чтобы собраться с силами.

Его член скользит по моей влажности. На этом сосредоточено все мое внимание. Джон подается вперед, и крупная головка проскальзывает внутрь, растягивая меня. Он прикрывает глаза, по его лицу пробегает тень боли. Но потом губы расслабляются, хотя между бровей залегает морщинка.

Каким-то непостижимым образом я догадываюсь, что он вспоминает времена, когда мастурбировал, представляя себе этот момент. От таких мыслей мое тело непроизвольно сжимается, и Джон это чувствует. Он распахивает ярко-зеленые глаза, и в них замечаю напряжение. Поэтому шире развожу ноги. Он прищуривается, демонстрируя решительность, и толкается вперед.

Джон заставляет меня чувствовать каждый дюйм, двигается медленно и уверенно. Толкается до упора и замирает, делая бедрами медленные круговые движения, достаточные, чтобы заставить меня стонать.

— Я твоя, — признаюсь я, не задумываясь. — Твоя.

Джон крепко сжимает мои бедра.

— Я знаю.

А потом он начинает двигаться.

И я окончательно теряют рассудок.

ДЖОН

Стелла лежит передо мной словно шведский стол. Я хочу смаковать каждый вкусный кусочек ее тела. Но прямо сейчас могу только трахать ее, с абсолютным восторгом смотреть, как мой член выходит и вновь погружается в ее розовую влажность. Она чертовски красива, и мое сердце бьется настолько быстро, что я не в силах нормально дышать. Все, что я могу делать — это врываться в нее и отступать, снова врываться и вдалбливаться, как сумасшедший.

Страсть — это зверь, беснующийся внутри меня, требующий двигаться жестче, сильнее, глубже, чаще. Просто, блядь, чаще.

Моя кожа покрыта потом, он стекает по позвоночнику. Задница сокращается с каждым толчком. Я чувствую, как натянуты мышцы, как они горят от напряжения. Член так налит, настолько твердый, что это занимает все мои мысли.

Стелла стонет, склонив голову набок, ее губы приоткрыты, а веки сомкнуты, будто ей нужно сосредоточиться на каждом движении. Но так не пойдет. Мне нужен ее взгляд. Нужны темно-синие глаза, чтобы еще немного заглянуть в ее душу.

Ладонями скольжу вверх по ее влажной от пота коже, хватаюсь за плечи. Рыжие волосы подскакивают и вьются вокруг лица, когда я усаживаю ее к себе на колени, заставляя оседлать себя, продолжая при этом трахать ее сладкую киску. В ее глазах жар и ошеломление. Стелла обнимает меня за плечи, прижимается ко мне грудью и двигается вместе со мной, дергая бедрами и встречая каждый толчок.

Она чертовски сексуальна, чувственна в том, как смотрит на меня из-под ресниц, как захватывает мои губы и поедает мой рот, как будто чертовски голодна. Я раньше никогда не занимался сексом, в котором беру и отдаю. В котором происходит взаимодействие. Раньше все было пронизано нежностью. Теперь это жесткая потребность. Я хочу забраться ей под кожу, проникнуть в ее сердце.

Стелла сказала, что принадлежит мне. Она должна знать, что я принадлежу ей. Теперь она, блядь, владеет мной.

Она пальцами зарывается в мои волосы, причиняя легкую боль, и это заводит еще больше.

— Как же хорошо, — задыхаясь, шепчет она мне в губы. — Как хорошо.

Я целую влажный изгиб ее шеи, посасываю нежную кожу в месте, в котором ее запах слышно особенно сильно. С рычанием опрокидываю ее на спину и нависаю сверху. Стелла обнимает ногами мою талию. Когда я хватаю ее за бедра и поднимаю выше, она стонет и подается ближе.

— Скажи, — прошу я, медленно вколачивая ее в кровать. — Скажи мне, что тебя возбуждает.

Наши взгляды встречаются. В ее глазах удивление, словно никто раньше не задавал ей такой вопрос. Откровенно говоря, я тоже никогда о таком не спрашивал. Эгоист. Но только не с ней. С ней — никогда.

Я хочу изучить Стеллу, вывернуть ее мир наизнанку и поставить его с ног на голову.

— Грудь, — отвечает она, задыхаясь и краснея, — пососи мою грудь и… о боже. Сделай так еще раз. Это движение… — Она громко стонет и толкается мне навстречу. — Еще.

— Как? — Я улыбаюсь, потому что она уже совсем близко. — Так?

Я толкаюсь, приподнимаясь в последнюю секунду. Она мяукает. Как развратная кошечка. Черт, мне нравится этот звук. Да я влюблен в этот звук.

— Да, — произносит она. — Да. Еще.

Да, мадам.

Я выше Стеллы. Наши глаза находятся на разных уровнях. Мне нелегко удерживать ритм и двигаться, как ей нравится, пока я пытаюсь извернуться так, чтобы еще и посасывать ее покачивающуюся грудь. Но я человек целеустремленный, к тому же сладкие стоны, которые она издает, то, как напрягается и сжимает меня, чертовски этого стоит. Ее удовольствие провоцирует мое собственное.

Я осваиваюсь здесь, в ее мире вожделения и удовольствия, в этом горячем, влажном месте, где кожа скользит по коже, ее тело обволакивает мое. Каждое движение похоже на рай, но мне этого мало. Я хочу остаться здесь навсегда.

Начиная кончать, Стелла тесно сжимает мой член, и это самое невероятное ощущение из всех мной испытанных. Я заставляю ее пройти через это, наслаждаюсь тем, как она выгибается мне навстречу и упирается пятками в кровать, когда по ее телу прокатывается дрожь оргазма. Раскрасневшаяся, вспотевшая, охрипшая и совершенно раскованная — она самая красивая девушка из всех, кого я когда-либо видел.

— Джон, — протягивает она, моргая и глядя диким взглядом.

Впервые мое настоящее имя произнесено во время секса. И меня им называет именно Стелла. По непонятной причине это затрагивает эмоции на таком уровне, о котором я понятия не имел. У меня сжимается горло. Кажется, проникающий в легкие воздух обжигает их.

Не знаю, можно ли вообще назвать то, что я испытываю, удовольствием, ведь от этого слишком больно. Я чересчур напряжен, даже кожа ощущается чрезмерно натянутой. Но будь я проклят, если не желаю окунуться в эти чувства с головой. Поэтому так и делаю, бездумно толкаясь, тянусь и тянусь. Стелла повсюду: горячая кожа, соблазнительные изгибы, руки на моей заднице, влажная и чертовски тугая киска.

Я встречаюсь взглядом с ее голубыми глазами и кричу… бог знает что. Мое горло исторгает звук, но я его не слышу. Смотрю на Стеллу и падаю в бездну.

Я.

Пропал.