Доверься мне

Эпилог

СТЕЛЛА

Сейчас осень — мое любимое время года в Нью-Йорке. В этот период здесь свежо и прохладно, в воздухе временами витает запах жареных каштанов, разносящийся по аллеям. Листья приобретают оранжевый и золотой цвет, но большие лужайки, устилающие центральный парк, по-прежнему изумрудно-зеленые. Но сейчас вы явно не заметите эту деталь из-за скопления народа.

Подпрыгивающая толпа обращена к установленной под поблекшим небом сцене. Она начинает скандировать: «Килл-Джон». Выкрики перерастают в рев, когда Джон, Киллиан, Уип и Рай выбегают на сцену и машут присутствующим рукой.

Джон через голову накидывает ремень от гитары и подходит к микрофону. Боже, как сексуально мой мужчина смотрится на сцене, раскачивая бедрами и шаловливо улыбаясь. На нем оливково-зеленая футболка, обтягивающая тугие мышцы, а когда Джон берет микрофон, то к этому зрелищу добавляются напрягшиеся бицепсы. Клянусь, половина зрителей сходит с ума от его вида, увеличенного на огромном экране за сценой. В этот момент он превращается в Джакса Блэквуда.

Джакс широко улыбается, а какая-то девушка из толпы кричит о вечной любви к нему. Его глубокий голос эхом разносится по парку.

— Привет, Нью-Йорк! — Крики усиливаются. Он делает паузу, ожидая, когда шум немного стихнет. — Сегодняшний вечер особенный. Он посвящен прекрасным людям, которых мы потеряли, и всем, кто страдает молча. — Кто-то принимается свистеть, но остальные умолкли, поэтому слышно, с каким волнением в голосе Джакс продолжает: — Сегодня вечером мы решительно заявим миру: больше нельзя отмалчиваться, когда дело касается психического здоровья. И дадим людям понять, что их будут любить, несмотря ни на что.

Слезы застилают мне глаза. Прижимаю руку к сердцу. Я несколько месяцев работала над первым проектом для «Килл-Джон», который должен был помочь организовать данный концерт. Десятки артистов пожертвовали своим временем, чтобы выступив на этой сцене, повысить осведомленность о психическом здоровье и суицидальных наклонностях. «Килл-Джон» выступят первыми, в основном, исполняя песни кумиров, которых мы все потеряли.

Киллиан начинает играть, буквально вспарывая воздух мощным гитарным риффом, Уип и Рай присоединяются. Толпа в бешеном восторге. Джакс начинает петь «Drain You» группы Nirvana. Песня далеко не сладкая или сентиментальная, но Джакс сказал, что это была одна из любимых песен Кобейна, поэтому «Килл-Джон» выбрали именно ее.

Впрочем, играют они не как Nirvana, а по-своему, уникально. Я пританцовываю, наблюдая, как мой мужчина, одновременно сдержанный и источающий уверенность, наклоняется к микрофону. Как только песня заканчивается, Киллиан и Джакс начинают петь дуэтом «Fell on Black Days» группы Soundgarden.

Мне нравится смотреть на этих двоих, на то, как они заряжают друг друга, как отходят назад и делятся своей энергией с Раем и Уипом. Эти парни — слаженный механизм с безудержным энтузиазмом. Абсолютная радость, которую они испытывают, очень заразительна.

Когда парни играют «Apathy» и «Rush Love» — свои новые песни — их энергия озаряет ночь. Затем потный и великолепно выглядящий обнаженным по пояс Джакс откладывает гитару и поправляет микрофон.

— Сегодня вечером вы услышите много классики. Однако эта песня немного отличается. Она для кое-кого особенного. — Каким-то образом наши глаза встречаются, и он одаривает меня той тайной улыбочкой, которая принадлежит только мне и никому больше. — Для Стеллы, окончания всех моих бесплодных поисков.

Я посылаю ему воздушный поцелуй, в то время как мое сердце совершает кульбит.

Киллиан пользуется возможностью и спрашивает со смехом:

— Ты уверен? Все может пойти не по плану, чувак.

Уип отбивает театральное «ба-дум-тсс» на барабанах. Зрители смеются. Все поклонники «Килл-Джон» в курсе, как однажды опозорился Киллиан, посвятив Либби песню Принса «Darling Nikki». Парень просто не понял, что смысл в песне был совсем не тем посланием, которое он собирался ей передать.

Джакс ухмыляется.

— В отличие от тебя, я обращаю внимание на тексты песен. — Он через плечо одаривает меня влюбленным взглядом, а затем возвращает внимание к толпе. — Надеюсь, ты знаешь слова, чтобы подпевать мне.

Несмотря на подколы, они явно все спланировали. Рай начинает играть на клавишных, и группа подхватывает. Через пару мгновений я узнаю эту песню. Широко улыбаюсь, а на глаза наворачиваются слезы. Стоящая рядом Бренна со счастливой улыбкой толкает меня в плечо.

Хриплым от эмоций голосом Джакс поет «In Your Eyes» Питера Гэбриела, почти всю песню удерживая взгляд на мне. Тысячи голосов в толпе поют в унисон с ним. По коже пробегает дрожь, в этот момент я понимаю, что значит для Джакса выступать на сцене, как у него радуется душа и как он делится своей радостью с миром. Я тоже пою, вкладывая в песню всю себя.

Как только выступление заканчивается, Джакс уходит со сцены, на ходу махая рукой в знак благодарности ликующим фанатам. И направляется прямо ко мне, даже не ища взглядом, будто точно знает, где я находилась все это время. Джакс, весь потный и пылающий от неудержимой энергии, улыбается мне, а я бросаюсь в его объятия.

— Я люблю тебя.

Подняв на руки, он крепко меня обнимает, и только потом опускает на землю.

— Я тоже тебя люблю, Стелла-Кнопка.

— Я очень горжусь тобой, — сообщаю, целуя его щеки, губы, подбородок.

Джакс посмеивается и прижимает мне к себе.

— Ты завелась, да?

— Целиком и полностью, — без капли стыда шепчу ему на ухо, наслаждаясь тем, как он возбуждается, скользит рукой вниз и хватает меня за попку. — Когда мы сможем уйти?

— Точно не в ближайшее время, — с тихим стоном отзывается он.

Я вполне могу подождать. Ради него я буду ждать столько, сколько потребуется, ведь он этого заслуживает.

На следующий день Джон выпроваживает меня из дома, собираясь куда-то отвезти, но не признается куда.

— Даже никакой малюсенькой подсказки? — интересуюсь, пока мы спускаемся на лифте.

Я так и обитаю у Бренны, но большую часть времени провожу у Джона. Мы не обсуждали совместное проживание, и, кажется, этот вопрос — последний, негласный барьер между нами — повис в воздухе.

Без понятия, почему не поднимаю эту тему. По всей вероятности, где-то на подсознательном уровне я продолжаю строить вокруг себя стены. Думаю, Джон догадывается о моих чувствах, поэтому и не заводит разговор, просто каждый день отдает себя без остатка. А мне от этого еще хуже, потому что с каждым днем люблю его все сильнее.

Мы выходим на улицу, Джон тормозит такси и называет адрес в Мюррей-Хилл — районе с массивными старыми особняками, усаженными деревьями улицами и возвышающимися по периметру громоздкими кирпичными высотками. Я не особо обращаю внимание на то, куда мы едем. Все мое внимание сосредоточено на находящемся рядом мужчине.

Чувствую тепло, исходящее от гладкой кожи, соприкасающейся с моей. Знакомый пряный аромат сводит с ума, отчего я страстно желаю наклониться и прижаться лицом к изгибу его шеи, местечку, которое так люблю. Мне нравится осознавать, что если поцеловать его туда, Джон вздрогнет, а затем издаст низкий грудной стон и притянет меня к себе.

Такси останавливается перед расположенными между двумя кирпичными таунхаусами большими, напоминающими кружево, коваными воротами. Слабо улыбаясь, Джон достает ключи. За воротами замечаю длинную аллею, усаженную деревьями и растениями в горшках.

— Это старая конюшня, — объясняет он, распахивая створку и отступая назад, чтобы пропустить меня вперед.

Все выглядит так, словно мы совершили путешествие во времени и попали в девятнадцатый век. В залитом солнце пространстве царит почти абсолютное безмолвие. С каждой стороны таунхаусов из красного кирпича на двух этажах расположены большие арочные окна.

— Полное уединение. — Джон останавливается у черной как смоль двери, вдоль которой вьется плющ. — Другой мир, спрятанный внутри города.

По бокам от двери мерцают и шипят газовые фонари.

— Очень красиво.

Понятия не имею, зачем мы здесь, но у Джона есть ключ от этого дома. Он делает глубокий вдох, будто собирается с мыслями, отчего у меня возникает желание взять его за руку, и открывает дверь.

Благодаря отделанным кремово-белой штукатуркой стенам и обрамленным ониксом огромным окнам дом буквально наполнен светом. Потертые деревянные полы слегка поскрипывают под ногами, свидетельствуя о богатой истории этого места. Здесь пусто, шаги гулким эхом отражаются от высоких потолков.

— Тут четыре этажа, — сообщает Джон, ведя меня в большую гостиную с камином из черного мрамора. — Библиотека находится вон там.

С деловитостью опытного риелтора он обращает мое внимание на ключевые моменты, и это меня весьма забавляет.

— Что за экскурсия? Ты подумываешь купить этот дом?

Джон подходит к большому арочному окну, отчего солнечный свет заливает его высокую фигуру.

— Не совсем. Пойдем. Это еще не все.

Он показывает мне комнату поменьше с огромным окном из ромбовидных вставок и книжными стеллажами из орехового дерева. Словно не в силах удержаться, Джон берет меня за руку. У него теплая, но слегка влажная ладонь. Очевидно, он нервничает. Нежно сжимаю его руку, когда Джон ведет меня к широкой винтовой лестнице, сделанной из отполированной до слабого блеска мягкой древесины.

На втором этаже еще одна гостиная и кухня. А также мансардные панорамные окна, пропускающие в помещение много света. Кто-то оставил старый диван «Честерфилд» из коричневой кожи и потертый деревянный журнальный столик. Мне показывают маленькую спальню, расположенную в задней части дома, а затем мы поднимаемся на этаж выше, где расположены три большие спальни и три ванные комнаты. На крыше — терраса, небольшая часть которой уставлена трельяжами.

Джон засовывает руки в карманы и прохаживается, рассматривая все вокруг.

— Пару растений в горшках, может, немного бугенвиллей и глициний на трельяжи, и у тебя будет собственный оазис.

— Большинство мечтало бы и о таком месте, о том, что это вообще возможно в условиях города, — произношу нейтральным тоном.

Если он не собирается покупать этот дом, тогда зачем показывает его мне?

— Согласен. — Джон окидывает критическим взглядом брусчатку и отбрасывает ногой в сторону отколовшийся кусок. — Но я всегда считал, что у каждого места должны быть свои особенности.

— Ну да, конечно.

По правде говоря, столь странное поведение приводит меня в замешательство.

Джон снова берет меня за руку и ведет обратно в гостиную, затем отпускает ладонь и начинает расхаживать по паркету. Наблюдаю за ним примерно минуту, от непонимания происходящего в голове какая-то каша.

— Не нравится? Или хочешь услышать мнение незаинтересованного человека? — Оглядываюсь вокруг. Таунхаус уютный, очень светлый и не такой большой, чтобы потеряться в нем. Такое впечатление, будто я здесь живу уже давно. — Дом прекрасен. Чувствую себя здесь как дома.

Он пронзает меня испытующим взглядом.

— Рад, что ты так считаешь.

— А ты тотчас же его покупаешь, — отвечаю, гадая, почему его зеленые глаза полны ласки и надежды. — Обязательно. Дом идеален. Абсолютная уединенность, которая тебе так важна, но при этом чувствуешь себя как дома.

Джон отходит от окна.

— Я уже купил его. Но не для себя. А для тебя.

— Для меня? — Внимательно смотрю на него. Наверное, ослышалась. — Я не… ты купил мне дом?

— Ага. — Уголки его губ начинают ползти вверх. — Этот дом твой, Кнопка. Если он тебе нравится.

— Я… ты… — шумно выдыхаю, — ты не можешь купить мне дом, Джон!

С твердым и решительным выражением он вскидывает подбородок. Такой же вид был у Джона, когда мы столкнулись на крыльце, и я настаивала на том, что он преследует меня. Кстати, с того дня я и начала в него влюбляться.

— Но я уже купил. Он твой.

— Я не могу принять от тебя дом. — Мой голос, наполненный легкой паникой и полнейшим шоком, эхом отражается от пустых стен. — Это перебор. Долбаный дом, ради всего святого. — И не просто какой-нибудь дом. А хренов таунхаус в Нью-Йорке. На частной улице. Не нужно быть риелтором, чтобы знать, сколько стоит это здание. Скорее всего, более десяти миллионов долларов.

Десять миллионов. Голова идет кругом. Плюхаюсь на кожаный диван и, делая глубокие вдохи, пытаюсь успокоиться.

Отмахнувшись от последних слов, Джон медленно подходит ко мне.

— Стелла, я рок-звезда, а мы славимся импульсивными покупками и широкими жестами.

— Ага, только мне не надо такого жеста. — У меня вырывается короткий смешок. — А я еще думала, что присланное тобой платье от-кутюр было чересчур.

Джон широко улыбается, ни капли не жалея о содеянном.

— Ты в нем выглядишь чертовски сексуально.

— Ага, но дом-то я не смогу на себя надеть. — У меня голова идет кругом. — Боже, Джон. Дом? Ты нужен мне не для того, чтобы покупать подарки. Я просто хочу своего Джона. Ты — все, что мне нужно.

С поникшей улыбкой он опускается рядом со мной на колени.

— Эй, не бесись.

— Знаешь, как тяжело понимать, что за всю жизнь я не смогу расплатиться с тобой за подарки.

Он ласково накрывает рукой мою ладонь.

— Смысл подарка в том, что ты и не должна за него расплачиваться.

— Но, Джон… дом?

У него подрагивают уголки губ. Я прекрасно вижу, как он изо всех сил старается сохранить серьезное выражение лица.

— Согласен, для нормальных людей такой подарок показался бы, мягко говоря, странным. Но мы то с тобой знаем, что я не из нормальных. И не вписываюсь в рамки общепринятого поведения. — Он сжимает мою ладонь. — Я в курсе, что тебе не нужны мои деньги. Речь вообще не об этом. Я хочу, чтобы у тебя имелся дом.

— Но почему?

Мгновение Джон изучает мое лицо, словно пытается понять, прикалываюсь я или правда до меня не доходит.

— Потому что ты всегда хотела иметь свой дом. Сама мне говорила. Помнишь? «Дом на небольшой улочке, где сохраняется тишина, но близко добираться в любых направлениях. Довольно старое здание с характером и шармом, а еще с садиком на крыше для выращивания помидоров и цветов, и где я могла бы понежиться на солнце».

О боже, я и в самом деле так говорила.

— Это все… — Джакс обводит рукой помещение, — может стать твоим домом. И тебе никогда не придется переживать, что потеряешь его, поскольку он полностью твой. Я взял на себя все налоговые платежи и включил их в ипотеку, которую буду погашать сам. Теперь ты в безопасности, Стеллс. Навсегда.

Черт возьми.

Его волосы отказываются лежать ровно и торчат на макушке во все стороны, я провожу по ним рукой, а Джакс закрывает глаза, всем телом откликаясь на мои прикосновения.

— Эй, — произношу я с нотками неуверенности, — а к этому дому случаем не прилагаешься ты?

Джакс внезапно замирает. С абсолютно нечитаемым выражением лица он смотрит на меня своими нефритово-зелеными глазами.

— Нет, дом твой. Безо всяких условий.

— А если я хочу, чтобы ты все-таки прилагался?

После этих слов Джакс присутствует здесь только физически, его разум где-то в другом месте. Парень застывает на месте, все тело напряжено, а взгляд упирается в стену. Прежде чем заговорить, он облизывает пересохшие губы.

— Тогда я буду здесь столько, сколько захочешь.

— Знаешь, дом довольно большой. — Пальцами перебираю его волосы, наслаждаясь тем, что могу прикасаться к нему. — Не думаю, что получится использовать все это пространство в одиночку.

Потихоньку расслабляясь, Джакс прижимается к моему телу.

— Возможно, я бы мог переоборудовать одну из комнат в репетиционную.

Мы так легкомысленно рассуждаем, будто это пустой разговор. Однако ничего подобного.

— Хорошо. — Легонько обвожу пальцем по контуру уха, обожая то, как он дрожит от прикосновений. — А если я захочу детей?

В глазах Джона загорается какое-то свечение, которого я раньше не видела. Выпущенный на волю яркий, красивый огонек.

— Тогда, Стелла-Кнопка, для меня было бы честью попытаться завести с тобой детей.

Не могу перестать улыбаться.

— Ты серьезно хочешь этого? Детей? Семейную жизнь?

Понятия не имею, хочу ли погружаться во все эти семейные дела именно сейчас. Но хочется знать, что он думает о нас, о нашем будущем. Очевидно, Джон ни капли не напуган. Наоборот, счастлив и полон надежд.

Он гладит меня по бедрам, а затем кладет руки на талию.

— Я хочу все, что связано с тобой, Стеллс. Целиком и полностью. Если хочешь детей, заведем. Если не хочешь, будем жить вдвоем. Важно лишь то, что мы будем вместе. — Он усиливает хватку на талии. — Это моя мечта. Ты и я. Вот, что приносит мне душевное спокойствие.

По щекам текут горячие слезы, которые Джон смахивает большими пальцами. Рядом с ним я всегда теряю контроль.

— Я тоже хочу все, что связано с тобой, — признаюсь я. — Купить мне дом — красивый, хотя и несколько шокирующий жест.

Джон тихонько посмеивается, выглядя немного опечаленным.

Я наклоняюсь к нему и касаюсь подбородка.

— Однако он не будет моим домом, если в нем не будет тебя.

Джон прижимается лбом к моему.

— Я люблю тебя, Стелла. И хочу прожить с тобой всю свою жизнь. Пожалуйста, верь мне. Прошу, поверь, что я буду стремиться к лучшему. Буду стремиться…

Заставляю замолчать его поцелуем. Нежным поцелуем, от которого Джон низко стонет, но вскоре перехватывает инициативу. Сжимает рукой мой затылок, удерживая голову, пока его губы завладевают моими. Никогда не забуду, как хорошо он целуется. У меня до сих пор перехватывает дыхание от накрывающих тело ощущений.

Закончив поцелуй, Джон берет мое лицо в ладони и встречается со мной полным нежности взглядом.

— У нас все будет хорошо.

Это не вопрос, но я все равно отвечаю:

— Конечно. Мы будем вместе. Вместе и навсегда.