Драконьи крылья

38

Эдуард

Раньше Эдуарду редко доводилось видеть сны, теперь же они сделались неизменными спутниками каждой ночи. Ему снился Франц, срывающийся со ступени и падающий в шахту прохода воды, снилась Саша, в корчах сгорающая на Черном Троне, Изабелла тоже снилась, ей хаос каждый раз подбирал что-нибудь новенькое – девочка то тонула в бурной реке, то разбивалась, прыгая с крыши, то получала в грудь арбалетную стрелу. Молодой рыцарь просыпался в холодном поту и после долго не мог заснуть, тараща глаза в непроглядную темноту тюремной камеры, но стоило ему вновь забыться, как кошмар возвращался, расцвеченный новыми леденящими душу подробностями.

Его спальня – она же столовая, она же уборная – была не более трех ярдов в длину, в ширину – и того меньше. Голые каменные стены, зарешеченное оконце под потолком, протиснуться через которое, даже не защищай его эти покрытые ржавчиной скрещенные железные штыри, не смогла бы и Саша после недельного голодания. Деревянный настил на полу служил кроватью, дыра в полу – туалетом, прикованный к стене цепью кувшин – умывальником. Еду узнику приносили раз в день, утром, и, надо отдать должное тюремщикам, кормили сносно. Раз в два дня выводили на прогулку в тюремный двор – каменный колодец десять на десять ярдов, закрытый высоко сверху металлической сеткой.

Судя по размерам тюрьмы и числу тюремщиков, Эдуард едва ли был единственным заключенным на их попечении, но за неполный месяц, что он, доставленный сюда прямиком с Флоры, провел в узилище, ему ни разу не довелось видеть здесь товарищей по несчастью. Ни разу – до сегодняшнего дня.

День выдался довольно необычным с самого утра. Сначала вместе с разносчиком пищи в камеру ввалился местный цирюльник, не казавший сюда носа уже добрых две недели. На чем свет стоит кляня условия, в которых приходится работать – окно под потолком в полдень-то давало не много света, сейчас же, в рассветный час, и вовсе было бесполезным, а чадящий факел, принесенный тюремщиком, не слишком исправлял ситуацию, – он сбрил Эдуарду успевшую отрасти щетину. После оказалось, что вместо традиционной воды в кружке находится самый настоящий эль, пусть и дрянной, кислый, но какой уж есть. Ну и, наконец, выйдя на прогулку, молодой рыцарь с удивлением обнаружил, что находится во дворике не один. У дальней стены на табурете – тот был намертво привинчен к полу, Эдуард как-то пробовал его сдвинуть в один из первых дней заточения, когда еще думал о побеге и подыскивал хоть какое-то оружие – сидела, закинув голову и устремив взор вверх, женщина в поношенном мужском наряде.

Молодой рыцарь узнал ее сразу: была это не кто иная, как леди Александра, графиня де Тэрако.

Эдуард неуверенно оглянулся, ожидая, что охранник, поняв ошибку, велит ему немедленно вернуться в камеру, но дверь за спиной уже с грохотом захлопнулась – как всегда бывало в начале прогулки. Тогда молодой рыцарь поспешно пересек дворик и приблизился к узнице. Та продолжала задумчиво изучать клочок серого неба, проглядывающий сквозь заменяющую потолок ненавистную сеть.

– Миледи! – окликнул графиню Эдуард.

Женщина медленно повернула голову в его сторону.

За годы, что они не встречались, леди Александра здорово сдала. Тогда это была молодая, полная сил авантюристка, в любой момент готовая с головой броситься в омут политической интриги, не щадя в ней ни противников, ни союзников, здесь же на жестком табурете сидела вялая, усталая особа, похоже, и не пытающаяся более сохранить ни былую красоту, ни всесокрушающий задор. Плечи ее согнулись, словно не снеся выпавшей на них тяжести, шикарные, некогда черные, как смоль, волосы тронула седина, ногти на длинных пальцах были обломаны кое-как, кожа сделалась серой, как у покойника, глаза поблекли.

– Сэр Эдуард, – равнодушным тоном констатировала графиня. – Вижу, вас можно поздравить?

– С чем, миледи? – не понял молодой рыцарь.

– С тем, что вы им нужны, – ответила леди Александра. – Поэтому вы и здесь, а не в чертогах хаоса. Я вот тоже им еще зачем-то нужна – и тоже здесь. Они думают, что нужна…

– Кто – они? – спросил Эдуард.

– Владыки, кто же еще. Точнее, Совет «глав». Драконы – эгоисты, но вот, вынуждены сотрудничать – слишком уж большой кусок откусили, теперь мучаются несварением…

– Почему вы здесь, в тюрьме? – задал вопрос молодой рыцарь.

– Я же сказала: потому что они считают, что я им нужна.

– Но Вик… сэр Виктор говорил, что вы с самого начала – с катастрофы при Улье – заняли сторону Владык…

– Тогда мне казалось, что это они заняли мою сторону, – сказала леди Александра. – А когда я поняла, что ошиблась, было уже поздно что-то менять. Но я, наивная, продолжала считать, что мой голос по-прежнему значим. Стоило же нашим разногласиям стать принципиальными, как они отправили меня сюда. Прямо с командирского мостика моего собственного Дракона.

– Разногласиям? – переспросил Эдуард. Определение «наивная» – последнее, на его взгляд, что подходило графине. Что той, прежней, что нынешней. – О чем?

– О многом. О послевоенном устройстве Нового Мира. О судьбе нартов. Об участи королевской семьи. О Верфи.

– Сколько вы уже здесь? – задал вопрос молодой рыцарь, приблизительно уже догадываясь, что услышит в ответ.

– Когда пала Столица? Четыре года назад? Пять? Вот с тех самых пор.

– Вы помогли им победить Королевство, а они за это бросили вас в тюрьму… – проговорил молодой рыцарь. – В этом – все Владыки.

– На самом деле, они все разные, – сказала леди Александра. – И в их рядах тоже нет единства. Молодые против старых, имеющие собственную Республику или Протекторат против беззвездных – это в основном бывшие королевские Драконы… Там куча своих противоречий. Когда-то мне казалось, что на них можно успешно играть.

«И доигралась!» – подумалось Эдуарду не без доли неуместной мстительной радости, которой, впрочем, тут же устыдился.

– При Улье в самом деле королевское войско первым напало на Драконов? – спросил он вместо этого.

– Это уже не было королевское войско, – покачала головой графиня. – Это была армия Князей Чужих. И – да, они нас атаковали, едва наша эскадра вошла в систему. По счастью, мы были готовы к такой встрече и тут же ответили, но первый удар нанесли они, не мы. Завершись битва до появления из системы Улья королевского авангарда – все сложилось бы по-иному. Скорее всего, не было бы ни реконкисты, ни падения Столицы. Насколько мне известно, Владыки не вынашивали планов захвата Королевства. Согласно договору, им было обещано большинство систем Чужих за пределами Пограничного Герцогства, и их это более чем удовлетворяло. Но маховик гражданской войны уже раскручивался неуправляемо, и остановить его скоро сделалось невозможным. Хотя кое-кто и пытался. Я, например. Или «главы» Владыки Константина. Но после гибели Константина, прибывшего для переговоров на Руггеру и угодившего там в засаду, устроенную этим молодым идиотом, герцогом Руг, пути назад уже не было.

– Почему вы называете войну между Королевством и Драконами гражданской? – задал вопрос Эдуард. – Сами Владыки зовут ее реконкистой, то есть отвоеванием?

– Потому, что с обеих сторон в ней сражались люди, человечество.

– Но Драконы…

– Истинная драконья кровь давно ушла в хаос. Вам приходилось когда-нибудь бывать на борту молодого Дракона, только вышедшего из Гнезда? – спросила она внезапно.

– Нет, – покачал головой молодой рыцарь. Он и на борту старого-то Дракона не бывал.

– Это вам не «седло», это совершенно чуждая нам машина. В ее кривых креслах невозможно толком усидеть, из кресел – дотянуться до кнопок на пульте, сама система управления – совершенно нелогичная, нечеловеческая, не удивительно, что без помощи Владык мы в ней так и не разобрались. Прежде чем Дракон отправится в свой первый настоящий полет, многое в нем приходится перекраивать вручную. Но и потом он остается пусть и послушен, но не дружественен человеку. Например, женщина не может выносить на борту ребенка. Помните Гнездо? Помните его Черный Трон? Его узкое сиденье, в которое приходится втискиваться чуть ли не боком, нелепые длинные подлокотники? Экраны – чтобы на них посмотреть, необходимо встать? Верфь не такова, там все удобно и продумано. Гнездо же, как и его порождения, создавались не для людей – для существ, отстоящих от нас, наверное, не ближе, чем Чужие. Для прежней, истинной драконьей крови. Не ведаю, куда она делась, возможно, процесс вливания в нее людей шел постепенно, не один десяток или даже не одну сотню лет. Но результат мы видим. Драконья кровь переродилась. Желая того или нет, люди победили Драконов. Победили изнутри. Поэтому теперь споры между Гнездом и Верфью – внутреннее дело человечества. Гражданская война.

– Прошу меня простить, миледи, – осторожно проговорил молодой рыцарь, – но не потому ли вы говорите так, что ищете себе оправдание? За падение Королевства, за избиение и порабощение нартов?

– Оправдание? – впервые за время разговора на лице графини отразилась какая-никакая эмоция. Но было это не возмущение, не обида – легкое удивление странному вопросу. – Оправдание перед кем? Космосу и хаосу плевать на любые мои оправдания, а на суд всех прочих плевать уже мне.

Не зная, что ответить на это, Эдуард промолчал.

– У вас есть еще вопросы? – поинтересовалась леди Александра, видя его замешательство. – Если есть – задавайте. Полагаю, для этого они все и устроили – чтобы вы спрашивали, а я отвечала. Иначе, зачем еще?

– Устроили?

– Не думаете же вы, что наша встреча здесь – случайна?

Положа руку на сердце, до этого момента молодой рыцарь склонен был полагать, что так оно и есть.

– То, что Виктор говорил об идущей Тьме, – правда? – поспешил, тем не менее, воспользоваться предложением он. – Что якобы Чужие заслоняли нас от нее, а теперь она идет на нас?

– Чего не знаю, того не знаю, – пожала плечами графиня. – Тьма, говорите? Почему бы и нет – она всегда следует за светом… Что до Виктора, то на вашем месте я бы вполне доверяла его словам. Он органически не способен лгать – никому, за исключением, быть может, самого себя. Так что если он что-то сказал – значит, верит в это. Другое дело, что, как и любой человек, он способен заблуждаться. Но заблуждаться искренне, без лукавства.

– Он… навещает вас здесь? – вопрос сорвался с уст Эдуарда неожиданно для самого молодого рыцаря.

– Нет, – покачала головой леди Александра. – Этого они ему не позволяют. Еще вопросы? Только не такие глупые.

– Вы… Вам известно, что стало с Еленой? – осмелился он, наконец, затронуть одну из самых болезненных для себя тем. – Хранительницей Гнезда? – уточнил он, опасаясь, что графиня не вспомнит, о ком идет речь, но та все верно поняла сразу.

– Как его хранила, так и хранит, – равнодушно бросила женщина. – Во сне.

– Во сне?

– В наркотическом дурмане, если выразиться точнее. Владыки ей не доверяют, однако нуждаются в ней: без леди Елены Гнездо уснет, и у них не будет юных Дракончиков. Поэтому они держат ее в полубессознательном состоянии. Но живой и здоровой – телесно. Такая же судьба, вероятно, ждет принцессу Александру, попади она им в руки.

– Что? – выдохнул Эдуард, невольно сжимая кулаки.

– Владыки не склонны отказываться от однажды оправдавших себя решений. Хранительница Гнезда под их полным контролем – то же будет и с Хранительницей Верфи.

– Вы сказали – будет? – уточнил молодой рыцарь. – То есть, Саша пока не в их власти?

– Саша? – с ухмылкой переспросила графиня. – Не знаю. Мне, знаете ли, не докладывают последние новости. Может, и в их.

– Вам все равно? – понял Эдуард.

– Нет, – покачала головой собеседница. – Мне не все равно. И леди Елену мне тоже искренне жаль. Но сделать я, увы, ничего уже не в силах – ни для нее, ни для юной принцессы. А может, уже и королевы – без королевства, армии и… будущего.

– А Виктор? – спросил молодой рыцарь.

– Что – Виктор?

– Виктор может что-то сделать?

– Без меня Виктор – такая же игрушка в руках Совета «глав», как и леди Елена.

– Сам он, похоже, так не считает, – заметил Эдуард.

– Одно из его заблуждений, – пожала плечами графиня.

– Вы сдались… – пробормотал, вздохнув, молодой рыцарь. Вот уж не думал, что когда-нибудь ему доведется испытать жалость по отношению к графине де Тэрако! – Утратили надежду.

– Вы свою тоже утратите, – и не подумала спорить леди Александра. – Каких-нибудь два-три года в этих холодных стенах – и утратите. Если только… – она умолкла, не договорив.

– Если только – что? – спросил Эдуард.

– Если только хаос или космос не заявят на вас свои права раньше. Они большие мастаки на этот счет – что один, что другой, – молодой рыцарь подумал, было, что собеседница говорит о смерти, но последовавшие слова заставили его в этом усомниться. – Ведь не для того же вы здесь, в самом деле, чтобы просто понять на моем примере, что вас ждет в скором будущем… Но зачем? Не знаю. И, честно говоря, нет никакого желания гадать. Придет время – сами разберетесь. Если оно придет, конечно.

Заскрипела несмазанными петлями дверь, и явившийся во двор тюремщик объявил о завершении прогулки. С щемящим чувством, что так и не задал какой-то самый важный, самый насущный вопрос, Эдуард побрел в камеру.