Другая жизнь: Иллюзорная реальность

Эпилог

Эпилог (Концовка 2 - Хардкор-версия)

— Благими намерениями вымощена дорога в ад, верно? — тихо произнес Дамблдор.

Он сидел во тьме, прислонившись к разрушенному остову какой-то высотки. Чернильное небо над головой, разряды молний. Ситуация казалась паршивей некуда. В голове вновь мелькали мысли о самоубийстве, но в очередной раз маг гнал их прочь. Ритуал перерождения, что он в прошлой жизни выискал в одном свитке в Китае, требовал много ингридиентов и ресурсов, которые в этом мире достать было невозможно.

Он с кряхтением поднялся на ноги и поковылял вдоль стены, рукой опираясь на длинную тонкую трубу. Лицо осунувшееся, грязная, покрытая сажей, кожа в некоторых местах в ожогах, дыхание сиплое, прерывистое, а вместо одежды — обгорелое тряпье, что ремонту давно уже не подлежит. А поддерживать иллюзию или применять на ней трансфигурацию — уже не для кого.

— Мордред, а ведь до этого все было так хорошо, — сказал он, остановившись и будто к чему-то прислушиваясь.

Прикрыв глаза, он вдруг резко обернулся, с его массивного перстня-концентратора сорвалась волна уничтожающей магии.

Механический интсектоид, что до этого был невидимым, расплавился в лужу гнили. Этот тип машин имел особые системы маскировки и обнаружения, которые не были доступны обычным охотникам. Впрочем, обычных охотников найти теперь было проблематично. Как правило, Дамблдор попадал на модернизированные их версии, которые будто специально были созданы для его уничтожения.

Маг выругался. И поковылял еще быстрее. Тратить ману на полное исцеление ожогов или чары очистки сейчас — непрактично, ведь его ищет целая раса машин, а мана в портативном источнике конденсируется медленно. Против машин спасет только аппарация, полноценно тратить энергию кристалла на противостояние с ними было бы ошибкой.

Он уже в течение месяца бегает и прячется от них. Практически без воды, Агуаменти — не самое лучшее средство для утоления жажды. Из еды — замороженные в тайниках куски человеческого мяса, что ранее были непробужденными.

— Когда была возможность, нужно было создать больше демонхостов, — прошептал он. И хотя, помимо Бахируэля, в его памяти отсутствовали знания о других высших демонах хаоса, но даже старшие оказались бы отличным подспорьем в борьбе с машинами. Проблемой было лишь привлечь их в пустой мир огромным количеством смертей и предварительным созданием подходящего эмоционального фона у принесенных в жертву людей... Однако Дамблдор расслабился. После победы он никак не ожидал, что у машин будут другие базы, которые, судя по всему, работали на иных источниках энергии, и от живых «батареек» не зависели совсем. Этого не ожидал никто...

Дамблдор совершил множество ошибок, но главная заключалась в том, что он посчитал, будто способен взять под контроль целый мир, будто способен совершить геноцид целой расе машин без последствий. Он думал, что 01 — единственная угроза, которую нужно уничтожить...

«Поразительная наивность. Неспроста Город Машин назывался 01...»

Как выяснилось, машины были не так глупы, чтобы делать один оплот. Дамблдор не знал точно, сколько дополнительных баз находится на земном шаре, возможно, их было несколько, а возможно — десятки. Подумать только, десятки резервных баз, на которых машины до поры до времени пребывали в законсервированном состоянии в режиме гибернации. И после уничтожения одной из баз, остальные перешли в состоянии боевой готовности.

Зион был уничтожен через месяц после падения 01. Шансов не было. Раньше машины играли с Сопротивлением, это стоит признать как данность. Никакого рытья тоннелей. Никаких многомиллионных армий машин. Просто в один день машины послали паука-диверсанта, который благодаря идеальной маскировке проник на один из кораблей с грузом. А уже в Зионе — взломал систему защиты генератора и попросту подорвал его.

Момент был подобран идеально, как раз после вечернего празднества, когда многие находились в алкогольном угаре. В городе находились практически все жители. Взрыв похоронил их всех, по мощности не уступая подрыву десятка полноценных атомных боеголовок. Дамблдор еле успел уйти аппарацией. Да и то — получил критические повреждения.

Остатки сопротивления, которые в это время пребывали на поверхности, были быстро зачищены группой модернизированных охотников. А большая часть подземных тоннелей оказались подорваны и обрушены. У Дамблдора не было координат каверн, где можно найти укрытие, потому пришлось выживать на поверхности.

Дальнейшие дни слились для мага в один очень-очень длинный, что больше напоминал ад. Он успел создать только один источник магии, точнее ядро для него, принеся в жертву две тысячи непробужденных. Этого первое время более чем хватало, чтобы отбиваться от нападений машин. Перемещаясь на новое место, он создавал амулеты сокрытия при помощи магии крови. Однако новое поколение постоянно находило его. Он поначалу никак не мог понять, каким образом. На всех уровнях он скрывал свое присутствие: визуальный спектр, запах, звуки, тепло, даже убрал давление на землю, однако все оказалось тщетным. Его находили. Особенно неприятной оказалась для мага бомбардировка издалека. У машин оказалось оружие, которое могло поражать цель с расстояния в сотни миль.

Лишь спустя неделю ему удалось понять, в чем причина. И когда он понял — хотелось биться головой об стену.

«Чип! Мордредов чип в мозгах!..»

Техника и электроника вполне могла выдерживать магические импульсы, это подтверждалось тем, что выбросы магии на том же Логосе не повредили электронику. Максимум — происходили скачки напряжения.

Дамблдор тут же вошел в подсознание, выбрав виртуальную модель, отображающую состояние его организма. В мозге, как и у всех подключенных к Матрице, был программный чип. Он не знал, сколько энергии нужно, чтобы перегрузить его аппаратную часть. Он точно не знал, как он устроен и что нужно повреждать. Потому единственным способом оказались манящие чары.

Пришлось заранее проделать в голове дополнительное отверстие, чтобы извлечь его. Больно не было — анестезирующие заклинание помогло как надо. Но вот последствия извлечения пришлось спешно исцелять, черпая энергию из самодельного переносного источника, представляющего из себя крупный алмаз с рунами на поверхности.

Пару дней было тихо. Машины потеряли его.

Однако вскоре его опять начали находить. Уже реже. Если раньше атаки совершались постоянно, выматывая его, то сейчас — пару-тройку раз в день. Но даже так полностью исцелиться маг не считал целесообразным. Лучше потратить магию на побег или отпор.

Одним из следующих сюрпризов оказались нео-охотники. Внешне они практически не отличались от своих собратьев из 01, только вместо алых визоров и светодиодов — были зеленые. Если прошлые спруты использовали лазерные резаки, то эти использовали скорострельные лазерные пушки. Увернуться от таких выстрелов было практически невозможно. Приходилось принимать их на магические щиты и перемещаться аппарацией.

Свист и гул отвлекли Дамблдора от воспоминаний.

— Артиллерия? Пора аппарировать, — он ушел на знакомое место, но здесь его уже ждали невидимые пауки, выстрелившие маленькими разрывными снарядами... Уйти удалось только благодаря ментальному ускорению и предварительному сканированию местности...

Похоже, машины заметили систему его перемещений и выявили алгоритм. Он не мог перемещаться в те, места, где никогда не был, иначе расщеп — самое безобидное, что его бы ожидало. Застрять в стене или в земле — вот по-настоящему страшная штука.

Потому единственным вариантом было периодически перемещаться в небо, высоко над землей, чтобы выстроить в голове карту местности внизу, а после уже аппарировать на поверхность...

Еще спустя два месяца Дамблдор отчаялся. Жить в мире одному, без простых удовольствий вроде чая с лимонными дольками, без людей, без интриг, пребывая в постоянном напряжении, каждый миг ожидать нападения от машин.

Это изнуряет. Он устал. Ему была не мила такая жизнь. Но если задуматься — что он сделал не так? Ради общего блага он старался уничтожить угрозу человечеству, но вместо этого сам стал тем, из-за кого наступил судный день. На плантациях теперь были лишь трупы. По крайней мере на том материке, на котором он находился. За два месяца он исследовал тысячи миль территорий. Однако везде было все то же самое.

Источник в руке едва успевал восстанавливаться. Теоретически он мог применять мощные заклинания, против тысяч машин, но какой в этом смысл? Ведь их миллионы!

Дамблдор, сгорбившись, сидел на балке одной старой полуразрушенной высотки и поглаживал магический перстень с заключенной в нем душой одного вора. Перстень он сделал ещё в Зионе. Для палочки не было материалов, потому пришлось вспоминать фолианты, просмотренные во время ученичества у Фламеля...

Сухой холодный ветер развевал отросшие седые волосы. Он больше не пытался скрываться. Вероятно, у машин появились какие-то дополнительные методы сканирования, благодаря которым его находили. Издалека до него донеслись шелест и гул приближающейся армии.

«Странно, почему не ударили издалека?» — мелькнуло у него, но он отбросил ненужные мысли и встал на ноги.

При нем лишь перстень, значительно облегчающий колдовство, и магический источник, в котором на данный момент умещается три сотни его резервов — половина от того, что должно быть.

— Вот и пришел конец твоему приключению, да Альбус? — горько усмехнулся он, приготовившись к бою.

С тем, что он умрет — он уже смирился. Но вот кончать жизнь самоубийством не позволяет гордость великого мага. Потому он выступит против врага в последний раз. Это последний бой Альбуса Дамблдора.

Скачок аппарации — и он появляется прямо напротив армии машин. Ждать, пока они соизволят на него напасть? Еще чего!

При помощи артефактов он значительно повысил контроль магии и трансфигурация больше не была столь затратной как раньше.

Первый магический ход Дамблдора зафиксировал в пространстве полторы сотни охотников. От залпа лазерных орудий остальных он не стал уклоняться, трансфигурировав из воздуха множество мелких целей, что приняли на себя энергетические плевки спрутов. С замершими в воздухе машинами он не стал церемониться, сжав их в единый механоидный организм голой силой, затем трансформировал его в стального дракона, оживленного чарами анимирования.

Дракон с ревом понесся на охотников. Те, заметив новую угрозу, что ворвалась в их ряды смертоносным тараном, вынуждены были перевести внимание на нее.

Маг тем временем коротким скачком аппарации очутился на одном из охотников и тут же его обезвредил, трансформировав в летательную доску. Теперь он мог летать, все же постоянно перемещаться аппарацией в воздухе и поддерживать тело чарами замедления падения крайне неудобно при столь напряженном бое.

За десяток вдохов было уничтожено несколько сотен спрутов, однако армия на подходе исчислялась сотнями тысяч. Хорошо, что тяжелые дальнобойные орудия не использовались — бомбы в данном случае вынудили бы его тратить силы на аппарацию...

Силы в портативном источнике все таяли. Энергоканалы Дамблдора от перенапряжения жгло огнем. А перстень раскалился докрасна. Но боль стоически переносилась магом. Сцепив зубы, он продолжал творить волшбу, которой никогда не видел этот мир.

В течение пятиминутного боя было уничтожено около трех десятков тысяч охотников. Зеленые росчерки лазеров разбивались о щиты, либо трансфигурированные предметы. Конструкты созданных магией монстров распадались, в результате чего груды металлолома падали к земле.

В камне-источнике осталось всего полторы дюжины резервов, плюс — собственный от мага. Этого едва ли хватит, чтобы справиться с оставшейся армией. На горизонте виднелось пополнение и ему не было конца.

«Мне больше нечего терять, это конец», — подумал Дамблдор. Перед его глазами мелькали события прошлых жизней.

Он совершил множество ужасных деяний, но стыда или раскаяния не испытывал. Да, очень жаль, что он проиграл, жаль, что не смог воплотить в жизнь свои грандиозные планы. Но ничего поделать больше нельзя. Ценой своей жизни он постарается унести с собой столько железяк, сколько сможет.

— Игнис Мортис! — вербальная формула усилила волю мага. Зеленые пунктиры лазерных лучей врезались в выставленные ранее щиты.

Лазурное пламя сформировалось в кольцо, что окружило Дамблдора. Он надрезал свое запястье и магическим импульсом направил льющуюся кровь прямо в пламя.

С каждой каплей в лазурном огне появлялись багровые всполохи, само пламя разрасталось и приобретало форму мифической птицы. От крика феникса окружающие машины на мгновение замерли. Но в следующий миг сорвались в атаку, словно мотыльки на огонь...

Это была не просто магия крови. Он использовал свою сущность крови и жизненную силу, чтобы усилить получившееся заклинание и пробудить в нем псевдо-разум. Магический свет в алмазе потух — портативный источник окончательно иссяк, без дальнейшей возможности для восстановления. Теперь в ход шел собственный резерв, а также собственное магическое ядро, которое переплавлялось в чрезвычайно мощное топливо для последнего колдовства.

— Если нет возможности призвать Адское Пламя в этот мир... я создам его сам! — прохрипел он, находясь в центре стихии, взявшей форму гигантского феникса, который за время подпитки стал из синего — золотисто багровым.

Находясь внутри феникса, он понесся прямо на горизонт, на неумолимую армию машин.

Враги испепелялись от соприкосновения с телом существа из смертоносного пламени. Лазерные заряды беспомощно натыкались на всполохи огня. Залпы бомбами-жуками также не приносили никакого результата. Спруты уничтожались тысячами, а огонь распространялся по поверхности земли, словно живой, пожирая все на своем пути.

Через несколько минут он прилетел к одному из городов машин, который он обнаружил ранее при попытке бежать от преследования. Однако сейчас он не бежал. Отступать больше некуда и незачем. К тому же, сейчас вынуждены отступать именно охотники.

Город был уничтожен за пару вздохов. Огненный феникс взмахнул крыльями — и гигантская волна пламени накрыла базу машин, превращая ее в пепел. Вместе с этим встретили свой конец сотни тысяч врагов Дамблдора...

Он неподвижно лежал, потеряв возможность не только колдовать, но и видеть, слышать, осязать... Он потерял все, и чувствовал лишь боль в каждой клеточке полуразрушенного тела, что было обуглено до черноты, когда он упал сквозь пламя феникса. Как он еще был жив — для него самого оставалось загадкой.

Он больше не был способен поддерживать феникса. Его резерв был пуст, концентратор расплавлен, а магическое ядро полностью уничтожено. После испепеления 02 он упал наземь, не в состоянии пошевелиться. Последним волевым посылом Дамблдор направил созданного элементаля в ту сторону, где по его предположениям находится еще один город машин.

Сколько псевдодух огня продержится в немагическом мире — неизвестно, но вряд ли долго. Это адское пламя нельзя было погасить из-за наличия магического фона. Здесь же без подпитки крови и эссенциии магического ядра — феникс едва ли продержится пару часов. Магия рано или поздно развеется, а с каждым мгновением созданный псевдо-дух будет становиться слабее. В отличие от настоящего феникса — из пепла он не восстанет.

Дамблдор ощущал, как мысли застывают, как он впадает в забытье. Боль отступила, это единственная приятная новость. Тело он больше не чувствовал, видимо, его душа покидает бренную телесную оболочку. Он понял, с минуты на минуту его сознание медленно уйдет в небытие...

***

К моему великому удивлению, я не умер. Вернее, не так. Тела, скорее всего, я лишился, но вот после смерти осознал себя вполне целым, и даже без жутких ожогов, от которых ранее хотелось выть. А из одежды на мне оказалался мой прежний костюм и белый плащ, которые я ранее носил в Матрице. Опять же, никаких контактов на руках или шее — я не обнаружил.

Интересно.

В белом пространстве, где я очутился, вдруг появилась зеленая дверь с серебристой ручкой.

— Дела, как говаривал один персонаж, все страньше и страньше.

Оглядевшись, понял, что кроме двери и белого пустого пространства здесь ничего нет.

Будто приглашая меня, дверь сама отворилась, и из нее полился золотистый слепящий свет. Если до этого мне окружающее пространство казалось светлым, то сейчас возникло ощущение, будто кто-то на той стороне включил солнце.

Щурясь и прикрывая слезящиеся глаза рукой, я зашагал к двери, навстречу этому яркому, но приятному свету...

После мгновения дезориентации и невесомости — я очутился в своем кабинете в Хогвартсе. Обернувшись, увидел, что никакой зеленой двери позади меня больше нет.

Все было точно так же, как и в моем внутреннем мире, лишь с тем исключением, что здесь все... ожило. Именно так. Волшебные портреты дремали, бубня что-то во сне. Приборы вертелись и шипели, выпуская струйки дыма. И феникс... когда я зашел — феникс показал маленькую головку из кучки пепла. Его тихое курлыканье заставило меня броситься к нему и дотронуться.

Осторожно прикоснувшись к его клюву, я едва сдержал слезы.

— Живой. Фоукс, ты жив...

На душе стало светло, хотелось петь и плясать от радости и возбуждения, но Фоукс вдруг весьма ощутимо укусил меня.

— Какого?

Одернув руку, я недовольно посмотрел на своего фамильяра... и понял, что ошибся. Это не мой фамильяр. Это лишь навеянный морок, иллюзия. Верно. Ностальгия по тем временам прошла. У меня больше не может быть доступа к тому миру.

— Здравствуй, мальчик мой, — от неожиданности я уж хотел запустить Аваду, но сдержался. Резко обернувшись, увидел другого себя, сидящего в моем кресле за рабочим столом; в пурпурной мантии со звездами, в бороде колокольчики, а из-под очков-половинок на меня взирают такие знакомые глаза.

— Кто ты, Мордред побери, такой? — не самый тактичный вопрос в данной ситуации, но сдержаться я был не в силах.

— Если я скажу, что я — твое альтер-эго — ты мне поверишь? — хитро прищурился он.

Черт, такая же мимика и движения. Точно такие же интонации. Все указывает на то, что предо мной Альбус Дамблдор, но ведь этого не может быть. Потому что Альбус Дамблдор — это я!

— Нет. — Говорю. — Это совершенно точно невозможно. Я занял тело Генри Эриксона и точно знаю, что теперь я — это я. Никаких тульп в моем сознании нет и быть не может из-за окклюменции.

Старик пожал плечами. Его мимика изменилась, теперь его лицо первратилось в холодную маску безразличия. Его губы зашептали:

— Ну, в этом ты прав. Я действительно не Альбус Дамблдор.

— Тогда кто ты?

Его внешность поплыла, будто агент вселился в его тело, вот только вместо агента на месте «альтер-эго» сидел другой старик. И эту личность я знал. Хоть и никогда ранее не встречал. Лишь воспоминания Оракула и Смита позволили мне узнать его.

— Архитектор?

— Как тебе угодно, — индифферентно сказал он. Белый костюм, белоснежные волосы и бородка. Он именно такой, каким его запечатлели Оракул и остальные.

— Что ты имеешь в виду?

— Меня называли богом, демиургом, создателем, всеотцом, архитектором. Имен много — суть одна...

Пока он говорил, я втихую попробовал ощутить внутри себя магию, но... тщетно. Я ее не ощущал.

— Можешь не пытаться колдовать здесь, — вдруг сказал он, заметив мои манипуляции. — Магия здесь тебе не доступна.

— Здесь? — уцепился я за ключевое слово.

— Можешь считать это изолятором. Или карантином. Или корзиной, где вредоносная программа не сможет навредить системе.

— Я не понимаю. — Признался я. Еще пару минут назад я умирал на поле боя в постапокалиптическом мире, а сейчас стою напротив того, кого искал в Матрице.

Архитектор почесал бородку:

— Удивительно, что с твоими когнитивными способностями ты так и не смог дойти до столь простой истины.

— Какой истины? — спросил я. Даже не пытался строить из себя дурачка. В голову стучалась мысль, но я словно боялся ее принять. Словно какой-то блок мешал мне узреть правду.

— Что Матрица — гораздо сложнее и шире, чем ты можешь себе представить.

В моем мозгу будто что-то щелкнуло. Все сразу встало на свои места. И от осознания этого факта мне поплохело.

Стало настолько дурно, что ноги подкосились, а к горлу подошел тяжелый ком. Поразительно, что эти физические проявления, присущие любому человеку, настолько точно передают состояние моего виртуального тела. Да, именно виртуального. Я понял, о чем говорил Архитектор.

Плюхнувшись в кресло возле стола, начал массировать виски. Сиплым голосом я произнес:

— Это тоже иллюзия?

— Смотря что подразумевать под словом «это», — хмыкнул Архитектор.

— Все это... — обвел я рукой кабинет. — Зион, реальный мир... все это на самом деле — нереально?

— А что есть реальность?

Я закатил глаза, начиная раздражаться. Возможно, благодаря этому вопросу мне и удалось взять себя в руки. Медленно выдохнув и просчитав до трех, я произнес:

— Я пришел к тебе на философский диспут? Не могу поверить, что у Архитектора дефицит общения.

— В одном ты прав, существа вроде меня действительно нередко страдают от одиночества.

— Разве это возможно для искуственного интеллекта?

— А кто сказал, что я искуственный интеллект?

Манера отвечать вопросом на вопрос напомнила мне гоблинов в Гринготсе. Те коротышки умели быть раздражающими и гордились этим, правда, они в большей степени раздражали крючкотворством и скрытыми пунктами в контрактах, но, вынужден признать, даже несмотря на бытие окклюментом, держать себя в руках перед этим стариком становилось все труднее.

— Так кто же ты? — спросил я, сложив руки на груди.

— Можешь называть меня администратором. Ты хотел знать, находишься ли в иллюзии. Для ответа на этот вопрос мне следует пояснить особенности мироздания, в котором ты находишься. Итак, что же такое Матрица? Матрица — это система виртуальных миров, связанных между собой по различным принципам...

— Как я попал в нее? — перебил его я. — Ведь до этого мой мир был миром магии и волшебства. И лишь после смерти я очутился в этом аду.

Архитектор махнул рукой и на столике появились две кружки ароматного горячего чая, на блюдце появились лимонные дольки. Он предложил мне угощения — я тактично отказался.

— «Попал» — не совсем корректное слово, — сцепил он пальцы в замок. — Здесь уместнее использовать именно термин «перерождение», или «перемещение». Ты никуда не попадал. Ты изначально пребывал в Матрице. Просто не знал об этом. Твой программный код, именуемый душой, был отправлен в результате твоих личных манипуляций, связанных с взаимодействием с системными лазейками, в другой кластер Матрицы. Чтобы тебе было понятно, назовем твой прошлый мир Кластер-0. А мир Зиона — Кластер-1 с двумя уровнями погружения в иллюзию.

— Но если я обе жизни был в Матрице, то где находится мое реальное тело? И если все кругом — Матрица, значит ли это, что машины поработили человечество, не дав никакой возможности выбраться в реальный мир? Получается, любые попытки выйти — никуда не приведут. Какой в этом вообще смысл?

— Ты плохо представляешь особенности строения Матрицы, поскольку твои представления о ней слишком упрощены. — Сказал он и пригубил чай. Осознав, что разговор этот может затянуться надолго, я последовал его примеру. — Ты думаешь, что существует реальный мир, но на самом деле никакого реального мира — нет.

— То есть как? — не понял я.

— Ты думаешь, что где-то в капсулах реального мира лежат тела непробужденных, которым снится сон о Матрице. Но правда в том, что никаких капсул, как и тел, лежащих в них — нет. Их изначально никогда не существовало.

— Но как же так? — не унимался я. — Матрица ведь должна находиться внутри каких-то носителей. А разумы подключенных к ней людей не могут пребывать вне оболочек.

— Если тебе так проще — можешь считать, что их разумы подключены через беспроводную сеть к некому удаленному серверу, расположенному в виртуальном облаке. Матрица же не нуждается ни в каких носителях. Она замыкается сама на себе. Некоторые миры связаны по принципу сообщающихся сосудов, некоторые — наслаиваются друг на друга, словно слои луковицы, или пребывают друг в друге по принципу матрешек. Это лишь малый перечень типов миров в данной системе.

Я задумался. Переваривая слова Архитектора, я уже вовсю пожирал лимонные дольки, запивая черным чаем. Вместе с этим я пытался найти несоответствия в рассказе старика, но долгое время не мог их найти. Пока не наткнулся на воспоминания о первой встрече с самим с собой в Матрице, когда еще не мог пробудить свои способности.

Именно тогда произошлел сдвиг истории, когда я сам себе внушил последовать за Ниобе и Призраком, чтобы выйти из Матрицы. Мне раньше казалось, что это произошло из-за влияния оболочки души, в которой были запечатлены воспоминания, а моя «шизофрения» — ни что иное как проявление моей собственной воли. Однако сейчас я понял, что это невозможно.

— Это был ты? — спросил я, прервавшись от поедания сладкого. — Определенно. Это ведь ты тогда подтолкнул меня к выбору пойти за Сопротивлением. Это ты являлся ко мне во снах и наводил на нужные мысли. Не так ли?

Архитектор впервые за нашу встречу хитро осклабился:

— Ты не так безнадежен, как я думал. Частично — ты прав. Это действительно я проник в твое сознание, чтобы сделать игру интереснее, точнее, это сделал один из множества моих аватаров, но не суть. Важно то, что в изначальном сценарии тебя не было. Ты — новая переменная, которая могла привести к совершенно непредсказуемому результату, когда исход был заранее спрогнозирован. И мне было крайне любопытно, сможет ли маленький элемент изменить всю картину? Как видишь, я оказался прав, ты смог. И именно на это я рассчитывал.

— Зачем? — прошептал я. — Я не понимаю, какой в этом смысл?

— Эксперимент. — Пожал плечами он. — Получив новую переменную, которую привычными инструментами можно было контролировать лишь ограниченно, я решил провести эксперимент. Что станет с миром, если ввести в кластер еще одного «Избранного»?

— Ты возомнил себя богом.

— В какой-то степени я и есть бог. Перед тобой создатель и проектировщик нескольких слоев смежных кластеров Матрицы, а также их Контроллер. Или Администратор.

Откинувшись на спинку кресла, я уставился в потолок. Краски кабинета, казалось, померкли. Я больше не видел в нем того, что меня так привлекало. Хотелось поскорее отсюда уйти. Возможно уйти насовсем и навсегда. Ведь если задуматься — то в моем существовании с самого начала не было никакого смысла. Я — что-то вроде «NPC» из тех новых компьютерных игрушек, что появились в конце девяностых в Матрице и которые любил Генри Эриксон. И ни на что повлиять я не способен.

— Ты не прав, — сказал Архитектор. — Если бы реальный мир существовал, а машины действительнно держали спящих людей в колбах, то повлиять бы ты ни на что не смог. Однако ты кардинально изменил историю того мира, чем я, повторюсь, искренне восхищаюсь и горжусь. Ты стал моим личным «Избранным»...

— Ты опять читаешь мысли.

— Я всегда имел возможность читать твои мысли. Как только ты переместился в подконтрольный для меня кластер я сразу увидел изменения в прошлом носителе сознания и просмотрел все твои воспоминания. Такого давно не было на моей памяти, потому посчитав это подарком от соседей-архитекторов — я скрыл твой разум от Оракула, чтобы игра стала честной и чтобы тебя раньше времени не стерли. Мой аватар же не предпринимал почти никаких серьезных действий против тебя, открыв путь к силе и не пытаясь блокировать или как-то влиять на твои решения.

Не предпринимал серьезных действий. Смешно. Да я неоднократно пребывал на грани смерти, то в одном уровне Матрицы, то в другом... Впрочем, не суть важно. С момента, как я очнулся в больнице в нереальности — я уже стал под колпаком Архитектора. И только по его прихоти я выжил. И по его прихоти я смог пользоваться способностями в Матрице, но тут одна неувязочка. Ведь в Зионе я весьма четко представлял магию, а в первом уровне Кластера-1 она лишь мешала. Да и последующий призыв демона прошел успешно...

— Зион и мир его окружающий был спроектирован как мир, далекий от магии. — Ответил старик на мои мысли. — Лишь после твоего пробуждения я внес изменения в твои ощущения, основываясь на твоих воспоминаниях. Призыв демона также не был проблемой, ведь ты своей волей смог изменить программный код и выстроить канал с весьма далеким миром-сервером.

— Хорошо, — кивнул я, смирившись с тем фактом, что был все это время марионеткой Архитектора. — В таком случае у меня еще пара вопросов: какой смысл в Избранных, и что случится с миром Кластера-1, где я умер? Возможно ли вернуть все как было при помощи Перезагрузки?

— Это уже три вопроса, но я отвечу. Избранный — один из многих одаренных, случайно выбранных системой. Избранного всегда ведет подконтрольный системе — или вписанный в систему — элемент, что, как правило, либо манипулируется Оракулом, либо напрямую получает инструкции от иерархически наивысшего руководства — аватары Архитектора. Таким образом, Избранный — искуственно созданный элемент системы, имеющий в определенные моменты истории иллюзию свободы выбора, а также совершающий перечень действий, частично влияющих на саму систему. Однако возможности эту систему каким-то образом вывести из строя или нанести ей непоправимый ущерб — Избранный не имеет. Его цель — проверить пределы прочности системы или подвергнуть ее изменениям, подчас разительным.

— Перезагрузка? — догадался я, зацепившись за последнюю фразу старика.

— Верно, — кивнул Архитектор. — Причем в нашем случае Перезагрузка касается не только второго слоя Кластера-1, но и всех его уровней.

— То есть, если бы я не убил Нео, то...

— Если бы ты дал время на подключение Избранного к Источнику и перезагрузку, то все уровни данного кластера Матрицы были бы перезагружены, сбросив все ошибки и вредоносные программы, в том числе и тебя. Иными словами, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. И мир таким образом вернулся бы на исходную точку восстановления, где Нео — работник офиса, Морфеус — все ещё ищет Избранного, а Зион — собирает силы. Но так как ты этому помешал, умудрившись задействовать чужеродные элементы системы из другого кластера, то мир остался прежним.

— Но ведь остались ещё города машин. Разве там не было других источников или твоих аватаров?

— Другого источника не было, — сказал Архитектор. — Города машин являлись резервными законсервированными базами, и до тех пор, пока основной узел-источник кластера — не уничтожен — они бы так и пребывали в спящем режиме.

«Ну и дела», — подумал я, скребя макушку. Это все просто в голове не укладывается.

— Касательно того, что случится с миром Зиона и можно ли его перезагрузить — то повреждения, нанесенные тобой — критичны, все же на ключевом уровне был уничтожен источник. Перезагрузка мира невозможна. Возможна лишь его переустановка и повторная загрузка.

— То есть вернуть мир Зиона в его точку восстановления возможно? — уточнил я.

— Нет. Это будет именно переустановка, которая займет много времени. Всех людей, которых ты знал, вернуть сразу — не получится, должен пройти полный временной цикл, чтобы все они прошли по той же ветке истории. Но даже с учетом их возвращения — это уже будут не они. Всех людей в том мире ты уничтожил, Альбус. И тот мир теперь принадлежит лишь машинам.

Ну, фактически, я в этом не виноват. Всех людей уничтожил именно Аватар Архитектора, когда провел форматирование серверов Матрицы и превратил их в овощей. А без Матрицы мне не было смысла пытаться вернуть их в норму, слишком непрактично. Да и Зион был уничтожен именно машинами. Другим городом, но машинами. Потому к их уничтожению я прямого отношения не имею.

Разумеется эти мысли я скрывал самым тщательным образом, а наружу вытаскивал образы раскаяния и жалости о содеянном.

— Я каюсь в этом. — Сказал я, понурив плечи. — Если бы я мог все изменить...

— Нет, не каешься, — покачал головой он. — Если ты забыл, то я могу читать не только твои поверхностные мысли, которые ты мне так активно преподносишь.

Я прикусил язык:

— И что теперь со мной будет?

— А чего бы ты хотел? — приподнял бровь он.

— Говоришь так, будто у меня есть выбор.

— Обычно чужеродный вредносный элемент — а ты безусловно им являешься — удаляется. — Нахмурился он. — Это первый вариант.

— То есть — окончательная смерть?

Архитектор кивнул.

Хм... Старик ранее сам позволил мне совершать в Матрице все, что мне вздумается. А теперь предлагает мне удаление. Я никогда не смогу понять этих Мордредовых демиургов.

— Смерть — это не выбор, это его отсутствие, — заметил я. — Какой второй вариант?

Архитектор побарабанил пальцами по столу, будто решался на что-то. Спустя полминуты молчания он произнес:

— Следующая жизнь.

— Прости, что?

— Я предлагаю тебе еще одну жизнь.

— Хм... — замялся я. — Видимо я ослышался. Ты предлагаешь мне новую жизнь? В Матрице?

— Архитектор одного из соседних кластеров отошел от управления. — Не обращая внимания на мой вопрос, продолжил старик. — Появилась возможность присоединить парочку миров к кластеру под моим управлением. Для этого нужно соблюсти некоторые условия и сделать так, чтобы в тех мирах оказались мои агенты. Ты — как раз подходишь для этой задачи.

— Эм... то есть теперь я буду носить стильный костюмчик с галстуком и солнцезащитные очки? Это обязательно?

Архитектор хохотнул:

— Нет, мальчик мой. Дресс-кода нет. Можешь и дальше носить длинные мантии. — Он вновь перешел на присущие только мне интонации. Кроме того — внаглую сменил внешность на меня, перейдя в образ добродушного старичка Дамблдора в мантии с блестками. Мордред, со стороны это выглядит и вправду по-дурацки. Но именно такой образ я и поддерживал после победы над Гриндевальдом, чтобы усыпить бдительность моих оппонентов в борьбе за власть. — Более того, учитывая твою аномальность и странное прошлое, у меня уже есть на примете тело, куда тебя можно переселить.

— Смотрю, ты уже все решил за меня? — демонстративно насупился я.

— Альтернатива — стирание. — Холодно заметил он, от этих слов и изменения в его мимике меня передернуло.

— Выбор — лишь иллюзия, да? — пробормотал я, но уже понятно было, что я предпочту. Жизнь в Матрице — значит, жизнь в Матрице. Ничего поделать я не могу. Гордость мага — штука переменчивая. Сегодня ты готов умереть в бою, лишь бы обрести свободу хоть в смерти, а завтра, осознав перспективы и узнав об особенностях мироздания — начинаешь быть на побегушках у того, кто возомнил себя богом.

— Смышленный мальчик... Странный, — он особенно подчеркнул это слово, — но смышленный. Итак, ты готов?

— Всегда готов.

В очередной раз я убедился в правдивости своего утверждения: для высокоорганизованного разума смерть — не конец, а лишь очередное приключение. Что ж, начнем новый виток приключений. Надеюсь, в следующем мире мне повезет больше...

Конец