Если вы дадите миллиардеру невесту

ГЛАВА 10

КЭШ

Я наблюдаю за тем, как Эверли поднимается по ступенькам моего частного самолета, отказываясь от предложения помочь ей с багажом.

Несмотря на то что сегодня воскресенье, она одета в деловой костюм — черные расклешенные брюки, майка цвета слоновой кости и черные туфли на шпильке с открытым носком. Из-за знойной жары она отказалась от пиджака в машине. Ее волосы, свернутые в низкий пучок и закрепленные множеством шпилек, искушают мое воображение.

Не могу удержаться, чтобы не представить, как эти шелковистые черные локоны каскадом струятся по ее спине, если я их освобожу. Я представляю, как погружаю пальцы в ее волосы, как нежно целую губы, и мои мысли бешено несутся назад, возвращая меня к нашему поцелую в свадебной часовне в Вегасе.

— Берешь ли ты, Эверли Таунстед, Кэша Стаффорда в законные мужья, чтобы иметь и хранить с этого дня, к лучшему или худшему, к богатству или к бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит вас?

— Да. — Эверли хихикает, глядя на меня большими красивыми карими глазами.

— А ты, Кэш Стаффорд, берешь Эверли Таунстед в законные жены, чтобы иметь и хранить с этого дня, к лучшему или худшему, к богатству или к бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит вас?

— Да, черт возьми, да. — Я поглаживаю щеку Эверли большим пальцем. — Обещаю, Эв, я буду смешить тебя каждый день и бесконечно баловать.

— Властью, данной мне штатом Невада, я объявляю вас мужем и женой. — Торжественный церемониймейстер смотрит на меня. — Вы можете поцеловать невесту.

Подгоняемый алкоголем, бурлящим в моих венах, и не обращая внимания на то, что у нас есть зрители, я провожу большим пальцем по линии челюсти Эверли.

Она тает в моих прикосновениях, и я пользуюсь случаем, чтобы признать ее своей. Обхватываю рукой талию и наклоняю назад. Она обхватывает меня за шею, чтобы удержать равновесие.

Мой язык танцует по шву ее губ в дразнящих движениях, и я стону от удовлетворения, когда она открывает рот, чтобы принять меня внутрь. От ее приглашения по моим венам течет волна желания.

Никогда прежде я не испытывал таких ощущений от поцелуя — всепоглощающего, жадного, страстного. Я чувствую, как она крепко держит меня в объятиях, пока я трахаю ее рот своим языком. Я никогда не отпущу ее.

— Кэш, ты идешь? — Меня возвращает в настоящее Эверли, машущая перед лицом рукой. — Ты в порядке? Ты на минуту отключился.

На ее лице появляется обеспокоенное выражение.

Мой взгляд сужается к ее губам, а воспоминания о нашей ночи в Вегасе задерживаются в глубине моего сознания.

— Я в порядке, — говорю я, встречаясь с ней взглядом, полный решимости завоевать ее.

Ее брови сходятся вместе, образуя небольшую морщинку.

— Если ты так говоришь, — отвечает она с ноткой сомнения.

Меньше всего ей хотелось бы услышать, что я мечтал о поцелуе на нашей свадебной церемонии. Или что я фантазировал о моменте, который мы разделили в доме моих родителей. Учитывая, что она ласковая, как дикобраз, вероятность того, что я получу третий поцелуй, ничтожно мала.

Эверли отворачивается от меня, чтобы подняться на последние несколько ступенек самолета, и я, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, поправляю стояк в штанах.

Одно лишь воспоминание о том, что ее губы были на моих, посылает электрический импульс по моему телу. Она вызывает во мне такой первобытный отклик, какого я никогда раньше не испытывал, и я изо всех сил стараюсь сдержать его.

Стюардесса стоит у входа в самолет и приветствует нас бокалами с шампанским.

— Добро пожаловать, — говорит она Эверли. Одаривает меня широкой улыбкой и проводит рукой по моей, когда я прохожу мимо. — Рада снова видеть тебя, Кэш.

— Спасибо, Лили, — говорю я, сосредоточившись на том, чтобы пройти мимо нее в каюту.

Неудивительно, что мы с Эверли оба отказываемся от шампанского.

В салоне самолета восемь кожаных кресел слева, два длинных дивана справа и большой телевизор с плоским экраном, встроенный в дальнюю стену. Салон относительно компактный, поэтому в задней части самолета есть место для спальни.

Эверли переходит на задний ряд, и я следую за ней, занимая место рядом с ее.

— Здесь много других мест, где можно сесть. Почему бы тебе не занять одно из них? — предлагает она, бросая на меня пристальный взгляд.

— Я хочу сидеть рядом со своей женой, если ты не против, — поддразниваю я, подталкивая ее плечом.

Она закатывает глаза.

— Ты невыносим.

— Спасибо.

Я вытягиваю ноги и прислоняюсь к подголовнику, чтобы устроиться поудобнее.

— Это не комплимент, — ворчит она, убирая сумочку в отсек перед сиденьем. — Я не могла не заметить, что стюардесса была слишком дружелюбна с тобой.

— Она получает большую премию из-за нашей задержки. Конечно, она будет милой. — Эверли кивает, глядя прямо перед собой. — Есть только один человек, который пользуется моим вниманием, и это не она.

Я рассеянно провожу пальцем по прядке ее волос, заправляя за ухо. Она слегка вздрагивает от моего прикосновения, взгляд с интересом останавливается на мне, а затем исчезает так же внезапно, как и появился.

Возможно, Эверли слышала о моей репутации от Тео, но меня беспокоит, что она видит во мне лишь очаровашку, который ищет свою следующую жертву. Я полон решимости доказать, что она единственная женщина, на которую я сейчас смотрю.

— Не говори так.

Я поднимаю бровь.

— Почему?

— Потому что это пустые слова, — говорит она, как будто это неоспоримый факт.

— Я имел в виду каждое из них, женушка, — бормочу я ей на ухо, нежно сжимая ее руку.

Она напрягается от этого прикосновения, ногти впиваются в кожаные подлокотники. Я чувствую прилив адреналина, видя, как я на нее воздействую.

— Перестань называть меня так, — говорит она, но в ее голосе нет убежденности.

— Ни за что. Ты моя жена, и я собираюсь напоминать тебе об этом при каждом удобном случае.

— Ты уверен, что сможешь прожить без секса неопределенное время? — насмехается она.

— А ты сможешь? — отвечаю я.

— У меня есть мои игрушки, помнишь? Со мной все будет в порядке. — Она наклоняет голову в мою сторону, на ее губах играет ухмылка.

— Ну, у меня есть рука, так что мы в равных условиях. — Я подмигиваю.

Я ни за что на свете не перестану фантазировать о том, как она лежит подо мной на кровати, как я дразню ее грудь руками и погружаюсь в ее тепло.

Эверли может показаться сдержанной и замкнутой, но она также уверенная в себе, манящая женщина. Рискну предположить, что из-за прошлого опыта ее сексуальные желания остались без внимания.

Она крепко сплетена, как витая веревка, и ждет подходящего человека, который будет достаточно терпелив, чтобы распутать ее сложности — того, кто будет рассматривать каждый недостаток и несовершенство как хитросплетение нитей в ее истории.

Проблема в том, что у меня нет ни единого шанса стать для нее таким человеком, если все, что она видит, — это сумма моей репутации плейбоя.

По правде говоря, я устал от того, что меня воспринимают как эгоистичного и беззаботного мужененавистника — они ошибаются. Если быть откровенным с женщинами, с которыми я спал, то все стало гораздо менее сложным.

Для парня, который держит женщин на расстоянии вытянутой руки, я веду себя как влюбленный щенок, когда речь идет об Эверли. Она разнесла к чертям все мои правила, и, как ни странно, меня это не беспокоит.

Я мог бы подумать, что после четырнадцати лет я покончу со своим односторонним интересом к ней. Я ошибался. Я словно вернулся в подростковое состояние, и все подавленные чувства, которые скрывал, борются за то, чтобы вырваться на поверхность при каждом удобном случае. Она очаровала меня своим быстрым умом и острым языком, и мое восхищение переросло в обожание, когда вчера она назвала меня красивым, пока я пытался скрыть свой шрам.

Теперь, когда мы с Эверли связаны узами брака, я твердо намерен выполнять свое обещание заставлять ее улыбаться каждый день.

Она готова была довериться мне о своих нестабильных отношениях с мамой и заслуживает того, чтобы в ее углу был кто-то, кто знает правду. Тот, кто решит дать ей шанс расправить крылья и вырваться из-под контроля отца раз и навсегда — она не должна соглашаться на меньшее.

Остаток полета обратно в Лондон прошел без происшествий. Эверли использовала это время, чтобы успеть поработать, а я наблюдал за ней — разумеется, инкогнито. Поездка на машине — то же самое. Она занята просмотром документов, лишь изредка поднимая глаза.

— Мы на месте, — говорю я, когда водитель подъезжает к моему дому.

Эверли не отвечает, слишком поглощенная кипой бумаг на своих коленях. Она сгорбилась над чтением, жуя колпачок ручки во рту. Я легонько стучу ее по плечу, чтобы привлечь внимание.

Она мотает головой в мою сторону.

— Прости. Что ты сказал?

— Мы на месте, — повторяю я, указывая на жилой дом за окном машины.

Водитель уже ждет на тротуаре, когда я вылезаю с заднего сиденья. Вручаю ему пятидесятифунтовую купюру и направляю его к швейцару, который проследит, чтобы наши чемоданы доставили в мою квартиру.

Я засовываю голову обратно в джип.

— Готова, женушка?

Эверли бросает на меня неодобрительный взгляд, заканчивая укладывать документы в сумочку.

— Что нужно сделать, чтобы ты перестал меня так называть? — вырезает она, игнорируя мою руку, выходя из машины сама.

— Уже передумала оставаться замужем? — спрашиваю я, улыбаясь уголками рта.

— Нет, но я… — Она осекается, увидев возвышающееся над нами здание. — Подожди. Ты здесь живешь?

— Мы здесь живем.

Неизвестно, как долго мы будем жить вместе, так что она должна привыкнуть к тому, что квартира наша.

— Здесь живут самые богатые жители города. Я знаю, что «Стаффорд Холдингс» — миллиардная компания, но я удивлена, что ты выбрал это место, учитывая твое скромное воспитание.

Я пожимаю плечами.

— Мне нравятся экстравагантные вещи, когда они вызывают у меня интерес. В этом здании есть все удобства, которые я только могу пожелать, к тому же оно находится недалеко от офиса, так что это показалось мне самым разумным вариантом.

Большая часть моего состояния — это инвестиции, которые Дилан делает от моего имени. Я никогда не был хорош в таких делах, а поскольку он разбирается в цифрах и любит играть на рынках, я позволил ему это делать. И это принесло свои плоды.

Моя базовая зарплата ежегодно идет на выплату существенных бонусов моим непосредственным подчиненным.

Преданные сотрудники — это то, что делает компанию великой, а если я уделяю первостепенное внимание потребностям своих сотрудников, они становятся счастливее и охотнее прилагают дополнительные усилия к своей работе.

Я никогда не обсуждал эти дополнительные бонусы с Харрисоном или Диланом. Уверен, они сочли бы мое решение безрассудным и неосмотрительным.

На мой взгляд, у меня больше финансовых ресурсов, чем я смогу использовать за всю свою жизнь, и я хочу поделиться этим богатством с теми, кто его заслужил.

Макс, мой швейцар, кивает в нашу сторону, открывая дверь, чтобы мы могли войти в здание.

Высокий, с аккуратно подстриженной бородкой и волосами цвета соли с перцем, он всегда тепло и приветливо улыбается, когда прохожу мимо.

— Спасибо, Макс.

Я пожимаю ему руку.

— Очень приятно. А кто эта прекрасная леди?

Он улыбается Эверли.

Единственной женщиной, которую я приводил в свою квартиру, была Пресли, когда они с Джеком приезжали в гости в прошлом месяце.

— Это моя жена, Эверли, — с гордостью говорю я, обхватывая ее за талию.

— Поздравляю. — Макс одобрительно хмыкает. — Добро пожаловать в «Хай-Райз», миссис Стаффорд. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, спрашивайте.

Она улыбается ему в ответ.

— Спасибо, я ценю это.

Если бы Максу не было за шестьдесят и он не был бы счастлив в браке со своей школьной возлюбленной, я мог бы позавидовать искренней реакции Эверли на него. А так я рад, что у нее есть кто-то, кроме меня, кто присматривает за ней, пока она здесь живет.

Мы заходим внутрь, и Эверли осматривается.

Вестибюль — это определение вечной роскоши и элегантности — слова управляющего, а не мои. Массивная хрустальная люстра дополняет затейливую белую лепнину, а на стенах висят произведения современного искусства, изображающие знаменитые места Англии.

Каблуки Эверли щелкают по мраморному полу, пока мы идем к лифту, который поднимается прямо в пентхаус. Когда дверь открывается, я жестом велю ей войти первой, а сам следую за ней.

Прижимаю большой палец к биометрическому сканеру отпечатков пальцев, и лифт начинает подъем.

Она закрывает глаза и смертельной хваткой держится за поручни.

Моя бровь нахмуривается от беспокойства.

— Что случилось?

— Я не люблю лифты, — признается она.

— Черт, — говорю я себе под нос.

Бросаюсь к ней и обхватываю ее рукой в знак утешения.

— Я здесь, Эв. Обещаю, скоро все закончится.

Она взволнованно вздыхает, прислонившись головой к моему плечу.

Учащенное дыхание отражает неустойчивые взлеты и падения ее груди. Наклоняюсь и шепчу ей на ухо успокаивающие слова, прижимая ее к себе. Я стараюсь не выпытывать у нее подробности о том, почему она боится. Она сама расскажет мне, когда будет готова.

А пока я сделаю все возможное, чтобы ей было комфортно, пока она живет здесь. Мысленно напоминаю себе, что нужно добавить отпечаток ее большого пальца на отдельную лестницу, чтобы у нее был прямой доступ из холла в пентхаус, и ей не нужно было подниматься на лифте.

Когда мы наконец поднимаемся наверх и лифт останавливается, она приоткрывает один глаз, чтобы убедиться, что все чисто.

Как только считает это безопасным, выскальзывает из моих объятий и, обойдя меня, спешит в подъезд моей квартиры.

Мне сразу же не хватает ее тепла в моих объятиях, но я быстро отбрасываю эти чувства. Когда она оглядывается на меня, то радостно улыбаюсь ей.

— Добро пожаловать домой, Эв.

Обвожу взглядом огромное помещение.

— Пока что, — говорит она.

Держу язык за зубами, чтобы не подливать масла в огонь. У меня есть подозрение, что у нее будет много поводов для злости, когда она закончит свой тур. Возможно, во время разговора в кафе я упустил важную деталь о нашем спальном месте.

— Я все равно хочу, чтобы тебе было комфортно, пока ты здесь. Могу я принести тебе стакан воды или ты хочешь посидеть минутку?

Эверли покачала головой.

— Спасибо за предложение, но сейчас я чувствую себя прекрасно, — говорит она, переводя взгляд на окна от пола до потолка в гостиной, из которых открывается панорамный вид на город. Лунный свет струится сквозь стекло, заливая современный пентхаус мягким, естественным сиянием. — Это невероятное место. — Она медленно кружится по кругу, рассматривая окружающую обстановку. — Ты только что переехал?

Я качаю головой.

— Нет. Я купил это место девять месяцев назад.

— А где вся твоя мебель?

Она машет рукой в сторону гостиной, в которой нет ничего, кроме телевизора, закрепленного на стене, и бежевого дивана.

— В прошлом году, когда Харрисон объявил об открытии офиса в Лондоне, я вызвался добровольцем. Я делил свое время между этим офисом и нашей штаб-квартирой в Мэне, поэтому не видел смысла в обустройстве этого места.

Она направляется в просторную кухню с белыми глянцевыми шкафами, приборами из нержавеющей стали и мраморными столешницами.

Единственная мебель в этой комнате — два барных стула, придвинутых к острову.

— Слава богу, у тебя есть кофеварка, — восклицает она, заметив на стойке универсальную кофеварку и экспрессо-машину. — Это высокотехнологичная штука, — говорит она с тихим присвистом. — Тебе придется научить меня, как она работает.

Я смущенно потираю затылок.

— Вообще-то я никогда не пользовался ею. Я предпочитаю протеиновый коктейль или смузи и редко пью кофе.

— Так зачем тебе этот модный гаджет?

Она махнула рукой в сторону прибора из нержавеющей стали.

— Я услышал, как ты сказала моей маме, что начинаешь свой день с кофе, и хотел убедиться, что у тебя есть утренний напиток, пока ты живешь здесь.

Ее глаза удивленно расширились.

— Ты купил мне кофеварку?

— Да, — пожимаю я плечами. — Это меньшее, что я мог сделать, чтобы облегчить тебе переезд. Я также поставил в буфет кофе и кружки.

— Спасибо, я ценю это. — Пробормотала Эверли. — Мне не терпится попробовать. Сейчас я собираюсь осмотреть остальную часть дома.

Прежде чем я успеваю сказать ей, что только дал Маркусу, моему другу-дизайнеру интерьеров, добро на полную отделку и декорирование моей спальни, она молниеносно убегает исследовать остальную часть квартиры. Ее каблуки гулко стучат по паркету, сделанному на заказ, и тут…

— Кэш Стаффорд, тебе придется серьезно объясниться, — кричит она из главной спальни.

Как раз вовремя.

Я не стал откладывать неизбежное. Как только переступаю порог, она швыряет мне в голову подушку.

Уворачиваюсь, чтобы избежать удара, но она бросает еще одну, которая задевает мое плечо. Слава богу, что я не позволил Маркусу добавить декоративные подушки на мою кровать, иначе мне пришлось бы столкнуться с полномасштабной подушечной атакой.

— Ты мне солгал, — обвиняет Эверли, набрасываясь на меня и тыча пальцем в грудь.

Я поднимаю руки в защиту.

— Воу. Я никогда не лгал.

— Нет, лгал, — возражает она. — Ты обещал, что у меня будет своя комната. Я проверила все комнаты, и только в этой есть кровать или какая-либо мебель. Значит, ты ожидал, что я все это время буду спать в этой спальне, — кричит она, и звук отражается от стен.

— Ты можешь спать где хочешь. Хотя, если ты выберешь одну из других спален, советую тебе постелить несколько одеял, иначе деревянный пол может стать неудобным.

Мне не стоит провоцировать ее, когда она так сердится, но я не могу сдержаться.

Она злобно смотрит на меня, положив руки на бедра.

— Если это так, объясни, почему все вещи из моей квартиры находятся в твоей спальне. Кстати, спасибо, что попросил разрешения на то, чтобы незнакомые люди заходили в мой дом и перевозили вещи. — В ее тоне сквозит сарказм. — Как они попали внутрь?

Я ухмыляюсь.

— Я не могу раскрывать свои коммерческие тайны.

Удивительно, чего может добиться быстрый звонок коменданту здания и предложение заменить все кухонные приборы в доме.

— Если ты поручил кому-то упаковать мои вещи, почему бы им не привезти и мою мебель? И не смей говорить мне, что они специально привезли все мои вещи, кроме кровати и комода, — угрожает она.

Я и не собираюсь.

— Моя команда не смогла найти грузовик для переезда в такой короткий срок, а во внедорожник поместилось только это. Тебе повезло, что они смогли вместить всю твою обувь.

Это половина правды. Проведя последние пару ночей в одной постели с Эверли, я решил, что мне не нравится идея спать в разных спальнях. Это просто счастливое совпадение, что у меня только одна кровать.

— И чем ты оправдываешь то, что перенес все мои вещи в свою спальню?

— Я сказал им, что ты моя жена. Если ты не знала, то это обычное дело для супружеских пар — делить постель.

Она вышагивает по полу передо мной.

— Такая схема не сработает. Утром я первым делом позвоню в компанию по переезду и назначу доставку моего постельного комплекта на ближайшее время.

Хмурюсь от ее предложения, мне ни капельки не нравится эта идея. Я не против позвонить в любую компанию, которую она наймет, и подкупить их, чтобы они отменили доставку.

— Это плохая идея, — заявляю я серьезным тоном.

Она скрещивает руки.

— Почему бы и нет? Это идеальное решение.

— В конце концов, ты вернешься в свою квартиру, и будет очень хлопотно перевезти все обратно. Мой друг Маркус — дизайнер интерьеров. Он был недоволен, когда я отверг его предложение украсить всю квартиру. Я позвоню ему и попрошу обставить для тебя одну из других комнат.

— Ты обещаешь?

— Абсолютно.

В конце концов я свяжусь с Маркусом, но я никогда не говорил, когда. Эверли упряма до невозможности, и я должен использовать все лазейки в своих интересах, чтобы она оставалась со мной, пока я могу.

— Дай угадаю. Ты рассчитываешь спать в одной постели до тех пор?

— Конечно, почему бы и нет? — Я играю непринужденно. — Последние две ночи мы спали в одной постели. У меня кровать «California King», так что ты даже не заметишь моего присутствия.

У меня такое чувство, что это не помешает ей перевернуться на бок во сне. Она не может насытиться мной — во всяком случае, во сне.

Эверли смотрит на меня, поджав губы. Через несколько мгновений она говорит:

— Хорошо, мы сделаем по-твоему, Стаффорд. Но помни, что это временное соглашение. Я съеду из этой комнаты, как только у меня появится собственное пространство.

Я не могу сдержать самодовольную улыбку.

— Как скажешь, женушка.

— Перестань называть меня так, — разочарованно протягивает она.

— Согласно нотариально заверенному свидетельству о браке в моем портфеле и бриллианту на твоем пальце, ты принадлежишь мне. И, как я уже говорил, я не позволю никому забыть об этом…в том числе и тебе.

— Ты не сделаешь мое пребывание здесь легким, правда, Стаффорд? — спросила она, закатив глаза.

— Ни единого шанса, Эв, но только в самом лучшем смысле, — отвечаю я с ухмылкой.