Гермиона, первая леди Грейнджер

Глава 18

Четвёрка домовых эльфов, в самом деле, оказалась семьёй. Старшую эльфийку звали Лобби, её супруга Кнутти, а детей, мальчика и девочку, — Стинки и Динки. Гермиона, когда новые слуги, представлялись ей, подумала, что домовые эльфы, похоже стремятся получить звонкие короткие имена. Такие, чтобы людям было удобнее, когда они зовут или приказывают.

Эльфы стали свободными в результате несчастного случая — их последняя хозяйка погибла, отравившись неправильно сваренным зельем из аптеки, а дом конфисковало Министерство Магии, потому что наследников не нашлось. Домовики даже не успели выбраться из дома, который вдруг оказался чужим, когда за ними явились маги из Бюро. В клетках они пробыли целый месяц, потому что мало кто в нынешние времена готов потратить на домовика целую тысячу галеонов.

Волшебники с ценным во всех смыслах грузом переместились через сеть Летучего пороха прямо в холл особняка на площади Гриммо. Во всём доме это был единственный подключенный к общей ветке камин. Гоблины расстарались и установили специальную заслонку, которая не пропускала никого без согласия хозяев дома. Очень полезное устройство.

Гермиона наблюдала за оказавшимися на середине холла эльфами, пока мистер Стеббинс зажигал волшебные огни. Она увидела, как уходит напряженность и испуг, как маленькие существа начинают оглядываться по сторонам и тихо шептаться между собой. Полагается ли хозяевам что-то говорить? Гермиона не знала.

Эльфийка по имени Лобби, как самая старшая в семьи, и самая смелая, отделилась от группы и поклонилась Гермионе так низко, что уткнулась носом в пол:

Лобби и её семья благодарят за хороший кров. Клянёмся верно служить новой хозяйке и её дому, — эльфийка чуть замялась и добавила тихо. — Хозяйка купила всю семью. Хозяйка очень добрая.

Один из эльфов совсем не легонько толкнул в бок Кикимера, уставившегося на стену со стёртым холстом. Там когда-то висел портрет его любимой госпожи и, похоже, старик прекрасно помнил об этом.

Кикимер благодарит за кров, — пробормотал он, не отрывая взгляда от стены. — Он будет верно служить своей хозяйке-грязнокровке.

И побрел куда-то в глубину темного коридора.

Какой… плохой эльф, — потрясенно сказал Стеббинс.

Гермиона лишь пожала плечами. Кикимер был стариком, а старики, как известно, не меняются. В любом случае слово «грязнокровка» ей осталось слышать не очень долго. Жизненный путь Кикимера заканчивается, его магия практически иссякла. Грубое бесполезное существо, за которое она заплатила сто галеонов. Зачем она вообще его купила? Вряд ли Гермиона могла ответить на этот вопрос что-то определённое. Когда она поняла, что существо в клетке действительно тот самый Кикимер — домовик семьи Блэк внутри что-то противно зашевелилось. Смесь из радости, отвращения, злости и любопытства. Как Кикимер попал в клетку? Ведь он принадлежал Гарри Поттеру, который по-прежнему находится в добром здравии и под крышей своего дома. Домовика нельзя просто так выпнуть за дверь. Его можно освободить только за какой-то проступок. Что же совершил Кикимер? Или не совершил? Любопытство, в конце концов, победило, и Кикимер был куплен.

Гермиона показала домовым эльфам кухню, которая уже была оборудована строителями всем необходимым для приготовления пищи. На первом подземном этаже также находились кладовые для провизии, ледник, прачечная, комната для вин с громоздким медным аппаратом для приготовления домашних настоек, бойлерная и три небольших комнатки, две из которых тут же облюбовали для проживания домовики. Кикимер, как следовало ожидать, устроил себе логово под бойлерным котлом. Этот эльф не собирался изменять своим привычкам.

Похоже, они приживутся, — с улыбкой сообщил мистер Стеббинс, глядя на эльфийских малышей, шумно затеявших делёжку стенной ниши. — Особняк достаточно старый и с историей. Только в таких местах домовики и селятся.

Вскоре выяснилось кто в эльфийской семье главный. Лобби, конечно. Эльфийка быстро обежала кухню и прилегающие помещения, осмотрела всё и подошла к хозяйке с вопросами.

Удивительно, но всю кухонную утварь, принадлежности для домоводства, включая разные мелочи вроде чистящих средств, домовики могут закупить самостоятельно. Правда, покупки они могли совершать только в нескольких магазинчиках Косого переулка и на сумму не более двадцати галеонов в день. Но всё равно это было отличным подспорьем для волшебников-хозяев.

Следующие два часа были посвящены внушительному списку будущих покупок. Ещё одна неожиданность — в каждом «приличном» доме есть небольшой огород, где выращивают зелень к столу. И как раз в десятых числах апреля подходил срок устройства первых грядок. Гермиона решила, что она как раз «приличная» хозяйка и к немаленькому списку добавились лопаты, грабли, вилы, ведра, три лейки, одна садовая тачка и огромное количество семян.

После списка следовало перейти к самому главному. Косясь на рассматривающего какой-то документ финансиста, Гермиона тихо поинтересовалась у Лобби, умеет ли она обращаться с детьми. С очень маленькими, едва появившимися на свет, младенцами. Пеленки, распашонки, бутылочки… . Эльфийка разглядывала её как-то слишком внимательно.

У хозяйки будут дети! — вдруг тоненько взвизгнул Кнутти.

Остальные домовики подхватили писк, и через секунду недоумевающая и смущенная Гермиона находилась в центре какой-то вакханалии. Эльфы чуть ли не плясали в хороводе, вопя что-то одобрительное. Даже Кикимер высунул голову на шум.

Типичная реакция домовиков на подобную информацию, — улыбаясь, сказал мистер Стеббинс. — Хозяйские дети для них — высшая ценность. Теперь они точно уверены, что их купили не для перепродажи. Могу я поинтересоваться, мисс Грейнджер? Ваши дети… уже появились на свет?

Да, — искривила правду Гермиона.

Строго говоря, дети должны были появиться на свет в конце июня. Но колдунья уже терзалась мыслями о том, как скрыть факт их одновременного рождения. Не лучше ли разделить квартет на пары и объявить их близнецами, родившимися с разницей в год?

Маг задумчиво кивнул. О муже, который должен быть у каждой женщины, он почему-то не спросил.

Выяснилось, что лучше всего могла управляться с детьми Лобби. Служанка обронила, что занималась этим, когда был «жив старый хозяин, а молодой только народился». Не хотелось разлучать семью, но ничего не поделаешь. К тому же это всего на три месяца — Кнутти и эльфийские малыши вполне справятся с обустройством особняка.

Уже на следующий день Гермиона вылетела в Хельсинки, нагрузившись под завязку всеми интерьерными каталогами Великобритании. Эльфийка Лобби, невидимая под чарами, летела на соседнем сиденье. Гермиона выкупила место рядом с собой и отказывала всем, кто хотел бы составить ей компанию.

Приехали они в Эспоо как раз вовремя. В коттедже, несмотря на поздний час, царил переполох. Сбившиеся в кучу в углу гостиной девушки, визжали от страха. Гермиона, едва не свернувшая в спешке лодыжку, мрачно осведомилась, в чем причина криков. Ксения, не прекращая голосить, указала дрожащей рукой на люстру.

Гермиона с трудом удержалась от того, чтобы присвистнуть. На люстре сидело, качалось и, кажется, дразнилось странное зелёное существо, напоминающее человечка.

Я только хотела кактус полить! — глотала слёзы Ольга. — А оно как прыгнет!

У Беллатрикс будут способности к трансфигурации, — пробормотала Гермиона. — Лобби, я тебе говорила.

Бам! С люстры упал самый обычный кактус в горшке. От удара керамическая емкость раскололась, и цветастый ковер оказался испачкан землей. Проинструктированная эльфийка просто развеяла детские чары оживления за несколько секунд. Вот она сила и величие магических существ! Сама Гермиона вряд ли смогла бы расколдовать кактус за такое короткое время. Не говоря уже о том, что это было превращение неживого в живое и простым «Фините Инкантем» тут не отделаешься.

Перепуганных девушек и махающую «животворящим» крестом мадам Анну Гермиона успокаивала долго. На требования поменять дом ответила просто — денег у неё сейчас свободных нет. Но если девушки согласятся оплатить аренду в счет своего будущего вознаграждения, то можно быстро найти вариант.

Как оказалось, жадность была сильнее страха. К тому же Гермиона пообещала, что «странности» вскоре прекратятся. И продемонстрировала им «освященную реликвию», призванную отгонять «нечистую силу». Даже странно, что в годы повального увлечения мистикой девушки признали в обрубке дерева, напоминающем злобный африканский тотем, христианскую святыню.

Тотем, кстати, в самом деле, был магическим. Часть наследства Беллатрикс, леди Лестранж. Но он не отгонял злых духов, а скрывал большую часть волшбы, творившейся в доме от окружающего мира. Местные авроры, как опасалась Гермиона, должны, в конце концов, заинтересоваться тем, что творится в коттедже. А этого очень не хотелось.

Вскоре и в самом деле стало гораздо спокойнее. Но не из-за деревянной колоды, установленной в коридоре, а благодаря усилиям вездесущей домовой эльфийки Лобби. Гермиона велела ей лишь следить за девушками, ни в коем случае не убирать и не готовить. И без этого эльфийка выглядела порядком запыхавшейся и даже как-то пожаловалась, что «у хозяйки уж очень беспокойные дети. Не уследишь за ними».

В доме больше не летали предметы, не оживали кактусы, не загорался огонь, не замерзала воды в горячей кастрюле. Мелкие детали вроде самодвигающихся тарелок и убегающих от ног тапочек в расчет не брались. Понаблюдав за этой «идиллией» несколько дней Гермиона совсем успокоилась и вернулась к делам.

Она дописывала кодекс своей семьи. Не отвлекавшееся на другие дела вдохновение вернулось, и шесть последних глав были закончены за каких-то четыре недели. Теперь оставалось лишь ждать вердикта Милисент, попутно отшлифовывая написанное самостоятельно.

Попутно Гермиона общалась с дизайнером интерьера посредством маггловского «Сквозного зеркальца» — веб-камеры. Беседы длились не один час. Однажды волшебница чуть голос не сорвала. И им было из-за чего спорить. Интерьер, который подготавливали в «Будуаре королевы Виктории» не предполагал ничего современного. Ни систем пожаротушения, дымоудаления, сигнализации, которые нужно спрятать за специальными панелями. Ни электрической проводки, ни телефонной линии, ни спутниковой тарелки, мастерски спрятанной за каминной трубой. Естественно, в волшебном доме не предполагалось никакой техники сложнее граммофона. Ни стереосистем, ни телевизора, ни компьютера… . Просто не к чему подключать, а волшебные заменители электричества еще не изобрели.

Элизабет слала цветные картинки по электронной почте, и интерьер комнаты утверждался или не утверждался. Если решение Гермионы было положительным, то начинался поиск компаний, которые изготавливали такую мебель, такие обои, такие панели…

В некоторой степени это было очень увлекательно.

Почтовый ящик Гермионы был заполнен письмами с фотографиями и видеофайлами. В Лондоне был снят просторный склад, куда привозили купленную мебель и материалы и откуда забирали необходимое строители-гоблины, работавшие на отделке особняка. Бригадир строителей скривился, узнав, что работать придётся по цветным картинкам, но вслух ничего не сказал. В конце концов, закону «Клиент прав пока платит» подчиняется весь клан Гринготтс, а не только банк.

Лорд Люциус Малфой, видимо, постоянно держал связь с Милисент, потому что импровизированное досье на всех «лордов» и «леди» Совета Магов появилось на следующий день после того, как она отправила последние главы кодекса «на проверку». У неё было целых двадцать часов свободного времени. Гермиона не знала чем заняться и выбирала между походом в местный музей естественной истории и путешествием по книжным магазинам, когда шкатулка негромко щелкнула, объявляя, что внутри новая «посылка».

Это была бандероль от старшего Малфоя — картонная папка, содержащая в себе двадцать семь тонких желтых конвертов, внутри которых в свою очередь находились бумажные листы и фотографии. Конверты, цветные скрепки, самоклеящиеся синие и красные ярлычки — тот кто готовил досье, видимо, обожает всякие канцелярские мелочи. И это явно не сам Люциус Малфой. Может быть, секретарь или личный помощник? Или Драко Малфой?

Двадцать семь — столько волшебников и ведьм состояло в Совете Магов, законодательном органе магической Великобритании. Не больше и не меньше. Двадцать семь, включая Альбуса Дамблдора, который был представителем суда волшебников Визенгамота. Семья Дамблдор потеряла место в начале века, когда Кендра Дамблдор забрала от имени супруга «золотой запас» размером в тридцать тысяч галеонов.

Гермиона пробежалась глазами по списку и подивилась, что в нём на три четверти незнакомые фамилии. Понятно, что после войны из Совета исчезли представители традиционно слизеринских фамилий. Но где же Поттеры, Лонгботтоны, Боунс? Разве это не достаточно чистокровные древние семьи, чтобы иметь своё место в единственном законодательном органе страны?

Из всего списка, за исключением фамилий Малфой, Нотт и Флеминг, ей были знакомы лишь «МакМиллан», «Гэмп» и «МакЛагген». Первый явно имел отношение к Эрни МакМиллану с факультета Хаффлпаф. Эрни был бы неплохим парнем, если бы не его напыщенность. Гэмп — кто не слышал про волшебников из этой семьи, тот не читал учебник заклинаний за пятый курс. Ведь это Авгур Персиваль Гэмп изобрёл Определяющие чары — Специалис Ревелио. МакЛагген… ну, на факультете Гриффиндор курсом старше учился некто Кормак МакЛагген. Шкаф в шесть футов высотой, помешанный на квиддиче и спорах. Гермиона как-то застала его поедающим яйца докси на «слабо». Ну не идиот ли?

Хорошее было времечко…

Вздохнув, Гермиона углубилась в изучение досье. На нескольких листках уместились все основные сведения — именно то, что полагается знать, чтобы составить мнение о конкретном человеке. Возраст, внешность, общественное положение, финансовый статус, родственные связи, положительные и вредные привычки, профессиональная карьера… . Тонким карандашом на полях или внизу листов было приписана краткая характеристика с точки зрения лояльность Альбусу Дамблдору и тем, кого газеты честили «Пожирателями Смерти». Гермиона не узнала почерк, но не сомневалась, что тонкие высокие буквы принадлежат руке Люциуса Малфоя.

В большинстве своём лорды Совета магов относились к одному типу. Волшебники в возрасте от сорока до семидесяти лет, с родословной достаточно чистой, чтобы консервативная часть магической Великобритании не шепталась «о засилье грязнокровок», но не замеченные в расистских настроениях и с присутствием одного-двух нечистокровных магов среди ближайших родственников. Как правило, они были женаты на колдуньях с безупречной репутацией, обременены законопослушными детьми и даже внуками. Каждый второй работал на достаточно высокой должности в Министерстве Магии, но уже находился в отставке. И, конечно же, все «страдали» благотворительностью в пользу клиники святого Мунго и школы чародейства и волшебства Хогвартс.

Родовитые, состоятельные, правильные… скучные.

Куда интереснее было читать биографии тех, кто выделялся из этой массы. У таких и досье было длиннее, и запоминались они лучше.

В первую очередь стоило бы отметить Драко Малфоя, основного «оппозиционера» в Совете Магов, главную головную боль Альбуса Дамблдора. Оказалось, что читать про бывшего сокурсника, фактически бывшего самым главным школьным врагом, как минимум интересно.

Драко Малфой родился шестого июня. То есть он возвращался из Хогвартса на летние каникулы, то на следующее утро праздновал своё день рождения. Везунчик. И он сдал С.О.В. с десятью «Превосходно» — результатом лишь ненамного ниже результата Гермионы. Но до Т.Р.И.Т.О.Н. он не дотянул — исключен из Хогвартса без указания причин. В настоящее время женат на Панси Атенаис Паркинсон, последней представительнице этой семьи. Их первенца зовут Скорпиус Гиперион, а в ноябре прошлого года малую семью Малфой можно было бы поздравить с рождением второго сына — Салазара.

Драко Люциус Малфой никогда не работал в Министерстве Магии, Хогвартсе и клинике святого Мунго. В графе «профессия, род занятий» стояло лаконичное «дела семьи Малфой». На молодого волшебника специальными Указами Министра Магии и Решениями Визенгамота наложены многочисленные ограничения — на работу в Министерстве Магии, на использование порталов, на выезд за границу, на совершение особо крупных покупок, на появление на официальных мероприятиях вроде чемпионата мира по квиддичу… .

За нарушение хотя бы одного пункта следует немедленное заключение в тюрьму для волшебников — Азкабан на срок от трёх до шести месяцев.

Как они только ему дышать не запретили!

Теодор Леонард Нотт родился седьмого сентября одна тысяча семьдесят девятого года. Единственный оставшийся в живых мужчина в чистокровной семье Нотт. Сестры Иветта и Сабрина, пятнадцати и четырнадцати лет соответственно, переведены в Шармбатон в октябре прошлого года. Не женат и не помолвлен. Подобное, насколько знала Гермиона, было большим риском. Подавляющее большинство чистокровных магов вступают в брак до двадцати лет и заводят детей в первые три года брака. Это залог выживания и забота о будущем.

Оценки С.О.В. составляют семь «Превосходно» и три «Выше ожидаемого». Исключён из Хогвартса без объяснения причин. Список ограничений также велик, как и список Драко Малфоя, но с дополнением — «запрещено владеть гиппогрифами».

Лорд Нотт один их тех немногих чистокровных, кто с успехом зарабатывает деньги на магглах и их желаниях. Ему вполне официально принадлежит большой ресторан в Лондоне и несколько баров — в Дарлингтоне, Суони и Глазго.

Симус Флеминг, бывший раньше Финиганом. Сдал Т.Р.И.Т.О.Н. с очень высоким результатом на год позже своих сверстников из Хогвартса, но на данный момент не занимается ничем кроме «дел семьи Флеминг». Состоит в браке с чистокровной колдуньей Катариной Кнеллер. В браке родились две дочери — Дэйдрэ четырёх лет и Дана двух лет. В марте, всего три недели назад, в семье Флеминг появился сын, названный Лиром. Мать Симуса, Эрин Флеминг, находилась на лечении в Италии. Неровными буквами были дописано «безумна». Отец — офицер маггловской полиции скончался летом прошлого года.

Фотографии в досье Симуса не было, но Гермиона прекрасно помнила его по учебе в школе. Светловолосый, синеглазый и очень обаятельный. Любимец легкомысленных девушек и фанат игры в квиддич.

Среди самых ярых сторонников Альбуса Дамблдора, чьи досье были помечены красной полосой, одной из самых заметных фигур являлась Ивэнджелин Доротея, леди Срирдак. В её папку была вложена большая цветная фотография. Увидев изображение единственной «леди» Совета Магов Гермиона пролила чай на колени. По сравнению с… этим Долорес Амбридж с её розовыми кофточками и бантиками на макушке миловидна и образчик отличного вкуса.

Леди Срирдак была огромной. Не такой огромной, как мадам Максим, директриса Шармбатона, которая несла в своём теле половину великанской крови и если бы не рост, то считалась бы очень привлекательной дамой. Нет, Ивэнджелин Срирдак была высокой и очень-очень толстой женщиной. Она как гора! Гора, затянутая в яркую, расшитую золотыми нитями одежду. Декольте размером со среднее кресло и на нём лежат все пять подбородков, корсет и пышные юбки. А сверху всего мантия — как чехол от дирижабля.

Не замужем.

Интересно, по какой причине? — фыркнула Гермиона и отложила в сторону сдобную булочку.

Этим вечером она воздержится от сладкого.

«Купленное» место в Совете Магов и более чем приличное состояние Ивэнджелин Срирдак получила от отца. Тот, в свою очередь заработал несчетное количество галеонов в сороковых годах прошлого века, поставляя зелья и ингредиенты для них в освобожденные от магов Гриндевальда страны Европы. Истощенные войной волшебники Франции, Германии, Италии зачастую отдавали последнее, чтобы получить флакон Крововостанавливающего зелья или Мандрагорова настоя. У Срирдак была своя лаборатория по изготовлению зелий, где денно и нощно работали все взрослые волшебники этой семьи. Но в итоге получилась несправедливость — девяносто процентов выручки оказалось в руках отца Ивэнджелин, которому удалось непонятным образом отделить своё личное состояние от состояния семьи. У его родителей и братьев оказались лишь какие-то жалкие крохи.

Таким образом, между леди Ивэнджелин Срирдак, незамужней колдуньей пятидесяти двух лет, и многочисленными волшебниками фамилии Срирдак, чистокровными среднего достатка, отношения более чем плохие. Срирдак терпеливо ждут смерти леди Ивэнджелин, а сама колдунья явно намерена оставить их без наследства. Возможно, с этим и связаны её огромные траты и активная благотворительность в пользу Хогвартса.

В Совете Магов активно не выступает, довольствуясь ролью дополнительного голоса. При этом представляет себя, а не колдовской род. Иначе прочие Срирдак давно бы превратили её в кучку лоскутков.

Из группы также сильно выделялся лорд Юстас Шилдс, представлявший в Совете Магов интересы своей немаленькой семьи. Шилдсы были бедны настолько же, насколько и чистокровны. То есть очень-очень сильно. Родословная уходила корнями в раннее Средневековье, а достаток у них был не выше, чем у Уизли до начала второй войны. Зажиточное семейство Шилдс разорилось, вложив средства в пресловутый «Магический город». Понадеялись на давнее знакомство и хорошую репутацию и поплатились за это. Вот и остались от былого благополучия лишь место в Совете Магов и безупречная семейная репутация. И первое, и второе маги хранили как гоблины золото.

На первый взгляд Шилдсы были ничем не примечательны и особой роли в волшебной Великобритании не играли. Единственное, что стоило отметить — необыкновенную удачу представителей этой семьи. Во время двух волшебных войн погибло множество магов, и целые кланы прекратили своё существование. Шилдсов же даже не потрепали. Казалось, обе стороны благополучно забыли о том, что где-то существуют маги с такой фамилией.

Дамблдор, памятуя, что Шилдс особой ценности не представляет, всё же держит его при себе. Возможно, иногда «подкармливает» денежными подарками.

Лорд Кассиан Ковач. Чистокровное семейство Ковач перебралось в Англию в начале войны с Гриндевальдом. Кассиан — последний из родившихся на родной земле, в Болгарии. Весьма и весьма состоятельны и находятся на девятом месте в «реестре двадцати» банка «Гринготтс». Лорд Кассиан безнадежно предан Альбусу Дамблдора. Связывает их какой-то давний долг. Но вот лояльность его семьи, особенно сыновей, к «современному Мерлину» оставляет желать лучшего. И Ками Ковач, и Индже Ковач, и Малин Ковач — все учились на факультете Слизерин и страдали присущей всем змеям подозрительностью. При возможности с ними можно было бы договориться. А вот с их отцом, пока ещё крепко держащим власть в семье, нет. Но это только пока.

Практически также истово предан Альбусу Дамблдору был ирландский клан Лонерган и их представитель в Совете Магов — лорд Лиам. Чистокровны до глубины души, но в настоящее время младший брат лорда Лиама женат на магглорожденной колдунье, а один из сыновей и вовсе — на обычной маггле. Лонерган потомственные целители и травники. Сам лорд Лиам возглавляет клинику святого Мунго и слывёт гением и отличным администратором.

Гермионе лицо на фотографии показалось странно знакомым. Где-то она уже видела этого старого коршуна. Но вот где?

Семья Лонерган тесно связана с Альбусом Дамблдором. В том числе через кровь. Сестра отца директора Хогвартса стала женой деда лорда Лиама. И естественно все Лонерган учились только на «приличных» факультетах. То есть на всех кроме Слизерина.

Еще заслуживал внимания колдун Джунипэр Пэриш. Чистокровный маг, который был вполне счастливо женат на магглорожденной колдунье. Ванесса Пэриш погибла в одна тысяча девятьсот девяносто седьмом от руки Пожирателя Смерти… Рудольфуса Лестранжа. После этого лорд Пэриш, до того момента подчеркнуто соблюдавший нейтралитет, присоединился к партии Дамблдора. Но за сторону директора ратовал он не слишком активно.

Интересно, не начнёт ли он сомневаться в своём выборе, когда выяснится, что к партии «Пожирателей» присоединилась магглорожденная?

А между «Пожирателями» и «лордами» Дамблдора как неприкаянные призраки маячили несколько волшебников. Достаточно твёрдые духом, чтобы лелеять собственный нейтралитет, но не настолько влиятельные, чтобы их можно было принимать как реальную угрозу. Стоило отметить среди «нейтральных» ещё одного ирландца, лорда Киллиана из семьи О'Тул. У него были бы все перспективы примкнуть к Дамблдору, если бы не ужасные противоречия с кланом Лонерган по поводу куска земли на юге Ирландии. Весьма лакомого куска, если верить карандашным пояснениям Люциуса Малфоя. О'Тул не стесняется ставить Дамблдору мелкие палки в колеса, но это всё равно, что комару кусать дракона. Директор периодически пытается конфликт по поводу земли разрешить и усаживает Лонерган и О'Тул за стол переговоров.

Только толку от его усилий чуть! И вражда продолжается уже целый век.

Но присоединиться к Малфою вспыльчивому ирландцу мешают убеждения.

Гермиона, в конце концов, выучила все досье наизусть. Затем пришла очередь регламента Совета Магов, записей о заседаниях и сборнике самых лучших речей лордов Совета.

Она даже чертила на больших листах схемы с кругами и разноцветными стрелками, демонстрирующие взаимодействие лордов и леди Совета Магов. Схемы, правда, в ситуации разобраться не помогли. Всё что Гермиона смогла уяснить — в Совете Магов плетутся смертельные интриги. Каждое слово, каждое движение, каждый жест и взгляд — всё взвешено и продумано. Ей, стопроцентной гриффиндорке, нечего и думать о самостоятельном выживании в этом… вертепе. Чтобы отстаивать свои интересы и извлекать выгоду нужно быть… . слизеринцем. Потомственным и прожженным коварством до мозга костей. В крайнем случае, нужно иметь хороший жизненный опыт и соответствующую хватку.

А она? Кто она такая? Магглорожденная гриффиндорка с минимальными навыками. Стоит признаться себе честно — она не лидер. Просто очень хороший исполнитель. Задавали учителя в Хогвартсе провести исследование — Гермиона Грейнджер честно перерывала всю библиотеку, выискивая нужную информацию. Необходимо что-то сделать для Гарри? Гермиона вновь перерывала школьную библиотеку, находила нужную информацию, разучивала заклинание или варила зелье.

Конкретная задача — исполнение с максимальной точностью и эффективностью.

Беллатрикс Лестранж тоже поставила перед ней конкретную задачу — создать свою магическую семью. И Гермиона изворачивается как уж на горячей сковороде, пытаясь выполнить задание самым лучшим образом.

Исполнитель. Хороший исполнитель, теряющийся в неожиданных ситуациях. Сколько раз у неё язык к нёбу прилипал, выскальзывала из рук волшебная палочка, а ноги начинали дрожать, стоило только случиться чему-то непредусмотренному планом?

Гермиона спрыгнула с кровати и закружила по комнате. Папки, которые она просматривала, рассыпались по покрывалу и ковру. Она наступала на них, оставляя отпечатки на желтом картоне.

Черт! Черт! Черт!

С самого начала понятно, что её роль в Совете Магов будет без слов. Всего лишь ещё один голос в поддержку оппозиции Дамблдору, рычаг давления, манекен в ярко освещённой витрине — как угодно! Неприятно, конечно, но что поделаешь? За освобождение из самой ужасной магической тюрьмы в мире нужно как-то расплачиваться.

Она будет держаться Малфоя и выполнять его поручения и соглашаться с ним, как если бы он был учителем, а она студенткой.

Но это ведь пока существует Малфой! А когда его не станет? А если… .

Мерлин Великий, вот именно! А что если…

Ты плохо выглядишь, — недовольно сообщил Люциус Малфой, стоило только изображению в Сквозном зеркальце проясниться. — Что-то случилось?

Два часа ночи… случились, — сдерживая зевок, промямлила Гермиона. — Я сплю.

Уже нет.

Ни извинений, ни приветствий. Но что взять с Люциуса Малфоя? Он патрон — ему можно практически всё. В том числе можно будить человека в два часа ночи.

Хотя на этот раз Гермиона была ему благодарна. Снилось что-то страшное и сильно неприятное. Отголосок её недавних переживаний.

Как ты провела Белтайн? — более любезно осведомился маг.

Гермиона честно попыталась вспомнить, как она провела этот магический праздник. Заканчивала главу Кодекса, посвященную личному имуществу членов семьи. Практически на автопилоте выполнила действия, которые должны были умножить магический запас — походила по молодой траве босиком, не носила ничего металлического и завязанного узлом, постилась… .

Спасибо, неплохо.

Полагается поинтересоваться, как прошел праздник в семье Малфой, — хмыкнул Люциус.

Как прошел праздник Белтайн в семье Малфой? — послушно спросила Гермиона. — Благополучно?

Более чем. Это и называется беседой между двумя воспитанными людьми. Теперь же можно переходить к сути вопроса. Драко и его друзья хотят с тобой встретиться.

Вся сонливость мгновенно исчезла.

Зачем?

Твоё вступление в Совет Магов планируется в конце августа этого года. То есть меньше чем через четыре месяца. Осталось совсем немного времени, Гермиона, — мягко напомнил ей волшебник. — Драко, Теодору и Симусу необходимо обдумать и принять твоё появление. Выражаясь простым языком — вы должны притерпеться друг к другу.

Гермиона тихо вздохнула.

У меня… .

Милисент сообщила мне этим… . точнее уже прошлым утром, что твой Кодекс достоит самых высоких оценок. Точно, подробно и жизненно.

Было довольно неприятно узнать, что Милисент Булстроуд докладывает лорду Малфою о процессе создания Кодекса и даёт оценке работе Гермионы. Хотя этого можно было ожидать — мисс Булстроуд приходилась светловолосому магу крестницей. Связь между ними была крепка.

Так что ничего особо срочного у тебя в ближайшее время не предвидится. Мой сын и его друзья будут ждать тебя в маггловском ресторане через два дня. Опознавательным знаком будет старое кольцо-артефакт. Адрес и кольцо я переслал тебе через Стеббинса.

Краем глаза Гермиона заметила, что крышка Исчезательной шкатулки приоткрыта.

Будь там, — Люциус мягко улыбнулся. — Они пойдут на очень большой риск, чтобы встретиться с тобой.

И отключился.

В шкатулке обнаружился перстень из потемневшего от времени золота и яркий конверт, какого-то маггловского туристического агентства. Внутри конверта украшенный пальмами и резвящимися дельфинами билет на круизный лайнер «Святая София».

Через два дня… в Афинах.

«Святая София» — огромный белоснежный лайнер больше напоминающий плавучий остров. Десяток уровней, площадки для игры в теннис, бассейны, прогулочные палубы, искусственный пляж, дюжина ресторанов и почти тысяча праздных магглов, озабоченных лишь загаром, временными возлюбленными и вкусом вина за ужином.

Гермиона чувствовала себя чужой на этом празднике света, веселья и легкомыслия. Она никак не могла сосредоточиться перед тем, что ей предстоит. Целые сутки просидела в своей каюте, уставившись в одну точку. События выходят на новый уровень, не так ли?

Семнадцатого мая две тысячи четвертого года «Святая София» бросила якорь в порту греческих Афин. Половина туристов сошла на берег. Остались лишь те, кому уже наскучили магазины, рынке и экскурсии по древним развалинам и Гермиона Грейнджер и каюты пятьсот три. Встреча была назначена на восемь вечера. Серый кусочек бумаги с названием ресторана и номером столика был вложен в конверт.

В семь тридцать Гермиона всё еще топталась около зеркала в своей каюте. Чувствовала она себя неуверенно, хотя бесстрастная стеклянная поверхность показывала довольно привлекательную молодую женщину, одетую дорого и со вкусом. Белое шелковое платье в пол, сандалии в «греческом» стиле. На запястьях, шее и в ушах блестят бриллиантовые капли. Гермиона не стала потрошить шкатулки с унаследованными драгоценностями, рассудив, что массивные баснословно дорогие украшения могут привлечь к ней излишнее внимание. Ограничилась маггловскими ювелирными изделиями, которые когда-то купила на выставке в Хельсинки. Всё равно получилось красиво.

Единственное, что выбивалось из «воздушно-круизного» образа — огромное кольцо на правой руке. Гермиона прикрывала его ладонью или прятала в складках юбки, но снимать не осмеливалась. Это был пропуск и опознавательный знак.

Странно ходить по кораблю. Даже учитывая, что он не двигается, чувствуется мягкое покачивание на спокойных волнах. Горничная посмотрела на неё как на умалишенную, когда волшебница сказала «всегда ли будет продолжаться качка». Скорее всего, магглы воспринимали корабль как участок суши, но Гермиона-то чувствовала воду! И носила обувь на плоской подошве и держала в поле зрения предмет, за который можно будет ухватиться, если пол вдруг накренится под её ногами.

Назначенный для встречи ресторан был расположен выше всех прочих заведений. Круглая стеклянная коробка, угрожающе нависшая прямо над главным бассейном. Чтобы пообедать за шатким столиком следовало взбираться по кованой винтовой лестнице. Гермиона всегда побаивалась высоты.