Гермиона, первая леди Грейнджер

Глава 3

Сообщение Драко Малфоя о происходящем в Хогвартсе никак не шло у Гермионы из головы.

Её нет. Просто нет. Друзья, знакомые, учителя — все вычеркнули её из своей жизни, поверив неизвестно откуда взявшемуся сообщению об отъезде из страны. Кто распространил этот слух? Когда и зачем? Даже Гарри поверил в эту чушь, а значит, это были не просто слова. Друг довольно подозрителен — он не станет верить чьему-то легкомысленному слову.

Почему и за что она сидит в Азкабане, а не учится в Хогвартсе? Падает в обмороки от воздействия дементоров и рассказывает маггловские истории Пожирателям смерти, которых казнят в течение полугода, а не готовится к Т.Р.И.Т.О.Н. или ходит в Хогсмит с Роном?

Большинство маггловских детективов, которые Гермиона, бывало, читала на каникулах, содержали простую истину — преступления совершают ради какой-то выгоды.

И какую же выгоду могло принести убийство двух невинных людей, ничем не примечательных магглов? И заточение их дочери в Азкабан?

Деньги? Но Грейнджеры были небогаты. Крепкий средний класс — не более. Конечно, миссис Грейнджер держала в шкатулке на туалетном столике очень необычные драгоценности. Но ожерелья, браслеты и кольца никогда не покидали пределов родительской спальни. Джейн Грейнджер просто не решалась показывать такую роскошь посторонним людям, опасаясь привлечь внимание преступников.

К тому же вряд ли какой-нибудь маг пойдет на убийство ради наживы. На магглов обычно накладывали Конфундус или, в худшем случае, Империус, если хотели забрать у них какое-нибудь имущество. Во время печальных каникул перед пятым курсом Гермиона не раз слышала, как вечно пьяный Мундугус Флэтчер рассказывает, как легко «облапошить» магглов.

Нет, родителей убили не ради денег, которые, скорее всего, лежат сейчас спокойно в тайнике под подоконником на кухне.

Тогда зачем? Да еще так, чтобы убийцей предстала Гермиона?

В конце концов Гермиона поняла, что хотя бы перед собой не нужно юлить и притворяться — родителей убили, потому что она, магглорожденная Гермиона Грейнджер, сильно насолила кому-то. Она — причина их смерти. Не нужно врать… Себе.

Но кому нужно упечь её в Азкабан? Кому?!

Гермиона не могла назвать врага настолько серьёзного, что он пошёл бы на убийство. Да еще с такой, как выражался Антонин Долохов, «подставой». Она и не враждовала ни с кем толком. Трения со слизеринцами касались исключительно учебы и никогда не шли дальше оскорблений и попыток запугивания. В «уничтожении и унижении» факультета Слизерин Гермиона Грейнджер участия не принимала, и будь она в Хогвартсе, попыталась бы удержать от этого своих друзей.

Девушка порой цапалась со своей однокурсницей Лавандой Браун и несколькими другими девушками, считавшими, что магглорожденная находится слишком близко к Избранному и его лучшему другу, «непробиваемому» вратарю команды по квиддичу факультета Гриффиндор. Но и в этих конфликтах самым страшным мог быть только Чесоточный порошок на простынях.

Это смешно — думать, что кто-то из её сокурсников организовал или осуществил убийство.

У Пожирателей Смерти на все беды мира только один ответ — Дамблдор. Во всем виновен Дамблдор. А в чем не виновен, то произошло с его одобрения.

Если следовать их логике, то Гермиона Грейнджер оказалась заключена в Азкабан на пятнадцать лет по велению победителя Гриндевальда. Это одна из частей его очередного «великого» плана.

Профессор Дамблдор знал, где расположен дом Грейнджеров и какие на нём стоят защитные чары. Ведь он сам проверял их надежность и очень хвалил Гермиону за мастерство. Директор знал, когда возвращаются из США её родители — девушка сама рассказала об этом, когда спрашивала, безопасно ли в стране родителям магглорожденных.

Все размышления, так или иначе, приводили к этому волшебнику. Но вот только зачем Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору, действительному Председателю Визенгамота, обладателю Ордена Мерлина первой степени, победителю Гриневальда уничтожать жизнь магглорожденной колдуньи, которая совсем не представляла для него угрозы?

Разве Гермиона когда-то конфликтовала с ним? Наоборот, она всегда следовала его советам, оказывала посильную помощь членам Ордена Феникса и своему лучшему другу Гарри Поттеру в борьбе против Волдеморта. Во время знаменитой Апрельской битвы Гермиона не стояла на стенах замка вместе с Гарри, Роном, Невиллом и Джинни. Но она помогала мадам Помфри и профессору Спраут в эвакуации младшекурсников и наводила защитные чары на ворота вместе с профессором Флитвиком. Гермиона ни разу не подняла волшебной палочки, чтобы сказать «Экспелиармус» или «Петрификус Тоталус», но это не значит, что она не участвовала в этой проклятой бойне. А с Пожирателями смерти, темными магами, с которыми она теперь ведет проникновенные беседы, доводилось встречаться и раньше — в конце пятого курса в Отделе тайн, в первых числах декабря прошлого года, когда приспешники Волдеморта неожиданно напали на Хогсмит, наводненный студентами.

Она член Ордена Феникса и никогда не давала повода для подозрения в чем-то… неприятном. Когда профессор Дамблдор узнал о её помолвке с Рональдом, он искренне пожелал им супружеского счастья. Гермиона, конечно, не считала себя экспертом в распознавании лжи и притворства, но старый волшебник не выглядел расчетливым интриганом, обдумывающим убийство её родителей.

В конце концов, устав от бесплодных размышлений, Гермиона попыталась рассказать о своей проблеме другим узникам в Коридоре Смертников. Они куда старше и опытнее её, и, возможно, смогут сделать правильные выводы.

Естественно, ответ Пожирателей Смерти был тем же — во всём виноват Альбус Дамблдор.

Подумай сама, Грейнджер, — убеждал её Люциус Малфой. — Ты в Азкабане. Пятнадцать лет для тебя — смерть. Надеюсь, ты это осознаешь. В то же время весь остальной мир искренне полагает, что ты покинула волшебный мир по требованию родителей-магглов. Только один человек может заставить кучу народа поверить во всякую муть. И этот человек поедает маггловские сладости. Назвать тебе имя или ты сама догадаешься?

Еще неизвестно…

Да что ж вы, гриффиндорцы, так за него цепляетесь! — негодующе воскликнул Люциус Малфой. — Тебя осудили на пятнадцать лет! Едва судья поставила подпись на твоей жизни, как копия приговора отправилась к директору Хогвартса — обязательная стандартная процедура, когда судят студента, пусть и достигшего семнадцати лет. Заключение в Азкабан является таким же основанием исключения из Хогвартса, как и академическая неуспеваемость! Дамблдор получил копию приговора и поступил согласно букве закона — исключил тебя из числа студентов. Это ясно как день — иначе твоё место старосты не занял бы другой человек.

К тому же Дамблдор — Председатель Визенгамота и еженедельные судебные отчеты читает очень внимательно. Он не мог не увидеть в списках осужденных твоё имя. Так что старик прекрасно знает, где ты находишься! — торжествующе закончил Малфой. — Он знает, что ты сидишь за двойное убийство. Однако не предпринимает ничего, чтобы вытащить тебя или помочь. Перевести в другие условия, например. Как Глава Визенгамота он вправе изменять кое-какие приговоры, изымать некоторые дела и требовать от Аврората доследования. Поверь, когда старику это нужно — своими правами он пользуется.

Но не в твоем случае. Прошло уже пять с половиной месяцев, а ты все сидишь. Теперь выясняется, что никому и дела нет, где ты и что с тобой. Учитывая, что твои дружки твердо намерены не мешать тебе гнить заживо в камере, сомнений, что автором занимательной истории о твоём отъезде является Дамблдор, лично у меня нет. Достаточно вспомнить, как весь мир поверил, что Сириус Блэк преступник и Пожиратель Смерти.

О, да! — засмеялась Беллатрикс. — Поверили все. И мы в том числе!

Барти все допытывался, как вышло, что о нём никто не знал, — подхватил рассказ Рабастан Лестранж. — Помните, как он изводил его всеми способами? Блэк нам даже руки показывал — чистые. А мы все почему-то не верили.

Пожиратели Смерти тихо засмеялись.

Мир-то сразу во все поверил, — сказал Долохов. — У английских магов это уже как слюноотделение… . рефлекс — верить Дамблдору, Дамблдор великий волшебник и так далее. А стоило Блэка оправдать посмертно, как все вдруг сразу забыли, кто, собственно, первый сказал «Фас!».

Дамблдор знает о твоём заключении, — продолжил говорить Малфой, когда веселье стихло. — Но предпочитает ждать, когда ты умрешь от воздействия дементоров или элементарной простуды. Что заставляет его так поступать? Есть два варианта…

Малфой начал разгибать пальцы.

Первый — репутация светлой, — мужчина слегка скривился. — Светлой стороны значительно пострадает, если вдруг выяснится, что лучший друг Избранного, магглорожденная колдунья, осуждена за убийство магглов, да еще собственных родителей. Разразится скандал, который Дамблдору совершенно не нужен. Не в то время, когда идет активная борьба за умы волшебников. Если правда о твоём заключении все же выплывет наружу, репутация Дамблдора, а особенно Гарри Поттера, на которого старик сделал ставку, полетит в троллью задницу. Имя Гермионы Грейнджер все же прочно связано с именем Избранного.

Нет, конечно, старик подергает за ниточки своих связей. Преступление очень тщательно расследуют, тебя признают невиновной, конечно же. Возможно, даже ангелом небесным. Но оправдание займет несколько недель, по меньшей мере. За это время Дамблдор потеряет много сторонников, которые не вернутся. Поэтому это в его интересах — забыть о том, что ты в Азкабане. А существование твоё старательно замазать краской под цвет фона. К слову, все документы о награждении Орденами Мерлина, традиционно, направляются Главе Визенгамота, а уже потом Министру Магии. Дамблдору ничего не стоило вымарать пару строк из свитка, а твоим дружкам рассказать историю — простую и неинтересную.

А второй вариант? — хрипло спросила Гермиона.

А второй… Ха! — Малфой укутался в одеяло и прислонился боком к решетке. — Мне кажется наиболее вероятным. Дамблдор организовал убийство магглов, и твоё пребывание в нашем милом обществе ради какого-нибудь очередного «блага». А может, ты где-то перешла ему дорожку. Или узнала что-то, что для посторонних ушей не предназначалось. Крутилась же ты вокруг него и Поттера в этой войне? Крутилась.

Грейнджер, — снисходительно произнесла миссис Лестранж. — Ты могла узнать такой неприятный секрет, что от тебя просто решили избавиться. Дамби рвется к власти и любую угрозу к этой самой власти сносит как великан кустарник. Давай вспоминай, какую ты опасность можешь представлять?

Гермиона честно попыталась вспомнить. Но на ум ничего не приходило, кроме… Нет-нет! Это касается только её самой. Не Гарри, не Уизли, не Дамблдора. К тому же, Гермиона была абсолютно уверена в этом, никто не знал… .

Ну, что, Грейнджер? — Беллатрикс прижала лицо к решетке. — Ведь что-то всё-таки есть? А? Рассказывай, развлеки нас.

Девушка покачала головой и отвернулась.

Интересно, что это? Наверняка, что-то неприличное, — сделал предположение Рабастан.

Да все же давно знают, что Дамблдор…

Коридор вновь наполнился смешками и дикими, на взгляд Гермионы, предположениями. Сама же Гермиона Грейнджер лихорадочно размышляла, стоит ли рассказывать совершенно посторонним людям, преступникам свою тайну. Она молчала почти два года, оберегая семейный секрет. Нужно ли сейчас…

Грейнджер! Грязнокровка демонова! — взвизгнула Алекто Керроу. — Меня казнят через два дня. Рассказывай, мы всё равно все умрем!

Они все умрут…

В самом деле, узников Коридора Смертников должны казнить в течение года, как только «справедливый суд волшебников Визенгамот» найдет за что. Да и сама Гермиона вряд ли доживет до конца своего срока. Не будет большой беды.

Лето перед пятым курсом я проводила в доме номер двенадцать на площади Гриммо, — Лестранжи и Малфой внимательно уставились на нее. Остальные просто напрягли слух.

Белла, это же дом Блэков? — спросил Себастьян Селвин.

Да, дом тётки Вальбурги и дяди Ориона. Мы там почти не жили. Старое родовое гнездо, — голос женщины оборвался. — Что вы там делали?

Сириус… то есть Сириус Блэк передал этот дом для собраний Ордена Феникса, а профессор Дамблдор наложил на него заклятье Фиделиус. Это было самое надежное место… кроме Хогвартса и Гринготса.

Ха! Они просто в нашем замке не были. Вот уж где…

Рабастан, будь добр, заткнись! — попросил младшего брата Рудольфус.

Мы убирали дом и… Сириус показал нам родословное древо своей семьи и рассказал, кто там… выжжен.

Вот именно. Казалось, о «предателях» своей семьи Сириус Блэк знает куда больше, чем обо всех остальных вместе взятых. По-крайней мере, такое складывалось впечатление. Мужчина с таким удовольствием рассказывал, кого и за что убрали с родословного древа и вычеркнули из книги смертей и рождений.

За последний век их было всего пятеро. Первый…

Я сама Блэк! — перебила её Беллатрикс. — Я знаю куда больше тебя о том, сколько человек стали «предателями семьи» в двадцатом веке. Но какое к тебе они имеют отношение?

В одна тысяча девятнадцатом году в семье Блэк родился мальчик, которого назвали Мариус. Потом его имя выжгли с гобелена, потому что способностей волшебника у Мариуса не оказалось, — Гермиона тихо вздохнула и продолжила. — Дело в том, что Мариус Блэк мой дед. Отец моего отца.

Гермиона заинтересовалась странным сходством имен своего деда и Мариуса Блэка. Тем более что и названная Сириусом дата рождения полностью совпадала. Это же не могло быть случайностью? На рождественских каникулах девушка просматривала старые семейные фото, и все больше убеждалась в удивительном сходстве колдунов на картинах в доме на площади Гриммо и Мариуса Грейнджера. Высокие брюнеты с правильными чертами лица, тяжелым взглядом и высокомерной осанкой.

Она попыталась поговорить об этом удивительном сходстве с отцом, но мистер Грейнджер отреагировал более чем странно. Он испугался. Гермиона никогда не видела, чтобы её отец так сильно чего-то боялся. Узнав, что Гермиона почти месяц провела в доме семьи Блэк и в последние дни каникул также собирается туда, мужчина вознамерился никуда её не пускать. И не хотел объяснять, почему.

Матери пришлось вести его в другую комнату и долго успокаивать. Они говорили достаточно тихо, и единственная фраза, которую удалось услышать Гермионе, была: «Они все уже давно умерли».

Ближе к Пасхе Гермионе удалось осуществить небольшой проект, связанный с зельем родства. Самый простейший вариант зелья, но даже на него потребовалось две недели упорной работы и несколько дорогостоящих ингредиентов, покупка которых уничтожила все её денежные накопления за последние три года. В качестве материала для сравнения она использовала волосы — свои и Сириуса. Образец Сириуса Гермиона взяла с гребня в спальне, увешанной старыми плакатами с гербом Гриффиндора и полуистлевшими фотографиями обнаженных маггловских манекенщиц. Миссис Уизли тогда отправила её собирать всех обитателей дома на площади Гриммо на ужин.

Но результат стоил всех затрат — зелье окрасилось в голубой цвет, показывая довольно близкое родство. Не доверяя самой себе, Гермиона проверила себя еще несколько раз. Зелье с волосками Парвати Патил, Лаванды Браун и Элоизы Меджком окрасилось в солнечно-желтый цвет — отсутствие кровных связей. А образец Джинни Уизли был голубым, но гораздо светлее, чем зелье с волосом Сириуса. Уизли тоже родственники Блэков, хотя и дальние.

Объявить о своем родстве Гермиона не успела — в начале июня Сириус Блэк погиб. После все старались пореже упоминать его имя, чтобы не расстраивать Гарри. И Гермионе казалось некрасивым упоминать о своём родстве с Блэками. Это выглядело так, словно она собирается…

Примазаться к наследству, — хмыкнул Яксли. — Грейнджер, ты хотя бы понимаешь, как это звучит? Грязнокровка заявляет о своем родстве с известной чистокровной семьёй! Ну что за чушь? Тебя любой мог бы вызвать на дуэль — в родстве с Блэками состоят многие.

К тому же, Грейнджер, сквибов мужского пола всегда… эээ… .

Ну что ты мнешься как девственница? — прикрикнул на сестру Амикус. — Убивают их. Сквибы — это величайший позор любой чистокровной магической семьи. Девчонок еще можно выпнуть замуж по-тихому, а с мальчишками разговор простой — яд или удавка. Или в поместье дальнее на веки вечные — но это для самых совестливых.

Белла! — окликнул Долохов молчавшую узницу. — Ты-то что скажешь? О твоей, между прочим, семье речь идет! Родство — это серьезно.

Беллатрикс же молчала. Склонила голову, занавесив лицо спутанными волосами, явно обдумывая что-то.

Беллс! Что ты молчишь?

Мариус Блэк должен был умереть, — вдруг глухо сказала волшебница. — Для него даже приготовили яд — настой из волчьих ягод в вине. Но напоить не успели — сквиб сбежал. Он прихватил с собой часть семейных драгоценностей из сокровищницы — тех, что ему навредить не могли. И он… убил своего сводного брата. Бастарда, но сильного волшебника, которого принимали в семье. Самому Мариусу тогда было лет четырнадцать. Тетушка помнила его плохо, но всегда говорила, что была бы магия, был бы «настоящий Блэк».

Как сквиб мог убить мага? — возмутился кто-то. — Это же невозможно!

Заколол кинжалом со спины. Он не мог наколдовать простейшего Репаро, но в цель метал всё, что лезвие имеет. На третьем этаже была спальня с отметинами на двери — его комната. Дядя Орион потом из неё кабинет сделал, — просто ответила миссис Лестранж. — Тетушка Вальбурга рассказывала нам с сестрами эту историю сотни раз. Семейная страшилка. Так это был твой дед? Ты точно уверена?

Гермиона кивнула и добавила:

Папа рассказывал, что дедушка вырос в приюте, и родственников у него не было. Шла вторая мировая война, и город бомбили. Дедушка Мариус тогда работал на какой-то фабрике. Кажется, он задержался на своей работе и возвращался домой, когда началась бомбежка. Это когда летающие аппараты сбрасывают на землю разрывающиеся снаряды. Что-то вроде заклинания Бомбарда, заключенного в металлический цилиндр. Сброшенные с большой высоты, эти снаряды причиняют много разрушений. Они представляют большую опасность для тех людей, кто не спрятался в специальные убежища.

Дедушка Мариус оказался на открытом месте и едва не умер. Чудо просто, что его потом нашли. Он очутился в муниципальном госпитале в тяжелом состоянии. Но один из врачей его выходил и даже оставил после при госпитале, как санитара. Рабочих рук тогда не хватало. Впоследствии дедушка даже женился на дочери этого врача и взял её фамилию — Грейнджер.

Понятно, почему, — хмуро проворчала Белла. — Вся семья искала этого уродца. Ведь украл он поистине ценные вещи. Магическое благосостояние Блэков пошатнулось — семья не смогла участвовать в древнем ритуале на Самайн. Из-за этого, кстати, был расторгнут брачный контракт Кассиопеи Блэк и Серафима Крэбба. Уж тетушка Кассиопея больше всех этого сквиба ненавидела. Он бы у неё легкой смертью не умер. Вот только искали его, самое малое, лет двадцать. И не нашли. Как сквозь землю провалился. А твой папаша, видимо, о родстве знал, боялся и помалкивал. Разумно. Выходит, о драгоценностях ты не знаешь ничего?

Драгоценностях? — непонимающе переспросила Гермиона.

Твой дедуля уволок много блестящих вещиц и магических цацек. Тьфу ты! Долохов, все твоё влияние! Раньше я так не выражалась!

Раньше мы не сидели в соседних камерах, — хохотнул Долохов.

Не только обычные украшения, но и редкие артефакты. В детстве мы с сестрами часто рассматривали картинки того, чего лишились по милости одного ущербного. Сапфировый гарнитур, диадема с изумрудами… Из артефактов там была Сфера обмана. Это я хорошо помню.

Гермиона задумалась. Грейнджеры были небогаты. Обычная семья. Прочный средний класс. Уютный дом с садом, две машины, отпуск в Европе каждый год — на Рождество или летние каникулы.

Но впервые ей в голову пришло, что стоматологический кабинет родителей начал приносить доход только последние лет пять. Однако определенный уровень жизни был у них и раньше. А дедушка Мариус с бабушкой Лизабет, насколько помнила Гермиона, вообще никогда не работали. Жили на некое мифическое наследство прадеда, остатки которого перешли отцу. Из чего состоит это наследство, Гермионе было неизвестно. Да и какое наследство может быть у врача муниципальной больницы?

В их семье ценили красивые хорошие вещи, но старались не выставлять этого напоказ. Родители матери погибли во время ограбления собственного дома. И у Джейн Грейнджер навеки поселился страх такой смерти. Сигнализация в их доме всегда была самой лучшей, зеленая изгородь была из колючего боярышника, а на всех дверях стояли прочные замки. К тому же почти все деньги и ценные вещи хранились в специальных тайниках, устроенных отцом в разных частях дома.

Однако кое-что выбивалось из общей картины «средний класс на трех человек и кота». В шкатулке на подзеркальном столике миссис Грейнджер держала несколько украшений, которые могли бы стать частью какой-нибудь музейной коллекции. Или собственностью королевы Британии.

Массивный перстень из белого золота. Желтый, как яичный желток, прямоугольный камень в солнечном свете сверкал, словно маленькое светило. Ветка шиповника, заключенная рукой ювелира в серебро. Крохотные бриллианты, повисшие на кончиках резных листиков, в самом деле казались каплями росы. И именовалось это ювелирное чудо «булавкой». Браслет из десяти нитей жемчуга. На каждой жемчужине вырезан и заполнен золотой нитью затейливый узор.

А на двадцатилетие брака отец подарил маме необычное ожерелье. Настолько роскошное и дорогое, что миссис Грейнджер из шкатулки доставала его только несколько раз — в спальне перед зеркалом.

Десять овальных темно-синих камней в кружевной оправе из светлого металла, скрепленные между собой нитями едва ли толще волоса. Если не приглядываться, то кажется, что камни просто висят в воздухе.

Гермиона, как всякая девушка, испытывала тягу к этой вещи. Но колье даже в руках держать было тяжело, а не то что носить на шее.

На Беллатрикс Лестранж в эту минуту было страшно смотреть. И без того не блещущее красками лицо превратилось в серую каменную маску. Кажется, был слышен скрип зубов, так сильно она сжала челюсти. Рудольфус на всякий случай обхватил её руками. С волшебницей и раньше случались конвульсии из-за сильного перенапряжения.

Это ожерелье… Грейнджер… Называют «Глаза моря». Ему лет больше, чем Хогвартсу, — прошептала Беллатрикс. — Приданое колдуньи, которая стала женой основателя семьи. «Глаза моря»… легенда.

Узники Коридора Смертников подавленно молчали.

Там ведь даже не сапфиры. И не серебро, и не платина. Это то… чего больше в мире нет. И изделие рук тех, кто больше в волшебном мире не появится, — женщина порывисто вздохнула. — Тот, кто носит «Глаза моря» — разговаривает с богами. Так нам рассказывал дядя Альфард. Вот только оно было украдено мерзким сквибом. И его носила маггла!

От крика Беллатрикс, казалось, начали гудеть стены. Гермиона просто чувствовала эту… волну ненависти и отчаянья, которая распространялась из камеры напротив.

Девушка забилась в дальний угол и зажала уши руками. Но глаза остались открытыми. Она видела, как бьётся в истерике Беллатрикс, пытаясь, то ли проломить стены голыми руками, то ли разбить об эти камни свою голову.

Рудольфус удерживал свою супругу с большим трудом. И слова… крик, полный ярости и жгучей ненависти проникал в уши, несмотря на плотно прижатые ладони.

Предатели крови! Предатели рода! И сквибово отродье! Вот и вся чистокровная семья Блэк… Чистокровная… Ха-ха-ха-ха…

Прошло немало времени, прежде чем крики стихли. Беллатрикс Лестранж, в девичестве Блэк, замолчала. То есть просто потеряла сознание.

В Коридоре Смертников на несколько дней установилась плотная тишина. Словно нервный срыв Беллатрикс Лестранж убил в узниках всякое желание разговаривать. В это время они отваживались лишь переброситься парой-тройкой фраз. Чтобы совсем уж не заснуть. Или «не скиснуть», как говорил Долохов.

Гермиона очень старалась не привлекать к себе внимания. Но это было практически невозможно, учитывая, что камера Беллатрикс Лестранж была прямо напротив. Казалось, что темные глаза Пожирательницы смерти не закрываются ни на секунду. Она следила за ней. Смотрела.

Гермиона отворачивалась и накрывала плечи и голову одеялом. Но взгляд был словно раскаленное шило — не давал ни секунды покоя.

Чего хотела этим добиться Беллатрикс? Извести её? Но ненависть, к счастью, убивать не может. Узнать что-то? Где расположены похищенные артефакты семьи Блэк?

Как будто ей самой не хотелось этого знать. Было как-то неожиданно узнать, что дедушка Мариус оказался вором и убийцей. Впрочем, Гермиона считала, что особо осуждать его нельзя.

Она достаточно времени пробыла в особняке на площади Гриммо, наслушалась воплей портретов, читала книги из семейной библиотеки. Чистокровнейшее и древнейшее семейство Блэк, чьи представители могут перечислить своих предков до сорокового колена, во главу угла ставило чистоту крови и магическую силу. И одно невозможно без другого. Если ты сквиб, то ни чистота, ни родство не спасут. Дед не захотел занять скромную нишу в семейном склепе… . Или что там сделали бы с его телом? Трансфигурировали бы во что-нибудь маленькое и незаметное?

Нет, Мариус Блэк предпочел сбежать в абсолютно незнакомый мир, попутно взыскав с собственной семьи «компенсацию». Вполне законное желание, как считала Гермиона. Ведь его хотели убить. Собственная семья!

Интересно, где же спрятаны артефакты семьи Блэк? Явно не в доме Грейнджеров. Когда Гермиона накладывала защиту, то чары абсолютно точно показали, что в коттедже нет ничего магического.

Отец, конечно же, знал, где находятся сокровища. И он знал, кто такие волшебники Блэк. Вот чего он боялся! Боялся, что темные маги найдут и отомстят за кражу семейных ценностей. И не просто отомстят, а убьют всех Грейнджеров, потому что они «потомки Мариуса-сквиба».

Нет, отец был очень осторожен. Он не стал бы прятать что-то опасное в доме. Скорее всего, у него были другие тайники.

Гермиона вспомнила, что перед отъездом он прямо сказал:

Все более-менее ценное мы спрятали в банке. Кое-какие деньги под подоконником на кухне.

«Более-менее ценное». Подразумевал ли он под этим небольшой серебряный сервиз и награды за отличную стрельбу из лука или артефакты и драгоценности семьи Блэк.

И, главное, в каком банке? Салазар подери, почему она не помнит его название? Ну совершенно не помнит!

Тишина, так опасная для заключенных Азкабана, сломалась, когда девятнадцатого декабря за братом и сестрой Керроу — «четой Керроу», как их с оттенком насмешки называли другие Пожиратели смерти, пришли надзиратели.

В полнейшей тишине раздался грохот и скрежет — надзиратели взламывали решетки. Сдавленный женский всхлип и строгий голос Амикуса Керроу:

Держи себя в руках, сестра.

Гермиона никогда не видела этих волшебников в их лучшие годы. Честно говоря, даже в «Ежедневном Пророке» их фотографии ни разу не появлялись. Керроу были Пожирателями Смерти, но всегда в задних рядах.

Теперь же ей предстояло увидеть их в первый и последний раз. Амикус оказался невысоким магом с невыразительным лицом и редеющими темными волосами. В отличие от сестры, он шел сам, с гордо поднятой головой.

Алекто… Керри надзиратели вели под руки. Она выглядела какой-то маленькой, сжавшейся. Заплаканное белое как мука лицо и растрепанные темные кудри. Каким-то образом волшебнице удалось вывернуться в руках надзирателей и прошептать в тишину:

Прощайте.

Разговоры в Коридоре Смертников возобновились. И инициатором их, к удивлению Гермионы, стала сама Беллатрикс Лестранж. Точнее, она сама вернулась к обсуждению темы происхождения Гермионы. Медленно, словно через силу.

Кто-нибудь знал о том, что ты частью Блэк по крови?

От удивления Гермиона даже подавилась своей кашей. Беллатрикс спокойно ждала, когда девушка прокашляется и ответит.

Нет. Я никому…

Точно никому? Ни Поттеру? Ни Дамблдору? Ни рыжему предателю крови?

Нет.

Белла, думаешь, её сюда из-за происхождения отправили? — полюбопытствовал Яксли.

Нет, из-за артефактов украденных! — вставил Долохов. — Это вернее. Прибили магглов, а дочь в Азкабан засунули — чтобы мстить некому было.

Не знаю, — задумчиво протянула Беллатрикс. — В том, что было украдено, много такого, за что любой волшебник убьёт без всяких сомнений. То же «Глаза моря» только выглядит дорогим украшением. На самом деле это… больше. Не знаю, что хотели сделать с ним Крэбб, но непременным условием брачного договора была передача ожерелья в их владение на трое суток. Вот и вышло: нет колье — нет контракта, а Кассиопея Блэк остается старой девой до конца дней.

Сфера обмана вообще существует в стране в трех экземплярах — два потерялись в Отделе тайн, а третий… был у Блэк. Дядя Поллукс с её помощью… хм… вёл дела. Он почти сразу же прогорел после того, как Сфера исчезла. Если маг держит этот артефакт в руке, то его слова воспринимаются как непреложная истина. Ещё амулет в виде совы. Серебряный. Он искажает магический след, оставляемый волшебником. Регулус каждый раз его вспоминал, когда мы отправлялись на боевые операции по приказу Темного лорда. Ты действительно ничего о них не знала?

Гермиона покачала головой.

Не осталось Блэков, которые могли бы отомстить потомкам сквиба-вора и вернуть украденное. Те, что остались… не имеют права на фамилию. Нарцисса. И даже я… Цисса стала Малфой, а я — Лестранж. Все прочие… они даже упоминания не заслуживают. Возможно, артефакты — это не та причина. Тем более что о них никто кроме этого маггла и не знал.

Объяви ты о своём родстве с Блэками, гоблины совместно с Советом крови устроили бы тебе проверку. Ты не принадлежишь ни одному из колдовских родов, и с подтвержденным родством могла бы претендовать на одну седьмую часть капиталов Блэков. Всё семейное имущество отошло Сириусу, а он оставил его Поттеру. Но выделять из состояния приданое девушке — это древний закон. Против него даже Визенгамот не поспорит.

Меня отправили в Азкабан, чтобы Гарри не лишился части наследства? — удивилась Гермиона. — Но это же… чушь! Гарри вообще никогда не волновали деньги. Он даже хотел отказаться от наследства Сириуса.

Не волновали, говоришь? — деланно удивился Селвин. — Конечно… . как могут деньги волновать человека, который в них никогда не нуждался? Поттеры — один из самых богатых родов страны. Твой дружок может золотом весь Косой переулок выложить. А с наследством Блэков можно еще и Лютный прихватить.

Как будто будет он что-то мостить. Всё его золото давно уж поделено — между Дамблдором и предателями крови, — Малфой ухмыльнулся. — Честно говоря, мне даже жалко было мальчишку. Так быстро его окрутили.

Малфой громко засмеялся, но остановился быстро, словно испугавшись этой эмоции.

Но если причина заключения не родство с Блэками, не древние артефакты, то что? — задумчиво пробормотал Руквуд. — Грейнджер, ты точно своих магглов не убивала? Всякое может быть.

Не смешно, — буркнула девушка.

Не родство, не артефакты… Все-таки Дамблдор?

Вернулись к тому, от чего начали, устало подумала Гермиона. Все версии, в конце концов, заходят в тупик. Стены из рыжего кирпича возносятся высоко над головой, почти смыкаясь где-то в вышине. И на каждой стене, на каждом кирпиче написано… имя. Только одно имя.

Альбус Дамблдор.

Но Гермиона пыталась не думать об этом.

Азкабан страшен. Дементоры ужасны. Ситуация, в которой она оказалась, безвыходная. И… верить в то, что Альбус Дамблдор, маг, которому она верила безоговорочно, причина её плачевного положения, означало лишь забить еще один гвоздь в крышку своего гроба. Последний гвоздь.