Гермиона, первая леди Грейнджер

Глава 19

Пребывание на маггловском корабле было необычным и довольно приятным опытом. Так уж вышло, что никто их них до этого не бывал на морских судах. Для путешествий в Европу пользовались порталами или аппарацией. Теодор Нотт, правда, несколько раз ходил под парусом. Но курсирование вдоль берега на парусной яхте было скорее данью традиции, чем увлечением. К тому же разве можно сравнивать большую лодку с парусом и рулём и огромный плавучий остров, больше похожий на небольшой город?

К тому же лайнер «Святая София» был очень подходящим местом для тайной беседы. Постоянное движение корабля в пространстве подразумевало невозможность аппарации и использование портала, чтобы переместиться на корабль. Им самим пришлось сначала переместиться через незаконно изготовленный портал в Афины и под чарами иллюзий подняться на временно остановившийся корабль. Через несколько часов «Святая София» вновь придёт в движение и в это время их уже не будет на борту.

До этого же момента полагалось отужинать с будущим членом Совета Магов Великобритании и союзником в достижении целей. О существовании волшебника, который имеет достаточно средств для создания финансового ядра и чьи интересы не совпадают с интересами Дамблдора и Министерства Магии, сообщил несколько дней Люциус Малфой. Кто он и откуда появился — неизвестно. Лорд Малфой даже не сообщил имени. Отговорился соображениями безопасности.

Это больше напоминает издевательство, — заметил Симус. — Найди неизвестного кого, неизвестно где.

У него будет старое кольцо в качестве опознавательного знака… . Кольцо очень заметное, — пробормотал Драко, провожая взглядом маггловскую девушку в очень коротком наряде. — К тому же вы знаем «где» — здесь.

«Здесь» — это в ресторане, напоминающем стеклянную коробку, расположенную на железных столбах. Здесь чувствовалась корабельная качка, и вокруг не было ни кусочка дерева — только металл, пластик и стекло. Волшебники чувствовали себя неуютно, отчаянным усилием воздерживаясь от того, что бы не найти что-то надежное и не ухватиться покрепче.

Как только он придёт — спустимся вниз! — прошипел Драко. — Меня тошнит.

Покури, — посоветовал Симус.

Здесь нельзя! — не имеющий возможности подымить в своё удовольствие Малфой пребывал в состоянии раздраженной злобности.

Таблички с перечеркнутой сигаретой висели на каждом углу. Руководство лайнера вело борьбу с вредной привычкой. Не столько из-за вошедшего в моду здорового образа жизни, сколько из-за соображений пожарной безопасности. Вокруг было слишком много горючих материалов, чтобы можно было неподконтрольно разбрасывать окурки. Хотя как раз внизу, в двух шагах от главного бассейна Драко видел курящих за столиками людей. И там стояли большие керамические пепельницы.

Он опаздывает.

Он не опаздывает. Ещё пять минут! — прошептал Симус. — Благодарю вас. Принесите сразу счет, чтобы мы не отвлекались, — это уже официанту, принесшему заказ.

Глупо и подозрительно сидеть за пустым столиком и просто смотреть на стеклянную столешницу. Люди вокруг ели. Почему бы и им не заказать что-то? Ведь есть заказанное не обязательно.

Это что? — сердито спросил Теодор, разглядывая содержимое своей тарелки.

Креветки, морская капуста и… соус какой-то.

Я вижу, что креветки. Я вижу морскую капусту! Еда где?

Волшебники, не сговариваясь, посмотрели на свои тарелки. На снежно-белом фарфоре лежали три красивые розовые креветки, два тончайших кружка очищенного от кожуры лимона, резные кусочки морской капусты и соус в количестве двух чайных ложек. Всё очень красиво, но мало. Жевка на три — не больше.

Что за художественная роспись соусом по тарелке? — возмущался Нотт. — Это даже кошку не накормит!

Драко сунул в рот кусочек лимона и зажмурился. Тошнота слегка отступила.

Ой, — тихо сказал Теодор, привлекая внимание к чему-то. — Вы только посмотрите!

Маска холодного равнодушия, которую Теодор носил вместо обычного человеческого лица, исчезла. Вместо нее проступило удивление, и даже шок. Выражения, отнюдь лорду Нотту не свойственные.

Это ты? — изумлённо спросил Симус. — Мерлин, это действительно ты!

Драко почувствовал, что начинает свирепеть. Он мог бы поклясться собственной волшебной палочкой, что никогда не встречал эту молодую магглу, неизвестно зачем подошедшую к их столику.

На вид ей было лет двадцать пять. Хотя ни чём нельзя быть уверенным. Особой красотой незнакомка не отличалась. Кожа слишком бледная и волосы неприлично для женщины короткие. Да ещё и отличают ненавистной рыжиной. И молодая женщина была слишком худой для здорового человека. Костлявость не могла скрыть даже красивая одежда.

И на тонкой ладони с простым маникюром огромный вычурный перстень из старого золота. Опознавательный знак! Драко узнал перстень, но не человека.

Да это я, — спокойно подтвердила женщина. — А вы — это вы. Не больше, не меньше.

Голос у неё оказался довольно приятным — не таким высоким, как у большинства женщин.

Драко, это тот самый перстень? — уточнил Симус.

Да, — медленно ответил младший Малфой. — Но… кто ты?

Колдунья замерла, глядя на него расширившимися от изумления глазами. Симус и Теодор тихо засмеялись.

Малфой? Ты меня не узнал? — вопросительно протянула ведьма. Усмехнулась как-то неприятно. — Малфой, я Гермиона Грейнджер!

Грейнджер? Грейнджер?! Грейнджер!

Драко схватил руку с перстнем. Нет! Перстень был настоящим. Тот, самый, который отец показывал ему четыре дня назад. И одеть его мог только один человек. Будущий союзник!

Малфой, с тобой всё в порядке? — Грейнджер сделала шаг назад. — Ты странно себя ведёшь.

Это невозможно, — пробормотал Малфой. — Это всё же ты.

Нет, дементор под Оборотным зельем, — язвительно парировала Гермиона. — Что с тобой, Малфой? Мы шесть лет вместе проучились. Я рассчитывала, что ты меня узнаешь с первого взгляда.

Не узнал, — уже более спокойно отозвался Драко. — Где твои волосы? Не садись здесь. Мы собирались спуститься вниз.

Гермиона кивнула. Судя по всему, она тоже чувствовала себя слегка неуютно на такой высоте.

Я думала, что лорд Малфой сообщит вам обо мне, — сказала Гермиона, когда компания спустилась вниз и устроилась за плетёным столиком бара при бассейне.

Здесь можно было курить, и Драко тут же достал из кармана сюртука пачку сигарет. С наслаждением затянулся и действительно стал похож на дракона, который вот-вот проглотил своё пламя.

Лорд Малфой очень любит шокировать окружающих, — ответил Теодор, разгоняя дым ладонью. — Видимо, он полагал это отличной шуткой. Кстати, давно не виделись, Грейнджер.

Она изменилась. По привычке они попытались составить мнение о сидевшей на углу стола колдунье, анализируя её внешность и поведение.

Официальная версия исчезновения Гермионы Грейнджер из страны явно подлежала корректировке, отметили все трое. Даже если магглорожденная волшебница и была в другой стране, то это была не солнечная Австралия.

Также обдумывания требовал её явно истощённый вид.

Гермиона не слишком-то заботилась о правильном питании в Хогвартсе, вспомнил Симус. Из своей любимой библиотеки она могла не выходить сутками. Может быть, именно сейчас её жизнь связана с чем-то подобным? Сложное исследование, требующее максимального сосредоточения? Исследование, которое принесло ей большой доход и внимание Люциуса Малфоя?

Состояние Грейнджер сильно напоминает состояние выздоравливающих тяжелобольных, в свою очередь размышлял Теодор Нотт. Бледность, худоба. Возможно, болезнь магического происхождения. Возможно, именно болезнь причина того, что Гермиона Грейнджер так поспешно покинула Англию. Получила ли она свою травму в Апрельской битве? По этой версии отчаянный поиск лекарства и Люциус Малфой, имевший много связей, соотносились достаточно легко.

Грейнджер выглядит слишком странно, заключил для себя Драко. Сидевшая на плетёном кресле женщина имела мало общего с той выскочкой Грейнджер, которую он помнил. Образ, который оставался в его памяти — это невысокая фигурка, вечно клонящаяся вправо под тяжестью сумки с учебниками, волосы, в которых вот-вот начнут вить гнезда лесные птицы, пальцы в чернилах и громкий уверенный голос, раздражающий как зубная боль. Невыносимая магглокровка из Гриффиндора.

С чем же связаны подобные изменения? Короткие волосы, слишком светлая кожа без намека на румянец и… похоже, что зубы у неё не свои? Любопытно, что случилось? Ещё любопытнее, каким образом отец опутал её сетями?

Вопрос о деньгах, необходимых для вступления в Совет Магов для Драко не стоял. Он был достаточно осведомлён о мире магглов, чтобы знать, что некоторые магглокровки в действительности могут быть куда богаче магов из старых семейств. Им достаточно перевести фунты в галеоны! В Хогвартсе он не замечал, чтобы Грейнджер страдала из-за отсутствия денег. Возможно, она наследница крупного состояния?

Выходит, это ты наш предполагаемый союзник в Совете Магов, — мрачно уточнил Драко. — Это довольно неожиданно, согласись.

Грейнджер спокойно кивнула.

Я действительно собираюсь вступить в Совет… приблизительно в сентябре, — она машинально отметила, что улыбка Драко Малфоя стала какой-то слишком довольной. — В конце июля подам прошение на вступление.

Финансовое ядро уже готово? — Симус по старой памяти общался с ней довольно фамильярно, но Гермиона пока не возражала. Хотя вопрос о финансовом ядре был довольно щекотливой темой.

Всё давно готово. Финансовое ядро и представление интересов гоблинов как поддержка.

Симус проявил свои плохие маггловские манеры, восхищенно присвистнув:

Очаровательно! И всё это нам?

Хотелось бы знать, почему магглорожденная Гермиона Грейнджер так резко сменила идеалы, — холодно замети Драко. — Насколько я помню ты, в Хогвартсе ваша компания Дамблдору в рот заглядывала. Чуть ли не землю под его ногами целовали. Поттер и Уизли и сейчас продолжают это делать. А вот ты… здесь, с нами. Собираешься участвовать в необъявленной холодной войне против «самого светлого волшебника нашей страны»?

Вас интересуют мои мотивы? — спокойно уточнила Гермиона.

Она предполагала подобные вопросы. И заранее был заготовлена трогательная история, рассказ которой она не раз репетировала перед зеркалом. Хотя девушка не была уверена, поверят ли в неё эти молодые циники.

Пять лет назад я помогала в эвакуации младшекурсников из школы во время Апрельской битвы. Когда мы отправляли последнюю партию студентов с помощью порталов, появились Пожиратели Смерти. В меня угодило неизвестное заклятье, напоминающее желто-зелёное пламя. Действовало оно как Оглушающее, но последствия были более страшными. Через несколько недель, когда все раны были залечены, выяснилось, что моя магия начинает исчезать. В конце концов, я с трудом могла наколдовать Люмос. А потом… потом на меня начали действовать антимаггловские чары школы.

Магическая смерть? В тебя попали Магической смертью! — возбужденный Драко подался вперёд. — Но оно считается утерянным!

Я не помню подробностей. Но возможно всё. Я стала даже не сквибом. Магглой, — чуть скривилась Гермиона. — И самое ужасное, что мои друзья и Дамблдор… они отреагировали несколько странно.

Ну, о реакции Поттера и Уизли я не решаюсь говорить, но старик директор явно попытался тебя слить. С точки зрения его планов ты стала… .

Бесполезной, — продолжила за Теодора ведьма. — Отработавшей свой ресурс шестерёнкой. И Дамблдор собирался поступить со мной так, как поступают с изгнанниками из волшебного мира.

Изъятие всех волшебных принадлежностей и изменение памяти? — нахмурился Симус.

Он не успел. Я умудрилась сбежать в Европу. А оттуда в США, к родителям. Только я знала, где они прячутся. Первое время жила как маггла. Но через пару лет выяснилось, что волшебство начинает ко мне возвращаться. Сейчас оно уже полностью восстановлено. Я не слишком сильная колдунья, но с упадком сил ничего не поделаешь. Около года назад я столкнулась с лордом Люциусом Малфоем. Не буду рассказывать вам подробности. Он посвятил меня в происходящее в Англии, и я решила, что время подходящее, чтобы причинить Альбусу Дамблдору неудобство своим появлением.

Она замолчала. История бедной несчастной Гермионы Грейнджер рассказана. Осталось затаить дыхание и надеяться, что ей поверят. История в принципе правдоподобная. Даже заклятье, суть которого Гермиона придумала сама, на самом деле существует.

И ей поверили или, по крайней мере, сделали вид, что поверили.

Месть Дамблдору? — усмехнулся Малфой. — А как же твои незабвенные друзья? Поттер и Уизли? На них распространяется твоё желание отомстить?

Они… я была огорчена тем, что они забыли меня слишком быстро. И тем, кем они стали. И тем, что они не поумнели за эти годы. Полагаю, что наши пути разошлись.

Волшебники молчали, обдумывая услышанное.

Предположим, что твои мотивы понятны, — наконец, сказал Драко. — Дамблдор нередко выбрасывал на свалку тех, кто, по его мнению, был отныне бесполезен. Но всегда оставлял ниточку, которая позволит восстановить прежнее доверие. Как вышло, что тебя он выбросил безвозвратно?

Я магглорожденная, — пожала плечами Гермиона. — Возможности в волшебном мире у меня сильно ограничены. На тот момент я и вовсе стала магглой и даже не могла видеть вход в Косой переулок. Дамблдор был уверен, что я не вернусь. Я сама была в этом уверена.

Странно, что ты решила пойти против него. Обычно брошенные Дамблдором просто смиряются. Да ещё и оправдывать его начинают.

Вряд ли можно начать оправдывать человека, который пытается наложить на тебя Обливэйт, — хмыкнула Гермиона. — Хотя соглашусь, что чувство вины Альбус Дамблдор умеет возделывать виртуозно.

Её прервал гудок и объявление о том, что через час корабль покинет гостеприимный порт Афин, чтобы продолжить круиз по Средиземному морю.

Очень вовремя, — тихо сказал Драко, вытаскивая из рукава тонкий свиток. — Стандартное магическое соглашение, Грейнджер. Думаю, ты с ними знакома.

В самом деле, на пергаменте не было ничего лишнего. Договор с множеством сторон, запрет на разглашением полученной информации, действие во благо общих интересов при условии, что это не угрожает жизни, здоровью и не вводит в значительные траты… . Ничего неожиданного или угрожающего. Можно даже сказать, что всё по-честному. Если слово «честность» применимо к данной ситуации.

Гермиона тихо вздохнула. Она обрастает магическими соглашениями и контрактами, как кактус колючками.

По сложившейся привычке проверив текст на ошибки и запятые, она поставила внизу пергамента свою аккуратную подпись. После пергамент пустили по кругу, и каждый волшебник отметил его росчерком. И после этого пергамент можно хоть выбрасывать. Магия соглашения начала действовать немедленно и клочок тончайшей волшебным образом выделанной кожи уже не имел к ней отношения.

Теперь к делу, Грейнджер… .

Гермиона. Привыкай…

Хорошо, Гермиона, — мученически вздохнул светловолосый колдун. — Пока славный день твоего вступления в Совет Магов не наступил, ты должна соблюдать все необходимые меры предосторожности. В первую очередь позаботься о своей безопасности. Возможно, твоя жажда мести сильна, но у Дамблдора огромный опыт манипулирования людьми. Как знать, не найдётся ли него специального рычага давления, запасённого именно для Гермионы Грейнджер. Поэтому в твоих же интересах с ним не встречаться со стариком и по возможности избегать общения со всеми прошлыми знакомыми. Какие ты можешь принять меры безопасности?

Я живу в другой стране, — сказал Гермиона. — У меня другое имя и фамилия. Так что сову мне прислать невозможно. Меня сложно узнать. И я… не собираюсь появляться в Англии раньше конца июля. Что можно сделать ещё?

Драко побарабанил пальцами по столу и согласился, что большего и не требуется.

Необходимо будет держать тебя в курсе некоторых событий… . Гермиона. Давай, определим надежный способ связи. Думаю, что ты уже знаешь о ненадежности совиной почты.

Да… у лорда Люциуса Малфоя есть Сквозное зеркальце, парное с моим, — голосом примерной школьницы сообщила она.

Лицо светловолосого мага слегка вытянулось. Но к его чести замешательство длилось лишь несколько секунд.

Хм… Прекрасно. Не придётся далеко ходить.

Симус выразительным жестом похлопал по наручным часам. Драко чуть нахмурилась. Времени оставалось немного, а им столько требовалось обсудить. К счастью Грейнджер в общих чертах были известны и даже понятны их намерения.

Принятие закона «О магических образовательных учреждениях Великобритании». Как следствие — открытие новой школы для юных чародеев. Возможное закрытие древней школы Хогвартс, из-за «несоответствия» европейским нормам. Ужаснейший позор на голову последнего директора, затмевающий даже его славу победителя Тёмных лордов. Острое желание некоторых чистокровных магов стать кем-то наподобие Основателей тысячелетней давности… .

Гермиона всё ещё чувствовала себя неудобно из-за того, что придётся участвовать в уничтожении старейшей в мире школы магии. И, видимо, неудобство было настолько заметно, что волшебники попытались успокоить её. На свой лад, конечно.

Хогвартс прогнил… Гермиона. Насквозь. Уже не вылечить, — голос Теодора был едва слышен.

Да, я знаю… кое-что. Четыре смерти за прошлый год. Так? — пробормотала Гермиона. — И расхищение школьного имущества.

Это только верхушка айсберга, — процедил Нотт. — На самом деле всё куда хуже. Жизнь в школе больше напоминает войну на взаимное уничтожение. Весь Хогвартс — это поле кровавой войны. Дуэли, драки, избиения и… хуже. Помфри никогда не сообщает в клинику святого Мунго, что в лазарете некоторые студенты отлеживаются по нескольку месяцев из-за ранений, которые не на каждой войне можно получить. Хотя часто обходятся и без магии — в школе достаточно много крутых лестниц, с которых можно столкнуть, доспехов и статуй, легко опрокидываемых на голову. Страдают в первую очередь младшие и те, за кого некому отомстить. И девочки. Некоторые истории… слишком грязные.

И это, не считая необъяснимых исчезновений, — вставил Симус, с беспокойством поглядывая на мрачного словно бы окаменевшего Теодора Нотта. — Каждый семестр пропадают малолетние студенты. Как правило, девочки. Уезжают на каникулы и не возвращаются. Через два месяца пропуска занятий без объяснения причин их исключают.

Две трети исчезнувших магглорожденные, Грейнджер, — от интонаций в голосе Малфоя холодок побежал по спине. — А остальные либо из опустившихся семей, готовых собственную печень за галеон продать, либо сироты. Как думаешь, куда могли пропасть молоденькие колдуньи? Если мысли, Грейнджер?

Гермиону передёрнуло, как от озноба.

И всё это вылезет на поверхность? Чтобы потопить Дамблдора?

Не столько ради Дамблдора, сколько для того, чтобы накрутить толпу. Пусть простым волшебникам станет страшно так, как бывало во время войны. Пусть плачут, дрожат и сушат ночные постели, — ухмылка Драко больше напоминала вампирский оскал. — Когда они уже не смогут думать ни о чём другом, и будут страшиться отпускать от себя детей дальше, чем на два фута, мы подарим им облегчение.

Впрочем, это же только наше дело, да, Драко? — Симус вновь продемонстрировал часы. — Дело Гермионы вступить в Совет Магов, когда придёт время.

Да, я уже предвкушаю выражение лиц Дамблдора, когда ты появишься… . Знаешь, а тебе ведь пойдёт пурпурная мантия. Твой цвет… .

Прошло два часа с того момента, как «союзники», прикрывшись лёгкими маскирующими чарами, сошли на берег, а Гермиону всё ещё бил озноб. Вернувшись в каюту, она сразу же выключила кондиционер и забралась под тонкое одеяло.

Колдунья нашла в сумочке Сквозное зеркальце и связалась с Люциусом Малфоем.

Достаточно убедительная история, — хмыкнул Люциус. — Среди Пожирателей Смерти было немало магических наёмников из других стран. У них в арсенале были весьма любопытные заклятья. И я не раз рассказывал об этом Драко. Так что ему история вполне могла показаться убедительной. Если он будет задавать вопросы, я подтвержу твои слова. Около восьми месяцев назад я выезжал в Гренландию. Полагаю, что там мы и встретились. Не так ли? — он многозначительно приподнял брови.

Да, — не сумев подавить вздох облегчения, ответила колдунья. — В Гренландии.

После разговора со старшим Малфоем стало гораздо спокойнее. Никто не узнает, что она была в Азкабане якобы за убийство своих родителей. Никто не будет смотреть на неё с подозрением, жалостью и неуместным любопытством.

Этим утром, когда Гермиона репетировала перед зеркалом, она убедила себя, что не страшится реакции Малфоя, Нотта и Симуса. Что ей как-то всё равно. Но после встречи с бывшими сокурсниками выяснилось, что реакция молодых колдунов на такой позорный факт в биографии как тюремное заключение её волнует и довольно сильно.

Отлично, что в магическом мире о её трагедии известно только четырём волшебникам — Люциусу Малфою, Альбусу Дамблдору, той целительнице, которую осудили на пять лет заключения и самой Гермионе.

Больше никто не узнает.

В конце концов, она оправилась настолько, что смогла спокойно и рационально обдумать произошедшее.

Сама по себе встреча с молодыми волшебниками оказалась приятной. Изумление Драко Малфоя, не узнавшего её, грело душу. А Симус и Теодор Нотт хихикали над опростоволосившимся другом…

Друзья. Да, они определённо друзья или, по-крайней мере, очень близкие приятели.

Во-первых, они называли друг друга по имени. Согласно «Магическому этикету» обращение по имени между магами, не находившимися в близком родстве, предполагает отличное дружеское отношение и взаимное покровительство.

Во-вторых, они спокойно сносили нарушение личного пространства друг друга. Сидели за тесным столиком, касаясь друг друга локтями. Малфой курил, и остальные спокойно воспринимали табачный дым. Даже не морщились особо. Симус постоянно поправлял пепельницу, которую Драко отодвигал к краю стола каждый раз, когда стряхивал пепел.

В-третьих, её собственная интуиция ясно подсказывала, что эта троица держится вместе не только из-за общих интересов в Совете Магов.

В принципе их дружба не была чем-то неожиданным. Все трое были людьми одного круга. Чистокровные волшебники из состоятельных семей. То, что Симус фактически был полукровкой, затмевалось его фамилией. Флеминги — одна из богатейших семей Европы. Фактически — это знак высокого общественного статуса, как гоблинское клеймо на изделии — знак качества.

О Мерлин… .

Гермионе захотелось побиться головой об стол, если это вправит её мозги. Равные! Три равных высокородных волшебника! А она? Магглорожденная! Ещё даже не глава собственной семьи! И она в ультимативной форме заявила, что её должны называть по имени! Дура! Трижды дура! Походя, нарушила одно из основополагающих правил обращения среди волшебников. Прав был лорд Малфой — она тупица.

Хотя на этот раз она сравнительно быстро успокоилась. Судя по реакции, бывших сокурсников, безапелляционное нарушение ей спустили.

Видно она и в самом деле позарез нужна им.

Магистр волшебной геральдики, о встрече с которым договорилась Милисент Булстроуд, внешне почему-то напомнил о собаке. О добермане, если быть точным.

Тяжелая квадратная челюсть, нос той самой идеальной формы, которой так гордятся аристократы, узкие светло-голубые глаза и очень короткие светлые волосы.

Ули Рихтер, к которому следовало обращаться «мэтр Рихтер», головой подпирал потолок и наверняка проходил в двери боком — кроваво-красная мантия трещала на широченных плечах.

Гермиона возненавидела его в первую же секунду, наткнувшись на холодный презрительный взгляд, явно адресованный ей. Даже Люциусу Малфою не удавалось вылить на человека ушат помоев, лишь коротко взглянув на него.

Подавив истеричное желание располосовать ногтями это надменное холёное лицо, Гермиона нацепила на лицо уже привычную маску спокойствия и невозмутимости и представилась.

Рихтер зашелестел страницами небольшой книжки, лежащей рядом с чернильницей. Словно он не знал кто она такая. Словно Милисент Булстроуд не просила его принять магглорожденную колдунью, «истово желающую создать свой род», вне очереди. Словно сама Гермиона не заплатила без всяких протестов целых три тысячи галеонов только за один непродолжительный визит. Словно въедливый как нюхлер помощник, промурыживший Гермиону в холодной приемной полчаса, не сообщил о ней две минуты назад.

Закончив изучать записи, мэтр Рихтер молча указал на жесткое кресло перед столом. По-прежнему не глядя на неё, он начал доставать из ящика стола хрустальные флаконы с яркими разноцветными жидкостями, стопку странного вида пергамента, небольшую глиняную чашу и короткий нож.

Наполните чашу, — велел он, ставя означенный предмет на край стола.

Гермиона нерешительно огляделась. Воды или вина, которыми можно было бы наполнить эту посудину, рядом не было. Да и нож рядом с чашей недвусмысленно показывал, чем она должна наполнить её. Вот только Гермиона очень не хотелось, чтобы хоть капля её грязной крови попала к чужому, не слишком доброжелательному человеку. Мало ли в каких ритуалах и заклятьях он будет использовать её.

Извините, я не совсем понимаю, — нерешительно начала она. — Для чего это нужно?

Мужчина скривился, словно услышал что-то очень глупое.

Герб рода создается на крови основателя рода! — выплюнул он неизвестную Гермионе истину. — А не берется из головы любого мага. Иначе во Франции были лишь лилии и короны, а в Германии мантикоры и львы! Краски, в основу которых положена кровь, сами начертают знаки. Не будет крови — не будет герба. И вы знаете, где дверь!

Гермиона поморщилась, но нож взяла. Возможно, это был какой-то ритуальный клинок. Изогнутое полумесяцем лезвие с едва заметной полустершейся от времени гравировкой и рукоятка из когтя какого-то крупного животного. Гиппогрифа или мантикоры — девушка в этой не слишком разбиралась.

Режьте ладонь, а не запястье, — подсказал Рихтер, открывая флаконы и выстраивая их полумесяцем. — Не вскройте вены.

Гермиона слегка провела лезвием по ладони и тихо зашипела от боли. Едва коснувшись кожи, лезвие сильно поранило. Из глубокого пореза обильно закапала кровь, и в воздухе запахло мокрым железом.

Чаша была небольшой, едва ли на сто миллиграммов жидкости. Однако, нацедив положенное количество крови, Гермиона чувствовала себя порядком ослабевшей.

Ферула, — шепнула она, и ладонь туго перемотали белоснежные бинты.

Творить заживляющие чары она почему-то не решилась.

Собственно после кровопускания Рихтер и начал «творить герб». Гермионе отводилась роль зачарованного волшебным мастерством зрителя.

В первую очередь магистр добавил в чашу немного жидкости из каждого флакона и перемешал содержимое тонкой костяной палочкой. После добавления красок в чаше плескалась черное, густое на вид, вещество. Как смола, которой иногда поливают дороги.

Рихтер закрыл все флаконы и отодвинул их на край стола. Черным пером, с острым, как игла наконечником, он принялся что-то рисовать на пористом светло-коричневом пергаменте перед собой. Каждые двадцать семь секунд колдун опускал кончик пера в чашу, держал десять секунд и вновь продолжал работу.

Так продолжалось почти час.

Со своего места Гермионе плохо было видно изображение. Ей казалось, что магистр Рихтер бесконечно водит по какому-то чернильному пятну.

Но вот жидкость в чаше кончилась, он отложил перо в сторону и, потерев большие ладони с длинными крепкими пальцами, распростёр их в нескольких дюймах над пергаментом. Тотчас вместо размытых чернильных пятен стал появляться яркий большой рисунок.

Несколько минут Рихтер молча рассматривал получившееся изображение и потом протянул пергамент Гермионе.

Смотрите. Этот знак отныне будет представлять вашу кровь.

Герб будущей созданной семьи был очень ярким и очень красивым. И наполнен большим смыслом, который ей тут же начал объяснять мэтр Рихтер.

Сей герб является полным и торжественным, — устало говорил он, вытирая руки белоснежным платком. — Вскоре я пришлю леди Булстроуд гербы малой и средней формы. Центром композиции является щит английской формы. Однако в высоту он усечен на пятнадцатую часть, что предполагает, что основатель рода нечистокровный британец.

Гермиона, вспомнив бабушку-румынку с материнской стороны, лишь кивнула, соглашаясь. Хотя уменьшение высоты щита не слишком бросалось в глаза.

С левой стороны щит поддерживает магический зверь — черный дракон с золотыми крыльями, часть которого содержится в сердце вашей волшебной палочки. Кровь подсказала, что ваша магическая сущность всегда была верна дракону. Потому крылатый ящер и оберегает ваш герб. Обычно в магических гербах два щитодержателя. А то и более. Однако у вас один. Так как основываете вы семью в одиночестве, то и охранитель в гербе будет пребывать в одиночестве во веки веков. Либо пока вы не объединитесь с другим кланом.

Щит венчает простой закрытый шлем, что показывает миру ваше участие в войне в качестве солдата. Корона или венец отсутствует, так как вы неблагородного происхождения и не имеете права на подобные регалии. Вместо них золотой обруч без украшений. Сам щит рассечен вилообразно на золото, зелень и чернь. На золотой части располагается крест красного цвета, показывающий пролитую вами в войне кровь и понесённый ущерб. Само же золото символизирует знатность, могущество и богатство, а также известные добродетели: веру, справедливость, милосердие и принятие своего долга.

На прочей части герба, рассеченной на зелень и чернь в равных долях, находятся пересеченные золотые ключи. Зеленый цвет символизирует надежду, изобилие, свободу и радость. Черный — символ осторожности, мудрости, постоянства и выдержки в испытаниях. Золотые же ключи… , - Рихтер задумался на секунду, прежде чем продолжить. — Ключ в геральдике — это символ обладания чем-либо, символ надежного дома. Но также это символ тайны, которую необходимо разгадать и получить истинные знания и указание решения проблем путём свободного выбора и уверенных действий. У ключей множество смыслов и толкований. Выбирайте то, что подходит вам сейчас, но дети ваши будут думать иначе.

Намет, окутывающий щит основных цветов черный, зеленый с золотым подбоем. С правой стороны намет поддерживает штандарт вашей семьи. Само наличие штандартов в любом гербе предполагает возможность и безоговорочное согласие на участие в военных действиях. Верх штандарта — не что иное, как копье, показывающая готовность к этому. В самом штандарте на черном поле изображена золотая лилия.

Рихтер глубоко вздохнул и продолжил:

Ещё один знак, имеющих множество значений. Главная суть золотой лилии — целостность, свобода и необходимость выбора. Те, кто имеет своим знаком лилию или триаду, как её еще называют, уверенно идут жизненным путем, не боясь препятствий и не зная разочарований. Концом штандарт упирается в изогнутые лианы, перевитые девизной лентой. На них же стоит и щитодержатель слева. Девиз начертан золотыми буквами на серебряной ленте в черном обрамлении. Quis non dat suis, что можно толковать, как «те, кто не отдаст им принадлежащее», — с легкой насмешкой продекламировал Рихтер. — Кровь всегда имеет собственное мнение по поводу происходящего[4].

Девиз известных жадин, подумала Гермиона. В детстве она не любила делиться своими игрушками и аккуратными раскрасками. Да и после, в Хогвартсе, мало кому из одноклассников удавалось уговорить её дать хотя бы на время конспект или учебник.

Нет, в своей собственности Гермиона Грейнджер всегда относилась очень щепетильно. На то она и собственность. А рачительность не позор.

Этот герб больше похож на мой личный, — заметила она. — Чем на семейный. Например, мое участие в войне…

Что есть семейные гербы, как не гербы лично основателей? — прервал ее магистр. — У иных на щите и звезды не найти. У других в глазах рябит от фигур и цветов. Лишь кровь и только она определяет представление рода.

Волшебница молчала, обдумывая услышанное.

Сохраните этот лист, — велел Рихтер. — Самое первое изображение семейного герба — это всегда реликвия.

Гермиона попрощалась и на подгибающихся ногах из кабинета магистра. Лопатками она чувствовала испытывающий взгляд неприятного немца. В приемной на первом этаже ее остановил помощник Рихтера и девушка, коротко вздохнув, расписалась на распоряжении о снятии с её счета ещё двух тысяч золотых галеонов. Услуги мастера — это очень дорогое удовольствие. Но, видимо, недостатка в просителях у мэтра Рихтера не было. По словам Милисент Булстроуд дни посещений немецкого волшебника расписаны на годы вперёд.

Лист пергамента с гербом Гермиона поместила в кожаную папочку, когда-то по случаю купленную в книжном магазине в Хельсинки. Мэтр Рихтер был прав — это изображение первая реликвия будущего рода. Все прочие будут лишь копиями.

Странно, что цвета её герба так напоминают о факультете Слизерин. Ведь Гермиона всегда была не только магглорожденной, но и гриффиндоркой. Но тут девушка вспомнила о гербах «исконно слизеринских» семей, которые были опубликованы в специальном баснословно дорогом альбоме «Геральдика Великобритании», который делали исключительно на заказ. При воспоминании о двухстах галеонах, отданных за тонкое, в шестьдесят листов, издание, до сих пор сводило челюсть.

Стоит ли огорчаться когда у Малфоев изогнутый французский щит, рассеченный надвое на серебро и лазурь. И намет, как будто составленный из листов зубчатого папоротника таких же цветов. На щите две лилии и серебряно-лазурный флердоранж. И в качестве нашлемника на графской короне свернулся красивый горностай.

Или, например, семейство Кребб, украсившее свой треугольный щит золотым древом познания. А на шлеме у них три репейника. И как относится этот герб к современным Креббам?

Семья не всегда соответствует своему гербу. Это факт. Но это не означает, что Гермиона не будет стремиться к этому.

По словам Люциуса Малфоя у англичан пока не было заметных проблем с магической Германией и поэтому, покинув магическое здание, Гермиона отправилась на прогулку по Берлину. В детстве она приезжала сюда с родителями. Это была её первая серьёзная туристическая поездка. Сейчас она могла бы освежить хорошие воспоминания.

Волшебница стояла на тротуаре, выискивая взглядом такси, когда о себе дало знать Сквозное зеркальце, отяжелявшее внутренний карман лёгкой куртки. Пришлось в срочном порядке искать место для разговора. Гермиону не поняли бы окружающие, начни она разговаривать с пудреницей.

Доставая посеребренную коробочку из кармана, колдунья понадеялась, что лорд Люциус Малфой не слишком разозлится, узнав, что местом разговора стал немецкий платный туалет.

Доброго дня, лорд Мал… .

И Гермиона едва не сползла по стенке от изумления, увидев, что в маленьком зеркальце отражается не Люциус Малфой. Нет, бледное лицо, обрамлённое тёмно-русыми волосами, принадлежало Теодору Нотту.