Гермиона, первая леди Грейнджер

Глава 28

У мистера Уэсли Уэлча, целителя с пожизненной лицензией и пятидесятилетней практикой, была очень уютная приёмная со светлыми стенами в расписных тропических птицах, книжной полкой и креслами, обитыми синим бархатом. А вот примыкающая к кабинету «смотровая» комната больше напоминала логово некроманта, какими их представляют магглы в художественных фильмах. Мрачная комната с высоким сводчатым потолком и без окон. Словно не на втором этаже здания в Косом переулке находишься, а в глубоких подземельях на краю света. Стены обтянуты шелком с вышитыми руническими символами, те же руны и несколько ритуальных кругов вырезаны на каменном полу. На открытом стеллаже во всю стену красовались предметы, приличные больше для лавки в Лютном переулке, чем для почтенного целителя с обширной практикой. Освещалось всё это наводящее дрожь великолепие фонарями с волшебным огнём.

Гермиона стояла внутри одного из кругов босиком и в одной длинной рубашке, ежилась от холода и ждала, когда мистер Уэлч закончит с исследованием. Пожилой волшебник раскладывал вокруг неё камешки, ленты и рассыпал разноцветные порошки. Когда он вытащил волшебную палочку, девушка просто закрыла глаза. Но, к счастью, ничего не случилось. Целитель сделал несколько сложных пассов, накладывая диагностирующие заклинания, и вернул волшебную палочку в рукав.

Одевайтесь, моя дорогая, — вздохнул он. — И возвращайтесь в кабинет. Мой эльф принесёт горячее питьё.

Могу заметить, что вы необыкновенно везучи. Главы иных созданных семей по прошествии нескольких месяцев со дня Ритуала ещё лежали пластом и к магии были способны менее сквибов. Но ваше состояние, миссис Грейнджер, гораздо лучше, — сообщил мистер Уэлч, когда Гермиона устроилась в кресле с кружкой травяного чая. — Что довольно необычно.

Это плохо? — немедленно забеспокоилась колдунья.

Необычность-то? Совсем нет. Покров формируется с невиданной быстротой, а глава семьи остаётся при силах хороших? Случалось и такое, да не при мне. Потому и удивляюсь, — спокойно ответил маг. — Порошки и отвары вам следует попить и беречь себя. Первые пару-тройку лет придётся поосторожничать — не напрягаться постоянным использованием магии. Вспомните программу Хогвартса курса до третьего — вот только это и можно вам. Зато при должном разумении лет через восемь-десять достигнете прежнего уровня сил.

«При должном разумении» подразумевало, что Гермиона будет соблюдать строжайший режим дня, регулярно пить недешевые зелья и настои, ходить босиком по утренней росе, принимать воздушные ванны на закате и купаться в свете молодого месяца, а от полнолуния, наоборот, прятаться и прочие малопонятные, но, несомненно, приносящие пользу вещи.

И, конечно же, телу вашему нужны уход да забота, — мистер Уэлч открыл дверцы маленького шкафчика и начал по одному выставлять на край стола большие флаконы с зельями. — Для вашего иммунитета, дорогая. Общеукрепляющее, конечно же. И противоязвенное желе для начала. После я изготовлю что-то посильнее, но пока и их достаточно. Три штуки утром и вечером, запивая большим количеством воды. От успокоительного пока стоит воздержаться, думаю.

Гермиона повертела в руках плоскую стеклянную коробочку с мягкими желтыми таблетками и спросила:

Зачем?

Как же, девушка? — изумился целитель. — Тело ваше разрушено и вопиёт о немедленно помощи. Это может сказать любой, кто наложит на вас специальное диагностирующее заклятье. Азкабан и его последствия к великому горю моему очень злы к телу человеческому.

Что… откуда вы… ., - сердце сильно заколотилось, готовое прорвать грудную клетку и выскочить наружу. И почему-то мгновенно вспотели ладони.

Не стоит так волноваться, миссис Грейнджер, — нахмурился мистер Уэлч и голос его зазвучал строже. — Вы скрываете, что побывали там — это ясно. Так поступают очень многие бывшие узники. И нет в этом ничего странного. Азкабаном смеют хвастаться только глупцы и надзиратели. Плохо, что вы решили скрывать это от меня, целителя. Как будто я посмею вам навредить. Или вы, в самом деле, так думаете?

Нет, но… просто… я… .

Боитесь целителей, конечно. Распространённый среди магглорожденных недуг, — понимающе кивнул волшебник. — Не вы первая и, надеюсь на Мерлина, не последняя.

Флаконы, вместимостью по полпинты каждый, ярко-фиолетового, тёмно-желтого и блекло-зелёного цветов выстроились в ровный ряд. Последним целитель достал мерный стаканчик из меди и вернулся за стол.

Уже больше тридцати лет я помогаю с упадком волшебных сил. В том числе и тем, кто побывал в Азкабане. Иным приходится помогать едва ли не насильно, — мистер Уэлч обмакнул воронье перо в чернильницу и продолжил неспешно. — Азкабан ужасен не только дементорами, но и своим отвратительным влиянием на человеческое тело и магию. Даже надзиратели, как бы они не береглись, страдают от него. Узникам же достаточно нескольких месяцев, чтобы мучиться всю жизнь. Вода, насыщенная солями и примесями, от которой гниют зубы, опадают почки, а кости становятся ломкими. А тюремная еда страшнее иного яда. Язва и гниль прорезают кишки как стрелы. Но хорошими зельями последствия можно свести на нет. Правда, и на это потребуется не один год. Но всё поправимо, — он помолчал и продолжил. — Куда хуже другое. Излечив кожу, кости, глаза и внутренние органы — это не значит убрать Азкабан из себя. Он остаётся до конца дней. Здесь, — он постучал согнутым пальцем по лбу. — И ещё здесь, — по левой стороне груди. — Вот что самое страшное.

Боюсь, что не совсем вас понимаю.

Кошмары. Беспричинные страхи, — начал объяснять целитель. — Как сказал однажды один из моих учеников из прогрессивных специалистов — эмоциональная заторможенность и недостаточность. Разве нет? Побывавшим в Азкабане магам требуется куда больше воздействия, чтобы испытать какие-то чувства. Злость, ненависть, раздражение — с этим проблем как раз и нет. А вот радость, нежность, любовь — их как будто постоянно недостаёт. Да и перекашивает чувства время от времени. Там где радоваться нужно — огорчаются. И наоборот. Иль не замечали за собой?

Иногда, — ответила Гермиона, вспоминая своё поразительное равнодушие к детям. — И это тоже лечится?

Увы, нет. Эликсиры, смесь успокоительного и Эйфории, могут чем-то помочь. Но эффект временный. К тому же привыкание и зависимость чреваты погибелью, — он вздохнул. — Не стоит и пытаться.

Как тогда быть?

Разные маги по-разному находят выход, — пожал плечами маг. — Кто-то выжимает из жизни все соки, желая почувствовать и ощутить. Другие взваливают на себя непосильное, уповая на то, что в действиях со смыслом и целью таится настоящая жизнь. Вам лишь предстоит выбрать, что больше по нраву.

Надо сказать, что перед Гермионой как раз выбор не стоял.

По особому распоряжению Министра Магии, на которого, в свою очередь, давила волшебная общественность, расследование по факту исчезновения студентов Хогвартса, магглорожденных и чистокровных, возобновили. Четверть лучших работников Аврората уже неделю исправно копались в отчетах специалистов Отдела Тайн, с трудом продираясь сквозь малопонятную терминологию, по десять раз опрашивали родственников, друзей и знакомых пропавших, строили версии и пытались найти хоть какую-то зацепку. Но пока безуспешно.

Гарри Поттер мог бы во всём этом не участвовать, но решительно навязался, несмотря на повисшее в воздухе дело о контрабанде драконьих потрохов. Поставки печени, сердец, жил и кусков шкур волшебных ящеров в обход таможенных пунктов Министерства Магии — это такая мелочь по сравнению с делом, которое Отдел Тайн упорно не хотел отдавать «тупым воякам».

Три четверти суток, с восьми утра до двух пополуночи, жизнь Заместителя Главы Аврората проходила в пределах его личного кабинета на шестом уровне Министерства Магии. В уютной комнате с маленьким неподключенным к общей сети камином и двумя окнами с фальшивыми пейзажами, потолок подпирали горы, составленные из пыльных архивных папок, пространных многостраничных отчетов и результатов экспертиз, докладных записок и допросных свитков. Отдельно стояла большая каменная чаша с неаккуратной резьбой по краю — думосброс, которым уже шесть веков пользовались волшебники из семьи Поттер. Ценный старинный артефакт Гарри с величайшими предосторожностями и в режиме строгой секретности приволок из семейного хранилища в подземельях банка «Гринготтс» и, перед уходом, каждый раз прятал под купол из чар.

Беседы с родственниками, друзьями и учителями пропавших юных магов, допросы малоприятных осведомителей и полузаконных дельцов из Лютного переулка — все воспоминания, приобретённые подчинёнными Гарри аврорами, шли в этот думосброс. Внутри каменной чаши лорд Поттер проводил по нескольку часов. А по возвращении медитировал над кусками пергамента, заполненными малопонятными схемами. Только благодаря тому, что авроры перебрали по крупинкам всю жизнь пропавших подростков, и вся информация стекалась в кабинет Поттера, постепенно начала вырисовываться единая картинка. Рисунок в итоге получался очень уж неприятным. А последний доклад Иннеса только подтвердил подозрения Гарри.

Саймон Иннес, к слову, был одним из самых лучших работников Аврората. Он с равной долей ответственности подходил к расследованию убийства и к сообщению о пропаже книззла. Дела у него не залёживались, а следствие практически никогда не застопоривалось. Поговаривали, что Иннес даже не чурался маггловских методов ведения дел. Более того, некоторое время работал полицейским в обычном мире, чтобы «набить руку». Гарри никогда не проверял достоверность этих слухов, но Иннеса на всякий случай присвоил в свои вторые заместители и даже жалованье, в обход правил, повысил. Обычно магглорожденные авроры получали меньше галеонов. Иннес, конечно, оправдывал доверие на все сто процентов.

Вот и на этот раз он каким-то образом умудрился достать нечто совершенно удивительное — полную коробку странного хлама, принадлежавшего пропавшим подросткам. Яркие книжки в блёстках, открытки, календари, статуэтки и прочие мелочи. Каждая вещь снабжена биркой с информацией о том, кому из пропавших волшебников принадлежала и где была найдена.

Я ещё раз переговорил с родственниками и опекунами, — сухо сообщил Иннес, ставя коробку на край стола. — И посетил все места, где дети проводили время на каникулах. У Кёртиса Лайонса был тайник в дупле старого дуба в их саду. Если смотреть с земли, то заметить невозможно. Так что пришлось вспомнить детство и полазить. Байрон Мелтон прятал свои вещи в нише под ступенями беседки, Дейзи Лоусон использовала для этих же целей трубу неиспользуемого камина, имущество Кристианы Крейг опекуны просто свалили в коробки и задвинули в дальний угол гаража и забыли о нём, а на Лорейн Уилкинсон, оказалось, была зарегистрирована ячейка на складе длительного хранения.

А вот это уже серьёзно. Для чего подростку прятать свои вещи под замок?

Гарри освободил место на столе и, при помощи Иннеса, разложил «улики» на четыре группы. Два дневника, все в звёздочках и блёстках, и старая записная книжка, принадлежавшая Лайонсу, ободряли. Наверняка, там можно найти что-то важное.

Закончив помогать начальнику с сортировкой, Иннес вытащил из кармана мантии маленький свиток.

Это ещё зачем? — скривился Гарри.

Прошение об отставке, надлежащим образом оформленное и на пергаменте с гербом Министерства Магии. Не сказать, что он этого не ожидал, но рассчитывал, что Иннес повременит с этим ещё, по крайней мере, месяц.

Сэр, боюсь, я уже не могу работать в качестве аврора, — спокойно сообщил Саймон. — После болезни моя магия очень нестабильна и я не пройду аттестацию.

Гарри нахмурился. Он, как впрочем, и все вокруг, знал о несчастье Иннеса. Пару лет назад один из самых работоспособных авроров Министерства Магии умудрился подцепить корь. Как он вообще заразился детским недугом и почему не принял вовремя лечебное зелье — тайна за семью заклятьями. Но болезнь имела самые отвратительные последствия — уровень силы Иннеса упал практически до нуля. К магии он стал способен немногим лучше сквиба. До поры до времени свою беспомощность аврору удавалось скрывать. Укрепляющие зелья, защитные амулеты и он взвалил на себя всю бумажную работу подразделения, избегая рейдов и большинства столкновений. Но долго так продолжаться не могло. В Аврорате уже шептались, да и аттестация всего через два месяца. Нет ничего отвратительнее, чем вылететь со службы с пометкой «не годен к колдовству малого уровня». А так у Иннеса была возможность уйти с гордо поднятой головой и хорошими рекомендациями.

Прошение Поттер подписал, искренне жалея, что все информаторы Иннеса уйдут из Аврората вместе с ним. Но, к несчастью, с этим ничего нельзя было поделать.

Отправив уже бывшего подчинённого собирать вещи и улаживать вопросы с финансовым отделом, Гарри придвинул себе первый дневник — розового цвета, с рахитичной феей на обложке. Магглорожденная сирота Дейзи Лоусон поверяла этой книжке сердечные тайны с десяти лет. С упрямством достойным Хаффлпаффа она достаточно подробно описывала каждый свой день, но большей частью это был обычный девичий лепет. Только несколько записей заслуживали самого пристального внимания.

Например, то, что после первого курса Лоусон получила стипендию от Совета Попечителей, что в отношении магглорожденных не слишком-то практиковалось. И оплачивали ей не только обучение, но и покупку книг, мантий и прочих принадлежностей для учебы. Это вообще из ряда вон! У Дейзи были приличные опекуны, содержавшие её вполне достойно. Так в чём же дело?

Из рассказа профессоров Хогвартса уже было известно, что любимым предметом девушки была гербология. В прочих же она совершенно не успевала. Словно в уход за растениями уходили все её силы. И, конечно же, никто из учителей не упомянул о таких случаях, как «я приложила ладошку к надломленному стволу, и он сросся» или «подула на опухоль на стеблях и она прошла». Девочка тайком лечила повреждённые растения и волшебной палочкой при этом не пользовалась. У магглорожденной девчонки и такие способности? Удивительно!

Лоусон «подращивала» в ускоренном своей магии режиме какой-то цветок, когда её застала профессор Спраут. И отвела к директору.

Гарри зашипел от злости. На допросе и в личной беседе никто из профессоров и, словом не обмолвился об этом инциденте. А ведь на приёме у директора по поводу лечения растений Лоусон была раз шесть!

Кроме дневника довольно занимательной оказалась фигурка Морфея из кости единорога, призванная навевать добрые сны. Стоила эта вещь прорву галеонов — Гарри знал, потому что во время первой беременности Джинни приобрела подобную, чтобы отогнать кошмары.

Ситуация Кристианы Крейг была чем-то подобна. Только воспитывала её тётушка, от которой волшебница откупалась различными косметическими зельями. Прямое нарушение Статута Секретности, между прочим. И уникальные способности у неё тоже были. Только в лечении людей, а не растений. Крейг могла снять боль простым наложением рук и улучшить настроение. За помощью в снятии мигреней к ней бегал весь факультет Равенкло. И платили за услуги звонкой монетой — в личном сейфе волшебницы хранилась тысяча галеонов. Кристиана планировала обзавестись когда-нибудь лицензией целителя и открыть собственное дело. Для магглорожденной подобное — высшая планка, но ведьма рассчитывала за три года до выпуска поднакопить золота для стартового капитала и обзавестись полезными связями.

Дневник девушки был наполнен заметкам о ценах на недвижимость в Косом переулке, о родственниках студентов, которые к ней обращались за помощью и расчетами, сколько и когда понадобится галеонов. На редкость здравомыслящая колдунья. На этом её директор и подловил. До Дамблдора дошел слух о её занятии и после краткого внушения о недопустимости бизнеса на территории школы, он предложил ей протекцию от школьного лазарета, если она будет помогать мадам Помфри. Кристиана согласилась. А после, уже перед самым отъездом из Хогвартса директор сообщил, что договорился о встрече с целителем, согласным взять магглокровку в ученики. Свидание с будущим наставником было назначено на первое воскресенье июля. Приблизительно в это время Крейг видели в последний раз.

Байрон Мелтон дневника не вёл, но то, что парень был искушен в прорицаниях и составлял удивительно точные гороскопы, было известно и раньше. Теперь стоило посмотреть на этот талант с совершенно другой точки зрения — не просто легкомысленное увлечение, а необыкновенная способность. О встречах с директором ничего не было известно, но Гарри не сомневался, что Дамблдор знал о талантливом студенте. В тайнике Мелтон хранил несколько потрёпанных колод карт, незаконченный гороскоп и пустой кошелёк.

Кёртис Лайонс, доставивший им столько проблем, вёл не дневник, а нечто напоминающее книгу учёта зелий и ингредиентов. Мальчишка, как скупо процедил Снейп, был «неплох» в зельеварении. Это Гарри знал. А вот то, что он заказывал в аптеке Хогсмита ингредиенты в промышленных масштабах, стало открытием. Лайонс варил лечебные зелья и не только галлонами и неизвестно для чего использовал. Или для кого? В исцарапанной шкатулке нашлись амулеты довольно опасного характера. Магглорожденному просто неоткуда взять подобное. Разве что он получил их в качестве оплаты или спрятал по чьей-то просьбе.

Лорейн Уилкинсон, чистокровная колдунья, пропавшая почти два года назад, собиралась бежать. В камере на маггловском складе она спрятала очарованный на большую вместимость рюкзак и немного маггловских денег. В рюкзаке оказались палатка, дождевик, запасная одежда и обувь, коробочка с лечебными зельями и пачка дорожных карт Англии и большинства стран Европы. Видимо, бежать Лорейн собиралась далеко. Знать бы только от кого?

Когда Гарри закончил изучать найденные Саймоном вещи, часы в кабинете показывали далеко заполночь. Но всё же не достаточно поздно, чтобы отказаться от визита к профессору Альбусу Дамблдору. У старика, он прекрасно об этом знал, бессонница. А даже если он и спит, то Гарри вытащит его из постели. Причины для этого есть. И весомые.

Дамблдор не спал. И судя по только что заваренному чаю, даже не собирался. Стол его был завален пергаментами и книгами по магическим существам и расам. Видимо, директор готовился к следующему заседанию в Совете Магов. В кабинете пахло травами, а на краю стола стояла жестяная коробка со сладостями.

Визиту Заместителя Главы Аврората Дамблдор совершенно не удивился. А может, просто не подал виду.

Чаю, Гарри?

Нет, спасибо, — машинально ответил Гарри, разглядывая ветхий фолиант на краю стола. — Я к вам по делу, профессор.

Не сомневаюсь, что тебя привело ко мне важный вопрос, — улыбнулся Альбус.

Правильно, что не сомневаетесь, — холодно ответил Гарри. — Я пришел по поводу пропавших подростков.

Бедные дети. Но я уже рассказал о них всё что знаю.

Однако вы забыли упомянуть про регулярные встречи с Крейг и Лоусон. Девушки обладали особыми способностями, не так ли, директор?

Даже не понимаю о чём ты, Гарри, — Альбус казался растерянным. — Мисс Крейг и мисс Лоусон, так же как и остальные, никогда не посещали этот кабинет.

Директор! У меня абсолютно точные сведения. Лоусон лечила растения, а Крейг других студентов. И безо всякой волшебной палочки. А если я начну расспрашивать студентов Равенкло о том, кто им головные боли снимал? Или отыщу артефактора, изготовившего фигурку Морфея, найденную у Лоусон?

Гарри…

Директор, — недовольно процедил лорд Поттер. — Мне уже порядком надоело это всё. Вы юлите и умалчиваете о важных фактах, а Аврорат вынужден топтаться на месте. Когда же вы, наконец, перестанете мне лгать?

Гарри, я не солгал тебе ни разу, — устало ответил Дамблдор, сдаваясь странно быстро. — Я умолчал о некоторых вещах, но сделал это не по злому умыслу. Если ты готов услышать объяснения…

Готов! И, Мерлина за ногу, хочу их услышать. Скажите, наконец, правду, профессор! — зашипел рассерженный волшебник.

Правда в том, Гарри, — Дамблдор взмахнул волшебной палочкой, и толстое серое стекло закрыло портреты умерших директоров. Персонажи картин спали, но предосторожность не повредит. — Что Аврорат пошел по ложному следу.

Ложному следу?!

Позволь, мне всё объяснить, Гарри, — попросил старый маг. — Возможно, тебе видится… очень неприятная ситуация. Но в действительно всё не так, как кажется. Эти дети были особенными. Им нужна была моя помощь. Ты ведь знаешь о том, как пренебрежительно обращаются с магглорожденными и полукровками в нашем обществе. Кровь, что течет в их жилах, вменяется бедным магам как самое худшее из преступлений. Этого, к сожалению, не изменили ни война, ни реформы, — он горестно вздохнул. — Но магами всегда будут учитываться те способности, которые ты назвал особыми. Любой магглорожденный маг, обладающий необычной и полезной способностью, становится на одну ступень с чистокровными волшебниками. На таких охотятся. Для чистокровных семей они вожделённый трофей.

Мисс Дейзи Лоусон и мисс Кристиана Крейг обладали уникальными в своём роде талантами. Дар милой Дейзи называют «зелёная рука». По легенде им обладала сама Хельга Хаффлпаф. Но проверка на родословные связи выявила, что девочка ни в коем случае не потомок Основательницы. Она магглорожденная и, как это всегда бывает, вся её магия ушла на поддержание дара. Мисс Лоусон с трудом могла наколдовать Люмос. Находиться в Хогвартсе ей было просто опасно. А в нашей стране, к сожалению, очень немногие способны по-настоящему оценить редкость и чистоту дара девочки.

И куда вы её отправили? — Гарри сглотнул горечь во рту.

Италия, мой мальчик. Страна виноградников и чудесных городов. Семья Каталано, с главой которой я знаком, владеет многими садами и оранжереями. Как опекун магглорожденной волшебницы Дейзи Лоусон я заключил с лордом Джильберто Каталано рабочий контракт сроком на десять лет. Девушка предоставляет им услуги своего дара, а Каталано обеспечивают её самыми лучшими условиями труда и высокой оплатой. Поверь, всё произошло с согласия милой Дейзи. Она сейчас процветает в Италии.

И сколько вы получили от этого Каталано за ведьму с уникальным даром?

Гарри, — укоризненно покачал головой Дамблдор. — Я устраивал судьбу девочки. О каких деньгах может идти речь?

А то я не помню восторги профессоров и Ремуса по поводу новых растений в теплицах! И разве Снейп не начал искать лекарство от ликантропии, когда к нему попали какие-то особо ценные ингредиенты?

Это не было платой! — резко ответил старый маг. — Всего лишь разовая благодарность от Джильберто и не более того. И разве я присвоил её себе? Нет, я употребил подарок во благо Хогвартса. Школа не может позволить себе лишнюю мандрагору посадить! А ведь содержимое теплиц должно соответствовать этому проклятому Марсельскому соглашению!

А Крейг? Мелтон? Остальные? Куда вы их определили директор?

Талант мисс Крейг не так редок среди магов и ценится, соответственно, чуть меньше. Это скорее усиленная магией природная склонность. Сейчас Кристиана в Австрии, в Вене. Мой старый друг Андреас Вальдфогель, известный в Европе целитель. Девочка стала его ученицей. Через несколько лет она сможет получить лицензию и начать своё дело.

И каков же был подарок? — усмехнулся Гарри.

Ничего. Я дам тебе адрес Андреаса — ты можешь проверить. С девочкой всё в порядке.

Мелтон?

Предвиденье. Но вовсе не дар, а редкая и опасная для самого мага болезнь. Байрон начал видеть странные сны и обратился за помощью к Поппи. Он хотел заблокировать свои способности. Для этого существует несколько специальных ритуалов. Но в нашей стране их не проводят. Поэтому я направил мальчика во Францию. Но он пропал по дороге. По какой причине мне неведомо.

Вы просто дали ему адрес? И всё?

Гарри, ритуал, который требовалось провести, в Великобритании незаконен! Уже то, что я дал мистеру Мелтону адрес, было преступлением. И, конечно же, я не мог сопровождать его.

А Лайонс и Уилкинсон?

К их пропаже я отношения не имею. Готов поклясться своей магией, — уверенно сказал директор.

Очень смелое заявление. Гарри решил поверить старому магу на слово. Но в последний раз. Если выплывет ещё какая-нибудь мерзость, то он действительно потребует клятвы!

Лайонс варил очень много зелий. Это невозможно было не заметить.

К сожалению, о личных пристрастиях студентов мне известно не много. Северус упомянул лишь раз, что мистер Лайонс успевает в зельеварении. Но в Хогвартсе немало талантливых юных магов.

К нему должны были летать стаи сов.

Гарри, я никогда не слежу за студентами специально. Мистер Лайонс и мисс Уилкинсон ничем не отличались от прочих в учебе и в поведении.

Отлично, — протянул Гарри, по давней привычке запуская пальцы в волосы. Жаль, что стрижка короткая — трепать почти нечего. — Минус три, но осталось два. И где же их искать? Вы меня, конечно, извините, профессор, но то, что творится в школе… . Этому нет цензурного определения!

Гарри… .

Когда мы учились в Хогвартсе вы прекрасно знали кто чем дышит! Вам было известно всё! Что изменилось с тех пор?

Дамблдор ответил не сразу, и голос его был усталым:

Тогда были иные времена.

Чем же они отличались от нынешних? — в тон ему спросил волшебник.

Ответа на этот раз он не дождался.

Но по-крайней мере, у Гарри появилась возможность немного погасить интерес магической общественности к пропавшим подросткам. Нескольких писем от Крейг и Лоусон будет достаточно. Пусть напишут подругам о том, как хорошо им живётся! Конечно, каждое послание должно пройти тщательную цензуру. Никто не должен знать, что профессор Дамблдор как-то поучаствовал в устройстве судьбы двух девушек. Иначе не избежать скандала и обвинений в работорговле.

Тяжелее будет с пропавшим по пути во Францию Байроном Мелтоном. Но и здесь выход был найден довольно легко. Магглы. Простецы многое видят, протоколируют и помнят. Не могли они не заинтересоваться тем, куда подевался пятнадцатилетний юноша, севший на паром через Ла-Манш в порту Портсмута и не сошедший с него в Кале. Обязательно должны быть какие-то документы в полиции или хотя бы заметка в газете. Если удастся найти хоть что-то, то дело об исчезновении Мелтона можно со спокойной совестью отправлять на дальнюю полку архива. Несчастный случай по немагическим причинам — что может лучше успокоить крикливых кумушек, в большинстве своём уверенных, что за порогом «Дырявого котла» опасностей больше, чем в чаще Запретного леса.

По поводу Лайонса и Уилкинсон Гарри пока не придумал ничего существенного. Он смутно надеялся, что когда в «Ежедневном Пророке» будет опубликована информация о счастливой судьбе магглорожденных девочек, интерес обычных магов к пропавшим подросткам начнёт стихать. Можно потянуть время и подбросить несколько слухов о том, что и эти дети нашли себе призвание где-то за границей. Если, конечно, до этого они не найдут их живыми и здоровыми. Если вдруг будут найдены их тела, то находку следовало непременно скрыть.

Незаконно, конечно. Но что поделаешь? Нельзя допустить ещё одного витка общественного возмущения. Только не сейчас.

В Поттер-мэнор в тот вечер Гарри тогда так и не вернулся. Джинни будет дуться неделю. Хотя ей давно пора привыкнуть, что иногда он не может являться к ужину. В конце концов, он не мистер Уизли, чей рабочий день заканчивается в пять!

Но, честно говоря, настроение супруги Гарри не слишком беспокоило. Он подарит ей какую-нибудь драгоценную безделицу и Джинни вновь будет весела и приветлива с мужем. Другое дело дети — маленькие Джеймс и Сириус, которые не так уж часто видят отца. Игрушками от них не откупишься.

Вздохнув, Гарри поклялся, что следующие же выходные будут посвящены детям. Они поиграют в детский квиддич в парке или сходят к Фортескью.

А пока ему следует заняться работой. Конечно, то, что он собирался сделать не является прямыми обязанностями Заместителя Главы Аврората, но это как раз она и есть.

Поттер, прекрати ты меня глазами пялить! — Дадли Дурсль положил в рот кусочек омлета и блаженно зажмурился. — Пища богов! Ешь, давай, а то скривился, как будто червяка увидел! Нормальный завтрак!

Гарри с сомнением посмотрел на содержимое своей тарелки. Желтки в его яичнице подёрнулись плёнкой, а на беконе был не срезанный слой жира. Да и вообще это заведение доверие не внушало. Как Дадли, воспитанный в стерильной чистоте тёти Петуньи, может здесь есть?

Ты говорил, что есть информация, — хмуро напомнил он кузену.

Угу, есть, — подтвердил тот, придвигая ближе плетёнку с булочками.

И где? Ты подготовил пакет? — Гарри почувствовал, что начинает волноваться, и сжал ладони в кулак.

Нету, — маггл откровенно ухмыльнулся. — Не будет тебе пакета.

Ты… издеваешься?

Не-а! — беспечно прихлёбывая кофе, отозвался Дадли. — Пакета, в самом деле, нету, потому что туда нечего складывать. Не дарить же тебе пустую папку.

Гарри сделал глубокий вздох, убеждая себя, что если он сию минуту начнёт накладывать на двоюродного брата Жалящее заклятье, то разбирательства в Визенгамоте не избежать. От обвинений в нарушении Статута Секретности и штрафа астрономического размера никакой Орден Мерлина не спасёт.

А почему там ничего нет, — вкрадчиво спросил он. — Я дал тебе деньги. Столько, сколько ты попросил.

Ой, какие мы грозные, — фыркнул Дадли. — Прямо дрожу и падаю перед великим колдуном. Не кипятись, Поттер. В папку нечего вложить, потому что ничего такого твоя девочка не делала. На неё вообще почти ничего нет.

Не делала? — уточнил Гарри.

Ага. Гермиона Грейнджер никуда из страны не уезжала. И тем более в неё не возвращалась. На неё не зарегистрирована недвижимость и машины, она не училась в средней школе, не получала аттестат. Как в шестнадцать лет получила удостоверение, так словно в воду канула, — Дадли облизал ложку и продолжил. — С Суини другое дело. Всё прозрачно как в аптеке. Был на домашнем обучении до девяносто второго. Сдал экстерном экзамены в девяносто третьем. В том же году уехал в Австралию. Умер шесть месяцев назад.

Как умер?

Паркур. Это занятие для придурков. Они бегают по заброшенным зданиям и соревнуются, кто красивее прыгнет через яму. Суини однажды не допрыгнул куда надо и того — всмятку!

Судьба Суини соответствовала тому, что публиковалось в газетах. А вот Гермиона… . Но она могла и поосторожничать после война и поменять имя в документах.

Ясно, — вздохнул Гарри. — Но папку ты мне всё равно собери.

Купился, — растянул толстые губы в улыбке Дадли. — Мне просто нравилось тебя дразнить. Держи!

Рядом с тарелкой шлепнулась картонная папка. Не самая толстая, но это было уже что-то. Свидетельство того, что Дадли его двадцать тысяч фунтов не просто так достались.

Хорошо. Нужно ещё кое-что найти, — Гарри достал из кармана фотографии Мелтона и Уилкинсон со всеми известными данными, записанными на обратной стороне. — Эти двое. Куда, когда и как. Всё, что есть. Этот, — он указал на Мелтона. — В прошлом июле должен был отправить в Кале на пароме.

Когда надо? — деловито осведомился кузен.

Вчера.

Будет через неделю. У меня как раз небольшое затишье. Сорок тысяч фунтов с тебя.

Гарри нахмурился. Дурсль запрашивал астрономические суммы за свои услуги. Волшебник знал, что обратись он к частным детективам, то потратил бы меньше в десяток раз. Но подобное было невозможно. Во-первых, у него не было маггловских документов. Вряд ли детективы брали заказы у тех, кто хотел бы остаться анонимом. Во-вторых, нельзя было втягивать посторонних простецов в это дело. А Дадли, хоть и не самый приятный для него человек, всё же родственник и, по-своему, надёжен. По-крайней мере, Гарри прекрасно знал, где его искать в случае обмана или каких-либо дополнительных вопросов. К тому же кузен работал в полиции, и возможностей добыть нужные сведения у него было больше.

А деньги… что же — он договорится с гоблинами и продаст ещё один изумруд из семейного сейфа. Всё равно там их целый сундук.

Тогда и деньги будут через неделю, — сказал он. — Я тебе позвоню. На работу.

Звони, — великодушно разрешил кузен. — Только двоюродным братом представляться не забывай, чтобы я на каждый мамин звонок не дёргался.

На том они и расстались. Дадли остался доедать свой увеличенный втрое завтрак, а его кузен-маг отправился искать уединённое место для аппарации. Затея практически безнадёжная, потому что в восемь часов утра на улицах было много магглов. В конце концов, он оставил поиск и отправился в сторону парка, где явно нет такого интенсивного движения. Зато очень много густых кустов.

И думались ему по пути очень интересные вещи. Вспомнилось, например, как Гермиона убеждала Рона, что после гибели Волдеморта и ареста практически всех его сторонников, вероятность нападении на магглокровных магов очень мала. Разве что они сами полезут на рожон. Значит, она не стала бы менять имя в документах без веской причины? Да, не стала бы. Выходит, причина у неё была. Но какая? С каждым разом вопросов становилось всё больше и больше. А ответы на них знала только сама Гермиона.

Письма от Лоусон и Крейг пришли спустя четыре дня после разговора с Альбусом Дамблдором. Оказывается, профессор умудрился связаться со своими «давними друзьями» той же ночью под каким-то выдуманным предлогом и, повидав бывших студенток, намекнуть им о письмах подругам. Благо таковые у девушек имелись.

Послания пришли по совершенно официальному международному канаку и всё, что требовалось от Гарри — вовремя перехватить их в Отделе сортировки корреспонденции при Департаменте Международных отношений. То есть их перехватил один из рядовых авроров, лелеющий мечту занять место уволившегося Иннеса.

Дейзи Лоусон была полностью довольна своей жизнью. Её письмо было насквозь пропитано счастьем. На шести листах пергамента она описывала красоты.

Италии, магические лавки Рима и Милана, куда её брала с собой леди Симона Каталано, блюда итальянской кухни, которые ей довелось попробовать, и предстоящую подготовку к карнавалу в Венеции. Семье Каталоно, самым прекрасным, по мнению девушки, людям было посвящено целых три страницы. Особое внимание уделялось некоему Деметрио Каталано, который работал вместе с ней в теплицах. Видимо, итальянцы решили не терять времени и приставили к одарённой волшебнице одного из сыновей. От совместного восхищения растениями путь к свадебному венцу очень близок.

Крейг, напротив, была лаконична. Её послание к лучшей подруге, Амалии Эджком, уместилось на один лист, и больше напоминало отчет, начинавшийся со слов «Я узнала, что меня считают пропавшей без вести». Наставник поселил её в своём особняке и заботится обо всех нуждах, включая одежду. Так что с финансовой точки зрения ученичество очень выгодно. В её обучении очень много практики и раз в неделю мэтр ведёт ей в клинику, где разрешает помогать в исцелении.

Но именно письмо Крейг, а не Лоусон оказалось зачаровано. Гарри определил это, наложив заклятье, которое обычно использовали для расшифровки. Несколько длинных фраз на латыни, спиральный пас волшебной палочкой и буквы словно разбежались по пергаменту, чтобы собраться вновь в уже совершенно иной текст.

Жизнью в ученичестве у именитого целителя Андреаса Вальдфогеля Кристиана была не слишком довольна. То есть мэтр действительно обеспечил её всем необходимым и учил целительству. Но Дамблдор от имени девушки заключил со светилом магической медицины полный ученический контракт, подразумевающий полное подчинение ученика наставнику. Вплоть до физической связи. И этим своим правом Вальдфогель не забыл воспользоваться. Девяностолетний старик оказался тем ещё «живчиком». Девственность своей ученицы он забрал в первую же ночь, а потом не забывал посещать её комнату два-три раза в неделю. Оскорбительного отношения не было, но спать со стариком магглорожденная ведьма не хотела. Но и отказать не могла — магия заставляла подчиняться наставнику.

В письме Кристиана просила подругу поискать информацию о полных ученических контрактах. Особенно о способах изменения условий договора и защите учеников от действий наставника.

Гарри было жалко девушку, попавшую в неприятную ловушку, которую так любят устраивать детям простецов чистокровные маги. Но он не мог допустить, чтобы её мольбу услышали. Он попытается ей как-то помочь сам. Чуть-чуть попозже. А пока… .

Эпистэлма Эванеско! — скрытое магией послание исчезло.

К студентке шестого курса Равенкло отправится официальный вариант, не содержащий и намёка на недовольство.

Прости, Кристиана. Но тебе придётся потерпеть.