Гермиона, первая леди Грейнджер

Глава 20

Чистокровная гордость и принципиальность — плохие помощники в борьбе за выживание. Эту простенькую истину Теодор Нотт уяснил очень быстро.

Только что он был наследником древней чистокровной семьи, занимающей высокое положение в обществе. Его любили родители, младшие сестры и уважали сокурсники. Теодор не выбивался в число лучших студентов Хогвартса, но стабильно входил в первую десятку своего курса. К тому же родители дали ему возможность выбора будущей супруги среди свободных чистокровных сверстниц и девочек помладше. Немыслимая свобода, между прочим.

Жизнь была очень спокойной и определённой. Даже возвращение Тёмного лорда и последующие беспорядки, которые тут же начали именовать «второй магической войной» не слишком поколебали уверенности Теодора в будущем. Его семья была чистокровной и не имела «неподобающих» знакомств. Отец работал на высокой должности в Министерстве Магии и обладал большими связями среди представителей обеих сторон. Чтобы не случилось — они не упадут. В это младший Нотт твёрдо верил. И вера эта его, в конце концов, подвела.

Арест отца и последующие за этим события стали для Теодора началом кошмара.

Лорд Нотт не участвовал в Апрельской битве, и это внушило ложное чувство безопасности. Но его арестовали прямо в Министерстве Магии. У авроров был какой-то артефакт, позволяющий определить, есть ли на руке волшебника метка Тёмного лорда или нет. У Юлиуса Нотта метка была.

После заключения главы семьи на неопределённое время в Азкабан в Дом-На-Холме, родовое поместье, пришли авроры. Много. Матери Теодора пришлось их впустить. Не время упорствовать, когда чужая волшебная палочка упирается в шею единственного сына.

Поместье тщательно обыскали, попутно превратив всю обстановку в руины. Артефакты, редкие книги, часть дорогой посуды, гиппогрифы — отцовская гордость, несколько зачарованных драгоценностей были изъяты в ходе первого обыска. Впоследствии в Дом-На-Холме регулярно наведывались с проверками, и каждый раз что-то уносили.

Расправа с семьёй Нотт прошла по отработанной Министерством Магии схеме. Огромные штрафы в «пользу жертв террора», которые надлежало выплатить в течение месяца, ограничения на волшебную палочку, запрет множества привычных для волшебника вещей, исключение из Хогвартса, а главное бесконечное запугивание. Внутри Нотта каждый раз что-то дёргалось, когда охранные чары сообщали о новом визите. Волшебные газеты изо всех сил поливали отца грязью, обыватели не скупились на письма с угрозами. А в случае беды позвать было некого. Друзья и должники либо спешно открещивались от магов с фамилией Нотт либо сами находились в таком же положении.

Теодор, в одночасье ставший главой семьи, иногда думал, что спит и видит страшный сон. Всё казалось, что нужно просто как следует ущипнуть себя и проснуться.

Семье назначили штраф в восемьдесят тысяч галеонов. А ведь Нотты никогда не входили в широко известный «Реестр двадцати». Конечно, опустошив сейфы, продав дорогие вещи и долю дохода в магической почте, можно было наскрести эту сумму. Но, к сожалению, не только Нотам назначили «выкупные». Многие чистокровные и не слишком волшебники оказались под угрозой заключения в Азкабан, если к сроку они не предоставят Министерству Магии груду золота. Лавки скупщиков ценностей были переполнены. Теодор до сих пор вспоминал, как за золотой сервиз шестнадцатого века ему издевательски предложили шестьдесят галеонов. Какой стыд.

Нет, деньги он всё же достал к назначенному сроку. Выгреб содержимое сейфов, уничтожил финансовое ядро, позволяющее представителю семьи Нотт состоять в Совете Магов. Три века назад один из предков юного мага внёс в казну представительного органа волшебной Великобритании пятьдесят тысяч галеонов. Огромная по тем, да и по нынешним, временам сумма. Гоблины, хранящие казну Совета Магов, позволили забрать лишь тридцать тысяч.

Оставшиеся двадцать тысяч золотых Теодор получил у гоблинов под залог дома. Никто из волшебников не закладывает родовые поместья даже под страхом смерти и лишения души. Родовое поместье — постоянно действующий источник человеческой магии. Не такой огромный и оригинальный как Хогвартс или Стоунхендж, но постоянный. Передать поместье в руки нелюдей означало не только обездолить семью, но и предать волшебников. Никто не передаёт постоянный источник нечеловеческой расе.

Теодор Нотт был первым и, наверное, единственным магом, отступившим от древних правил, поэтому в режиме строжайшей секретности ему предоставили кредит. И даже условия были не слишком жестокими.

Но неприятности всё равно не закончились с выплатой «выкупных». Более того, их стало больше. Чтобы выплачивать кредит, необходим был постоянный доход. Теодор быстро выяснил, что на работу он устроиться не сможет. Так называемые добропорядочные маги скорее примут на работу кентавра или маггла, чем «сынка Пожирателя Смерти».

День выплаты квартального платежа был не за горами. По ночам Теодору снились гоблины, довольно потирающие лапы и какая-то грязная подворотня, в которой им всем предстоит жить. Колдун был согласен побиться головой о стенку, если это как-то поможет найти выход из ямы, в которой он оказался.

Он даже не сумел как следует оплакать свою мать, которая не выдержала несчастий, свалившихся на её голову, и добровольно ушла из жизни.

Я слабая женщина, — не раз говорила она Теодору.

Несмотря на слабость, она всё же нашла в себе силы выбрать тихий и очень надёжный способ самоубийства. Не яд, не парализующее заклятье, направленное в сердце, а всего лишь нож для разрезания писем. Леди Лия Нотт вскрыла вены приблизительно между полуночью и часом ночи. К завтраку она уже окоченела.

Теодор помнил, что долго смотрел на маленькое тело на залитой кровью кровати. Грусти, боли, ужаса, отчаянья — всего того, что сопровождает смерть близкого человека, не было. Только раздражение и злость на волшебницу, которая добавила своему сыну дополнительный груз. Она оказалась слишком ненадёжной, чтобы остаться в этом мире и помочь ему.

Ни слёз, ни скорби. Ничего подобного.

Теодор закрыл дверь спальни на заклятье и отправился к камину, чтобы вызвать целителя и аврора. Морально он приготовился к бесконечному допросу, полному оскорблений и подозрений. Похороны матери уничтожат его последние запасы галеонов. И траты нисколько не уменьшит то, что леди Лия одела своё лучшее платье и сделала прическу перед смертью.

Ещё Теодору предстояло рассказать десятилетней Иветте и восьмилетней Сабрине о смерти матери. Это нужно было сделать так, чтобы избежать детской истерики. Из-за наложенного Министерством Магии ограничения Теодор не мог покупать сложносоставные зелья в аптеках, а на простейшие успокоительные у сестёр была аллергия.

Сплошные проблемы.

Думал ли Теодор в те дни о самоубийстве? Думал. И не один раз. Но это было бы слишком позорным выходом из ситуации.

Спасли семью Нотт от краха, как ни странно, магглы. Разбирая секретер матери, Теодор обнаружил пачку старых писем от её кузена — Уилфреда, беспутного отпрыска семьи Мортон. Беспутность эта выражалась в том, что Уилфред «якшался с простецами» чересчур активно, что не подобало порядочному чистокровному волшебнику. В конце концов, его выставили за порог семейного очага, но не изгнали. Единственным родственником, что поддерживал связь с «беспутным» была леди Лия. Теодор нашел всю тайную переписку — порядка ста писем и открыток, полученных за последние пятнадцать лет.

У Теодора даже руки затряслись, когда он понял, что через мать наследует небольшое дело, открытое в маггловском мире. Гордость, крикнувшую «Помилуй Мерлин, это же грязные магглы!» юноша заткнул в несколько секунд.

Ресторан со смешным названием «Конюшня короля Георга» приносил небольшой доход и среди магглов был малоизвестен. Забегаловка средней руки, где к тому же вечно толклись подозрительные личности, а еда по вкусу напоминала помои.

Теодор довольно быстро разобрался, для чего кузен матери использовал ресторан. Мир волшебников получает от простецов продовольствие, воду, основные материалы вроде тканей и металла, территории под проживания. Взамен магглы получают странные происшествия, провалы в памяти и определённое количество безумных каждый год. Всё вполне официально и прозрачно.

Но в незаконной сфере соприкосновений у двух столь разных обществ куда больше. Половина маггловских искусственных наркотиков имеет отношение к тайным комнатам лавок Лютного переулка. Маггловские авроры и не представляют, сколько всего незаконного минует границу страны при одной аппарации. Торговля человеческими органами, целыми телами и живыми людьми, нападения на людей, беззащитных перед простейшим заклинанием, ради наживы, проституция… . Список неограничен.

Взглянув на публику, обретающуюся за столиками, Теодор схватился за голову. Он уже согласился наследовать этот ресторан. Явись сюда авроры заключения в Азкабан не избежать. Рисковать своей свободой юноша не мог.

Поэтому первое, что сделал новый хозяин ресторана — это с помощью верного домового эльфа выставил из ресторана всех посетителей, включая двух крайне подозрительных магов, и работников, а все входы и выходы запечатал заклятьями. К счастью, Министерство Магии не запрещало ему использовать Колопортус.

После наложения чар все помещения ресторана были подвергнуты тщательному обыску. Теодор обнаружил несколько фунтов белого порошка, маггловское оружие в длинных деревянных ящиках, внушительные запасы человеческой крови под заклятьями консервации и, в тайной комнате под кухней, живого маггловского ребёнка лет трёх, перепуганного до полусмерти.

Все вещества и вещи, вызывающие хоть малейшее подозрение, отправились на самую дальнюю городскую свалку. Ребёнка один из домовых эльфов перенёс на оживлённую улицу на другом конце Лондона. Теодор понадеялся, что мальчишка не смог ничего запомнить и не укажет на ресторан маггловским аврорам.

Все найденные маггловские деньги Теодор перевёл в волшебное золото. Получившейся горки галеонов как раз хватало, чтобы выплатить первый платёж за кредит. Магическая смерть семьи Нотт отодвинулась на три месяца. И Теодор был полон решимости сделать так, чтобы она никогда не наступила.

Вытягивать деньги из магглов куда легче и выгоднее, чем из волшебников. Теодор набрался смелости и походил по расположенным неподалёку от ресторана магазинам, рассматривая товары и цены. До этого он ни разу не был в мире простецов без сопровождения и узнал несколько неожиданных и, несомненно, важных вещей. Например, во всех сколько-нибудь важных местах у магглов стоят артефакты для слежки и подсматривания, а авроры в смешной синей форме могут появиться в любой момент.

А ещё магглы много тратят. Ублажают себя изо всех сил, расходуя на уход за своими телами и еду гораздо больше денег, чем волшебники. Теодор провёл подсчеты и понял, что двадцать фунтов — это четыре золотых галеона. Двадцать фунтов каждый день в течение трёх месяцев — очередной взнос за гоблинский кредит. А если зарабатывать больше двадцати фунтов в день, то постепенно можно вернуть семейству Нотт прежний уровень благосостояния.

Иногда и магглы приносят выгоду.

Теодор работал не покладая рук, чтобы сделать ресторан привлекательным для посетителей из мира простецов. Именно в тот период он, наконец, понял, что домовые эльфы — это чудо не меньше единорогов и драконов. Незаметные существа, обладающие удивительными волшебными способностями. Министерство Магии не может наложить на них ограничение. Им вообще никто не может приказывать кроме хозяев.

В Доме-На-Холме в разное время обитало от трёх до семи домовых эльфов. Теодор никогда не обращал на них внимания, считая всего лишь частью магии особняка. Он не хвалил и не наказывал. Послушные добросовестные слуги просто не давали ему такого повода.

Когда рушилось благосостояние семьи, от домовиков пришлось отказаться. Недобровольно, конечно. Во время третьего обыска поместья один из авроров приставил к голове Теодора волшебную палочку и «попросил» дать всем волшебным слугам одежду. Немедленно. Это было против всех правил, но кончик палочки, упирающийся в затылок, был слишком реальной угрозой. Волшебник раздал пяти рыдающим существам по мантии и попытался смириться с тем, что больше их никогда не увидит. Лишение домовых эльфов было крахом в бытовом плане. Никто из семьи Теодора не умел убирать, готовить еду и стирать. Не говоря уже о том, чтобы ухаживать за садом и большим огородом.

Но прошло меньше недели, и домовики вернулись. Их было больше, чем пять. Как выяснил Теодор, лишение домовых эльфов стало обычной практикой. Ещё один способ унижения побеждённых. Домовики семьи Нотт привели с собой каких-то знакомых или даже родичей и Теодор всех принял под кров Дома-На-Холме, тихо радуясь, что в Министерстве Магии такие вещи не могут отследить.

Домовые эльфы и магглы стали основой благосостояния семьи Нотт. Теодор часто думал, что чистокровные предки наверняка переворачиваются в своих гробах, но стыдно ему не было. О каком стыде может идти речь, когда он спасает семью? Когда сейфы будут полны золотыми монетами тогда и можно будет вспомнить о гордости чистокровного волшебника.

С одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года Теодор Нотт официально существовал в мире магглов. У него был паспорт, аттестат частной школы и медицинская страховка. Ресторан «Конюшня короля Георга» за несколько лет превратился из противной забегаловки в респектабельное заведение, славящееся отличной кухней и собственным джаз-оркестром.

Честный бизнесмен, тихонько посмеивался над собой молодой маг.

Смех смехом, конечно, но своего он добился — перспектива банкротства больше не маячила на горизонте. Ресторан приносил хорошую прибыль, а расходы были минимальны. Теодор практически не тратился на провизию. Поместье семьи Нотт занимало вполне приличную территорию. По распоряжению молодого хозяина домовики превратили луга в огороды, разбили два фруктовых сада и возвели большие теплицы. Небольшое озеро, на берегу которого семья часто устраивала пикники, превратилось в рыбью ферму. С помощью специального зелья, периодически добавляемого в воду, рыбы нерестились круглый год и росли в десять раз быстрее. Те же самые зелья позволяли собирать с грядок шесть урожаев в год, а с деревьев три.

Таким образом, на маггловском продуктовом складе закупалось только то, что нельзя было вырастить в Англии. Всевозможные специи, молочные продукты, яйца и мясо, потому что территорию Дома-На-Холме не хотелось превращать ещё и в скотный двор.

Статья расходов на оплату и уход за персоналом также была сокращена до минимума. На кухне работали домовые эльфы. Когда ресторан закрывался, домовики становились уборщиками. Наделённые магией существа справлялись со всем лучше людей, и им не надо было платить еженедельное жалованье, оплачивать медицинскую страховку, возиться с пенсионными фондами и профсоюзами. К сожалению, голодные магглы не были готовы к виду домовиков или к тому, что еда появляется на столах прямо из воздуха, поэтому официантками были из простецкого племени. На выдаче блюд тоже стоял человек — сквиб, ранее работавший уборщиком в «Дырявом котле», с готовностью променявший жалкое жалованье и каморку на чердаке на высокую заработную плату и отличное жильё в мире магглов. Теодор взял со сквиба Нерушимую клятву и вменил в обязанности следить, чтобы маггловские девушки не совали нос на кухню.

Приблизительно через год к человеческому персоналу присоединились музыканты. Теодор прочитал в журнале, посвященном ресторанному делу, что живая музыка и танцевальная площадка делают любое заведение более привлекательным для посетителей. После того, как в «Короне короля Георга» по вечерам зазвучал джаз, посетителей действительно стало больше.

Правда, работая с чрезвычайно выгодными в финансовом плане простецами, Теодор очень быстро выяснил, что в маггловском миру, как и в мире волшебников, количество идиотов прямо пропорционально количеству населения. И вся эта немаленькая толпа почему-то ополчилась на «Конюшню короля Георга» сразу же, как только туда начала захаживать приличная публика.

Нет, налоговая служба и та жуткая организация, которая проверяет, нет ли не кухне тараканов или крыс, проблем практически не доставляли. С ними можно было справиться эликсиром Рассеянного внимания, подмешанным в чай, и Конфундусом из-за угла. Да и навещали представители этих органов ресторан не чаще одного раза в год.

Совсем другое дело всевозможные общественные организации и просто фанатики каких-то безумных движений. За шесть лет Теодор не встречался разве что с представителями «Общества защиты несчастных угнетённых кальмаров». И то только потому, что подобного клуба по интересам не существовало. Пока. Казалось, магглы занимаются чем угодно, но только не своей жизнью.

Самое плохое, что побороть эту толпу было практически невозможно. Это всё равно, что на морском берегу пытаться прибой остановить.

Больше всего проблем доставляли борцы с мясоедством и активисты движения трезвенников. С первыми сталкивался практически каждый ресторан в городе, а вторые узнали, что в «Конюшне короля Георга» продают алкоголь даже рано утром. Теодор искренне не понимал, чем этим людям может не угодить бифштекс или стакан виски, налитый в десять утра. Наверное, все эти «защитники» и «поборники» были немного не в себе. Безумцы. Разве здоровым людям придёт в головы стоять перед входом в ресторан с плакатами «Останови убийство», «Логово живодёров»? Почему бы им перед воротами какой-нибудь бойни не постоять? Или перед входом в один из ресторанов горной кухни? Да-да, тех, что держат горбоносые иностранцы и где жалобно блеющее мясо показывают клиентам, перед тем как нанизать на вертел?

И что за нигде не прописанный запрет на продажу алкоголя до пяти вечера? Просто сложившаяся практика? Что за чушь? Если человек хочет выпить, то он идёт в магазин и покупает себе бутылку. Это может произойти в любое время суток — хоть в десять, хоть в пять утра. Если человек хочет выпить красиво, то он идёт в ресторан и получает свою порцию алкоголя в стакане с кубиками льда и кусочком лимона или с листиками мяты. Одинаковые причины и следствия: человек хочет выпить и покупает себе алкоголь. Разница лишь в цене и упаковке.

Тогда почему никто из слабоумных магглов не осаждает круглосуточные супермаркеты и винные магазины?

В конце концов, Теодор научился справляться с подобными «деятелями». В толпе он вычислял организатора или нескольких активистов и выяснял, где они живут и работают. Расторопные домовики помогали любимому хозяину проследить за «шумными магглами». Как правило, главари пугались до мокрых штанов уже одного его визита к ним домой. Тем, кто не испугался, Теодор вежливо предлагал оставить тротуар перед его рестораном в покое. В крайнем случае, в ход шли деньги.

В делах семейных всё тоже постепенно наладилось. Он умудрился восстановить место семьи Нотт в Совете Магов. Взял он всего тридцать тысяч галеонов, а возвращать пришлось семьдесят. По сравнению с семнадцатым веков финансовая планка для «толстосумов» значительно повысилась. Теодор торопился изо всех сил. Промедли он хотя бы неделю, и пришлось бы вступать в Совет Магов заново, проходить длительную процедуру и вносить в бездонную казну целых сто тысяч.

Спешка стоила Тео сотни бессонных ночей и небольшого скандала с гоблинами. Серокожие зануды соглашались переводить в галеоны суммы свыше двух тысяч фунтов в галеоны только со снижением курса. Пришлось пожертвовать одним фунтом. Теперь лично для Теодора Нотта курс перевода был шесть фунтов к одному галеону. Но даже с этим условием наполнение сейфов шло быстрее, чем, если бы он был Министром Магии и получал своё высокое жалованье.

Девятого июня одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года Теодор впервые ощутил на своих плечах тяжесть пурпурной мантии «лорда» Совета Магов. В воспоминаниях отца подземный зал всегда был заполнен на три четверти. «Лорды» и немногочисленные «леди» Совета ухитрялись усаживаться таким образом, что становилось понятно, к какой группе они принадлежат. Под древними сводами всегда стоял гул от множества голосов.

Когда же Теодор вошел в зал, то поначалу подумал, что ошибся со временем. Подземный амфитеатр был практически пуст. Не более двух дюжин волшебников занимали каменные скамьи, а в зале гулял ощутимый сквозняк. Слева сидела группа из десяти волшебников, которых Теодор видел когда-то на приёмах чистокровных семей, которые исправно посещали родители. Нотты скатились на дно общественной жизни, молодой лорд Нотт общался с простецами чаще, чем с магами, а эти люди продолжали спокойно посещать светские рауты. Именно поэтому Теодор повернул направо, где с достаточным комфортом расположилась парочка колдунов его возраста. Платиновые волосы Драко Малфоя были для бывшего слизеринца лучшим маяком.

Вскоре Теодор начал понимать, почему отец называл Совет «болотом с лягушками», а про особо сложные заседания «лягушки квакают не в такт». Действительно болото, в котором легко можно утонуть. Заседания стали занимать гораздо больше времени, сил и внимания, чем предполагал молодой волшебник. Но, стиснув зубы, молодой Нотт решил терпеть. Терпеть и держаться за своих неожиданно обретённых союзников — Драко Малфоя и Симуса Флеминга. Малфои непотопляемы и обладают огромными связями не только в Великобритании, но и за границей, а Флеминги никогда и не тонули, оставаясь самой состоятельной семьёй страны. Будучи достаточно гибким, Тео легко стал частью их компании, вернув своей семье крохи высокого общественного статуса.

Нотты посещали все светские мероприятия, которые устаивали семьи Малфой и Флеминг. Теодор получил возможность представить обществу своих младших сестёр. Иветта и Сабрина были чистокровны и привлекательны внешне. Соискатели на их руку могли рассчитывать на вполне приличное приданое. А Теодор мог рассчитывать на повышение статуса через брак своих сестёр. Чистокровных девочек всегда было меньше, чем мальчиков. К тому же сам Теодор был холост и вполне мог присмотреть себе супругу из чистокровных вдов или незамужних колдуний старшего возраста.

Общение с Малфоями и Флемингом приносило свои плоды. Драко помог однокласснику добиться свидания с отцом, а впоследствии, с помощью знакомого надзирателя и нескольких тысяч галеонов, Теодор смог получить тело отца, чтобы похоронить его, как подобает, в семейном склепе. На землях Флемингов жил церемониймейстер, с которым пошептался Симус. В итоге у лорда Юлиуса Нотта были хоть и тайные, но вполне достойные похороны.

Всё было боле менее хорошо. Дела в ресторане шли ровно и прибыльно, золото потихоньку накапливалось в сейфах, авроры никогда не смогут поймать Теодора на чем-то незаконном, потому что он был пароноидально осторожен. Сёстры отлично учились, а глава семьи Гэмп всерьёз рассматривал перспективу брака Иветты и его младшего внука.

Теодор был усыплён мнимой безопасностью. Это было ошибкой. Ему следовало помнить, что беда может прийти безо всякой причины.

После введения этого глупого контроля над совиной почтой Сквозных зеркал было не достать даже за очень высокую цену. К счастью, Симус рассказал им о способе связи, который когда-то использовался в Хогвартсе. Протеевы чары, наложенные на обычный галеон. Просто и гениально. Симус уверял, что это не его идея и только после памятной встречи на борту «Святой Софии» раскрылся:

Это была идея Гермионы!

У Теодора было четыре заколдованных галеона. Один, с как будто откушенным краем, был предназначен для экстренной связи с Драко. Маг хранил его в правом кармане брюк. Галеон для связи с Симусом лежал в левом. Ещё один золотой был спрятан в медальон — знак главы семьи. Теодор потратил несколько часов, обычая маленькую Сабрину перемещать крохотные буквы на ребре монеты. Сестра находилась под присмотром двух домовиков в доме, защищенном заклятьем Доверия, замкнутым на самом Теодоре. Но мало ли что могло случиться. И, наконец, четвёртый галеон, лежал в кармашке для часов. Лорд Нотт давно предпочитал луковице маггловские часовые браслеты, но жилеты и сюртуки ему продолжали кроить по старому образцу.

Именно четвёртая монета внезапно нагрелась, когда Теодор Нотт вёл беседу с почтенным магглом по фамилии Криви, владельцем небольшой молочной фермы. Отец двух магглорожденных волшебников был привычен к разного рода странностям. Да и цены у него были вполне приемлемыми.

Когда поступил сигнал, беседу пришлось сворачивать и срочно искать место для аппарации. Из всех монет именно этот галеон был самым, что ни наесть секретным и срочным.

Аппарация привела Теодора в заросший бурьяном сад маленького домика на окраине маленького городка. В радиусе тридцати миль не было ни одного волшебника, а кусты бузины и темнота надёжно защищали от внимания соседей-простецов. При перемещении колдун угодил прямо в заросли крапивы и, поминая всех демонов, выбирался из них минут пять. Ограничения на аппарацию сняли недавно, и переноситься точно в заданную точку Теодор еще не наловчился. Это дело опыта.

Об этом домике не знал никто. Теодор взял в его аренду на несколько лет у старой магглы. При этом использовал чужие документы, вытащенные верным домовиком из кармана какого-то маггла. Когда дело касалось благополучия хозяев, мораль у домовых эльфов была гибче резинового шнура. На самом доме не было никаких чар, а внутри практически не творилась сильная волшба. Тео посчитал, что нельзя лишний раз привлекать внимание Министерства Магии к местности, по документам заселённой исключительно простецами.

В тесной маленькой прихожей его встретил запах лекарственных зелий и полная пожилая колдунья в светло-зелёной мантии.

Лорд Нотт, — голос ведуньи и целительницы дрогнул. — Я не могла сообщить вам раньше… Она…

Где Иветта? — тихо спросил Теодор.

В спальне. Всё так быстро… . О, Мерлин, я ничего не могла сделать, лорд Нотт! Потеря крови… Лорд Нотт!

Отодвинув ведьму с дороги, Теодор вошел в самую большую комнату дома. Когда-то здесь была гостиная. После вселения новых жильцов её единственную в доме отремонтировали и обставили удобной красивой мебелью. Волшебник не пожалел и распотрошил лучшие покои Дома-На-Холме. Сейчас в спальне пахло кровью и смертью.

На широкой кровати, не прикрытая ничем, лежала юная девушка. Иветта Нотт пятнадцати лет от роду, которую родственники и друзья семьи всегда называли Птичкой. Она, в самом деле, внешне напоминала маленькую осторожную пичужку своими порывистыми движениями и привычкой склонять голову к левому плечу, словно прислушиваясь к чему-то. Теодор помнил, как родители долго пытались отучить Иви от этого. Лет с пяти, кажется. Но безуспешно.

От матери Птичке досталась не яркая красота и тёмно-синие глаза. А от отца густые волосы цвета бумажного пепла. Привлекательная девушка, но не поражающая людское воображение. Среди магглов таких тысячи. Да и среди волшебников хватает.

Но только Иветта Нотт сейчас лежала мертвая на широкой кровати.

После смерти она стала похожа на старый манекен, который впору выбрасывать, а не рядить в одежду. Черты лица заострились, кожа казалась серой, как у гоблинов. От роскошных кос почти ничего не осталось. В последние месяцы Иви жаловалась, что волосы выпадают, а кожа чешется. Никакие притирания не помогали. Теперь она уже не может воспользоваться теми кремами, что любящий брат купил ей в магическом квартале Афин.

Иви, — он легонько коснулся еще теплой руки. — Сестрёнка…

Но девушка, конечно, не могла ответить. Целительница не успела закрыть мертвые глаза, и это сделал Теодор. Он же прикрыл сестру покрывалом. Она, в самом деле, умерла от потери крови. Низ живота и ноги были полностью залиты темной, начинающей подсыхать жидкостью. Крови была так много, что она залила большую часть кровати. От едкого запаха у него кружилась голова, и першило в горле.

Из небольшой колыбели, стоявшей справа от кровати, послышался тихий писк. Писк существа, погубившего его любимую сестру. Лорд Нотт мрачно разглядывал багрово-красное существо, напоминавшее помесь корня мандрагоры и креветки. Оно даже плакать не могло, как нормальные дети. Только пищало. Противно. Свернуть бы ему шею, пока никто не видит.

Это девочка, — целительница застыла на пороге комнаты, со страхом глядя на него.

Теодор вздохнул с каким-то всхлипом. Слёзы щипали глаза, но он не мог расплакаться на глазах этой женщины, которая искренне жалела его. Не нужна ему такая жалость. Лучше уж пинок под рёбра. Честнее будет.

Присмотрите за ребёнком пару дней, — хрипло попросил он. — Я пришлю слуг за телом. После похорон решу, что делать с ней.

И аппарировал прямо из комнаты, наплевав на приличия. После исчезновения колдуна целительница подошла к колыбели и взяла малышку на руки. Рожденная в минуту смерти матери, зачатая неправильным путем, нелюбимая и никому не нужная крошка.

Бедняжка, — прошептала женщина. — Ну-ну. Всё с тобой будет хорошо.

А Теодор аппарировал прямо к границе своего сада. Но в доме он не прошел дальше холла. Было тихо. Семейные портреты спали, домовики, возможно, работали на кухне или в теплице. Больше в Доме-На-Холме никого не было. Тишину можно было пощупать руками.

Теодор знал, что останься он в одиночестве хотя бы на час, то непременно сойдет с ума. Зачерпнув каминного пороха, он кинул его в камин и скомандовал:

Золотые поля, главный дом!

Всю ночь до рассвета он провел в одной из гостевых комнат родового замка Флемингов. Человек, которого он мог бы назвать другом, подливал ему Огденского виски и молча слушал, как захлебывается слезами боли и отчаянья надменный слизеринец. Симус был в числе немногих посвященных в суть беды, приключившейся с Иветтой Нотт.

Отправлять девочек на учёбу в Хогвартс было опасной затеей. Нельзя больше доверять месту, которым управляет Дамблдор. Но и отправить сестёр в Шармбатон Теодор не мог. Это означало бы привлечь внимание Министерства Магии. В то время он не смел рисковать и тем более подвергать сестёр унизительным ежегодным досмотрам на границе.

Девочки отправились на учёбу в единственную английскую школу магии. Древний артефакт определил их на факультет Слизерин, который был известен своей сплоченностью. Так считал Теодор. Но ошибался уже в который раз, да и молчание сестёр о школьных проблемах усыпило его осторожность.

Поэтому срочный вызов в Хогвартс для Теодора был как удар под дых.

Иветта Нотт очутилась на узкой койке школьного лазарета. На Иветту Нотт было совершено нападение. Иветту… изнасиловали.

Теодор помнил, как стоял рядом с кроватью, глядя на бледное до прозрачности лицо сестры, слушая «ласковые» слова директора. Он уже видел декана факультета Слизерин, Северуса Снейпа. Темноволосый волшебник пытался выглядеть безразличным, но, встретившись взглядом с бывшим студентом, отвёл глаза.

Боишься, Северус? Правильно делаешь. Множество людей знают имя человека, предоставившего «светлой стороне» список всех последователей Темного лорда. Даже самых малозначительных. Они выжидают подходящего момента. И ты это понимаешь, Северус. Не высовываешься из этой проклятой школы круглый год, ходишь с оглядкой… . Слишком много врагов, Северус? Ещё один к твоему списку — Теодор Нотт!

По словам Дамблдора Иветта Нотт была влюблена в студента другого факультета. Не смея надеяться на взаимность, она приготовила любовное зелье, но ошиблась с дозировкой. В итоге невинный любовный напиток превратился в мощную отраву, вызывающую галлюцинации и звериную агрессию.

Большое несчастье, что девочка пострадала, — качал головой Дамблдор. — Но в этой ситуации виновных нет.

В вещах Иветты нашли рецепт любовного напитка, остатки ингредиентов и следы готового зелья. Чары, наложенные на выход из гостиной, показали, что девочка покинула резиденцию факультета после полуночи… .

Гоблинские сказки! Директор школы мог легко приказать какому-нибудь домовику подложить в вещи студента что угодно. Они ведь подчиняются ему как хозяину! А заклятье… Теодор был готов поклясться чем угодно, что изменять его умеют даже третьекурсники. По-крайней мере, во время его учебы умели.

Изложив свою версию событий, Дамблдор предложил «не придавать трагедию огласке». Теодор, конечно, согласился. А кто бы возражал? У волшебников не существует такого преступления как «изнасилование». Нельзя сказать, что подобная мерзость не происходит в действительности, но наказания за неё в уголовных законах нет. Если столь позорное дело всё же доходит до Визенгамота, то преступника судят за «членовредительство»[5], оставляя факт сексуального нарушения жертвы обывателям на обсуждение.

Попытайся Теодор добиться хоть какого-то возмездия насильнику не избежать скандала. И пострадали бы все члены семьи Нотт, да и на Малфоев с Флемингами этот инцидент бросил бы слабую тень. Он не мог позволить шаткому карточному домику семейной репутации развалиться и взорваться.

Теодор чувствовал себя предателем и мерзавцем, когда со спокойной миной подписывал прошение об исключении сестёр из Хогвартса, вызывал собственных домовиков и принимал от прячущей глаза мадам Помфри список зелий, которые девочке необходимо принимать, чтобы поправиться.

Сказка Дамблдора разлетелась на куски, когда в Доме-На-Холме Иветту осмотрел приглашенный частный целитель. Любовный напиток имел место быть. Вот только напоили им саму девушку. И явно насильно. Синяки вокруг рта, разбитые губы и сколотая эмаль на зубах — травмы не от поцелуев. Иветту напоили запрещённой любовной гадостью. Возможно, тогда и появились страшные синяки на запястьях и сломанное ребро.

Лорд Нотт не собирался поднимать шума, но поклялся, что найдёт насильников и превратит их жизнь в подобие маггловского ада. Целитель шепотом поведал, что подобные травмы возникают только при групповом изнасиловании. Трое… может быть больше.

Иветта очнулась только через несколько дней, но в себя так и никогда и не пришла. Есть девушки, кто после подобного отряхнулся бы и пошёл дальше — сильные личности. Но Иветта Нотт к ним не относилась. Изнасилование, а еще больше связанные с ним позор и унижение, слишком сильно ударили по её разуму.

Иви ждала участь младшей леди Флеминг — жить под наблюдением целителей в каком-нибудь доме на юге страны. Уход и время могли бы помочь ей восстановить психическое здоровье. У Теодора хватило бы средств купить небольшой домик на берегу моря и нанять неболтливую сиделку.

Но, спустя пару недель, выяснилось, что у изнасилования были тягостные последствия — не только тихое безумие и упадок магических сил, но и беременность. Его новорожденная племянница плод насилия. К подобным детям в магическом обществе относились исключительно негативно.

Проклятая, — шептал Теодор, уткнувшись лицом в ладони.

Проклятая. Возможно это ещё один из предрассудков волшебного мира. Вроде того, что слишком частое общение с простецами уничтожает магическую силу. Но кто может сказать, наверняка? Дети — результат изнасилования, как правило, были сквибами. Очень часто они при рождении убивали своих матерей.

Самым лучшим вариантом было избавиться от ребенка на раннем сроке. Но целитель сразу же сообщил, что это невозможно. В состав всех без исключения абортативных зелий входят цветы ибрицы — растения, на которое у всех членов семьи Нотт наследственная аллергия. Напоить девочку подобным зельем всё равно, что дать яд.

Целитель предложил рискнуть и дождаться рождения ребёнка. При хорошем присмотре и помощи Иветта могла пережить роды. Теодор согласился. Что станет с ребёнком, он тогда не думал.

Первые месяцы всё шло просто отлично. Иногда Теодору казалось, что сестра поправилась. Девушка пополнела и избавилась от болезненной бледности. Она с удовольствием читала книги, которые для неё покупали, и радовалась будущей учебе в Шармбатоне. Целитель во время одного из осмотров сказал, что, древние боги милостивы и Иви Нотт выздоравливает быстрее, чем можно ожидать.

Но месяца четыре назад Иви внезапно стало плохо. Что-то странное начало твориться с её магией — начались частые стихийные выбросы, как у маленького ребёнка, но безо всякой причины. Начавший шевелиться ребенок, словно вытягивал из сестры жизненные силы. К тому же Иветта внезапно осознала, при каких обстоятельствах забеременела, и истерики отнюдь не улучшали её самочувствие.

Последний месяц девушка пребывала в полубессознательном состоянии. Теодор не пускал к ней Сабрину, опасаясь за психику своей самой младшей сестры. Ему достаточно истерик и одной попытки побега.

А несколько часов назад Иветта умерла. Ещё одни тайные похороны в семье Нотт.

Что ты будешь делать? — спросил Симус.

А что делать?! — вскинулся Теодор.

Он тихо засмеялся.

Что делать, что делать. Прикажу домовикам вымыть Иви, одеть в красивую мантию… . Тот церем… цером… тот маг ещё работает? Обращусь к нему. Заплачу пару тысяч, чтобы он проводил сестру в другой мир. Потом буду всем врать, что она умерла от пневмонии. Поверят?

Поверят.

Конечно, поверят! Все же знают, что на самом деле случилось! — взорвался Теодор.

Симусу пришлось приложить усилия, чтобы усадить пьяного друга обратно. В таком состоянии Нотт мог забраться в камин и ляпнуть первый попавшийся адрес.

А девочка?

Какая девочка? Симус… мне, похоже, нужно в постель.

Подожди, я помогу. Что будет с младенцем? Девочкой, которую родила Иви, — терпеливо повторил Симус. — Твоей племянницей?

Эта тварь мне… не родня, — Теодор рухнул на покрывало. — Нужно что-то с ней делать. Авада Кедавра самое лёгкое, да? Легко, но нельзя. И неправильно.

Но что-то, в самом деле, нужно было делать. В семье Нотт, где глава семьи холост, а единственной оставшейся в живых женщине как раз исполнилось тринадцать лет, не может неожиданно появиться маленький ребёнок. Его появление привлечет не только внимание стаи акул, которые именуются светским обществом, но заинтересует Аврорат. Теодор Нотт, также как и мужчины семьи Малфой, находился в «списки вечных подозреваемых». Начни доблестные борцы со злом копаться в событиях, выяснять, откуда появился ребёнок и как именно умерла Иветта, Теодору не избежать профилактического заключения в Азкабан. Кто сможет гарантировать, что оно не станет постоянным?

Самым лучшим выходом было бы избавиться от новорожденной. Подкинуть магглам, например. Пусть растёт в обычном мире, а потом считает себя магглорожденной. Человек, не знающий о родовой магии так бы и поступил. И огрёб бы проблем через десять лет, когда девочка поступила бы в Хогвартс, а в школьных свитках проявилось бы её настоящая фамилия. А может, и не появилась бы. Эти сложные правила о принадлежности родовой магии той или иной семьи… . Неизвестно как они подействуют на эту девочку. Но рисковать было нельзя. Не в том они положении.

Нотты — чистокровная семья с достаточно древней родословной. Генеалогическое древо не отягощено ни магглами, ни магическими существами вроде вейл, оборотней или великанов. То есть, нет ничего, что могло бы «покривить» семейную магию. Может ли случиться так, что отец-насильник происходил из более древней и сильной семьи? Конечно, на других факультетах тоже учились чистокровные. И среди них достаточно тех, кто превосходит Ноттов по силе и древности рода. Вот только… Теодор отчаянно не хотел верить, что кто-то из них опустится до физического насилия над хрупкой девушкой.

Нужно мага найти, — пробормотал Теодор в подушку. — И опекунство сотворить…

Да, магическая опека над ребёнком была бы идеальным выходом. Волшебник принимает едва родившегося младенца под покровительство не своей семьи, но себя лично. Стандартное, казалось, обязательство фактически делает опекуна единственным родственником ребёнка. Вплоть до проявления младенца в чужой родословной в виде дочери или сына. Опекун обязуется принять ребёнка, воспитать, защищать от опасности. Те же самые обязательства, что и в отношении собственных детей, но подкреплённые магией.

Насколько Теодору было известно, магическая опека была явлением очень редким и обычно случалась в военное время, когда родители новорожденного не были уверены, доживут ли до конца недели. К тому же ребёнок не должен быть под защитой родовой магии, которая устанавливается, приблизительно, в течение первой недели после рождения. То есть новорожденный должен быть… совсем новорожденным.

Отлично. Его племя… тьфу! Лучше уж не привыкать! Ребёнок как раз подходящего возраста. Осталось лишь найти альтруиста, согласного принять под опеку результат изнасилования.