Жена без срока годности

Глава 19. Второй шанс

Длинные гудки — голосовое оставлять не буду. Сказать нечего. Вернее, не сформулировать правильно мысли, чтобы уложиться в тридцать секунд. Нужно оптимизировать код для начала. Вот через пятнадцать минут уже знала, что сказать Андрею. Обычный душ помог. Три пропущенных звонка. Нервничает! С чего бы вдруг?

— Ничего важного, — проговорила достаточно томно, прижав холодный чехол телефона к горящему уху. — Просто хотела сказать, что сфотографировалась и завтра подаю документы на паспорт.

— И? — протянул Андрей, явно не в силах озвучить вопрос, который возможно и появился у него в голове в этот момент совсем не томного вечера.

— Накуя звоню? — предположила я почти что матом. — Просто сообщить. Вдруг тебе интересно…

— Интересно, сколько ты еще пробудешь в Питере? — почти перебил меня Андрей.

— Паспорт получу и уеду, — в мой голос вместе сарказма просочилась злость. — У меня билеты в венскую оперу на субботу. В пятницу крайний срок, но я надеюсь получить паспорт раньше.

— Можно сделать за день.

— С твоей помощью?

— Без моей. Есть такая услуга. Но могу помочь, если хочешь. Завтра с утра подъехать за тобой? Позавтракаем вместе.

— Я по утрам не ем. И вообще понедельник день тяжелый…

— Ну да, как и голова по понедельникам. Тебе паспорт срочно никто не сделает без прописки по временной регистрации.

— Уверен? По месту бывшей регистрации спокойно сделают. Я договорюсь, не переживай.

— Давай я тебя к себе пропишу?

— Андрей, что тебе надо?

— Поговорить.

— Не наговорился еще?

— Когда мне лучше приехать? — ответил он вопросом на вопрос.

— Я сама справлюсь. Заплатить есть чем, найду кому без проблем.

— Я не про завтра говорю. А про Силиконку. Когда мне лучше приехать?

Я на секунду замерла — ну да ладно, у меня много этих секунд в запасе.

— Ты уже позвонил Алексу? — проговорила тихо, почувствовав нестерпимую сухость во рту.

Странно, что сын не отзвонился.

— Нет, — голос Андрея тоже осип. — Стремно как-то… Мне кажется, глаза в глаза будет легче поговорить. Скажи, когда хорошее время? Он на Кристмас уезжает куда-то? Или у них нет шатдауна на праздники?

— На праздники мы всей семьей едем в горы.

— С дочкой?

— Все. И с мужем, бывшим. Я же сказала — семьей. Ты будешь там лишним.

Андрей взял секунду на размышление, вышло в итоге три или даже больше. Продолжил разговор еще тише:

— Говори время, когда мне приехать.

— Если ты меня спрашиваешь, то никогда. Всегда будешь не ко двору. Если думаешь, что я пущу тебя в дом, забудь. Будешь встречаться с Алексом на свободной территории. Спрашивай его, когда ему удобнее, не меня. Я вообще не собираюсь с тобой встречаться.

— С ним, значит, можешь, а со мной — нет?

Теперь Андрей разозлился и вернул себе голос.

— А с ним меня связывает больше, чем дочь, — у меня тоже получилось не хрипеть. — Мы двадцать лет вместе прожили. Ну почти… Целую жизнь. А ты так — воспоминание юности, случайный отец моего сына…

— Как красиво звучит. Точно мы вообще не были женаты.

— Прошедшее время из твоих уст меня радует. Давай убьем двух зайцев — сходим вместе за паспортом и две проблемы решим. Срочный перевод сертификата за час сделают?

— Нет.

— Назначь тогда другую очередь. Тебе же это легко.

— Я сказал, что не собираюсь разводиться с тобой. Нет смысла. Для меня. Ты меня все равно вычеркнула из жизни.

— Здрасти, приехали… Ты не жил со мной всю мою жизнь, не воспитывал моего сына, даже с днюхой ни разу не поздравил — и я вычеркнула! Самолеты, наверное, не летали через океан все двадцать лет.

— Марина, хватит злится. Не хочешь помогать, не надо.

— Не хочу и не буду, — не успокаивалась я. — Считаю, что моему сыну от знакомства со своим биологическим отцом ни тепло, ни холодно. И вообще он уже самостоятельная личность, чтобы не спрашивать у мамы разрешения для знакомства не пойми с кем.

— Чего ты так нервничаешь? Я его съем, что ли? Или боишься, что у нас могут завязаться отношения? Тебе будет обидно?

— У вас? Через океан? Размечтался… И в тебе нет абсолютно ничего интересного. Если бы ты хотя бы работал в отрасли, тогда куда ни шло, а так… Поезд ушел, милый. Цирк уехал, клоунада не уместна. Хочешь увидеть сына живьем, вперед — возможность есть. Возможность есть всегда. Но не строй грандиозных планов. Очень больно наблюдать за тем, как они рушатся.

— Наблюдала?

— Да, и ты это знаешь. Свой шанс ты упустил. Быть мужем и отцом. Но, знаешь, могу предложить тебе второй шанс. Не со мной, — тут же добавила, испугавшись, что сейчас получу ушат помоев на голову. — Ты уже содержишь якобы чужого ребенка. Есть двенадцатилетний брат и трехлетняя сестра. Ты мог бы их усыновить.

— Это как?

— Очень просто. Твоя там не пойми кто воспитывает дочь, пусть возьмет и этих детей. Двенадцать лет, семь и три — нормальный такой расклад. Ты подкинешь еще деньжат. Справится. Есть такая работа — детей воспитывать. Ты же мечтал о сыне — вот будешь наблюдать. Еще года четыре у тебя есть в запасе — не надоест.

Андрей хмыкнул.

— Это те, к кому ты ездила? — и тут же добавил: — Забудь, никто ей детей не отдаст: ни мужа, ни дохода.

— Так вот и женись. И детей возьми. Сделаешь доброе дело. Даже два. Ну, оформим завтра развод по-человечески?

— Не смешно, — отрезал Андрей.

— Я не смеюсь.

Сижу на диване с ногами и с постной физиономией. Тут зеркало во всю стену какой-то дурак сделал, и теперь я вижу дуру в махровом халате, которая пытается подбить махрового идиота на доброе дело. Ну ведь дура, просто идиотка!

— У тебя есть деньги. У тебя есть женщина на примете. У этих детей нет ничего, даже малюсенького шанса на приличную жизнь в будущем. Неужели в душе ничего не переворачивается? Сам же сказал, что прожил бессмысленную жизнь. Так обрети наконец смысл. В чем проблема?

— В той женщине. Я не хочу иметь с ней ничего общего. Если нужно куда-то перечислить деньги на этих детей, то скажи — без проблем сделаю.

— Им нужен дом и любящие родители. Это не покупается деньгами. Это обеспечивается деньгами. Найди другую женщину. В России это не проблема. И возьми этих детей. Тебе понравится. Вот увидишь!

— Я женат.

— Ты в разводе, — выплюнула я сквозь зубы в сторону своего отражения в зеркале.

Тело остыло, разговор не грел — по коже начали разбегаться мурашки. Некоторые добрались до головы, и я почувствовала сильный озноб.

— Марина, а что тебе самой не взять этих детей?

Я хмыкнула — не рассмеялась.

— Про закон имени Димы Яковлева слышал? Это усыновленный мальчик, которого американский отец забыл в машине на солнцепеке? В Америку из России детей больше не отдают.

— А при чем тут Америка? У тебя русский паспорт, русский муж, я тебя пропишу у себя, покажу официальный доход — бери детей. Не хочешь?

Мозги и вовсе замерзли. Не от его приглушенного смеха, а от мокрых волос.

— Я свое на ниве родительства отпахала, — сказала грубо, очень грубо. — И я — американка, мне просто в лом было заниматься процессом выхода из гражданства. Теперь оформлю новый паспорт, чтобы штраф на мне не висел, и уже из Штатов начну процесс отказа. Ты меня вдохновил.

— А как же дети? — в голосе Андрея продолжала дрожать злость. — Их же никто не возьмет. Совесть не будет мучить?

— А тебя? — рычала я. — Тебя хоть раз совесть мучила? Хотя бы в первый год? Или откупился — крутись, как хочешь с малышом.

— Это был твой выбор. Я хотел, чтобы мы вместе вернулись в Россию. Я на развод не подавал.

— Поплыл по течению — как всегда. Удобная позиция, Андрюш, очень удобная. Ладно, мне нечего с тобой обсуждать. Такой отец не нужен был Алексу и уж явно не подойдет этим детям. Кстати, мальчика тоже Димой зовут, а девочку — Диана.

— Мне эта информация ни к чему. Я же не именную помощь буду перечислять, а в какой-нибудь фонд.

— Понимаю. Что ж… Неприятно было увидеться. Неприятно было убедиться, что ты остался прежним. Ну, да бог тебе судья.

— Не суди и не судима будешь. Я тебе позвоню из Штатов.

— Не утруждай себя звонком. Я сказала, что меня не интересует твое общение с Алексом. Если он захочет со мной чем-то поделиться, поделится. Так что мой голос ты слышишь в последний раз. Можешь не беспокоиться.

— Похоже, что беспокоишься ты. Это тебе позарез нужно пройтись серпом по моим яйцам? У тебя проблемы? К психологу сходи!

— После тебя!

Я сбросила звонок, не простившись. Испугалась за телефон. У меня простая кожаная обложка… Да и нервы не железные. И слёзы соленые. Сама не поняла, почему расплакалась. Зачем… Зачем портить лицо? И так будет помятым от подушки, а теперь ещё и красным. Глаза воспалятся, точно во время аврала на работе. Капель от красных глаз с собой нет, в аптеку идти муторно. И вообще…

Я же не за паспортом приехала, а посмотреть город в качестве туриста. Что я за двадцать лет в нем видела, да начерта! Из спального района все детство не вылезала — завтра снова туда попрусь в паспортный стол. Нахлынут воспоминания? Нахлынут… Только не связанные с Андреем. Детство остается детством: мне в нем было хорошо, с бабушкой.

Жаль, что у этих детей нет бабушки. Была бы, не оказались бы они в детском доме. Умри бабушка раньше моего совершеннолетия, что-то сомневаюсь, что родная мамочка озаботилась бы моим воспитанием. Скорее всего прихватила бы квартиру и все… Конечно, ребенка нельзя выписать в никуда: увезли бы в свой Мухосранск, получив бабки за столичную хату. И что бы у меня было: муж-забулдыга и выводок обреченных детей. Если в Питере эта мать спилась, то что говорить про периферию…

Утерев сопли, я переслала дочке фотографии детей в качестве подтверждение серьезности контакта Веры. Не могут теперь американцы детей брать, так пусть деньгами помогают — здесь доллары всегда сгодятся. Напишет Вера мне, тоже в стороне не останусь — слова о помощи назад не возьму, не обеднею, сколько бы ни попросила.

Выпила воды. Легче не стало. Дома никакого алкоголя, понятное дело. И понятное дело, что в бар я не пойду. Я и дома не хожу по злачным местам одна, да и вообще почти нигде не бываю, если это не пятничная рабочая тусовка или день рождения знакомых девочек. Вот знакомой девочке и надо позвонить. Вдруг поможет?

— Не спрашивай, как дела. Сразу отвечаю — хреново.

Романна рассмеялась, услышав такое мое приветствие. Хорошо не на камеру. Не могу ее осуждающий взгляд видеть — голоса выше крыши… Особенно сегодня!

— Колись давай, красуня…

Я выдохнула — а нужно было наоборот воздуха в грудь набрать.

— Да это на голову не налезает… — рассмеялась я.

Смех сквозь слезы, пусть уже и не текут настоящие, горькие.

— Только не говори, что ты с ним спала…

— Это было бы самое простое из сложного… — фыркнула я, чуть даже обидевшись на подобное предположение Романны. — Я бы тебе тогда не звонила.

Это надо быть сумасшедшей, чтобы запрыгнуть в постель к предателю и притвориться, будто ничего не было — все это мне приснилось: безысходность, страх перед будущем с перспективой всю жизнь прожить матерью-одиночкой.

— Ну и слава богу, а то подумала, вдруг ты действительно совсем дурная… — то ли успокоилась, то ли просто прикололась надо мной подруга.

— Я еще хуже… Слушай.

Проговорили мы за полночь, даже если не по часам. Я точно половину моего запланированного сна провела с телефоном у уха.

— А чего ты от него ждала? — возмущалась Романна мне в подушку. — Если бы он хотел детей, они бы у него были свои собственные. А если бы у него что-то там после диагноза в башке повернулась, то он давно бы как-то поменял свою жизнь без посторонней помощи. Его все устраивает, пойми ты наконец. И успокойся — никуда он не поедет и даже не будет Алексу звонить. Чего ты нервничаешь?

— Ну, ревную… Алекса к нему. Мне будет неприятно, если вдруг после всего этого они станут друзьями…

— Смеешься?

Куда там! Не до смеху…

— Марина, твой бывший — конченный дебил. Бывают мужики просто дебилы, а он дебил в последней стадии дебелизма. Что бы он там о себе не мнил, он не в состоянии заинтересовать Алекса. Ну а уж купить нашего мальчика невозможно. Как и нас, да? Почти купилась на его сопли? Давай, колись…

Я пожала плечами и сильнее натянула на себя одеяло, радуясь, что перебралась в кровать.

— Не знаю, — озвучила свой ответ в телефон. — Просто неприятно стало от его цинизма, что ли?

— А ты мечтала пожалеть, что развелась? Мы все сделали правильно…

Как верно она подметила — мы, а не я: мы с Романной выживали в этой стране вместе, не по отдельности.

— Мне не из-за Алекса обидно, нет… Ты не так поняла. Я не объяснила правильно. Понимаешь, каким бы ни был Андрей плохим с нами, но жизнь с ним, согласись, лучше детского дома. Особенно для парня. Я сейчас тебе фотку скину. Ну милый мальчик ведь…

— Влюбилась? — спросила Романна, получив мое сообщение.

— Я его в глаза не видела. Наверное, просто представила себя на его месте. Или Алекса. Ну даже если Андрей просто возьмет его и засунет в пятидневку или спортивную школу, это же лучше?

— Пить и матом ругаться его и в детдоме научат. Вот сколько раз тебя просить, не говорить при мне про спортивную школу… Уж лучше бы я училась. Училась не у жизни. Нельзя объять необъятное, Марин. Или обнимай — бери парня себе. Ну реально, я же тоже в притинейджеровском возрасте взяла Дерика. Вот ни минуты не жалею об этом. Ну что этому Диме надо? В школу пойдет, потом в спортивную секцию, а затем ты уже с работы вернешься. Ну что, у тебя денег накормить его не хватит? А университет не обязательно самый крутой выбирать, пусть в обычный идет. Ну всяко же лучше детдома, говоря твоими словами.

— Ты меня подбиваешь, что ли?

— Да боже упаси! — расхохоталась Романна. — Ни в коем случае, но если ты задумалась, то это знак. Если бы искры не было, то и мысли бы не возникло пристроить парня.

— Там еще сестра есть, — выдала я глухо в край подушки. — Не забывай.

— Ой, ну с девочкой еще проще… Тебе ли не знать! Пусть танцует. Марин, ну не воспитаем, что ли, двоих? Уже четверых воспитали. Ну…

— Нет, я не могу… И вообще мне с Сунилом надо обсуждать подобные вещи…

— Еще чего!

Я аж вздрогнула — так громко прозвучал Романнин голос.

— Нашла с кем советоваться! Ты сдурела, что ли? Да если бы я выбирала между двумя детьми и одним мужиком, то мужика точно б не выбрала. Вот реально, ну нахрена тебе Сунил обратно? Ну что он тебе может дать? Все, проехали… А дети — новая жизнь. Ну что, ты в горы с ним ходить пятнадцать лет будешь? А так к шестидесяти двух детей вырастишь. Говорю ж тебе — трат-то сбережений никаких, раз ты снова на работе. Страховка будет, отдашь их в государственную школу обоих… Это ж вообще ни о чем… Ты практически бесплатно детей из дерьма вытаскиваешь.

— Не в деньгах дело… Да и не могу я их взять…

— Как это не можешь? Тебе твой бывший муженек прекрасную схему обрисовал, — рассмеялась Романна так громко, что я аж села в кровати. — Дело за тобой…

— Чего? — действительно не поняла я.

— Он усыновляет детей. То есть вы, как граждане России. Ты вывозишь их ну в тот же Израиль. Там он в консульстве РФ пишет на тебя доверенность, ты делаешь детям визы, а в Штатах уже без разницы, кто у них отец официально. Когда там время для гринки подойдет, твой может уже коньки двинет. Ну или отказ напишет. Ему же они нахрен не нужны.

— Романна, Андрей никогда на такое не согласится.

— А ты намекни ему про божий суд, намекни… — смеялась Романна в голос.

— Если бы он был хорошим человеком, а он говно. Это глупость. Все глупость. И Сунил. Ну, я не могу делать такое через его голову…

— Боже, ты, коза, задрала со своим Сунилом. Не нужен он тебе! Тебе скучно? Одиноко? Заведи детей. Ну не нужен тебе мужик. Мужик — это обуза, бессмысленная. В детях хоть толк есть.

— Знаешь, если он сделает мне немецкое гражданство…

— Ты замуж за него собралась опять? Рехнулась?

— Нет, но если… Если он захочет детей…

— Да не захочет он никаких детей, Марина. Не будь дурой! Иди к своему Андрею. Он доплатит еще опеке, чтобы быстрее тебе детей отдали и ты с ними свалила от него подальше…

— А если он не согласится врать?

— А вы разве врете? Да он врет всю жизнь, что женат. Нашла поборника честности, ну чесное слово…

— Романна, я не знаю…

— Я тоже не знаю. Это я так тебе сказала… Забудь… Просто если душа болит… Ну, детей и у нас море. Ты сейчас отличная кандидатура для фостер-пэрент. Я тебе одно скажу — не нужен тебе Сунил. Когда он уезжал, он о тебе не думал. Он и сейчас не думает… О тебе. Это ему одному жить оказалось некомфортно. А тебе, может, очень даже хорошо. Поживи годик одна без детей и поймешь, что к чему.

— Он на Кристмас приезжает.

— Ну вот и хорошо. Приехал-уехал, не беги впереди паровоза. Не надо. Ты только чистенько от него избавилась. Или хотя бы больше не регистрируйся с ним. Это вообще нафиг не надо… Марин, ты когда-нибудь поймешь, что мужики не главное в жизни. Они приходят и уходят, нельзя под них подстраиваться. Ты меня поняла?

Я кивнула, то есть промолчала.

— Марина, я не слышу.

— Я все поняла. Я ничего никому не обещала. Я реально не знаю, что почувствую, когда увижу Сунила.

— Жалость, как с Андреем, — отчеканила Романна. — Другого чувства, как мне кажется, ты испытывать не умеешь.