Жена без срока годности

Глава 8. Обед с посторонним

Я пришла в ресторан раньше назначенного срока, но Андрей все равно меня опередил: не стал тратиться на цветы, зато потратил время, чтобы привести себя в порядок. Не сомневаюсь, этой ночью бессонница его не мучила. Костюм с утра не успел помяться. Он прямо из дома ко мне или у него целый гардероб в офисе и гардеробщица…

Я выдавила из себя приветственную улыбку.

— Не спала? — не стал он играть со мной в джентльмена.

Что ж: я тоже не играла в принцессу. Нанесла лёгкий макияж, как в офис. Без тональника и скульптурирования лица. Какая есть, такая есть. Не девочка. И спать действительно хочется. Сильно.

— Спала немного.

— Ела? — спрашивал, точно доктор.

Ага, хирург, режущий по сердцу без наркоза.

— Суп бы съела.

— Солянку хочешь? Или слишком жирно?

— Нет, не жирно. Если ты о калориях, — усмехнулась я криво. — Щи с борщом я умею готовить сама. А солянку никто не оценит, минестроне предпочитают.

— Кто?

— Твой сын, например, — специально не назвала я Алекса по имени. — Мы живем вместе.

— А чего так? — смотрел он мне в глаза, не мигая.

— А вот так, привыкли. Они с семнадцати у нас живут. После третьего штрафа за превышение скорости, я сказала, что поговорю с ее родителями о переезде.

— В плане?

— Андрей, в прямом! Алекс учился дома… Я могла возить девочку перед работой в школу.

— Алекс?

— Ну чего ты переспрашиваешь? — повысила я голос. — Я вообще могу замолчать, если тебе не интересно.

— Я это сказал? — прорычал он.

— Я догадалась, — зарычала я в ответ. — Было б интересно, как у Алекса профессиональные дела или личные, мог бы позвонить…

— У меня нет его телефона, — перебил Андрей все так же зло, даже, может, больше.

— У меня есть. Я не прятала от тебя ребёнка. Он знает о твоём существовании. Ты, кстати, об его существовании тоже знал все эти годы. Но детали его существования тебя не особо интересовали.

— Если бы ты хотела, чтобы мы общались, позвонила бы сама.

— А самому позвонить? Слабо?

— Я в чужую семью не лезу.

— Он не называл Сунила папой. Он знал, что папа у него живет в другой стране.

— Чего ты хочешь, Марина?

— Ничего. Кроме солянки. Ты будешь делать заказ? Кстати, вот… — я сунула руку в сумку и достала стопку пятитысячных купюр.

Банкомат не предложил мне конверта, так что денежный обмен будет открытым.

— Это твоя часть денег с нашего общего счёта. Я его закрыла, потому что ты, к счастью, оформил его с «или» между нашими именами, а не с «и», так что твоя подпись не была нужна.

Деньги остались лежать на салфетке, когда я убрала руку.

— Возьми, пожалуйста. Это часть. Я не смогла снять сегодня всю сумму.

Андрей молчал. Смотрел сычом и молчал. Деньги лежали между нами. Как и пропасть — пропасть почти в четверть века.

— Мне важно отдать тебе эти деньги. Я вычла половину пошлины, которую я заплатила за оформление развода. Кстати, у тебя нет случайно американского счёта? Я бы тебе остаток через Зелле перевела. Я не прошу данные российского. Хотя, если хочешь, переведу тебе остаток через Вестерн Юнион в долларах или рублях, на твой выбор.

Молчит. Буравит меня взглядом и молчит.

— Андрей, убери деньги.

— Сама убирай! — огрызнулся он наконец. — Мне ничего от тебя не надо.

По его тону казалось, что он произнёс вместо этих слов какое-то жесткое ругательство.

— Ты продал акции? — задала я вопрос, который ввёл моего визави в ступор сильнее, чем вид денег.

— Нет.

— Почему?

Он снова молчал.

— Из-за двойного налогообложения? — подсказала я ему ответ. — Оно ж того стоило. Тысяч сто ведь точно было?

— Всего сто, — буравил он меня злым взглядом. — Не та сумма, чтобы играть в игры с АйЭрЭс, — произнёс он аббревиатуру американской налоговой службы.

— Заплатил бы и все.

— Так просто? — скривил он губы. — Я не знал, как подать из-за границы декларацию о налогах. И с учётом не уплаченных предыдущих…

— Я подала общую декларацию тогда. Или ты сомневался?

Глаз не опускает.

— Я тогда про тринадцатое апреля и не вспомнил, — назвал он дату подачи деклараций. — Да и… Это общие деньги. Я не собирался присваивать их. И рисковать получить уголовный срок в свободной стране…

— Я тоже не собираюсь присваивать твои деньги. Забери рубли.

Он не опустил глаз к столу.

— Давай я дам тебе доступ к биржевому счету. Сейчас эти акции тысяч десять, наверное, стоят. Отдай их… — он сделал паузу. — Алексу.

— Я не буду заморачиваться из-за десяти тысяч. Продавай и отдавай сам. Никакой налоговик не спросит, был ты тогда женат или нет. Там только твоё имя. Плати спокойно американцам. Ты перед ними чист.

— Мне эти деньги не нужны. Тоже, — понизил Андрей голос. — Скажи, если Алексу нужны?

— Он получает больше десяти штук за пейчек, — сказала я про двухнедельную зарплату сына. — Вряд ли он примет что-то от постороннего человека, — ударила я его словами.

Надеюсь, довольно больно. Или нет — кто Андрей нам, если не посторонний? Он и сам это понимает. Наверное…

— Если у него такая зарплата, то зачем он живет с мамой?

Ударить меня в ответ у Андрея не получилось.

— Потому что ему хорошо с мамой. И его девушке хорошо. Я стираю их носки! Мы уже пять лет под одной крышей живем. Ну… Не постоянно. Она уезжала на учебу, но это два с половиной часа поездом от нас, так что то Алекс к ней мотался, то она к нам на выходные приезжала. Я хорошая свекровь. Я так думаю.

— Он женат? Не рано ли?

— Ты в его возрасте уже был в разводе… Если забыл.

— Они другое поколение…

— Они даже не помолвлены. Но какое это имеет значение, когда они живут счастливо вместе сейчас? Что так смотришь?

— Слушаю.

— А… — взяла я в руки меню. — Может, уже закажешь мне что-нибудь? А деньги убери. Это за мой паспорт. Там же придётся заплатить? Не хочешь помогать, я сама все сделаю. Ты принёс свидетельство?

— Нет.

— Забыл… — протянула я с досадой. — Или специально проигнорировал мою просьбу? Я согласилась встретиться с тобой только ради документа.

— У меня нет свидетельства о разводе.

— Потерял? Можно же заказать новое? Это долго?

— Ты не поняла, Марина. Я с тобой не разводился. Мы все ещё женаты. Я даже у тебя в паспорте записан. Посмотри, если забыла…

Я не стала смотреть в паспорт, я продолжала смотреть ему в глаза: чистые-чистые, но не скажешь, что невинные. Тяжелый взгляд колол, точно нож — только не в сердце, а чуть выше — в горло, пришлось даже откашляться. Поперхнулась горькой пилюлей, как говорится.

— А как же кольцо на пальце? — не опустила я взгляда к его рукам.

— Сама же выбирала, — не отвел взгляда и он. — Не признала?

Все они одинаковые. Кольца. Не мужики.

— Давай рассказывай, зачем тебе это надо?

— Что?

— Быть женатым на мне, — отчеканивала я холодно каждый звук.

Пожал плечами — не поежился от сквозняка, а именно так нагленько поднял плечики и опустил.

— Да я уже и не помню, зачем на тебе женился. Любил, наверное, — все никак не отлеплял он от меня липкого взгляда: не мог или не хотел. Желал насладиться реакцией, которой не было — я тоже смотрела прямо и сквозь него, такого всего заманикененного. Наверное, и еду не заказывает, потому что боится испачкаться. А я уже и без солянки вся в жиру — испарина выступила или утренний крем не впитался… Издеваться над собой не позволю — я не за этим пришла и не к этому… человеку. Мне нужны были конкретные действия от него, но их, похоже, не будет.

— Я про сейчас спрашиваю, — говорила я тихо.

Заставляла себя не распаляться, ведь бесполезно. Андрей пришел подготовленный, это я с облачка спустилась — ну да, на бумажном самолетике и прямо в канаву — сточную, с крысой, требующей показать паспорт.

— Ты мне не мешаешь, — растягивал он каждое слово. — Зачем мне разводиться? Мне и женатым хорошо живется. Я тебе мешал, ты от меня избавилась. Та же железобетонная логика, верно?

— Я тебя серьезно спрашиваю, а ты издеваешься! — теперь повысила я голос, не выдержав вкрадчивого тона Андрея.

Точно с умалишенной разговаривает, но у меня холодная голова на плечах, мне уже давно не двадцать.

— Ты спросила, я ответил. Ты чем-то недовольна?

— Тем, что у меня в паспорте нет штампа о разводе. С тобой. Этим я недовольна, и это я собираюсь исправить.

— Как? — откинулся он на спинку стула. — Ответь, — добавил уже под моим тяжелым взглядом. — Мне это интересно.

— У меня есть бумага с апостилем…

— Была, — перебил Андрей. — Больше нет.

И улыбнулся.

— Ты ж ее не выкинул? — спросила я, почувствовав спиной холод.

Осень. Сквозняк. Так и до простуды недалеко.

— На память оставлю. В рамочку поставлю. Марина, не надо так на меня смотреть. Я не хочу с тобой разводиться.

— Я с тобой давно развелась.

— Только об этом никто не знает.

— Даже Даша знает…

— Я про официальные органы. Всякие Даши меня не интересуют. Слушай, паспорт делается пять дней. Две фотографии и все — новый документ в кармане. Тебе моя помощь в этом не нужна. Хотя зачем тебе вообще паспорт, если ты на ПМЖ в другой стране? Не понимаю.

Я смотрела на Андрея и не понимала другого: причины его издевки.

— Слушай, Андрей. Это мое дело. Так сложилось, что у меня появилась возможность в срок обменять паспорт. Зачем ты мне мешаешь?

— Чем я тебе мешаю? Это ты мне мешаешь. Меня устраивает мое семейное положение. Тебя не устраивает, так за границей РФ никто не узнает, что у тебя там в русском паспорте написано. Раз приспичило тебе вспомнить, что ты все-таки гражданка России, обменяй паспорт. Вдруг пригодится на наследство подать.

— Андрей, хватит издеваться!

— Сейчас я абсолютно серьезно говорю, — его локти вернулись на стол и легли поверх купюр. — У меня нет завещания. Так что все получит жена, то есть ты. Женщины живут намного дольше мужчин, так что у тебя большой шанс воспользоваться тем, что накоплено непосильным трудом…

Он улыбался, да и не прекращал это делать весь свой пафосный монолог.

— Мне ничего от тебя не надо, — заскрежетала я зубами.

— Кроме развода, да? Так что реши, ничего или все же что-то нужно?

Я подняла меню и замахнулась — получилось это как-то довольно естественно. И Андрей умело увернулся и теперь снова смотрел на меня, откинувшись на спинку стула.

— Как по-семейному…

Я не улыбнулась в ответ.

— Посторонние люди так себя не ведут, — сдобрил он смешком мое молчание. — Марина, ну серьезно. Зачем тебе развод?

Я не отвечала.

— Все перегорело, ну скажи честно. У каждого своя жизнь, — продолжал Андрей. — Твоя там, моя здесь. Давай не будем усложнять ее друг другу.

— В чем проблема поставить наконец штамп в паспорте? — перешла я на примирительный тон. — Нужно просто перевести американский документ.

— Просто мне выгодно быть женатым, пойми ты это. Официально. Я же не говорю никому, на ком женат. Марин, ну поменяй ты свой паспорт. Даже если ты приедешь ещё раз в Россию, ну чем я тебе тут мешаю? А в своей Америке ты свободна.

— То есть ты предлагаешь мне обмануть российское государство?

— Да российскому государству на тебя похер. Договорились?

— О чем?

— Что ты просто меняешь старый паспорт без изменения записи о семейном положении. Кстати, тот старый еврей все ещё работает.

— Какой еврей? — не поняла я.

— У которого ты фотографировалась в тот раз и потом на загран.

Перефотографировалась, скажем так. В другом ателье я сама на себя не похожа вышла: старуха старухой, а не двадцатилетняя невеста!

— Нам он по молодости совсем древним казался, но совсем древний он сейчас. Я совершенно случайно туда зашёл, когда менял свой паспорт. Отвезти тебя в его ателье?

— Отдай мне документ.

— Не отдам, пойми ты это. И меня пойми. Тебе вот реально не насрать?

На его лице действительно читалось недоумение.

— На тебя действительно насрать.

— Ну так это взаимно. Каждый за себя, — усмехнулся Андрей. — У тебя неделя в Питере осталась. За это время новое свидетельство тебе не пришлют. Так что вариантов у тебя никаких нет, только оставить все, как есть. И главное, тебя это вообще трогать не должно. Ну не мне же очередную гадость сделать — твоя цель? Довольный жизнью человек не думает, как насолить другому. Или у тебя все далеко не в шоколаде с твоей американской мечтой?

Вопрос про американскую мечту был задан Андреем с нескрываемой издевкой. Какого ответа он ждал, непонятно. Даже если бы моя жизнь не удалась, я бы все равно не дала ему повода для злорадства. А у меня действительно все хорошо — даже лучше, чем я могла мечтать. Ну, за вычетом того, что в моих мечтах изначально присутствовал сам Андрей. Вплоть до развода — американского, единственного и настоящего. Сунил стал настолько замечательным отцом для Алекса, что я нарадоваться не могла тому факту, что биологический канул в лету. И зачем я его сетями сейчас выловила? Из омута, совсем не тихого.

— Моя жизнь настолько хороша, что я боюсь расстроить тебя подробностями, — скривила я губы и подняла меню, но не замахнуться на визави, а сделать знак официанту подойти к нашему столику.

— Не бойся, я действительно за тебя рад. Сейчас, — добавил с усмешкой. — Я не мешал тебе жить и ты не мешай, пожалуйста.

— Объясни хотя бы, почему ты так боишься свободы? — не с меньшей издевкой спросила я и в свой черед откинулась на спинку стула: так мы еще больше отдалились друг от друга. Хотя куда уж больше!

Ничего не шевельнулось в душе. Как к мужчине я к Андрею ничего не почувствовала. Как к личности — он почему-то меня вообще не интересовал.

После того, как мне удалось наконец сделать заказ и проследить за взглядом и улыбкой официантки, направленным на стопку купюр, прижавших край салфетки, я завершила вопрос:

— Разве в твоем кругу не модно быть неженатым?

— С чего это вдруг? Где ты видела свободного успешного мужика? В сорок пять только алкаши да бомжи на выданье! — хмыкнул Андрей в голос.

— Отлично! Так чего не женился? Жена не стена, как говорится. Можно и любовниц до кучи кучу иметь… Ответь уже.

Но вместо ответа Андрей протянул мне деньги с просьбой убрать. Да хрен с тобой, золотая рыбка, я знаю цену деньгам и не стану расшвыриваться — всегда можно направить их на благое дело. Под звук закрывающейся молнии я повторила вопрос:

— Марина, а почему тебя это вообще трогает? — снова, как вчера, буравил меня взглядом Андрей.

— Просто интересно.

— Двадцать лет не было интересно, а тут вдруг ты озаботилась моей личной жизнью. Не поздно ли спохватилась?

— Лучше поздно, чем никогда… — улыбнулась я выданному клише.

— Лучше никогда. С тобой лучше никогда.

Мой взгляд тоже давно был исподлобья.

— Зачем ты пригласил меня сегодня? Мог бы закончить все вчера. Я бы не кинулась на тебя с кулаками забирать свидетельство.

— Утро вечера мудренее. Думал, может мне нужна эта встреча.

— Нафига козе баян?

— Думал, будет, о чем поговорить. Но не выходит как-то у нас с тобой разговора.

— Ну… Ты сам не отвечаешь на мои вопросы.

— А ты на мои ответишь? Если задам?

Мы молча пялились друг на друга — вопросом много, но ответы уже не нужны.

— Нет, зачем… У меня к тебе вопросов нет. Тема за давностью лет закрыта.

— Что ж не позвонила, когда были вопросы? — буравил он меня взглядом, точно алмазным сверлом: делал по маленькой дырочке, и меня то здесь, то там било током.

— Потому что не знала, что делать с твоими ответами. Если бы ты приехал, был бы разговор, а так…

— Ну, могу ответить так же — если бы ты приехала… Думаю, я бы и вопросов не задал. Уверен, жили бы долго и счастливо.

Я сразу даже не нашлась с ответом.

— И что по-твоему счастье? Чтобы все было по-твоему, да?

— Кажется, все было по-твоему. То есть тебя заботило только твое внутреннее равновесие. То, что мне было плохо, тебя не особо интересовало. Вот какого хрена не дать было шанс Питеру? — не повысил он голос, а наоборот понизил до рыка. — Почему ты поставила свою чертову Америку выше семьи?

— А, может, никакой семьи у нас и не было?

Я не выплюнула желчь, но Андрей откинулся на спинку стула.

— Тебе не в чем меня упрекнуть. Вот не в чем, Марина. Я ничем не отличался от других мужей и отцов. Думаешь я спал первый год? Но я ни разу не сказал тебе ни слова — я пил кофе и валил на работу. Хоть один выходной я просил тебя уйти с ребенком из дома и дать мне поспать? Это ты просила, и я уходил с коляской. Не было этого, нет? Ну скажи!

Я сглотнула горькую слюну.

— Было. Зачем ты это сейчас сказал?

— Чтобы ты наконец поняла, что ты украла у меня сына. Ук-ра-ла. По слогам не понимаешь? Могу по буквам сказать.

— Ты уехал сам.

— Я никуда не уезжал. Я попытался жить в чужой стране. Я понял, что не в состоянии обеспечить там семью так, как этого хочу. Я не мог сдать ребенка в ясли и выгнать тебя на работу, как делали другие. Каким бы я мужиком тогда был? Хотя бы в собственных глазах. Я с тобой говорил, говорил не один месяц — ты меня не слышала, вообще не слышала. Если тебе так хотелось писать код, то какого хрена ты рожала? Женщины делают аборты, выбирая карьеру. Но ты выбрала семью, мне так казалось… Неужели ты тут, — он постучал по столу. — Не могла код писать? Ну вернулась бы ты в Силиконку через пять лет, когда Леше в школу идти, если бы тебе Питер не понравился, никто б у тебя гринку не забрал. Никто!

— Андрей, прекрати орать!

А он действительно орал. Сейчас только замолчал.

— Варианты были, но ты их не рассматривала. Ты просто решила, что меня можно вычеркнуть.

— Зачем ты сейчас на меня орешь? — я сжимала в кулак край скатерти. — Мог бы позвонить.

— Не мог. Ты меня выгнала. Я ждал, что ты позовешь меня обратно. Не позвала.

— В Америку обратно? — скривилась я, чувствуя, как начинает предательски дрожать левое веко.

— В нашу семью. Знаешь, сейчас смотрю на тебя и понимаю, как была права моя мать. Ты просто использовала меня в качестве трамплина. Тебе нужно было попасть в Штаты — только это было тебе нужно…

— Как Вера Александровна?

— Умерла.

— Мои соболезнования.

— Мне они не нужны. Мне ничего от тебя не нужно. Я надеюсь, что Леша действительно счастлив в вашей Америке. Я не знаю, какая ты была для него мать. Покормить, поменять подгузник — полдела. Я не знаю, что ты дала ему потом… Что этот человек ему дал. Я только знаю то, что ты не позволила мне ему дать…

— У тебя еще есть дети? — перебила я.

— Возможно.

Я хмыкнула.

— Хороший ответ.

Он поднял глаза выше моей головы. Я обернулась к приближавшейся к нам официантке.

— Осилишь две солянки? — скривился Андрей. — За себя и того парня… Здесь порции маленькие, не американские.

— Уходишь?

— Да, — поднялся он резко и сказал девушке, чтобы выставили ему счет онлайн.

— Я сама могу расплатиться, — перехватила я взгляд своего бывшего мужа, своего первого мужчину.

— Раз в сто лет я могу оплатить тебе не только кофе. Приятного аппетита!

Он был без пальто. Наверное, припарковался напротив ресторана. Я не проводила его взглядом. Смотрела в оранжевый ободок жира на поверхности супа. Потом перевела взгляд на вторую тарелку. Не буду есть за того парня. Пошел этот парень куда подальше! Можно не обновлять паспорт. Вообще выкинуть его и забыть про штамп с именем Андрея Лебедева. Мне нечего делать тут… И фамилию мне пора сменить. В американском паспорте. Нужно было сделать это во время получения гражданства. Правда, без дополнительного судебного решения можно было взять только фамилию нового мужа, чего мне не хотелось. Взять девичью мне не предложили, хотя она и значилась у сына в американском свидетельстве рождения, как и положено по их законодательству. Да и лишние заморочки мне тогда не были нужны — еще документы все менять… Но сейчас время есть. Поменяю. Вообще жизнь меняется — это третий ее этап, настоящее взросление.

Пискнул телефон — не смог уйти по-английски молча. Нет, это не Андрей написал. Элис. Просит разрешения позвонить. Сердце упало в голодный живот. У нее уже час ночи… А моя девочка ложится спать до одиннадцати, как часы…