Жестокие клятвы

23

РЕЙ

Лежа на мне, прижавшись всем своим большим, тяжелым телом, Куинн целует меня со странным отчаянием, как будто пытается вместить в один поцелуй все, чего у меня никогда не было. Я не утруждаю себя тем, чтобы сказать ему, что ему не нужно так сильно стараться, потому что мне нравится внимание.

— Моя сладкая гадюка, — шепчет он мне в губы. Глядя на меня сверху вниз, он говорит что-то по-гэльски, чего я не понимаю.

— По-английски, пожалуйста.

— В английском языке нет нужных слов.

— Для чего?

— Какая ты красивая.

Часть меня хочет сказать ему, что он ничтожество, но его глаза сияют от эмоций, и в моей груди нарастает давление. Поэтому я просто улыбаюсь ему и зарываюсь пальцами в его мягкие золотистые волосы.

Он опускает голову к моей груди и втягивает сосок в рот. Вспышка удовольствия пронзает меня прямо между ног. Я ахаю, выгибаясь ему навстречу.

— Такая отзывчивая, — рычит он довольным голосом.

Он перемещается к другой моей груди и тоже сосет этот сосок, водя языком по кругу, пока он не становится тугим и ноющим. Я закрываю глаза и провожу руками по его плечам, изучая их форму, пока мое тело оживает под его ртом.

— Тебе нужно снять швы, — шепчу я, дрожа.

— Да. Сразу после того, как я трахну каждую частичку тебя.

Его голос такой гортанный от желания, что у меня по коже бегут мурашки. Он прокладывает поцелуями путь вниз по моей груди к животу, нежно прижимаясь ко мне зубами. Его борода мягкая, но в то же время колючая, и от нее приятно щекочет все, куда бы она ни тянулась. Я хочу почувствовать эту щекотку у себя между бедер.

— Куинн?

— Тише, — твердо говорит он. — Не ты здесь главная.

Я не знаю, почему приказ в его голосе заставляет меня вздыхать от удовольствия. Я не знаю, почему его слова похвалы ощущаются так же приятно, как прикосновение рук к моей коже. Единственное, что я знаю, это то, что выпуклость в его брюках большая и твердая, и отчаянно хочу его внутри себя. Но я прикусываю язык и молчу, позволяя ему идти своим чередом.

Проводя пальцами по моим твердым соскам, он прокладывает поцелуями путь вниз по моему животу, останавливаясь, чтобы укусить меня за бедро. Это не больно, но очень доминирующе, как будто он говорит, что Это мое. Двигаясь ниже, он также покусывает внутреннюю поверхность моих бедер, одно за другим, облизывая и посасывая плоть там, где надавливали его зубы. Это так приятно, что я стону. Он шепчет: — Тебе это нравится?

— Да.

— А как насчет этого? — Он нежно кусает меня между ног.

Я втягиваю воздух, напрягаясь. Это не больно, я просто в шоке, когда чувствую зубы в таком чувствительном месте. Он быстро стаскивает с меня трусики, затем снова оказывается у меня между ног, лаская языком мои складочки. Я стону громче, дергая его за волосы. Я слышу тихий, самодовольный смешок.

— Да, ей это нравится, — шепчет он. — Хорошая девочка.

Я бы соврала, если бы сказала ему, что мне не нравится, когда он называет меня своей хорошей девочкой, хотя действительно чертовски ненавижу то, что мне это нравится. В любом случае, мой мозг это ненавидит. Остальное мое тело сходит с ума.

Сильная дрожь удовольствия пробегает по всему телу. Мои ноги раздвигаются шире. Мои бедра изгибаются, и кажется, что все это происходит откуда-то вне моего контроля. Мое тело работает на автопилоте, подпевая каждой ноте, которую он играет ртом и руками.

— Посмотри на эту хорошенькую розовую пизду, — рычит он. — Боже, мне нужно погрузить в нее свой член.

Я издаю искаженный звук удовольствия, когда он проводит языком вверх и вниз по моему центру. Затем, когда он откидывает капюшон с моего клитора и проводит по нему языком взад-вперед, я стону, долго и громко. Он просовывает свой толстый палец внутрь меня, и я вижу звезды. Его голос мрачный и жесткий, он говорит: — Я хочу, чтобы ты кончила мне на лицо. Затем я собираюсь трахнуть твою киску и заставить тебя кончить снова. Потом я собираюсь трахнуть твою великолепную задницу и...

— Слишком много разговоров! — Кричу я, покачивая бедрами. — Просто сделай это!

Его губы прижимаются к моему клитору. Он сосет, засовывая палец глубоко в меня. Я стону, выгибаясь дугой на матрасе, мои пальцы зарываются в его волосы, а ягодицы сжимаются, когда я беспомощно терзаюсь о его рот.

Вскрикивая и царапая ногтями его кожу головы, я достигаю оргазма. Это разрывает меня на части. Я бьюсь и извиваюсь в конвульсиях, сходя с ума от ощущения его горячих губ и языка, облизывающего и посасывающего меня, и его пальца, погружающегося глубоко. Мои соски такие твердые, что причиняют боль. Меня обдает жаром. Пот покрывает мою кожу.

В тот момент, когда конвульсии замедляются, и я умоляю его остановиться, потому что это слишком чувствительно, Куинн поднимается на колени, расстегивает молнию на брюках и сжимает член в руке. Я смотрю на это широко раскрытыми глазами. Мое бешено колотящееся сердце пропускает удар, затем снова начинает биться еще быстрее.

Толстый, с прожилками, стержень гордо торчит из его кулака. Коронка толстая и красная. Разрез сверху блестит от капельки влаги. Его член чертовски огромен. Размером с порнозвезду. Он бы сорвал куш в эротических фильмах.

— Это выражение твоего лица — чертовски приятный комплимент, — рычит он. Затем он устраивается между моих раздвинутых бедер и проводит головкой вверх-вниз по губкам моей киски, смачивая их.

— Презерватив? — выдыхаю я, выдавив с придыханием.

— Я не планировал сегодня заниматься сексом, — говорит он сквозь стиснутые зубы, глядя в мои широко раскрытые глаза. — Еще есть время сказать “нет”.

Я так возбуждена, что едва могу думать.

— Ты сказал, что был чист?

— Да. Даю слово.

— Тогда трахни меня, Куинн. И не смей ничего утаивать. Я хочу все, что ты можешь мне дать.

Его ухмылка выглядит дикой. Одним мощным толчком он засовывает этого толстого зверя глубоко в меня. Мой рот открывается, но из него не вырывается ни звука. Я широко растягиваюсь, насаживаясь на его член, вбирая каждый его дюйм, вонзаю ногти в спину и обхватываю дрожащими бедрами его талию. Он наклоняется, упираясь предплечьями по обе стороны от моей головы и запуская руки в мои волосы, рычит мне на ухо: — Я знал, что ты почувствуешь себя в раю.

Затем он снова двигает бедрами, сильно толкаясь. Мои груди прижимаются к его груди, мои соски соприкасаются с маленькими металлическими пирсингами в его сосках. Я вскрикиваю от удовольствия.

Посмеиваясь, он тянет меня за волосы. Его мрачный голос командует: — Попроси меня трахнуть тебя, жена.

Это вырывается одним долгим, захватывающим дух порывом.

— Пожалуйста, трахни меня, о боже, Куинн, трахни меня, если ты сейчас остановишься, я убью тебя, как только смогу!

Он толкается снова. И еще. И еще. С каждым разом я все глубже вонзаю ногти в его плоть и беспомощно стону, потерявшись в ощущениях.

Он начинает говорить по-гэльски, горячий поток слов, которые я не понимаю, но обожаю слушать. Это красивый язык, музыкальный и ритмичный, но с жесткими нотками, которые также делают его звучание мужественным и чертовски сексуальным.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь кончить снова, он перекатывается на спину, увлекая меня за собой. Тяжело дыша и обливаясь потом, я смотрю на него сверху вниз с затуманенным удивлением. Его пальцы впиваются в плоть моих бедер, он смотрит на меня горящими глазами и приказывает: — Трахни этот член, детка. Оседлай меня и заставь себя кончить. — Я чуть не падаю в обморок от волнения.

Наклоняясь, кладу руки на его сильную грудь и балансирую, пока подпрыгиваю вверх-вниз на его толстом члене. Он чувствуется невероятно. Я наполнена его членом до отказа, и мне это нравится больше, чем следовало бы. Я люблю это больше всего на свете. Я побеспокоюсь об этом позже, но сейчас я наслаждаюсь лучшим временем в своей жизни. Это намного лучше, чем любая из моих игрушек.

Мои глаза закрываются. Мои губы приоткрываются. Когда я впиваюсь ногтями в его грудь и издаю сдавленный низкий стон, он смеется. Это хриплый звук. Полный удовольствия.

— Ты само совершенство. Посмотри на себя, моя прекрасная жена. Господи, какие сиськи.

Он протягивает руку и обхватывает их своими большими руками, сжимая и лаская, пока я раскачиваюсь взад-вперед, прижимаясь клитором к его тазу. Он щиплет оба моих соска одновременно, и мои движения становятся все более неистовыми.

Когда он садится, обнимая меня за талию, чтобы поддержать, и прикасается к моему соску своим чудесным горячим ртом, это загоняет его член еще глубже в меня. Мои движения становятся бешеными. Я начинаю брыкаться и стонать, дергая его за волосы. Он кусает мой сосок, и я с криком кончаю.

Крепко обхватив меня руками за талию, он входит в меня короткими, жесткими толчками бедер, в то время как моя киска сжимается вокруг его члена. Он пульсирует внутри меня, жесткий захватчик, широко растягивающий меня.

Я не осознаю, что повторяю его имя снова и снова, пока он горячо не рычит: — Черт возьми, женщина, продолжай так выкрикивать мое имя, и ты заставишь меня кончить.

Я не знаю, что заставляет меня это делать. Это нерациональное решение. Это просто вырывается наружу, выплескивается из экстаза и какой-то темной, первобытной потребности.

— Да, войди в меня, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне почувствовать, как ты кончаешь!

Когда я вот так умоляю, в нем что-то высвобождается. Раньше он был чувственным, но теперь настоящее животное, рычащее, как голодный зверь, выпущенный на свободу из клетки. Движением настолько быстрым, что у меня кружится голова, он снова переворачивает меня на спину, закидывает мои ноги так, что мои лодыжки оказываются у него на плечах, затем трахает меня жестко и быстро, склоняясь надо мной со сцепленными руками и дикими глазами, оскалив зубы, когда погружается в меня.

— Куинн! О Боже! — Он проглатывает мои крики, прижимаясь своим ртом к моему постанывая в него, когда его тело содрогается и вздымается. Я чувствую, как он пульсирует глубоко внутри меня. Он дергается, кусая мои губы. Затем он запрокидывает голову и стонет в потолок, делая последний сильный толчок и опустошая себя внутри меня.

Он прекрасен. Боже, он так прекрасен вот такой, потный и напряженный. Жаль, что я не могу сделать снимок, чтобы посмотреть на него позже, и не забыть ни единой детали.

Волна эмоций с силой накрывает меня, сдавливая легкие и перехватывая дыхание. Я поворачиваю голову и закрываю глаза, готовясь к этому, но это не помогает. Я все еще чувствую все это. Все внутри меня болит и горит. Все клетки моего тела кричат. И они кричат одно и то же: Куинн. Куинн. Куинн.

Имя человека, который смотрит на меня, как на восход солнца, и смеется, когда я угрожаю лишить его жизни. Человек, чье эго настолько велико, что может сравнять с землей целый город, но чье сердце такое нежное, что оно разбилось, когда он увидел мои шрамы.

Мужчина, о котором я почти ничего не знаю, за исключением того, что он милее, чем должен быть любой созданный мужчина. Под всем его мачо-чванством, за его привлекательной внешностью супергероя из комиксов и за его броней язвительности скрывается душа, которая болит от одиночества. Точно так же, как у меня.

Тяжело дыша, он падает на меня. Все его тело дрожит. Он делает паузу, чтобы перевести дыхание, затем берет мое лицо в ладони и крепко целует.

— Привет, — хрипло говорит он, глядя мне в глаза.

— И тебе привет.

— Почему ты так улыбаешься?

— Может быть, я подумываю о том, чтобы вытолкнуть тебя из окна. — Его смех низкий и прерывистый.

— Или, может быть, ты думаешь о том, какой я бог секса.

— На самом деле, я подумала, что у меня гораздо более гибкие бедра, чем я думала. На случай, если ты не заметил, я согнулся под тобой пополам.

— Твою мать. Извини.

Он приподнимает грудь, чтобы я могла опустить ноги, затем снова устраивается на мне, все это время удерживая свой член внутри меня. Я обвиваю руками его плечи, глубоко вдыхаю, затем выдыхаю, вытягиваясь под ним, как кошка. Он смотрит на меня из-под опущенных век.

— Я хочу кое-что сказать.

Я развожу руки в стороны и вздыхаю.

— Конечно, хочешь.

— Не драматизируй так. Это важно.

— Я собираюсь выследить этих ваших психотерапевтов и заставить их сменить карьеру. Они превращают взрослых мужчин в Опру Уинфри.

— Помолчи и послушай меня.

— Не похоже, что у меня есть выбор. Ты весишь тысячу фунтов. Я никуда не собираюсь уходить.

Он перекатывается на спину, укладывает меня на себя так, чтобы наши тела были на одном уровне, затем кладет мою голову себе на шею и сжимает меня.

— Лучше? — Прижимаясь к его твердой груди, я киваю. — Хорошо. Итак, вот что я хочу сказать.

Наступает долгая, зловещая пауза.

— Не ломай себе голову, Куинн. Просто скажи это.

Его грудь поднимается и опускается от тяжелого выдоха. Он проводит открытой ладонью по моему позвоночнику, его пальцы нежно очерчивают дорожку вокруг моих шрамов. Затем, внезапно, он начинает говорить.

— Я убью любого, кто когда-либо проявит к тебе неуважение. Я убью любого, кто хотя бы посмотрит на тебя не так. Если кто-нибудь хотя бы будет тебя раздражать, я всажу ему пулю в череп и брошу его тело в реку Чарльз. Тебе никогда больше не придется сражаться в своих собственных битвах, гадюка, поняла? Я уничтожу к чертовой матери любого тупого ублюдка, который когда-либо посмеет заставить тебя нахмуриться. — Он такой пылкий, а его слова настолько неправдоподобны, что я начинаю смеяться.

— Вау, ромео. От секса тебя всегда так колет?

— И она смеется, — ворчит он. — Чертовски замечательно.

— Подожди… — Я поднимаю голову и смотрю на него. — Ты серьезно?

— Да, я чертовски серьезен!

— Потому что это ненормально. Ты ведь знаешь это, верно?

— Мне все равно!

Мои брови приподнимаются, я изучаю выражение его лица. Помимо оскорбления из-за того, что я рассмеялась, он совершенно искренен в своих угрозах. Я испытываю странную смесь неверия и удивления. И волнения тоже. Палец на спусковом крючке у этого человека немного чешется.

Я тихо говорю: — Спасибо. Это мило. Безумно, но мило. — Он что-то ворчит и отводит взгляд. Изо всех сил стараясь не рассмеяться, я целую его в щеку. Я шепчу ему на ухо: — Знаешь, для такого мачо ты большая размазня.

Он ворчит: — Не произноси слово ”нежный", когда я все еще внутри тебя. — Сейчас я ничего не могу с собой поделать. Я опускаю голову ему на грудь и смеюсь, пока он не переворачивает меня на спину и не целует. Улыбаясь мне сверху вниз сияющими глазами, он говорит: — Что это за отвратительный шум ты издаешь, девочка? Я слышал гиен, которые звучат лучше.

— Прошу прощения, но в данный момент я по горло набита твоим гигантским членом. У меня, наверное, отказали легкие.

Он сияет.

— Так тебе это нравится, да?

— Перестань напрашиваться на комплименты.

Он опускает голову и прижимается губами к моему уху.

— Тебе это нравится. Признайся.

— Я ни в чем не признаюсь.

Когда он сгибает бедра, мне приходится подавить стон.

— Подожди, почему у тебя все еще стоит?

— Ты голая. Значит, у меня стояк.

— Но ты…

— Кончил. Да. Но мои яйца снова полные. — Когда я корчу гримасу, он хихикает. — Это оскорбляет тонкие чувства ее светлости?

— Давай просто скажем, что мои чувства не привыкли к такого рода разговорам о сексе. — Моя улыбка гаснет. Плохие воспоминания одолевают меня, и я вынуждена отвести взгляд.

После того, как Куинн некоторое время молча смотрит на меня, он тихо говорит: — Ему нет места между нами, девочка. Оставь его в могиле, где ему самое место.

У меня сжимается горло и начинает болеть грудь, и да поможет мне Бог, если этот ублюдок заставит меня плакать, я воткну нож ему между ребер.

Сдавленным голосом я говорю: — Я хочу сделать тебе комплимент, но не хочу, чтобы он взбрел тебе в голову. — Он хмурит брови в ожидании. — Я понизила уровень сильной неприязни, которую испытываю к тебе, до общего легкого отвращения. А теперь поторопись и трахни меня снова, пока твое эго не стало слишком большим и не задушило меня .

— Это, по-твоему, комплимент?

— Ох, заткнись, Куинн.

Я наклоняю его голову и крепко целую, и через несколько секунд он обо всем забывает.