Жестокие клятвы

37

РЕЙ

То место, которое Куинн называет домом, — это пентхаус в небоскребе в центре города, и выглядит так, словно его спроектировала Мортиша Аддамс в разгар депрессивного периода.

Полностью оформленное в серых и черных тонах, помещение темное, утонченное и леденящее душу. Это место, где шабаш вампиров мог бы чувствовать себя уютно и желанным гостем.

Ни единого цветного пятнышка не оживляет это место. Поблизости нет ни одной подушки, фотографии или растения. Здесь также нет ковровых покрытий или теплых тканей, которые смягчали бы пространство. Здесь — стекло, мрамор, сталь и холодоотражающие поверхности.

Оглядывая гулкую гостиную, я говорю: — Боже, как восхитительно. Если бы я была киборгом, подключилась бы прямо к сети.

— Раньше пентхаус принадлежал Деклану, пока он не женился, — говорит Куинн, проходя мимо меня, засунув руки в карманы.

— Значит, мы в холостяцкой берлоге мафии. Это объясняет отсутствие жизни.

Куинн поворачивается и смотрит на меня.

— Я так понимаю, это означает, что тебе здесь не нравится.

Чувствуя на себе его пристальный взгляд, я бреду на кухню. Посреди нее находится огромный мраморный остров, окруженный множеством приборов из нержавеющей стали, скрывающихся во мраке. Они подозрительно смотрят на меня. Даже микроволновка кажется враждебной.

Я не хочу показаться грубой, поэтому оглядываюсь в поисках комплимента.

— У тебя хорошая плита.

— Скажи мне, что ты думаешь об этой спальне.

Он небрежно удаляется по коридору. Я заглядываю в огромную столовую и библиотеку, прежде чем последовать за ним, оглушенная стуком своих каблуков по мраморному полу, дробящие на тысячи отголосков, которые отражаются от стен и бьют по ушам.

Когда я вхожу в хозяйскую спальню, я нахожу его прислонившимся к барной стойке с книгой в руках. Справа от него у стены стоит стопка больших картонных коробок.

— Что это за коробки? — спрашиваю я.

— Вещи из твоей спальни.

— Из моей спальни в доме Джанни в Нью-Йорке?

— Да. Я же говорил, что пришлю парней забрать твои вещи.

Я в шоке смотрю на коробки.

— Как им удалось доставить все сюда так быстро? И как они попали в дом, когда нас там не было?

Он улыбается, листая книгу.

— Их впустила моя подруга Беттина, экономка. Милая девушка. Мне кажется, я ей нравлюсь.

— И я думаю, что ее нужно уволить.

Он хихикает.

— Это не ее вина, что я такой красивый и убедительный. Кстати, эта книга очень интересная. — Он поднимает её, показывая обложку, на которой изображена грудастая полуобнаженная женщина, теряющая сознание в объятиях мускулистого воина. Одержимая разбойником. Это одна из моих любимых.

Куинн прищелкивает языком.

— Она получила Нобелевскую премию по литературе? Выглядит высоко интеллектуально.

Мои щеки пылают, я требую: — Где ты это взял?

Он указывает на коробку с открытой крышкой рядом с ним.

— На одной из них была надпись "особый раздел". Так что, конечно, я сразу перешел к ней. Интересно, насколько затянута эта книга. В ней даже есть выделенные абзацы. О, вот хороший отрывок. — Театральным голосом он читает отрывок вслух. — Он неоднократно погружал свое набухшее мужское естество в ее бархатный канал, возбужденный ее похотливыми криками удовольствия и видом ее пышных грудей и их упругих розовых сосков, покачивающихся в его руках.

Ухмыляясь, он смотрит на меня.

— Я понятия не имел, что соски могут качаться.

Я в ужасе от осознания того, что не только моя заветная коллекция винтажной эротики была упакована и доставлена сюда — что означает, что людям Куинна пришлось через это пройти, чтобы упаковать ее, — но и того, что моя заветная коллекция игрушек на батарейках, должно быть, была обнаружена и отправлена вместе с книгами.

Я представляю полдюжины ирландцев в моей спальне, которые хихикают и отпускают грязные шутки, швыряясь моими любимыми вибраторами, как летающими тарелками. Возможно, у меня начнется рвота.

— Ах, не делай такое лицо, девочка. Я уверен, никто не будет думать о тебе хуже из-за того, что ты наслаждаешься такими литературными сокровищами, как… — Он лезет в коробку и достает другую книгу в мягкой обложке. — “Очарованная Гладиатором”.

Когда он смотрит на меня, приподняв брови, я говорю: — В свою защиту скажу, что это действительно хорошо написано.

— О, могу себе представить. Фрагменты о том, как он очаровал ее, должно быть, величественны.

— На самом деле так и есть. Но моя любимая часть на шестнадцатой странице.

Переворачивая страницы, он бормочет себе под нос: — Она запомнила это.

Он находит нужную страницу и начинает читать. После нескольких мгновений молчания он поднимает на меня взгляд.

Странно взволнованная, я говорю: — Ее муж — богатый старик с проблемами эрекции. И она отчаянно хочет иметь ребенка. Поэтому, когда самого известного, красивого и мужественного гладиатора Рима арестовывают и бросают в темницу под Колизеем, она решает нанести ему небольшой супружеский визит, чтобы попытаться раздобыть немного его супер спермы для ребенка.

— За что его арестовали?

— Кого это волнует? Это не то, что интересно в этой истории.

— Нет, что интересно, так это то, что сцена, в которой таинственная женщина в мантии входит в подземелье и пытается завоевать расположение гладиатора, чтобы она могла получить его превосходные гены для своего будущего ребенка, происходит в первой главе. Что, черт возьми, происходит дальше в книге?

— Еще кое-что. Только позже он вырывается из подземелья, чтобы найти ее, потому что к тому времени он уже безумно в нее влюблен.

Куинн опускает взгляд на книгу.

— Охранники завязали ему глаза, прежде чем она вошла в камеру. Откуда он узнал, как её искать?

— По звуку ее голоса.

Он снова смотрит на меня, и теперь его тон насмешливый.

— Понятно. Поэтому он сбегает из подземелья, чтобы обыскать весь Рим в поисках женщины, которую он никогда раньше не видел. Отличный план. Твой гладиатор — идиот.

Я чувствую себя неоправданно самодовольной, сообщая ему обратное.

— Но он нашел ее, значит, это не так.

Раздраженный, он говорит: — Как он нашел ее? Телепатия?

— Он был на рынке и подслушал ее разговор с продавцом помидоров. — Когда он недоверчиво смотрит на меня, я улыбаюсь. — Итак, Максим Аврелий Тиберий… насколько сильна твоя сперма?

Его взгляд становится острее. Он заряжается энергией. Клянусь, я вижу, как удлиняются его клыки. Откладывая книгу на барную стойку, он хрипло говорит: — Если ты хочешь собрать урожай, Антония Октавия Флавий, тебе придется делать это старомодным способом.

Я плавно приближаюсь к нему, выдерживая его хищный взгляд.

— Но я принесла эту особую терракотовую урну, чтобы собрать в нее твое семя, гладиатор. Я замужем. Я просто не могу нарушить свои брачные клятвы.

Как только я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, Куинн протягивает руку и хватает меня. Он заламывает мои руки за спину, прижимает к своему телу и смотрит на меня сверху вниз горящими глазами.

— Если твой муж слишком стар, чтобы трахнуть тебя как следует, твои свадебные клятвы уже нарушены.

Я застенчиво хлопаю ресницами.

— Но, сэр, я дама из высшего общества. Я никогда не смогла бы прелюбодействовать с простым солдатом. Злобным преступником. Человеком, который приговорен к смертной казни за свои преступления.

Глядя на мой рот, он облизывает губы.

— Ты не получишь моего семени, пока не сделаешь этого.

Когда я извиваюсь рядом с ним, потираясь грудью о его грудь, он рычит. Его глаза темнеют. Его растущая эрекция прижимается к моему бедру. Я не уверена, кому эта игра нравится больше, ему или мне.

— Предполагается, что ты должен быть привязан к стулу с завязанными глазами, — задыхаясь, произношу я.

Он оглядывает комнату. Отпустив меня, подходит к столу у противоположной стены и выдвигает из-под него стул. Он ставит его передо мной, садится на него, снимает галстук и протягивает мне.

Когда я беру его, он срывает с себя пиджак и рубашку и швыряет их на пол. Раздетый по пояс, он сидит там, пристально глядя на меня снизу вверх, его грудь поднимается и опускается, а все сухожилия на шее выступают.

— Руки за спину, гладиатор.

Он мгновенно сцепляет руки за спинкой стула. Я могу потерять сознание от волнения.

Заходя ему за спину, я наматываю галстук ему на голову, закрывая глаза. Я наклоняюсь и целую его в шею, шепча на ухо: — Ты будешь хорошим гладиатором и будешь держать руки за спиной, или мне нужно найти что-нибудь, чтобы связать их?

— Я буду вести себя хорошо, — говорит он, практически задыхаясь.

В награду я снова целую его в шею, нежно покусывая, а затем слизываю укус. Он тихо стонет, ерзая.

Когда я выпрямляюсь, у меня кружится голова. Я обхожу его спереди и сажусь ему на колени. У меня между ног его огромная эрекция. Слегка проводя ногтями по его плечам, я шепчу: — Ты самый великолепный гладиатор, которого я когда-либо видела. Такой сильный. Посмотри на все эти прекрасные мышцы.

Он наклоняется вперед, слепо ища мой рот. Я отдаюсь ему, трепеща от животного звука, который он издает, когда наши губы встречаются. Мы целуемся глубоко, пока мои соски не начинают жаждать его рта, а пульсация между ног становится невыносимой.

Я встаю, расстегиваю молнию на платье и выскальзываю из него. Я снимаю трусики и сбрасываю туфли на каблуках. Затем я опускаюсь на колени перед Куинном и расстегиваю его ремень. Когда я расстегиваю молнию, его твердый член гордо торчит из-под трусов.

— О, гладиатор. Ты так же талантлив, как я слышала.

Я кладу руки ему на бедра и облизываю набухшую головку. Он стонет, сгибаясь. Все мышцы его живота сжимаются.

Я беру его член обеими руками, облизываю его головку и посасывая, затем провожу языком вверх и вниз по пульсирующей вене. Когда он становится горячим и скользким, я снова сажусь на него верхом, прижимаясь своей обнаженной грудью к его груди.

Его твердый член зажат между нами, втиснутый в мои влажные складки. Я скольжу по нему взад-вперед, едва двигая бедрами.

Он говорит сквозь стиснутые зубы: — Еще. Внутрь.

Целуя его в шею, я улыбаюсь.

— Ты здесь не главный. Ты заключенный, помнишь?

— Черт.

Покачивая бедрами взад-вперед, я беру его лицо в ладони и направляю его рот к своей груди. Он хватается за сосок со звуком облегчения, посасывая так сильно, что его щеки впадают.

— Это так здорово, — шепчу я, запуская пальцы в его волосы. — Я люблю твой рот.

Я подставляю ему вторую грудь, и он делает то же самое, жадно облизывая и посасывая. Каждое движение его губ — стрела удовольствия, устремляющаяся к моей киске. Я такая влажная, трение такое восхитительное, что я стону, скользя взад-вперед по всей длине его твердого члена.

— Думаю, мне следует уйти, Максимус, — задыхаясь, говорю я. — Это опасный план. Если нас раскроют, мой муж убьет меня.

Он рычит: — Я убью твоего мужа прежде, чем он узнает. Тогда мы сможем быть вместе.

— Но ты заперт в этой темнице!

— Ненадолго. А теперь возьми мой гребаный гладиаторский член в свою прелестную первоклассную пизду и скачи на нем, пока я не дам тебе то, за чем ты пришла.

Смеясь в эйфории, я впиваюсь ногтями в его плечи и опускаюсь на его огромный член. Он с ворчанием толкается в меня, заставляя мои груди подпрыгивать. Балансируя на цыпочках и держась за его плечи, я скольжу вверх-вниз по его члену, мои твердые соски касаются его груди, пока мы оба громко не стонем.

Тяжело дыша, он говорит: — Ты готова принять мою сперму?

— Да! Отдай ее мне!

Он хватает меня за бедра и тянет вниз, одновременно толкаясь, ругаясь и дергаясь так сильно, что стул подпрыгивает.

Я чувствую, как он изливается глубоко внутри меня. И следую за ним через край забвения, извиваясь вокруг него в конвульсиях и беспомощно выкрикивая его имя.

— Возьми это, детка, — горячо командует он мне на ухо. — Будь хорошей девочкой и выпей все до последней гребаной капли.

Меня захлестывает волна эмоций. Я всхлипываю и опускаю голову, пряча лицо у него на шее. Он скользит руками по моей спине и удерживает меня, втискиваясь в меня, рыча от удовольствия, мой бандит, который позволил мне завязать ему глаза и сыграл такого замечательного гладиатора.

Думаю, мне все-таки может понравиться это холостяцкое пристанище.