Идеальная пара

2018 год. 7 июля, суббота. 10:20

Первичный допрос

Грир Гаррисон Уинбери

7 июля, суббота

10:20

Ник заканчивает делать заметки в блокноте после беседы с Эбби, затем натягивает пару латексных перчаток и заходит в коттедж, где Мерритт Монако поселилась на время свадьбы. Хорошо, что он успел пробраться сюда до приезда криминалистов.

— Расскажи-ка мне историю, — шепчет он. — Что здесь произошло?

Коттедж оформлен в женственных пастельных и цветочных тонах. Наверняка коттедж должен напоминать своим обитателям о типично английских садовых домиках, но Нику дизайн кажется излишне вычурным и перегруженным деталями. Он будто вошел в магазин косметики.

Жилая часть дома кажется нетронутой: Ник не может найти ни одной вещи, лежащей не на своем месте. Он заходит в спальню. Включенный кондиционер настроен на такую низкую температуру, что комната превратилась в холодильник. Ник должен признать, что ему приятно ощутить прохладу, особенно после гнетущей жары снаружи. Кровать заправлена. Чемодан Мерритт находится на полке для багажа, ботинки стоят под ней. Шелковое платье подружки невесты цвета слоновой кости с черной вышивкой одиноко висит в шкафу. Ник заходит в ванную комнату. Косметика Мерритт лежит на нижней стеклянной полочке — девушка определенно была фанаткой бренда «Бобби Браун», — а расческа и утюжок для волос — на верхней. В стакане стоит зубная щетка.

«Она была очень аккуратной», — думает Ник.

Быстро просмотрев косметику Мерритт, Ник находит подводки для глаз, тушь, помады и пудру, но больше ничего.

«Хм», — думает Ник. Он что-то ищет, но что именно? Узнает, когда найдет.

На комоде лежит клатч, из которого Ник вытаскивает водительские права, золотую карточку «Американ Экспресс», семьдесят семь долларов наличными и десятый айфон. Он изучает права: Мерритт Элисон Монако, 116, Перри-стрит, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк. Мерритт — красивая молодая женщина, ей только-только исполнилось двадцать девять лет. Какая досада.

— Я добьюсь для тебя справедливости, — обещает Ник. — Давай со всем разберемся.

Он берет телефон и проводит пальцем по экрану. К его невероятному удивлению, телефон не заблокирован паролем. Что-о-о-о… Ник был уверен, что ни один представитель нынешней молодежи не оставляет свой телефон без защиты. Он почти чувствует себя обманутым. Неужели этой женщине вообще нечего скрывать?

Сперва он пролистывает сообщения. Сегодня ей никто не писал, но вчера парень по имени Робби запоздало пожелал ей хорошо провести День независимости и выразил надежду на ее благополучие. За день до этого Мерритт отправила сообщение некой Джаде В. с благодарностью за приглашение на вечеринку в честь Дня независимости и приложила фотографию салюта над статуей Свободы.

Список телефонных звонков тоже древний, и под словом «древний» Ник подразумевает, что никаких новых звонков на телефон за последние двадцать четыре часа не поступало. В пятницу вечером Мерритт звонила на номер с кодом 212[19]. Ник набирает номер со своего телефона, но попадает на автоответчик Общества охраны дикой природы. Видимо, Мерритт звонила по работе.

Скудные сведения, которые Нику удалось найти в телефоне у Мерритт, напоминают ему о комментарии Эбби: возможно, Мерритт положила глаз на кого-то, кто уже был на свадьбе. Ей не нужно было никому звонить или писать, если она могла поговорить с любовником вживую.

Ник возвращает клатч на место и еще некоторое время бродит по коттеджу. Он знает, что не стоит надеяться на случайно забытый здесь личный дневник, но, может, ему удастся отыскать косячок, использованный презерватив или обрывок бумаги с именем человека, с которым Мерритт закрутила интрижку? Она слишком привлекательна для того, чтобы быть одинокой.

Ник уходит с пустыми руками.

Мать невесты так и не вышла из своей спальни, а сама невеста все еще в больнице. Ник находит Грир Гаррисон, мать жениха, на кухне. Она разговаривает по телефону. Очевидно, женщина только что сообщила собеседнику ужасную новость и теперь выслушивает соболезнования.

— Селеста потрясена, — говорит она. — Я не могу представить, какую боль она сейчас испытывает. — Грир делает паузу. — Ну, мы не будем слишком торопиться… мы все до сих пор в шоке, и… — в это мгновение Грир поднимает взгляд на Ника, — полиция пытается разобраться в том, что произошло. Кажется, меня вызовут на допрос следующей, поэтому, боюсь, надо повесить трубку. Передавай привет Тибо. — Грир нажимает на сброс. — Могу я вам чем-то помочь? — спрашивает она у Ника.

«Она выглядит довольно собранной, учитывая обстоятельства», — замечает Ник. Она одета в белые штаны и бежевую майку, на шее на тонкой золотой цепочке висит золотой крестик. Волосы зачесаны назад, она даже нанесла помаду. Грир сохраняет отстраненное выражение лица. Она знает, что ее вот-вот заставят отложить дела, и ей это не нравится.

— Миссис Гаррисон, я детектив Ник Диамантопулос из полиции штата Массачусетс. Пожалуйста, уберите телефон.

— Вы из Греции? — спрашивает Грир, склоняя голову набок.

Наверняка она пытается сопоставить греческую фамилию с темным цветом его кожи.

Ник улыбается:

— Моя мать из Кабо-Верде, а отец из Греции. Мои бабушка и дедушка со стороны отца из Салоник.

— Я пытаюсь написать роман, в котором действие происходит в Греции. Проблема в том, что я не была там так давно, что, кажется, забыла местную атмосферу.

Как бы сильно Нику ни хотелось поговорить об Эгейском море, узо[20] и жареных осьминогах, сейчас он должен выполнять свою работу.

— Мэм, я должен задать вам несколько вопросов.

— Я не уверена, что вы понимаете, в каком затруднительном положении я сейчас нахожусь, — говорит Грир. — Это моя свадьба.

— Ваша свадьба?

— Я ее спланировала. Я должна обзвонить гостей. Всех гостей! Им следует знать, что здесь произошло.

— Я понимаю, — отвечает Ник. — Но для того чтобы узнать, что именно здесь произошло, я нуждаюсь в вашем содействии. А это значит, я должен владеть вашим безраздельным вниманием.

— Вы понимаете, что у меня здесь полный дом людей? — спрашивает Грир. — Вы понимаете, что у матери Селесты рак груди в терминальной стадии, а сама Селеста сейчас в больнице? Я жду звонка от Бенджи, чтобы узнать, как у нее дела.

— Я попытаюсь управиться как можно скорее, — говорит Ник. Он старается не смотреть на телефон, хотя ему очень хочется забрать его у женщины. — Не пройдете со мной в гостиную?

Грир смотрит на него с упреком:

— Как вы смеете указывать, что мне делать в моем доме?

— Я прошу прощения за это, мэм. А теперь пройдемте.

Ник выходит в коридор, надеясь, что Грир последует за ним. Он слышит шорох позади, поэтому останавливается у входа в гостиную, пропускает Грир вперед и плотно закрывает за собой дверь.

Грир садится на краешек дивана, наклоняясь вперед так, словно собирается в любой момент вскочить и выбежать из комнаты. Ее телефон лежит у нее на коленях, вибрируя от бесконечного потока сообщений.

— Пожалуйста, не могли бы вы рассказать о событиях, произошедших после окончания репетиционного ужина? — спрашивает Ник. — Кто куда пошел?

— Все молодые люди отправились в город, — говорит Грир. — Те, кто постарше, остались дома. Моя невестка Эбигейл — единственное исключение. Она беременна. Она тоже осталась дома.

— И жених, и невеста поехали в город? Кто еще был с ними? — Ник достает из кармана блокнот. — Мерритт? Она тоже поехала в город?

— Вы знаете, чем я зарабатываю на жизнь? — спрашивает Грир. — Я пишу детективы. Так уж вышло, что я очень хорошо знакома с процедурой ведения расследования, и я благодарна вам за то, что вы задаете мне все эти вопросы. Но я могу точно сказать вам, что именно случилось с Мерритт.

— Неужели? — говорит Ник. — Точно?

— Ну, может, не совсем точно, — отвечает Грир. — Но догадаться не так уж и сложно, не правда ли? Девочка слишком много выпила или приняла какие-нибудь таблетки, а потом решила искупаться прямо в платье и утонула.

— Вы должны согласиться, — говорит Ник, — что, хотя это и вполне правдоподобная версия, у нас остается несколько вопросов без ответа.

— Например?

— Я побеседовал с одной свидетельницей, и она практически уверена, что Мерритт не ездила в город. Поэтому, если она осталась в доме, где и что она пила? Кто-нибудь видел ее? Кто-нибудь говорил с ней? Я только что прошелся по коттеджу, где остановилась мисс Монако. Там не было алкоголя: ни полных, ни пустых бутылок — вообще ничего. Там не было таблеток и других рецептурных лекарств. Как писательница, вы должны знать, что довольно сложно избавиться от улик, находясь под воздействием алкоголя или наркотиков. К тому же у мисс Монако на стопе имеется весьма неприятная рана. Как она ее получила? Когда это произошло?

— Не ищите драму там, где ее нет, — говорит Грир. — В литературе для этого существует специальный термин — «красная сельдь», или «копченая сельдь». Этот термин был придуман в начале девятнадцатого века охотниками, которые оставляли на своих тропах селедку холодного копчения, чтобы сбить со следа волков.

Ник почти улыбается. Ему хочется испытывать неприязнь к женщине, но в ней есть нечто впечатляющее. Он никогда прежде не встречался с настоящими писателями и готов признать, что если Грир действительно опытный автор детективов, то она может ему помочь.

— Приму к сведению, — говорит он. — Спасибо.

— Я наткнулась на Мерритт в конце репетиционного ужина, — продолжает Грир. — Она пряталась в прачечной. Она плакала.

— Плакала? — переспрашивает Ник. Он вспоминает, что, по словам Эбби, Мерритт также плакала в розовом саду. — Она рассказала вам, что ее огорчило?

— Нет, не рассказала. А я не давила на нее: это не мое дело. Но, я думаю, понятно, что она чувствовала себя покинутой. Ее лучшая подруга выходила замуж. Селеста была в центре внимания, а Мерритт приехала на свадьбу в одиночестве. Возможно, она впала в депрессию. Я понятия не имею. Но я могу с уверенностью сказать, что она была очень расстроена, а это лишь подтверждает мою теорию: она слишком много выпила, вероятно, приняла какие-то таблетки и решила искупаться. Может быть, она утонула случайно, а может — нарочно.

— Суицид? — говорит Ник.

— А это так сложно представить? — спрашивает Грир. — Конечно, суицид не то, о чем людям нравится думать. Но…

— Давайте вернемся к вам, — предлагает Ник. — Чем вы занимались, когда закончилась вечеринка? Вы и мистер Уинбери остались дома, не так ли?

— Я не понимаю, какое отношение мы с Тегом имеем к расследованию, — говорит Грир.

— Вы пишете детективы, — отвечает Ник. — Получается, вы в курсе, что означает термин «алиби»?

Грир выгибает бровь, глядя на него.

— Туше, — говорит она. — Да. Мой муж и мистер Отис — отец невесты — отправились в кабинет Тега, чтобы выпить вместе, а потом они, вероятно, вышли, чтобы выкурить по сигаре, потому что от Тега пахло дымом, когда он лег в постель.

— Мы нашли окурок сигары на столике под тентом. Только один окурок. Можем ли мы предположить, что эту сигару выкурил ваш муж?

— Можем, — отвечает Грир, — но я не уверена.

— Какие именно сигары курит ваш муж, миссис Гаррисон?

— Он курит кубинские сигары, но не придерживается конкретной марки: «Кохиба», «Ромео и Джульетта», «Монтекристо». Я не понимаю, какое отношение сигары имеют к смерти мисс Монако.

— Мы не уверены, что между сигарами и смертью девушки есть какая-то связь, — говорит Ник. — Прямо сейчас мы просто пытаемся понять, кто где находился после того, как закончилась вечеринка. Создается впечатление, что несколько человек собрались в шатре, чтобы покурить и выпить, и мы пытаемся узнать, кто принимал в этом участие. Мистер Уинбери сказал вам, где он был, когда вернулся в спальню?

— Я не спрашивала, где он был, потому что и так это знала. Он был где-то здесь, на участке.

— Когда мистер Уинбери вернулся в спальню?

— Я понятия не имею. Я спала.

— Вы спали, но заметили, что от мистера Уинбери пахло сигаретным дымом?

— Верно, — кивает Грир. — Я проснулась достаточно для того, чтобы понять, что Тег лег в кровать и от него пахло дымом, но недостаточно для того, чтобы проверить время.

— И больше до утра вы не просыпались?

— Верно. Я без будильника проснулась в полшестого.

— И когда именно вы удалились в свою спальню, мисс Гаррисон? Вы пошли спать, как только закончилась вечеринка?

— Нет.

— Что вы делали после окончания вечеринки? В то время как мистер Уинбери и мистер Отис были в кабинете?

— Я села за компьютер. Я писала. Приближается мой дедлайн по сдаче текста.

— Понятно. И где именно вы писали?

— На своем ноутбуке, — отвечает Грир. — В своей гостиной.

— А ваш рабочий стол стоит перед окном?

— Да.

— Вы не заметили, происходило ли что-нибудь снаружи?

— Не заметила.

Ник на секунду задумывается. Возможно ли, что она действительно ничего не видела в окне? Ни света уличных ламп? Ни теней?

— И когда вы закончили писать? — спрашивает он.

— Я закончила в одиннадцать пятнадцать.

— Вы в этом уверены?

— Да, — говорит Грир. — Я заставила себя остановиться, потому что хотела выспаться перед сегодняшним днем.

— Значит, после того как вы закончили писать, вы легли спать. Скажем, в одиннадцать тридцать?

— Примерно.

Что-то в ответах Грир Гаррисон его тревожит. Они слишком аккуратные, слишком идеальные. Она как будто заранее обдумала все свои слова. Ник решает рискнуть.

— Не могли бы вы отвести меня к вашему компьютеру, миссис Гаррисон? — просит он.

— Я не думаю, что в этом есть необходимость.

— Я хотел бы его увидеть.

— Хорошо, тогда я вам его принесу.

— Нет, вы меня не так поняли, — говорит Ник. — Я хочу, чтобы вы отвели меня к вашему компьютеру.

— Это совершенно необоснованная просьба, — отвечает Грир.

«Попалась», — думает Ник.

— Вы считаете просьбу отвести меня к вашему компьютеру необоснованной, но готовы принести компьютер мне? Это потому, что вы хотите что-то удалить или спрятать?

— Вовсе нет, — говорит Грир.

— Хорошо, тогда отведите меня к вашему компьютеру. Пожалуйста, миссис Гаррисон.

Мгновение она пристально смотрит на Ника, а потом встает.

Ник следует за Грир в коридор. Они идут сквозь арочный проем, ведущий в прихожую, — там в нише стоит огромный букет гортензий и лилий, — и Грир открывает дверь. Они оказываются в гостиной с диваном, кушеткой, несколькими антикварными столиками и письменным столом, установленным напротив окна. Из окна открывается вид на боковую часть двора — Ник смотрит на забор и домик у бассейна. Через смежную дверь виднеется спальня хозяев дома. Большая двуспальная кровать заправлена белыми простынями и покрывалом, поверх которого аккуратно разложены разные подушки. Кашемировый плед с вышитой на нем надписью «Саммерленд» лежит по диагонали в углу кровати. Ник моргает. Грир нашла время так искусно заправить кровать до того, как узнала о смерти Мерритт, или после? Но в этот момент из хозяйской ванной комнаты выходит женщина с ведерком и рулоном бумажных полотенец в руках. Домработница.

— Пожалуйста, ты не оставишь нас ненадолго, Элайда? — просит Грир.

Элайда кивает и суетливо выбегает из комнаты.

— Элайда живет здесь? — спрашивает Ник.

— Нет, — отвечает Грир. — Она работает здесь с семи утра до пяти вечера. Сегодня она пришла чуть раньше из-за свадьбы.

Ник следом за Грир подходит к простому рабочему столу из красного дерева. Поверхность блестит так, будто ее только что отполировали. На столе лежит ноутбук, блокнот с желтыми страницами, три ручки, словарь и тезаурус. Перед столом стоит виндзорский стул, и Ник садится, сосредоточивая все свое внимание на компьютере.

— Значит, прошлой ночью вы работали над рукописью «Убийцы из Санторини»?

— Да, — подтверждает Грир.

— Тут говорится, что вы закрыли файл в двадцать две минуты первого. А вы мне сказали, что закончили в одиннадцать пятнадцать.

— Я закончила писать в одиннадцать пятнадцать. И, видимо, файл я закрыла в двадцать две минуты первого.

— Но вы сказали, что сразу пошли спать. Сказали, что легли в постель в полдвенадцатого.

— Я действительно легла в постель, — говорит Грир. — Но не могла уснуть и решила выпить.

— Выпить воды?

— Нет, я решила выпить. Я налила себе бокал шампанского.

— Получается, где-то между четвертью двенадцатого и двадцати двумя минутами первого вы пошли на кухню, чтобы налить себе бокал шампанского?

— Да.

— И вы не заметили там ничего необычного.

Грир отвечает не сразу:

— Не заметила.

— Вы никого не видели? — настаивает Ник.

— Ну, по пути обратно в свою комнату я увидела мою невестку Эбби. Она шла на кухню за водой.

— Неужели?

— Да.

— Почему она не набрала воды из-под крана в ванной?

— Думаю, она хотела воды со льдом. Она беременна. А ночь выдалась жаркой.

— Вы с Эбби разговаривали?

— Немного.

— Что она вам сказала?

— Она сказала, что ждет возвращения Томаса. Он поехал в город с Бенджи и остальными.

Ах, точно. Ник вспоминает, что Эбби испытывала раздражение из-за того, что Томас поехал веселиться.

— Вы обсуждали что-то еще?

— Нет, не особо.

— Вы видели кого-нибудь еще?

— Нет.

— И после того как вы налили себе шампанского, вы вернулись в свою комнату, чтобы лечь спать? — спрашивает Ник.

— Все верно.

Ник замолкает, чтобы сделать несколько заметок в блокноте. Десять минут назад Грир соврала ему — у него больше нет причин верить хоть единому ее слову.

— Давайте сменим тему. Мы нашли перевернутым двухместный каяк на пляже. Он ваш?

— Каяк принадлежит моему мужу, — произносит Грир и склоняет голову набок. — Говорите, он лежал на пляже перевернутым?

— Да. Это кажется вам странным?

Она медленно кивает:

— Немного.

— Почему же?

— Тег очень фанатично относится к своим каякам, — отвечает Грир. — Он никогда не оставляет их просто валяться на песке.

— Возможно ли, что кто-то еще воспользовался каяком?

— Нет, он держит их под замком. Если снаружи лежит двухместный каяк, значит, он кого-то на нем катал. Если бы он решил отправиться в море в одиночестве, то взял бы одноместный.

— Вы не знаете, кого он мог на нем катать?

Грир качает головой. Она выглядит куда менее уверенной, чем всего несколько секунд назад, и Ник чувствует, как простое объяснение смерти Мерритт, которое она так аккуратно сложила в своей голове, утекает сквозь ее пальцы.

— Думаю, об этом вам лучше спросить моего мужа, — говорит Грир.