Идеальная пара

Селеста

Селеста берет отпуск на неделю в августе так, чтобы он совпал с отпуском Бенджи, и они вместе едут на Нантакет.

— Ты понимаешь, как тебе повезло? — спрашивает Мерритт. — У тебя есть богатый парень с огромным домом на берегу моря.

— Понимаю, — говорит Селеста.

На душе у нее неспокойно. Она не хочет, чтобы кто-то — пускай даже Мерритт — решил, будто она встречается с Бенджи из-за его денег. Деньги делают их отношения приятнее и проще. Они могут ужинать где захотят и когда захотят, могут ходить на концерты и брать билеты в первый ряд. Бенджи всегда вызывает для Селесты такси и присылает ей букеты красивых экзотических цветов, а иногда, возвращаясь домой, она находит перед дверью своей квартиры коробочку макарунов от Пьера Эрме (до встречи с Бенджи Селеста никогда не пробовала макаруны, теперь визиты в пекарню — это еще одна новая привычка, которая дорого ей обходится). Селеста наслаждается этими деталями их отношений — она соврет, если скажет иначе, — но больше всего ей нравятся доброта Бенджи, его чуткость, солидность, постоянство и последовательность.

И несмотря на все это, до того как они спланировали совместный отпуск, Селеста думала о том, чтобы с ним расстаться. Селесте нравится Бенджи, но все это время она неправильно толковала свои чувства, потому что она его не любит.

Она любит Шутера Аксли.

Она пыталась убедить себя, что это не так. Как она может любить Шутера, если они провели вместе всего один день? В июне, после того как Бенджи с опозданием прибыл на остров, Шутер улетел, сославшись на чрезвычайную ситуацию на работе. Вечером воскресенья, когда Селеста вернулась в свою квартиру, ей пришло сообщение от него:

«Значит, Шутер тоже это почувствовал», — подумала Селеста. Он тоже почувствовал это сильное, ни с чем не сравнимое притяжение, это животное влечение. Селеста нарочно выбрала именно такие слова, потому что она ученый и лучше других знает, что человеческие создания отданы на милость биологии. Селеста думает о том, как лев завоевывает доминантное положение в прайде, или о том, как самец голубоногой олуши показывает самке свои голубые лапки, исполняя перед ней брачный танец. В мире существует великое множество подобных ритуалов, которые можно записать и поделить на категории, но нельзя объяснить. Селеста может контролировать свои порывы и чувства не лучше, чем гиены или трубкозубы. Но вот свое поведение она контролировать может. Она не собирается расставаться с Бенджи из-за его лучшего друга. Но Селеста знает, что поступает нечестно, продолжая встречаться с ним и при этом не испытывая к нему любви.

Они должна расстаться.

Она решает расстаться с ним после того, как они вернутся с Нантакета.

Суббота, воскресенье, понедельник: Селеста и Бенджи лежат перед бассейном, плавают в заливе, на обед едят мини-сэндвичи и нарезанную кубиками дыню, которую приносит для них на подносе Элайда. Вечером они идут в рыбный магазинчик, чтобы купить свежего тунца и стейки из меч-рыбы. Потом они идут в фермерский магазин за кукурузой, молодыми тыквами, зеленью для салата и домашним пирогом с персиками. По утрам они прогуливаются по магазинам. В «Милли и Грейс» Селеста примеряет четыре платья, и Бенджи не может решить, какое ему нравится больше, поэтому покупает ей все четыре. Той же ночью Бенджи отвозит ее в Сконсет на другой стороне острова, где они ужинают при свечах за столиком в саду ресторана «Шантиклер». В центре сада стоит фигурка лошади, снятая с карусели, и Селеста весь ужин смотрит только на нее.

Эту неделю Шутер проводит в Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк, в компании директоров техфирм из Беларуси; они отправились туда, чтобы посмотреть скачки. Селеста знает об этом, потому что Бенджи в подробностях сообщает ей обо всех поездках Шутера; он показывает ей каждую фотографию, отправленную Шутером, словно дядюшка, гордый за своего племянника. Иногда он шутя говорит: «Я скучный, но вот, посмотри на моего веселого друга». Селеста мягко улыбается; она мельком смотрит на фотографии, но не в состоянии сосредоточиться на лице Шутера. Разве из этого выйдет что-то хорошее? Она так и не ответила на его сообщение. Селеста не может общаться с ним втайне от Бенджи; она знает, чем это закончится.

Селеста отводит взгляд от фигурки лошади, насильно выталкивает из головы мысли о Саратоге и заставляет себя радостно улыбнуться. Ей нравится Бенджи. Бенджи важен для нее.

Но когда Селеста смотрит, как Бенджи потягивает вино из бокала, она представляет Шутера у окошка для принятия ставок с карандашом за ухом. Она представляет, как он стоит на трибуне или сидит в VIP-ложе, где полураздетые официантки разносят бесплатные закуски для самых важных гостей. Она представляет, как лошадь, на которую поставил Шутер, на повороте вырывается вперед. Шутер вновь выбрал победителя. Он дает пять бизнесменам.

— Ты хочешь десерт? — спрашивает Бенджи. — Селеста?

Вторник и среда. Селеста загорела. Селеста расслабилась. Селеста начинает привыкать к обществу родителей Бенджи. Однажды утром она отправляется на пятимильную пробежку с Тегом. На следующий день она идет на выставку фотографий на старом Южном причале с Грир, а после предлагает ей зайти в маленькую лавку, где торгуют итальянским фруктовым льдом.

— Я угощаю, — говорит Селеста.

Лед стоит всего десять долларов, но Селеста оставляет продавщице — миленькой рыжеволосой девчушке-подростку — пять долларов на чай. Тег и Грир так щедры, что Селесте тоже хочется быть щедрой, пускай и в своем масштабе.

Они садятся на скамеечку у причала, чтобы насладиться лакомством на солнце.

— Так ка́к у вас с Бенджи идут дела? — спрашивает Грир.

Селеста не понимает, что именно ее интересует.

— Все хорошо.

— Мы с Тегом завтра уезжаем обратно в город, — говорит Грир. — Сын моей подруги Элизабет Калабаш женится в «Плазе».

— Ох, — выдыхает Селеста. Она смакует свой лед из маракуйи и думает о том, что до встречи с Бенджи она бы выбрала нечто более знакомое и безопасное, к примеру лимон или малину. — Это мило.

— Думаю, Бенджи хочет провести время с тобой наедине, — говорит Грир. — Ничто так не губит романтику, как надоедливые родители неподалеку.

— Мне нравится ваша компания, — произносит Селеста, не кривя душой.

Когда старшие Уинбери приезжают в Саммерленд, в доме царит семейная атмосфера. Иногда Селесте кажется, что они с Бенджи брат и сестра. Больше всего на свете Селеста мечтает о том, чтобы ее родители тоже однажды увидели Нантакет. Она пытается описать остров во время телефонных разговоров, но едва ли слова способны передать всю красоту этого места. К тому же Селеста знает, что некоторые вещи ее родители все равно не поймут: в их мире не принято ужинать в девять вечера в саду, где стоит фигурка лошади, платить семнадцать сотен долларов за фотографию и даже есть мороженое со вкусом маракуйи.

Четверг и пятница. Тег и Грир уезжают поздно вечером в четверг. Бенджи извиняется перед Селестой, ведь он пообещал сыграть в турнире для членов и гостей нантакетского гольф-клуба, и это займет бо́льшую часть пятницы.

— Без проблем, — говорит Селеста.

Она купила себе новую книгу — «Миссис Флетчер» Тома Пирротты, — и теперь ей не терпится провести немного времени наедине с собой. Селеста знает, что так быть не должно.

— Я приготовил тебе сюрприз, — говорит Бенджи и целует Селесту. — Шутер скоро приедет.

Селеста моргает и отстраняется.

— Что? — спрашивает она. — Я думала, он в Саратоге.

— Он там был, — отвечает Бенджи. — Но у него появилось несколько свободных дней, и я пригласил его к нам.

Селеста понятия не имеет, какое выражение отразилось у нее на лице. Тревожное? Испуганное? Паническое?

— Я думал, тебе нравится Шутер, — говорит Бенджи.

— О да, — отвечает Селеста. — Нравится.

В семь утра в пятницу Бенджи выезжает с парковки на «Ленд Ровере» Тега. В багажнике лежат клюшки для гольфа. Селеста стоит на крыльце и машет до тех пор, пока машина не скрывается за поворотом. Потом она заходит в дом и изучает свое отражение в одном из винтажных зеркал, принадлежащих Грир. У нее светлые волосы и голубые глаза. Она симпатичная, но назвать ее красивой нельзя. И даже если она красивая, то не сверхъестественно. Возможно, она чего-то в себе не замечает? Какого-то внутреннего качества? Она любит животных, природу, окружающий мир. Но это всегда отличало ее от других, делало ее менее желанной, а не наоборот. В детстве и юности она вечно читала энциклопедии или «Нэшнл географик», а в свободное от чтения время подбирала змей и саламандр, сажала их в коробки из-под обуви и пыталась воссоздать для них натуральные условия жизни. Тогда ее не интересовали популярные бойз-бенды, браслеты, которыми обменивались друзья, роликовые коньки или походы в торговые центры за музыкальными дисками или заколками для волос, как сейчас ее не интересует политика в отношении гендерного равенства, социальные сети, сериалы на «Нетфликсе», занятия барре[26] в фитнес-клубах или наряды звезд на Met Gala. Она необычная. Она странная.

Скоро приедет Шутер. Селеста не знает, что делать. Вести себя как обычно? Она переодевается в купальник, берет книгу и идет к бассейну.

Когда она просыпается с книгой, раскрытой на ее груди, Шутер сидит на соседнем лежаке, поставив локоть на колено и подперев кулаком подбородок, и смотрит на нее.

Нет, ей это снится. Селеста закрывает глаза.

— Солнышко.

Она снова открывает глаза.

— Привет, — говорит он. Улыбается. — Бенджи позвонил и сказал, что за тобой надо присмотреть.

— Не надо за мной присматривать, — огрызается Селеста. Она отказывается с ним флиртовать. Она отказывается принимать участие в этом шоу. Бенджи словно пытается потерять ее, вновь отдавая Шутеру. — Ты должен был остаться в Саратоге.

— Ты такая сексуальная, когда сердишься, — говорит Шутер. — Я был рад сюда приехать, я хотел приехать. Все, чего я хотел с тех пор, как уехал отсюда в июне, — это увидеть тебя снова.

— Шутер, — произносит она.

— Ты, наверное, думаешь, что я полный урод, — говорит он, — раз ухлестываю за девушкой своего лучшего друга. Селеста, люди песни пишут о таких ситуациях: Рик Спрингфилд или «Карс», к примеру. А знаешь почему? Потому что так бывает. Так бывает постоянно.

— Но почему я? — спрашивает Селеста.

Удивительно, что она смогла добиться расположения Бенджамина Уинбери, но внимание Шутера кажется ей таким невероятным, что Селеста гадает, не сыграл ли с ней кто злую шутку. Мужчины, похожие на Бенджи и Шутера, должны бегать за женщинами, похожими на Мерритт. Мерритт — инфлюенсер, у нее есть сила, влияние и множество полезных знакомств. Она сообразительная, остроумная — настоящая душа компании. Селеста же занимается тем, что пишет электронные письма другим сотрудникам зоопарка по поводу улучшения условий в вольере орангутанга.

— Потому что ты настоящая, — говорит Шутер. — Ты настолько нормальная и приземленная, что это кажется необычным, экзотическим. С тобой не надо притворяться, Селеста. Ты хоть представляешь, какая это редкость в наши дни? И я так здорово провел с тобой время. Никогда прежде я так не наслаждался женской компанией. Ты словно наложила на меня заклинание. Когда Бенджи попросил меня приехать, я даже не раздумывал над ответом.

— Бенджи — мой парень, — говорит Селеста. — Между мною и тобой ничего не может произойти.

Шутер пристально смотрит на нее своими сапфирово-голубыми глазами.

— Ты нравишься мне еще сильнее. Когда произносишь это. Бенджи — лучший выбор для тебя.

«Бенджи и правда лучший выбор!» — думает Селеста. Может, Шутером движет зависть? Ему хочется того, что есть у Бенджи: его родителей, его родословную, а теперь и его девушку. Скорее всего, именно в этом кроется причина его симпатии. Селеста переводит взгляд на книгу, надеясь, что миссис Флетчер сумеет ее спасти.

— Надевай шорты и шлепки, — говорит Шутер. — Я отвезу тебя кое-куда.

— Куда? — спрашивает Селеста.

— Встретимся у главного входа, — отвечает он.

Шутер арендовал серебряный джип. Он говорит Селесте, что попросил точно такую же машину, как в прошлый раз, и, когда Селеста садится на пассажирское сиденье, ее окутывают знакомые ощущения, словно этот автомобиль действительно принадлежит им, словно они должны находиться именно здесь.

Шутер отвозит их в небольшой ресторанчик под названием «Пляжная хижина у моря».

— Я ошибался насчет сэндвичей с помидорами, — говорит он и вылезает из машины, а через несколько минут возвращается с картонной коробкой, в которой лежат два сэндвича, завернутых в фольгу, и стоят два стакана. — Вот лучшие сэндвичи на острове, а возможно, и в мире.

Они доезжают до конца Мадакет-роуд, перебираются на другую сторону маленького деревянного мостика и оказываются в деревеньке на берегу моря, построенной будто в другом веке. Дома — одинаково крошечные пляжные хижины — отличаются друг от друга лишь странными архитектурными деталями: подвесной верандой, соединяющей коньки двух навесов, башней с наклонной крышей, круглыми окнами, проделанными в стене ровно в ряд. Эти домики ничуть не похожи на элегантные дворцы, стоящие на Мономой-роуд, скорее — на пляжные коттеджи для эльфов. Каждый из них назван каким-нибудь смешным именем: «Утиная гостиница», «И так сойдет», «Оторвемся».

— Они такие маленькие, — говорит Селеста. — Как люди в них живут?

— Бо́льшую часть времени они проводят на улице, — отвечает Шутер. — И посмотри, как удачно они расположены — прямо на берегу.

Селеста уже собирается отметить, что дом Уинбери тоже расположен прямо на берегу, но останавливается. Она понимает, в чем заключается очарование этих домиков. На перилах висят яркие полосатые полотенца, а на верандах стоят маленькие переносные грили; на «передних дворах» возвышаются песчаные дюны, поросшие зарослями шиповника морщинистого. Как прекрасна жизнь в этом месте: можно провести весь день на пляже, ополоснуться под душем на открытом воздухе, а потом поджарить на гриле полосатого окуня, пойманного в сотне ярдов от собственного дома. Ночью можно заглянуть к соседям, чтобы вместе выпить по баночке холодного пива или джина с тоником, глядя на звезды и слушая шум прибоя. В дождливые дни можно играть в карты и настольные игры или сесть в удобное кресло и занять себя чтением детективного романа в мягкой обложке.

Шутер выходит из машины и нагибается, чтобы спустить воздух из шин, и Селеста наблюдает за ним с пассажирского сиденья. Она изучает рельеф его шеи, форму его ушей. Когда он переходит к задним шинам, она смотрит на его отражение через боковые зеркала. Шутер поднимает голову, замечает ее взгляд и посылает ей воздушный поцелуй. Селеста хочет сердито нахмуриться, но вместо этого улыбается.

Машина Селесты и Шутера переваливается через дюны. Резкая естественная красота Смит-Пойнт ошеломляет. Слева от них волнуется океан, справа вздымаются дюны, покрытые взморником, а впереди расстилается белоснежное песчаное побережье. За дюнами лежит голубая гладь залива Нантакет-Саунд.

Шутер едет медленно: скорость на спидометре всего пять миль в час. Он наклоняется, открывает бардачок, касаясь колена Селесты тыльной стороной ладони, и достает справочник о птицах, обитающих на Восточном побережье.

— Для моего зоолога, — говорит Шутер.

Селеста хочет его поправить — она ему не принадлежит, — но ей слишком интересно посмотреть справочник. Ей всегда нравилась орнитология, пускай эта наука и требует больше терпения, чем ей было даровано природой. Поэтому Селеста не выбрала орнитологию в качестве профильного предмета. И все же ей нравится посещать «Мир птиц» в зоопарке и разговаривать с Верном, их штатным орнитологом. Верн лично видел около семи тысяч птиц из тех десяти тысяч, что обитают на планете, и это позволяет ему войти в группу самых успешных наблюдателей за птицами. Лучшие истории Верна зачастую повествуют не о самих птицах, а о путешествиях, в которые он отправлялся, чтобы их увидеть. Когда ему было всего восемнадцать, он автостопом добрался из Оксфорда, штат Миссисипи, до Облачного леса Монтеверде в Коста-Рике, чтобы посмотреть на гватемальского квезала. Он побывал в Гамбии, чтобы увидеть африканского серого токо, и даже посетил Антарктиду ради пингвинов Адели.

Селеста сразу указывает на птичку-песочника и американскую кулик-сороку, которую легко узнать по оранжевому клюву. Шутер смеется в ответ:

— Ты очаровательна.

Шутер насквозь проезжает Смит-Пойнт — Селеста видит маленький островок Такернак, расположенный на другой стороне узкого пролива, — и сворачивает к дальнему концу пляжной косы. Он разбивает лагерь: устанавливает по стулу для них обоих, втыкает в песок зонтик, чтобы создать тень, достает полотенца и походный столик, на котором раскладывает ланч. Шутер снимает футболку поло. Селеста старается не обращать внимания на мышцы на его спине.

— Смотри, — говорит он.

Шутер забирается в воду, проходит несколько футов, а затем спрыгивает с каменного уступа или подводной скалы, потому что внезапно вода достигает его плеч. Он поднимает руки, и волна уносит его в сторону берега. Он радостно кричит, а примерно через сорок ярдов выходит из воды и бежит обратно к Селесте.

— Это природная водная горка, — объясняет он. — Ты должна попробовать.

Селеста не может устоять. Когда она была маленькой, родители каждое лето возили ее в аквапарк, и там не было ни единой горки, которая бы ей не понравилась. Селеста заходит в воду, пальцами ног нащупывает невидимый уступ, а затем прыгает на глубину, и течение несет ее вдоль берега.

Это так волнующе, так весело! Селеста не смеялась так сильно с тех пор, как вместе с отцом съехала с водной горки в форме воронки.

— Как ты узнал об этом месте? — спрашивает она у Шутера, пытаясь успокоить сбившееся дыхание.

— Знать секреты всех вселенных — моя работа, — отвечает он.

— Я хочу прокатиться еще раз, — говорит Селеста.

И вновь начинают мелькать кадры из фильма: вот Селеста и Шутер снова и снова плывут по течению, прыгая на волнах, словно ковбои на родео. Селеста не может насытиться: водный поток кажется ей стремительным, мощным, живым. Шутер сдается первым, и наконец Селеста объявляет, что скатится в последний раз. Вот Шутер и Селеста едят свои сэндвичи с крабом, креветками, морским гребешком, авокадо, беконом, салатом, помидорами и сливочным соусом с укропом и копченым перцем айоли. В качестве напитков Шутер купил им свежий лимонад с арбузом и лаймом. Вкуснее обеда у Селесты никогда не было. Это преувеличение? Она так не думает, хотя и понимает, что сэндвичи и лимонад лишь отчасти тому причина. На самом деле это ее лучший обед из-за купания, песка, вида… и Шутера. Плавание так ее утомило, что после обеда она расстилает полотенце на земле и ложится на живот. Шутер следует ее примеру, и, когда Селеста просыпается, его нога касается ее ноги. Селесте не хочется двигаться, но она должна.

Они уезжают с пляжа в пять часов вечера. Кожа Селесты покраснела на солнце, светлые волосы затвердели от морской соли. Она подозревает, что выглядит как пугало, но, поймав свое отражение в боковых зеркалах машины, видит лишь молодую счастливую женщину. Никогда в жизни она еще не была так счастлива.

— Эй, Солнышко, — зовет ее Шутер.

— Пожалуйста, не надо, — говорит она.

Селеста не хочет, чтобы он ляпнул что-то, что разрушит ее счастье. Она не хочет, чтобы он признавался ей в любви. Она не хочет, чтобы он давал определение тому, что между ними происходит. Они и так все знают.

Шутер смеется.

— Я собирался спросить, не хочешь ли ты заскочить в бар по пути домой? Выпить по «Маргарите»?

— Да, — соглашается она.

Как только Шутер паркуется у входа в бар «У Милли», его телефон начинает звонить, как и телефон Селесты. Шутер выгибает бровь и смотрит на Селесту.

— Проверим телефоны? — спрашивает он. — Или ну их?

«Ну их», — думает Селеста, но по привычке смотрит на экран. Ей пришло три сообщения от Бенджи:

Селеста чувствует себя так, словно ее подвесили в воздухе. Что ей делать? Она хочет пойти в бар с Шутером, заказать себе «Маргариту», возможно, случайно столкнуться с ним под барной стойкой коленями.

Но такое плохое поведение ей не свойственно.

— Нам нужно ехать, — говорит она.

Бенджи стоит на террасе дома в костюме и в галстуке. Рядом с ним ведерко со льдом, в котором остывает бутылка Veuve Clicquot. Бенджи пристально смотрит на Шутера.

— Вы опоздали, — говорит он.

— Опоздали? — спрашивает Селеста. — Ты ожидал, что мы приедем раньше? Я думала, ты весь день будешь играть в гольф.

— Прости, чувак. Я потерял счет времени, — говорит Шутер.

Между Бенджи и Шутером проскакивает искра напряжения. Селеста боится спросить, что происходит.

— Мне стоит отправиться в душ? — спрашивает она.

— Да, — отвечает Бенджи и целует ее. — Надень свое новое розовое платье. Мы едем ужинать.

Селеста поднимается, чтобы принять душ и переодеться. Она выбирает зеленое платье вместо розового — маленький, но важный акт неповиновения. Она ненавидит, когда Бенджи пытается ее контролировать, — она знает, что он порой мнит себя профессором Генри Хиггинсом, воспитывающим наивную Элизу Дулиттл. Но она не Элиза. Селеста — взрослая образованная девушка. Она может самостоятельно выбрать себе платье.

У Селесты внезапно сильно портится настроение. Она даже не хочет ехать на ужин.

Селеста выглядывает из окна, чтобы осмотреть веранду. Шампанское все еще лежит в ведерке со льдом, но Бенджи и Шутер исчезли.

Раздается едва слышный шелест, и Селеста оглядывается — как раз вовремя, чтобы увидеть, как под дверь проскальзывает листок бумаги. Она замирает. Слышит удаляющиеся шаги. Несколько мгновений спустя на цыпочках подходит к двери, чтобы поднять листок. На нем написано: «Если у тебя есть сомнения, я в тебя влюблен». Почерк незнакомый. Это написал не Бенджи.

Селеста прижимает записку к груди и садится на кровать. Это либо самое лучшее, либо самое худшее, что когда-либо с ней случалось.

— Селеста! — Бенджи зовет ее с первого этажа.

Селеста сминает записку. Что с ней делать? Она читает ее еще раз, а затем смывает бумагу в туалете.

— Иду! — отвечает она.

Шутер переоделся в красные брюки «Нантакет-Редс», белую рубашку и двубортный синий блейзер, на голове у него капитанская фуражка, которая раньше висела в задней прихожей. Селеста всегда думала, что это просто странный элемент декора.

— Милая шляпа, — говорит она.

Шутер не улыбается в ответ.

Бенджи ведет Селесту к личному пирсу семьи Уинбери, где их уже ждет лодка. «Элла» — прогулочная яхта фирмы «Хинкли» — отделана отполированным деревом, а мягкие лавочки вдоль обоих бортов обиты бело-синей тканью. Яхта такая блестящая и красивая, что Селесте страшно на нее подниматься. Шутер первым запрыгивает на борт и протягивает Селесте руку. Ей хочется сжать его ладонь, дать ему знать, что она получила его записку и разделяет его чувства, но Селеста боится, что Бенджи может заметить.

Они с Бенджи садятся сзади, а Шутер встает за штурвал. Бенджи открывает шампанское, наполняет два бокала и протягивает один из них Селесте.

— Ура! — говорит он.

— Ура, — отзывается Селеста. Они чокаются бокалами, и она заставляет себя посмотреть Бенджи в глаза. Каждую секунду ей приходится бороться с собой, чтобы не смотреть на Шутера, сидящего в капитанском кресле. — А Шутер не будет с нами пить?

— Шутер не пьет, — говорит Бенджи. — Сегодня он будет капитаном нашего судна.

— Куда мы плывем? — спрашивает Селеста.

— Увидишь.

Селеста откидывается на спинку сиденья, но расслабиться не может. Шутер сидит за штурвалом в этой дурацкой фуражке: Бенджи словно хочет его унизить. Но, возможно, Селеста просто слишком остро реагирует. Возможно, Шутер сам вызвался вести яхту, возможно, ему просто нравится плавать. Это прекрасный вечер. Воздух чист и свеж, а в водах залива отражается золотой диск солнца, висящего в небе у них за спинами. Другие лодочники машут им руками, когда они проплывают мимо.

— Красота! — кричит один джентльмен.

— Верно! — кричит в ответ Бенджи и целует Селесту.

— Я уверена, он имел в виду лодку, — говорит она.

— Лодку, тебя, меня и эту невероятную ночь, — отвечает Бенджи.

«Верно», — думает Селеста. Издалека они наверняка выглядят как самая удачливая, самая привилегированная пара в мире. Никто никогда не узнает, какая буря бушует в душе Селесты.

Она делает глоток шампанского. Бенджи обхватывает ее за талию и притягивает к себе.

— Я по тебе скучал, — говорит он.

— Как прошел турнир по гольфу? — спрашивает она.

Бенджи не отвечает, да и какая разница?

Они швартуются у причала гостиницы «Вовинет». Шутер на удивление хорошо справляется с веревками и узлами, и это заставляет Селесту задуматься, какими еще скрытыми талантами он обладает. Может, играет на губной гармошке? Стреляет из лука? Занимается лыжным фристайлом? Он привязывает яхту и помогает Селесте сойти на причал. Бенджи вылезает следом и проверяет наручные часы.

— Мы вернемся в девять, — говорит он Шутеру.

— Подожди минутку, — останавливается Селеста и чувствует, как сердце сжимается у нее в груди. Она поворачивается к Шутеру. — Ты не идешь ужинать с нами?

Шутер улыбается, но в его голубых глазах не отражается ни единой эмоции. Селеста будто смотрит на бездушный рисунок.

— Я буду здесь, когда вы закончите.

Селеста пошатывается в своих сандалиях на платформе. Она и в хорошие дни плохо ходит на каблуках, а сейчас, шагая по неровному пирсу, и подавно не может удержать равновесие. Бенджи берет ее под руку и ведет к отелю.

— Я не понимаю. Почему Шутер не идет ужинать с нами? — спрашивает Селеста, когда они отходят достаточно далеко, чтобы Шутер их не услышал.

— Потому что я хочу поужинать в романтической обстановке со своей девушкой, — отвечает Бенджи.

Впервые с тех пор, как они познакомились, в голосе Бенджи звучит раздражение. Он становится похож на тех детишек, что пришли в зоопарк, пропустив свой дневной сон. Такое неожиданное проявление его характера провоцирует Селесту на ответную грубость.

— Получается, ты просто нанял его, чтобы он сел за руль лодки? Он наш друг, Бенджи. Он тебе не слуга.

— Я должен был догадаться, что тебя это расстроит. Когда я сказал Шутеру, что планирую отвести тебя сюда, он сам предложил свои услуги. Он поужинает за барной стойкой.

— В одиночестве?

— Это же Шутер. Я уверен, он сумеет с кем-нибудь подружиться.

Ужин в ресторане «Топперс» — удивительный опыт. Здесь каждой маленькой детали уделяется особое внимание. Напитки приносят на многоуровневом подносе — бармен с помощью стеклянной коктейльной трубочки смешивает джин с тоником для Бенджи прямо у их стола. В хлебной корзинке лежит теплая ароматная фокачча с розмарином, домашние булочки с беконом и шалфеем и хлебные палочки с чеддером и чесноком, похожие на ветви деревьев в заколдованном лесу. В других обстоятельствах Селеста бы старалась запечатлеть все это в памяти, чтобы потом рассказать родителям, но в данный момент ее мысли сосредоточены на единственном предложении, написанном на листе, просунутом ей под дверь. «Если у тебя есть сомнения, я в тебя влюблен».

Закуски им приносят на блюдах, накрытых округлыми серебряными крышками. Официант поднимает обе крышки одновременно с театральностью. Еда похожа на произведение искусства: нарезанные овощи напоминают драгоценные камни, а соусы на тарелках сливаются в изящный рисунок. Бенджи заказал вино настолько редкое и восхитительно вкусное, что сомелье начал заикаться от волнения.

Селесте все равно. Отсутствие Шутера она ощущает сильнее, чем присутствие Бенджи. Она размазывает по тарелке свою закуску — летние овощи с сыром страчателла, — затем извиняется и уходит в дамскую комнату.

По пути в уборную она проходит мимо окна, из которого открывается вид на уютный закуток. Перед баром из красного дерева стоят всего пять стульев, по телевизору идет бейсбольный матч, а к столикам придвинуты плетеные кресла с высокими спинками. В баре царит клубная, колониальная атмосфера, чуть более уютная и непринужденная, чем в главном зале ресторана.

Шутер в одиночестве сидит за барной стойкой и пьет мартини.

Селеста смотрит ему в спину и прислушивается к своему нутру. Стоит ли ей с ним поговорить или оставить его в покое? «Поговори с ним!» — думает она. Селеста скажет, что его чувства взаимны, и позже они смогут придумать, как начать встречаться, при этом не причиняя Бенджи боли. Но прежде чем Селеста успевает переступить порог бара, в помещении появляется женщина. На ней черные штаны и черный фартук, верхняя пуговица ее белой рубашки расстегнута. «Она просто барменша», — с облегчением думает Селеста. Женщина весьма привлекательна. Ее темные волосы подстрижены коротким каре. Она носит очки в форме кошачьего глаза, а ее губы накрашены темно-красной помадой. Она подходит к Шутеру, и он обнимает ее, затем сажает себе на колени и начинает щекотать. Она визжит от смеха — пускай сквозь закрытую дверь практически ничего не слышно, — и, когда Селесту захлестывают боль и гнев, барменша встает, поправляет свой фартук и возвращается к делам.

Селеста с грохотом врывается в дамскую комнату, пугая женщину, которая красит губы перед зеркалом над раковиной.

Бенджи поднимается с места, когда Селеста возвращается к столику. «Он настоящий джентльмен», — думает она. Ей никогда не придется волноваться о его верности.

Между главным блюдом и десертом — они заказали суфле, которое готовится особенно долго, — Бенджи достает что-то из кармана пиджака. В его руках появляется маленькая коробочка. Селеста пялится на нее, почти не отдавая себе отчета в том, что видит.

Она понимает, что знала, как закончится этот вечер.

— Я не ездил сегодня на турнир по гольфу, — говорит Бенджи. — Я летал обратно в город, чтобы кое-что забрать.

Он открывает крышечку, и Селеста опускает взгляд на самое невероятно прекрасное кольцо с бриллиантом, какое ей когда-либо доводилось видеть.

Она кивает кольцу, словно формально представляется новому знакомому.

— Ты выйдешь за меня, Селеста? — спрашивает Бенджи.

Глаза Селесты наполняются слезами. Не только она знала, что это произойдет сегодня. Шутеру тоже обо всем было известно. И он все равно отвез ее в Смит-Пойнт, все равно показал ей, как кататься с натуральной водной горки, все равно купил для нее книгу о птицах, все равно называл ее Солнышком, все равно заставил ее чувствовать себя так, словно она действительно была самой яркой звездой в небе. А потом он протолкнул записку ей под дверь.

Если у тебя есть сомнения.

Он говорил не о сомнениях Селесты насчет его чувств. Он говорил о сомнениях, которые Селеста может испытать, когда Бенджи предложит ей выйти за него замуж.

Я в тебя влюблен.

Шутер — азартный игрок. Он бросил кубики, чтобы узнать, сможет ли выиграть. Селеста говорит себе, что для него это просто игра. Его чувства ненастоящие.

Она промокает салфеткой слезы, струящиеся по щекам. Она не может поднять взгляд на Бенджи, потому что тогда он поймет, что ее слезы вызваны растерянностью. Но прямо сейчас он предполагает — или надеется, — что она плачет из-за переполняющей ее радости.

Вся эта ситуация — беспорядок, огромный запутанный клубок из эмоций и чувств. Селеста даже подумывает о том, чтобы встать и уйти, оставив обоих мужчин здесь. Она сможет сама добраться домой, до Истона, до своих родителей.

Селеста думает о Шутере, о том, как он сажает сексуальную барменшу в очках к себе на колени, о его хитрой улыбке, о его пальцах, щекочущих ей ребра. С Шутером жизнь Селесты будет полна несчастий. Ее чувства слишком сильны — они ее погубят. Свадьба с Бенджи — гораздо более мудрый, правильный выбор. Селеста и дальше будет той, кем всегда была, — центром чьей-то вселенной. Возлюбленной.

— Да, — шепотом отвечает она. — Да, я выйду за тебя.

Когда Бенджи и Селеста возвращаются к лодке, Шутер уже их ждет. Его глаза блестят от выпитого бокала мартини, а может, и целых трех. Его волосы в полном беспорядке, на щеке остался след от красной помады барменши.

«Если у тебя есть сомнения, я в тебя влюблен».

— Ну, как все прошло? — спрашивает Шутер с наигранным энтузиазмом.

«Он выпил не меньше пяти бокалов мартини», — понимает Селеста.

Язык у него заплетается. Бенджи придется сесть за штурвал.

Селеста поднимает левую руку.

— Мы обручены.

Их взгляды пересекаются. «Ты проиграл», — думает Селеста, на секунду наслаждаясь своим злорадством. Но затем она поправляет себя. Сегодня они оба проиграли.

— Ну, — говорит он, — поздравляю.

Бенджи настаивает на том, чтобы Селеста позвонила родителям по пути домой, но они не отвечают, что весьма необычно. Еще более необычно то, что Бенджи рассказывает ей, как неделей ранее он встретился с Брюсом и Карен, поведал им о своих намерениях и попросил их благословения. По словам Бенджи, они были на седьмом небе от счастья.

Селеста оставляет сообщение на автоответчике с просьбой перезвонить ей. Но звонка от них не поступает до самой субботы. Селеста сама звонит им утром воскресенья, и ее отец берет трубку. Но что-то не так. Брюс плачет.

— Папочка? — зовет Селеста.

На секунду ее охватывает надежда на то, что он плачет от счастья из-за новостей о ее помолвке.

— Нужно поговорить о твоей маме, — произносит он.