Идеальные разведенные

9. Леон

Резко распахивается дверь, и с широченной улыбкой в кабинет вплывает Алина с полными пакетами еды на вынос в руках.

— Ой, — пугается девушка и останавливается. — Простите. Я позже зайду, — виновато опускает глаза и быстро покидает мой кабинет.

— С каких пор обычная секретарша заходит к начальству без стука? — с ехидной улыбкой спрашивает Макс.

Друг зашел ко мне во время обеденного перерыва обсудить рабочие моменты. Мы сотрудничаем с Максом по договору аутсорсинга, выполняя полностью все функции программного обеспечения его спортивного комплекса.

Сейчас этот наглец сидит в моем кожаном кресле, закинув ногу на ногу, и щелкает шариковой ручкой.

— Ну, во-первых, Алина не секретарь, а моя помощница, а, во-вторых, тебя это не касается, — парирую.

— Да ну нафиг?! — Максим бросает ручку и ставит локти на стол, подаваясь ко мне всем своим массивным корпусом.

— Что?

— Ты замутил со своей помощницей?

— С чего ты взял? — фыркаю и отвожу взгляд.

Я не замутил, как выразился Максим, но с Алиной у нас, определенно, сложились более тесные отношение, нежели «начальник-подчиненная».

С того самого дня, когда я подвез Алину домой, мы начали обедать вместе, а разговоры из рабочих ненавязчиво стали перетекать в более личные. Я не даю Алине лишнего повода и неоправданных надежд, потому что пока еще сам не решил, нужны ли мне новые отношения, а морочить девушке голову мне не хочется.

— Она смотрит на тебя с таким благоговением, как на икону Пресвятого Николая Чудотворца, — Максим делает ангельское, насколько это возможно, выражение лица и быстро-быстро моргает.

Клоун!

У мужика скоро двое детей будет, а он сам как дите малое.

— Макс, из твоих уст даже фраза «Пресвятой Николай Чудотворец» звучит пошло. Лучше заткнись.

Мы смеемся, и Макс бросает в меня скомканный бумажный кубарик.

Говорю ж, дите малое.

— Агату недавно видел, — меняет тему друг и делает серьезное лицо.

Он всё так же расслаблен и невозмутим, но его пристальное внимание не ускользает от меня, давая понять, что Макс пытается считать мои эмоции, либо вывести на те самые эмоции.

— Рад за тебя, — не поддаюсь на его провокации и пытаюсь перевести наш, не туда зашедший, диалог. — Как Никитос?

— У нее смеситель сломался в ванной, — Максим не теряет надежды, но и я не оставляю попыток спасти наш пока еще непринужденный разговор.

— Сашке сколько еще ходить?

— Она попросила помочь, но я ж в этом не петрю, сам знаешь. Зато Андрюха был счастлив оказать помощь.

«Вот зачем, а?» — практически рыдает мой внутренний голос. Все ж так было хорошо.

Стоп.

Андрюха?

Какой, млин, Андрюха?

Юдин?

— Помог? — между делом уточняю.

— А то! Потом на чай остался, — друг довольно скалится.

Мы болтаем еще полчаса, и всё это время я перевариваю полученную информацию от Филатова и понимаю, что меня нешуточно бесит то, что какой-то левый мужик хозяйничал в доме моей жены, пусть и бывшей.

Почему она не позвонила мне?

Почему не попросила о помощи?

Мой поток иррациональных мыслей нарушает Алина, протискиваясь в кабинет с пакетами еды.

Сволочь-Филатов все-таки добился своего и вывел меня на эмоции.

Бросаю на невиноватую в моей чрезмерной амбивалентности помощницу грузный взгляд, отчего девушка моментально вспыхивает и молниеносно удаляется.

Вот, за что я ценю Алину — она понимает меня без слов.

Карандаш в моих руках с треском ломается, а зубы, того и гляди, раскрошатся в муку.

Чертов Филатов!