Идеальный убийца

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Инспектор Чатем твердо стоял под холодной моросью и резким ветром, хлеставшим его в лицо. У него было вытянутое лицо, длиннее, чем обычно, и капли дождя усеяли его усы. Он стоял на церемониальной сцене в Гринвичском парке, а под его ногами были два куска скотча. Они образовали Крестик на том самом месте, где завтра утром должен был стоять стол для подписания. С этого места ведущие державы самого воюющего региона на земле взяли бы на себя обязательство установить прочный мир. То есть, если бы Дэвид Слейтон не встал у них на пути. Или ядерное оружие, или… что еще? Раздраженно подумал Чатем. Может быть, метеорит с небес? Это была его работа — беспокоиться обо всем. О самых разных вещах. И все же в данный момент у него было неприятное предчувствие, что он что-то упустил.

Неутомимый Иэн Дарк с трудом пробрался по мокрому дерну и взобрался на сцену. Взгляд Чатема был прикован к горизонту, когда его ассистент подошел и молча встал рядом, очевидно, предоставляя рангу его привилегии.

«Знаешь, «начал Чатем, не отрывая взгляда от парка, «я давно занимаюсь этим делом, гоняюсь за преступниками. И я добился некоторого успеха в охоте на них, при необходимости отправляя их за решетку. Некоторые были довольно глупы, что облегчало работу. Другие на самом деле были довольно умны. Но все они… — Чатем наконец взглянул на своего коллегу. — все были убиты одной вещью. Предсказуемость человеческой натуры. Меня это всегда поражало. Они ограбят банк, а неделю спустя, когда деньги закончатся, они ограбят тот же банк снова. Мы во многом люди привычек, Йен. Люди ходят на работу, обедают, занимаются спортом и изменяют своим супругам с поразительной пунктуальностью. Моя сестра ходила к одному и тому же парикмахеру в десять тридцать утра по средам в течение последних двенадцати лет.»

Чатем начал прохаживаться по платформе. «Моим первым делом был наезд и побег. Какого-то бедолагу сбили на перекрестке в четыре часа утра. Ни свидетелей, ни вещественных доказательств, о которых стоило бы говорить. Я вышел и две недели стоял на том углу с трех до пяти утра. Наконец, однажды ночью подъехала женщина и остановилась на перекрестке. Я был в форме, и как только она посмотрела на меня, я понял. Мы оба знали. Я никогда не забуду выражение ее лица. Она призналась. Она была медсестрой, работала в позднюю смену каждую вторую субботу. В ту ночь она возвращалась домой сонная и пропустила знак «Стоп». Сбила парня и, запаниковав, продолжила движение».

Чатем двигался медленно, как будто экономил энергию.

«Существа привычки?» Спросил Дарк. «Предсказуемые? Даже Слэтон?»

«Особенно Слейтон!» Он остановился и махнул рукой в сторону парка. «Сюда. Так или иначе, завтра он будет здесь.» Чатем шагнул обратно к X. «В то время как премьер-министр Израиля стоит на этом самом месте!»

Дарк с сомнением огляделся. «Десять человек в штатском уже здесь, и вдвое больше полицейских в форме. Завтра это число утроится, не говоря уже о деталях охраны глав государств в полудюжине стран. Они остановят и допросят любого, кто имеет хоть малейшее сходство с фотографией Слейтона. Мусорные баки убраны, крышки канализационных люков закрыты на засовы. И единственными машинами, разрешенными в радиусе трех кварталов, будут те, на которых перевозят участников. Я не вижу, как это сделать, инспектор.»

«Я тоже не могу, Йен. Но только потому, что мы этого не видим, это не значит, что этого там нет. Где-то есть лазейка. «Чатем посмотрел вдаль на Дом Королевы. «А что насчет того, вон там? Слишком далеко? «поинтересовался он вслух.

«О, да. Я разговаривал с некоторыми армейскими парнями, которые занимаются подобными вещами, снайперами. Мне сказали, что четыреста ярдов — это снаружи, и тогда потребуется немалая удача, чтобы поразить цель размером с человека. Дом Королевы находится почти в тысяче ярдов.» Дарк поднял одну руку под углом. «Ты должен был бы поднять пистолет вот так и направить пулю в общем направлении цели. Попасть в кого-нибудь было бы чистой удачей».

Чатем посмотрел на своего помощника. — Ты был занят.

Дарк ухмыльнулся. «Эти армейские парни действительно первоклассные. Я провел с ними некоторое время этим утром. Видишь ли, я подумал, что из всех людей, которых я знаю, они больше всего похожи на него. Они зарабатывают себе на жизнь почти так же, как и он, умея прятаться и стрелять. Они бы знали, как он может это делать. Я собираюсь встретиться с двумя из них через час, прямо здесь. Я попрошу их осмотреть местность собственными глазами и сказать нам, что они думают».

Чатем склонил голову набок и одобрительно кивнул. «Да, я понимаю». Он вернулся к осмотру парка. «Об этом не подумал».

Он редко отпускал комплименты, а когда делал, они часто казались бестолковыми. Но Чатем увидел, что этот комплимент попал в цель. Дарк не мог бы выглядеть более легкомысленно, даже если бы сама королева-мать только что прикоснулась мечом к его плечу.

«Конечно, «добавил он задумчиво, — это предполагает, что он собирается воспользоваться винтовкой».

«Что ты имеешь в виду?»

«Ну, мне пришло в голову, что он, возможно, украл эти винтовки для того, чтобы мы подумали именно об этом. Например, если бы мы сосредоточились на поиске скрытого снайпера с крупнокалиберной винтовкой, мы могли бы проигнорировать более очевидное. Хорошо замаскированное лицо в толпе, самозванец среди сотрудников службы безопасности. Помните, он также украл пистолет.»

«Да. Я полагаю».

«И все же, «рассуждал Чатем, «мы должны предусмотреть все. Ты встретишься с этими армейскими парнями и расскажешь мне, что они говорят».

«Так точно, сэр».

«О, а на том судне, о Бродбилле, о котором нам рассказывал Блох, есть что-нибудь еще?»

«Нет. Я думаю, мы обошли все гавани и пристани в стране. Ничего.»

Большим и указательным пальцами Чатем медленно пригладил усы, смахивая скопившиеся капли дождя. Может, это и не в Англии, подумал он, но это было где-то там.

Большинство магазинов Ист-Энда были закрыты в воскресенье, поэтому Слейтон позвонил консьержу отеля. Как только он объяснил, что ему нужно, жизнерадостная молодая женщина четко направила его в торговый район в миле к северу от отеля. Затем она предложила вызвать такси, но он вежливо отказался. По воскресеньям на улицах было тихо. Он ходил пешком.

Консьерж был прав насчет торгового комплекса. Слейтон быстро нашел то, что ему было нужно. Свою первую покупку он совершил в магазине одежды, затем две — в магазине электроники. Избегая людных мест, он платил наличными и сводил контакты с продавцами-консультантами к минимуму. На обратном пути в отель он подумал о том, чтобы зайти в ресторан и в последний раз вкусно поесть. Каким бы заманчивым это ни было, не было смысла рисковать. Не тогда, когда он был так близко.

Он остановился у маленькой бакалейной лавки, которую заметил в нескольких кварталах от отеля, купил багет, нарезанную ветчину и банку апельсинового сока. Он занял место в очереди, чтобы ему позвонила незаинтересованная молодая женщина, которая жевала жвачку, как корова траву. Она пробормотала что-то вроде обязательного приветствия, затем подвела итог покупке Слейтона. Он протянул десятифунтовую банкноту, а она взамен сунула ему в руку несколько монет и положила еду в пластиковый пакет. Она снова пробормотала, на этот раз, вероятно, «Спасибо», едва взглянув на своего клиента. Слейтон вышел из магазина довольный тем, что его работа была завершена.

Клиент, стоявший позади Слейтона, хорошо одетый пожилой мужчина, поставил свой чай и помадку перед Пруденс Блум. Она пропустила их через сканер, отвлекшись при этом. Позвонив мужчине, она стояла, уставившись на стойку позади него, забыв назвать ему сумму.

Покупатель терпеливо наклонился вперед, пытаясь разглядеть дисплей на кассовом аппарате. «Четыре фунта, шесть?» — переспросил он. «Это верно?»

Вопрос вывел ее из транса. «Что? О, да. Именно так.»

Он вытащил из кармана пригоршню мелочи.

«Ты видел того парня перед собой, — спросила она, — который только что ушел?»

«Да, я полагаю. Почему ты спрашиваешь?»

«Это был он», - сказала она с уверенностью.

«Кто?»

«Он!» Пруденс указала на стеллаж с газетами позади своего покупателя.

Все первые полосы пестрели фотографиями террориста, за которым охотилась полиция. Мужчина посмотрел, затем повернулся к Пруденс, его скептицизм был очевиден.

«Ты видел его лучше, чем я, но…» — Он явно провел рукой по своей тонкой макушке, — «у него здесь было меньше волос, чем у меня.» Он указал на фотографию: «У этого парня целая голова. И он не носит очков.»

Пруденс засомневалась, пока изучала лицо в газетах. Очевидно, желая ускорить события, мужчина схватил одну из них и протянул ей. Она рассмотрела ее поближе.

С покупателя явно было достаточно. Он собрал точную сумму сдачи, бросил ее на прилавок и сам положил чай и помадку в пакет. Он сказал ей: «Добрый день, мисс», - с притворной вежливостью.

«Добрый день», - сказала она, не поднимая глаз. К счастью, других покупателей в очереди не было.

Пруденс заметила внизу статьи номер телефона, по которому можно позвонить, чтобы сообщить информацию. Она прикусила нижнюю губу. Она рассудила, что любой может надеть очки. Однако он был прав насчет лысины. О награде ничего не упоминалось. Но все же, если бы она могла быть той, кто поймает такого убийцу! Что за историю можно рассказать ее парню Ангусу и его приятелям. Она сняла трубку телефона рядом с кассовым аппаратом и набрала номер.

«Криминальная линия», - сказал молодой человек.

«Да, «взволнованно сказала она, — я видела человека, которого вы ищете!»

«Что это за человек, мэм?»

«Убийца, этот парень-террорист! О нем пишут во всех газетах, так и есть!»

«Верно. А тебя как зовут?»

«Пруденс. Пруденс Блум. Я кассирую в бакалейной лавке Хартсона в Лоутоне. Я только что видела его, прямо здесь, передо мной!»

«Вы можете описать его?»

«Ну, он выглядел точь-в-точь как на фотографии здесь, в газете».

«Какого роста?»

Она напряженно думала. «Шести футов ростом, я полагаю. Более или менее. Но это был он! Я сейчас смотрю на фотографию. Надень очки и убери немного волос с макушки.»

«Что, прости?»

«На нем были очки. И на макушке выбилось немного волос, не таких, как на фотографии. Но это был действительно он».

К счастью для Пруденс Блум, она не могла видеть выражения лица мужчины. Оператор горячей линии записывал информацию в течение пяти минут. Когда он закончил, он пообещал, что кто-нибудь заедет разобраться.

«Я надеюсь, это будет скоро», - сказала она, подозрительно глядя в сторону улицы. «Он все еще может быть прямо за дверью».

Оператор бросил отчет Пруденс Блум в стопку из семи других, которые он принял за последний час. А позади него стояли девять мужчин и женщин, которые фильтровали звонки. «Как только сможем, мэм».

«Как только мы сможем» растянулось на два часа. Офицеру, ответственному за работу горячей линии, немедленно сообщили о самых многообещающих перспективах. Если он соглашался с тем, что их стоит проверить, немедленно отправлялось следственное подразделение для сбора дополнительной информации. Как только с приоритетными подсказками было покончено, он просматривал остальные девяносто пять процентов. Он прочитал информацию Пруденс Блум и зевнул. Тот факт, что подозреваемый теперь начал лысеть, даже не вызвал смешка. До сегодняшнего дня подозреваемого видели с красным ирокезом, весом в двести лишних фунтов, а в одном случае он каким-то образом превратился в чернокожую женщину.

Супервайзер не был особенно взволнован тем, что прочитал, но согласно постоянному приказу было проверять все. У него также было преимущество в рабочей силе. Практически каждый полицейский в городе работал в эти выходные, нравится ему это или нет. Он поставил отчет в очередь, и в конце концов копия была отправлена по факсу в местное отделение.

Когда констебль Викерс зашел в бакалейную лавку Хартсона, Пруденс Блум собиралась домой. Она была расстроена, что это заняло так много времени, но кассирша все равно рассказала свою историю. Она видела человека, который соответствовал фотографиям в газете, хотя и с некоторыми изменениями. Помимо этого, патрульный узнал еще только одну полезную информацию — когда мужчина выходил, он повернул направо. Когда Викерс уходил, расстроенная Пруденс Блум все объясняла своему менеджеру и просила выходной на следующий день.

Викерсу больше нечего было делать, поэтому он тоже повернул направо. Он поговорил с несколькими торговцами дальше по улице и показал им фотографию, но никто не запомнил этого человека. Он был готов сдаться, когда наткнулся на отель «Форест Армс». Он вошел и сделал свой бросок у стойки регистрации, безуспешно, затем направился к стойке звонка.

Он протянул фотографию дежурному.

«Видели этого парня? Возможно, у него не хватает волос на макушке и на нем очки в толстой коричневой оправе?»

Коридорный подумал. «Ну, примерно так. … Я полагаю, он немного похож на того парня из 37-го. Он пришел пару часов назад».

«У него что-нибудь было при себе?»

«Я думаю, две сумки для покупок».

Викерс улыбнулся. Он нашел своего подозреваемого. Это обрадовало бы его сержанта. Они всегда радовались, когда могли перезвонить в управление и сказать, чтобы вычеркнули кого-то из списка. Он поднялся на лифте на третий этаж, нашел номер 37 и громко постучал. Ответа не последовало. Он нахмурился и вернулся к стойке регистрации, гадая, разрешат ли ему осмотреть помещение без ордера.

«Кто живет в номере 37?» — спросил он.

Портье заглянула в свой журнал регистрации. «Это, должно быть, мистер Форджер, бельгиец. Какие-то проблемы?» Клерк выглядел взволнованным. Она, очевидно, уловила связь с тем, о ком спрашивал Викерс.

«Когда он здесь появился?»

«Два дня назад. Я зарегистрировал его. Он заплатил наличными вперед, за выходные.»

Пронзительный, пульсирующий визг прервал все обычные разговоры.

«Что это?» Викерс завопил.

«Пожарная тревога!»

Горничная в истерике сбежала вниз по лестнице. «Пожар!» — закричала она. «Номер 36! Из-под двери идет дым!»

Служащий вызвал пожарных.

«Черт возьми!» Викерс запнулся. Он достал свой двусторонний телефон и позвонил в участок.

Бенджамин Джейкобс был дома. Это было странно после стольких лет, проведенных в разъездах, путешествиях за границу, перебежках с выступления здесь на заседание комитета там. Дни и ночи, руководя страной, он проводил в основном в резиденции премьер-министра в Иерусалиме, изредка совершая вылазки в Тель-Авив. И дважды в год Джейкобс прибегал к необходимому оксюморону «рабочего отпуска», как правило, курорта с великолепными видами, широкими возможностями для отдыха и без возможности насладиться чем-либо из этого. В тех немногих случаях, когда Джейкобс пытался прокрасться обратно в свой собственный дом, он неизменно был окружен средствами массовой информации. Они нажимали и шумели, надеясь услышать цитату или картинку — какой-нибудь фрагмент, который можно было бы превратить либо в значимый дипломатический сигнал, либо в неловкую личную оплошность. Последние обычно получали более высокие оценки. Джейкобс поклялся, что ничего из этого не пропустил.

Его отставка вступила в силу в прошлую среду вечером. Что его удивило, так это то, что к следующему вечеру он исчез с лица земли, с профессиональной точки зрения. Джейкобс полностью рассчитывал потратить месяц или два на подведение итогов, связывая административные и процедурные концы исполнительной администрации, которая просуществовала почти два года. Вместо этого его звонки в офис Зака остались без ответа, и даже его старые сотрудники, казалось, избегали его. Добавочный номер телефона Лоуэнса внезапно изменился. Мойру перевели в другой офис, но, похоже, никто не знал, куда именно. Заместитель помощника министра транспорта повесил трубку. Джейкобс старался не принимать это близко к сердцу. Все они были в режиме профессионального выживания. Простой пример отказа от старого и привлечения нового.

Итак, когда зеленый защищенный телефон Джейкобса зазвонил знакомым пронзительным тоном, он поднял трубку, ожидая, что на другом конце будет кто-то из Министерства связи. Без сомнения, чтобы напомнить уволенному премьер-министру, что он должен вернуть телефон, чтобы им мог воспользоваться кто-то, кто все еще важен.

Он поднял трубку и прорычал: «Что это?»

Последовала пауза, прежде чем отчетливый голос Антона Блоха прогрохотал: «А, это я, мистер Прайм… или…»

Джейкобс рассмеялся: «Подойдет Бенджамин, Антон. Как дела?»

«Отлично», - быстро сказал Блох, не придавая особого значения вопросу. «Я был занят».

«По крайней мере, один из нас такой. Я чувствую себя прокаженным».

Блох не рассмеялся, как обычно, лишенный чувства юмора. «У меня есть кое-что, о чем я хотел бы с тобой поговорить».

«Старые дела?» Предположил Джейкобс.

«В некотором смысле, да».

«Приходите завтра днем. Наша экономка, если она у нас еще есть, готовит потрясающую пасту из морепродуктов».

«Вообще-то, я думал кое о чем раньше».

«У нас с женой планы пойти куда-нибудь сегодня вечером, Антон. Прошло некоторое время с тех пор, как мы могли заниматься подобными вещами». Ответом было молчание, и Джейкобсу стало не по себе. «Конечно, если это важно.»

Восемь минут спустя раздался звонок в дверь. На пороге был нетерпеливый Антон Блох в сопровождении двух охранников Джейкобса.

Ирен Джейкобс, бывшая первая леди Израиля, тоже откликнулась на звонок. Ее муж вновь представил ее бывшему директору Моссада, поскольку они уже встречались однажды. Она была опытной и правильной, когда приветствовала их гостя, годы социальной дипломатии все еще были свежи в памяти. Затем мужчины удалились в кабинет, осторожно прикрыв за собой двери. Когда они вышли несколько минут спустя, Бенджамин Джейкобс обратился к своей жене.

«Мне так жаль, дорогая, но я не смогу выполнить нашу договоренность сегодня вечером. Я обещаю загладить свою вину перед тобой в ближайшее время». Он поцеловал свою жену в щеку, и она просияла, образец понимания.

«Все в порядке, дорогой. Как-нибудь в другой раз». Ее каменная улыбка сказала ему, что позже за это придется расплачиваться.

«И я могу опоздать, «предупредил он, «пожалуйста, не ждите». Джейкобс взял пальто и пробормотал инструкции одному из охранников у входной двери. Затем они с Блохом исчезли.