Идеальный убийца

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

«Йен!»

Громкий вызов раздался из соседней комнаты, кабинета инспектора Скотленд-Ярда Натана Чатема. Иэн Дарк ответил на звонок, войдя в офис Чатема и обнаружив своего босса, сидящего за своим столом с растерянным выражением лица. Объект его ужаса был в руке, маленький включившийся пейджер.

«Это!» Чатем взревел, держа над головой вызывающее устройство. «Что, черт возьми, все это значит?»

Дарк спокойно взял устройство. Строка сообщения гласила:

«Я полагаю, все это что-то значит?» Чатем засуетился.

Дарк прочитал электронную стенографию: «Помощник комиссара по специальным операциям желает видеть вас как можно скорее. Вы должны принести ежедневный отчет о ситуации. Он также счел необходимым отменить ваш отпуск, который должен был начаться завтра. Вы должны подтвердить получение сообщения нажатием этой кнопки.»

Чатем махнул рукой, показывая, что Дарк должен идти вперед и сделать это. Он сделал. Дарк работал с Чатемом уже шесть месяцев и замечал, что все больше и больше вещей происходит таким образом.

Чатем встал со стула, не потрудившись поправить бумаги, которые лежали перед ним на столе. Это был высокий, худощавый мужчина с длинным и узким лицом, с горбинкой носа над широкими кустистыми усами. Каштановые волосы уступили место седине по бокам, все они были явно неухожены. Его мудрая внешность была постоянным контрапунктом с Дарком, чье хрупкое телосложение, светлая кожа и розовые щеки не давали покоя при заказе пинты пива, хотя он был совершеннолетним уже десять лет.

«Помощник комиссара, вы говорите?» Пробормотал Чатем.

«Да, новый человек. Хочешь, я пойду с тобой?»

«Нет, нет. Я так не думаю. Вероятно, просто очередное глупое собрание персонала, что-то в этом роде». Чатем криво усмехнулся. «Ты остаешься здесь и ведешь битву, а?»

Когда Ян Дарк только начинал работать с Чатемом, ему приходилось сдерживаться, чтобы не посмеяться над своим боссом. Бесконечные военные аналогии, технологическая неумелость. Он продолжал представлять своего босса в Индии начала века в пробковом шлеме и шортах. Позже Дарк узнал, что это был образ, который вполне мог бы сложиться, родись Чатем на сто лет раньше. Его дед был майором Нортумберлендских стрелков, служил на Сомме во время Великой войны. Его отец сражался с Роммелем в Северной Африке в составе 1-го королевского драгунского полка. Только разорванная барабанная перепонка помешала Натану Чатему продолжить семейную военную традицию. Это заставило его перенаправить свои таланты.

«Они не позволили бы мне стрелять во врага, «объяснил он Дарку однажды вечером за бокалом «Гиннесса», — поэтому я подумал, что должен потратить время на то, чтобы перехитрить его». Он сделал именно это.

Чатем проработал в Скотленд-Ярде более двадцати лет, и его репутация не имела себе равных. Он не только перехитрил преступного врага, но и часто умудрялся превзойти своих начальников — тактика, которая не раз доводила его до белого каления. Это также принесло предложения о повышении сверх его нынешнего ранга инспектора, предложения, от которых Чатем неоднократно отказывался. Он поклялся, что никогда не сможет довольствоваться «поражением врага ручкой и бумагой, сидя в мягком кресле». Но если Натан Чатем доставлял неприятности своим надзирателям, он пользовался еще большей дурной славой среди тех, кого расследовал, по крайней мере, среди тех, кто оказывался виновным. Безжалостный преследователь и дотошный следователь. Это было все, чем Чатем когда-либо хотел быть, и что-то, в силу результатов, те, кто выше его, никогда не смогут изменить. Нравится это или нет.

Чатем подошел к вешалке и натянул плохо сидящий пиджак на свои длинные руки. Он вышел из комнаты, затем появился снова через несколько мгновений.

«Новый помощник комиссара, — спросил человек, отсидевший больше шести предыдущих, «как его звали?»

«Ширер, сэр».

Чатем кивнул и исчез в коридоре. Йен Дарк усмехнулся. В здании не было работы, которую он предпочел бы.

Десять минут спустя, двумя этажами выше, Натан Чатем небрежно пригладил свои взъерошенные волосы, прежде чем его провели в кабинет помощника комиссара по специальным операциям. Офис был полон темной, массивной мебели, которая создавала ауру важности. Чатему, по крайней мере, было приятно видеть, что новый человек не делал ремонт в номере. Последний сделал это своим первым делом. Он также продержался меньше года, прежде чем перешел на непыльную работу в частном секторе. Чатем сам ругал комиссара за это назначение. «Ужасный выбор. Для человека ничего особенного. Ничего существенного! «— предостерегал он. Комиссар признал, что все это было связано с политикой отделения, и пообещал бороться с подобными вещами в будущем.

Теперь Чатема приветствовал ухоженный, добродушный мужчина, вероятно, лет пятидесяти с небольшим. Новый лорд и магистр Особого отдела поднялся из-за стола.

«Инспектор Чатем, рад с вами познакомиться. Грэм Ширер». Тон был резким, но дружелюбным. Чатем пожал руку, слегка склонил голову набок, затем, наконец, уловил связь. Это имя ни о чем не говорило, потому что он никогда его не знал. Лицо и голос — это уже другая история.

«Мы уже встречались».

Помощник комиссара выглядел удивленным. «Неужели?»

«Манчестер. Вы служили в полиции. Инспектор, я думаю. Я был там, чтобы давать показания на суде над контрабандистом наркотиков, который убил конкурента здесь, в Лондоне. Выбросил его из окна десятого этажа, насколько я помню. Скверное это дело.»

«Манчестер, кажется? Это было… тринадцать лет назад?»

«Четырнадцать. Вы обращались к адвокату обвиняемого, когда я ждал дачи показаний. Ты сказал: «Твой негодяй виновен, и у меня есть доказательства, подтверждающие это, и если тебе это не нравится, можешь проваливать!»

Лицо помощника комиссара вытянулось в задумчивости, а затем гладкая оболочка треснула, когда он расхохотался. «Ваша память болезненно точна, инспектор. С тех пор я немного успокоился». Помощник комиссара махнул рукой в сторону роскошного кожаного кресла и вернулся за свой стол. «Пожалуйста, присаживайтесь».

Чатем так и сделал, воодушевленный тем, что комиссар последовал его совету занять второе место настоящим полицейским. Когда он усаживал свое долговязое тело в кресло, его взгляд остановился на коробке шоколадных конфет на столе помощника комиссара. Это было достаточно очевидно, и Ширер протянул ее.

«Пожалуйста, инспектор. Моя жена подарила их мне на годовщину свадьбы. Полагаю, я должен радоваться, что спустя двадцать два года она не возражает против того, что я на пару стоунов тяжелее».

Объяснение было ускользнуто от внимания Чатема, который был поглощен самым важным решением, принятым им за день. Он на мгновение задумался, не будет ли неприлично взять две порции, но решил пока воздержаться от этого. Чатем достал кокосовый крем и, не теряя времени, добавил:

«У меня встреча в начале часа, так что я сразу перейду к делу», - сказал Ширер. «У нас возникли небольшие проблемы в Пензансе. Этим утром двое парней из посольства Израиля были вовлечены в какую-то ссору с третьим человеком. Один из израильтян погиб, а другой находится в больнице. Нападавший исчез вместе с женщиной, которую ему удалось утащить под дулом пистолета. Это совсем другая история. Вмешательство Израиля вызвало переполох в Министерстве внутренних дел. Они попросили меня назначить кого-нибудь, кто докопался бы до сути всего этого.»

Глаза Чатема закрылись, и на его лице появилось выражение, близкое к оргазму. «Восхитительно», - заявил он. «Вы говорите, эти двое были из посольства. Они были из Моссада?»

«Ах, да, в одном мы совершенно уверены, в другом, вероятно».

«Что мы знаем о нападавшем?»

«На самом деле ничего, хотя криминалисты к этому еще не приступали. Менеджер мотеля взглянул на него, но он был довольно далеко».

Чатем мысленно отметил название бренда на коробке конфет. Кокосовый крем был очень вкусным.

«Как я уже сказал, эта женщина — отдельная история. Она остановилась в этом мотеле благодаря любезности местных властей. Вчера она приплыла в Пензанс на маленькой лодке, которая выглядела так, словно только что преодолела тайфун. Кажется, она была на пути в Штаты, когда обнаружила мужчину, плавающего посреди океана. Она утверждает, что спасла парня, который, в свою очередь, реквизировал ее лодку и заставил ее плыть в Англию. Когда они прибыли недалеко от Лэндс-Энда, он вывел лодку из строя и оставил ее на мели, а сам отправился на берег в гребной лодке. Что-то в этом роде.»

Чатем лениво поднял глаза к потолку: «Это означало бы, что эту женщину похищали дважды в течение нескольких дней. Какое несчастье. Полиция взяла описание этого человека, которого, по ее утверждению, она спасла?»

«Да, но я этого еще не видел. Как ты думаешь, тот же парень похитил ее снова? Сразу после того, как отпустил?»

«Я не думаю, что он похитил ее в первый раз. Кажется, он взял ее лодку, и она отправилась в поездку. Но, отвечая на твой вопрос, я вижу три возможности. Во-первых, тот же самый человек вернулся. Во-вторых, кто-то другой пришел искать ее, потому что она спасла этого человека. Или, в-третьих, что ее история неправдива, и она сама замешана в какой-то пакости.»

Ширер задумался. «Или, возможно, сочетание этих факторов».

Чатем улыбнулся своему новому боссу.

Помощник комиссара многозначительно посмотрел на часы и встал. «Что ж, фактов сейчас немного недостаточно. Я думаю, это выходит за рамки того, с чем привыкли справляться местные парни в Пензансе».

«Эта женщина, вы случайно не знаете ее национальности?»

«Я думаю, она американка».

«А», - сказал Чатем.

«Мне придется поторопиться, инспектор. Как я уже сказал, в Министерстве внутренних дел все взволнованы этим делом. Звоните мне ежедневно и сообщайте, как продвигаются дела. Шеф Бикерстафф — тот человек, с которым стоит поговорить в Пензансе. Рад, что у меня была возможность встретиться с вами — снова».

«Я отправляюсь прямо в Пензанс сегодня вечером». Чатем пожал руку на прощание и направился к двери, довольный тем, что новый помощник комиссара по специальным операциям оказался и близко не таким большим придурком, как предыдущий.

«О, и инспектор…»

Чатем обернулся и увидел Ширера, протягивающего ему остатки коробки шоколадных конфет.

«Возможно, тебе стоит взять это. Сам никогда не был любителем сладостей. Только никогда не говори миссис Ширер».

Чатем не пытался скрыть своего удовольствия. Он медленно подошел и взял шкатулку, как будто в ней были драгоценности короны. «Даю вам слово джентльмена», - сказал он благоговейно.

Оказавшись в коридоре, Чатем открыл коробку и выбрал другую. Mint crème. Да, подумал он, этот помощник комиссара отлично подошел бы.

Утренний воздух был наполнен туманом и мелким дождем. Кристина вглядывалась в забрызганное дождем окно «Пежо», едва различая Дэвида в газетном киоске на другой стороне улицы. Накануне днем и вечером они ехали в Лондон длинным кружным путем. Остановившись в часе езды от окраины, Слейтон съехал с дороги и нашел тихое место для парковки среди деревьев. Там им удалось поспать несколько часов. Кристина урывками дремала, по крайней мере, испытывая облегчение от того, что он больше не настаивал на том, чтобы обнимать ее. С первыми лучами солнца они снова тронулись в путь, сражаясь с утренним потоком машин в час пик в Кенсингтоне.

Кристина зевнула, наблюдая, как он трусцой возвращается к машине, объезжая пробки, с парой газет подмышкой. Когда он забрался на водительское сиденье, внутри машины брызнули холодные капли дождя. Он бросил одну из газет ей на колени.

«Посмотри, что сможешь найти», - сказал он.

«Найти?»

Он быстро пролистал Таймс, не обращая внимания на вопрос. Через несколько секунд он обнаружил то, что искал, на шестой странице.

«Вот это». Он показал ей заголовок: УБИЙСТВО В ПЕНЗАНСЕ. Слейтон молча читал, пока Кристина открывала «Ивнинг Стандард» и нашла это на девятой странице. Минуту спустя они поменялись местами.

«Они оба говорят практически одно и то же», - сказала Кристина. «Вас разыскивают за убийство человека, отправление другого в больницу и, возможно, похищение меня».

«Они еще не получили твою фотографию. Это хорошо».

«Ты думаешь, они поместят мою фотографию в газете?»

«Завтра в это время ты будешь либо красивой, богатой наследницей, которую похитили, либо дьявольски соучастницей убийства».

«Сообщник? О чем ты говоришь?»

«Я имею в виду, что средства массовой информации вместе с полицией собираются рассмотреть возможность того, что вы можете быть на моей стороне в этом деле. Они знают, что мы были вместе на Виндсоме, так что, если кто-нибудь увидит нас сейчас, а ты не будешь кричать и пытаться убежать… что ж, это может создать неверное впечатление. Это как раз то, за что пресса любит ухватиться и раскручивать так, как считает нужным».

Кристина была ошарашена. «На твоей стороне? Я просто хочу вернуть свою жизнь. Но, по твоим словам, есть люди, которые хотят меня убить».

«Я знаю, это звучит параноидально, но вчера ты сам в этом убедился. В любом случае, завтра эта история займет несколько страниц. Особенно после того, как газеты отыщут несколько фотографий и увидят тебя».

Она уставилась на него, но он все еще был поглощен статьей. Кристин подумала, что это, вероятно, самый прямой комплимент, который этот мужчина когда-либо делал женщине. Ее сомнения вернулись, и она снова задалась вопросом, сделала ли она правильный выбор. Двое мужчин в мотеле хотели причинить ей вред? Или этот мужчина рядом с ней был угрозой? Она пыталась убедить себя, что если просто пойдет в полицию и расскажет им все, все наладится. Конечно, они могли бы защитить ее.

Слейтон постучал указательным пальцем по газете. «Здесь нет упоминания о том, что Ицаак и его друг работали в посольстве. Полиция, должно быть, уже знает об этом, но держит это в секрете. Это либо дипломатическая услуга, либо ее попросило мое правительство».

Она замолчала, и он поднял глаза, казалось, почувствовав ее нерешительность.

«Все еще не уверен во мне, да?»

«Нет, «сказала она, «не совсем».

«Не могу сказать, что я тебя виню».

В салоне машины воцарилась тишина, единственные звуки, доносившиеся снаружи, — люди и машины, шлепающие под дождем по своим повседневным делам.

«Я сам немного сбит с толку», - сказал он, наконец нарушив молчание. Он указал на окно. Мимо непрерывно проносились легковые и грузовые автомобили, и множество людей сновали по тротуарам во всех направлениях. «Ты все еще можешь идти, если хочешь», - предложил он. «Мы в Лондоне. Это большое место. Много людей, повсюду полиция. Я бы не привел тебя сюда, если бы хотел держать в плену. У меня есть работа, и с этого все начинается.»

«Чем это закончится?»

Он отвернулся и ничего не ответил, что Кристину не утешило. Он не хотел ей говорить? Или он не знал?

«Я чувствую, что должна тебе поверить», - сказала она. «Я думаю, ты прав. Эти двое мужчин собирались убить меня. Но то, что ты сделал с ними — это тоже пугает меня». Перед Кристиной возник образ. Мужчина, которого она знала как Хардинга, с застывшим в смерти лицом. Как врач, она и раньше видела тела, но вчера было кое-что еще. Что-то в последнем, предсмертном выражении лица этого человека. Удивление. Или, может быть, страх.

«Вчера, когда ты допрашивал того человека, ты сказал, что найдешь их. Ты сказал: «Скажи им, что киден найдет их’. Что-то в этом роде. Что это значит?»

Он вглядывался в темноту за окном. Его нерешительность подсказала Кристине, что она во что-то вляпалась, и если ответ придет, то это будет правда.

«Кидон,» наконец сказал он, все еще глядя в сторону. «Это часть Моссада. Нас всего несколько человек, и у нас совершенно особая миссия.»

Кристин собралась с духом. «И что же это такое?

«Кидон» на иврите означает штык. Мы ассасины».

Премьер-министр Джейкобс прибыл в свой кабинет после утомительного рабочего завтрака с министром иностранных дел. Антон Блох ждал, его громоздкая фигура возвышалась прямо в центре комнаты. Джейкобсу не понравилось задумчивое выражение его лица.

«И что теперь?»

«Снова предприятие «Поларис»».

Джейкобс напрягся. «Хорошие новости или плохие?

«Мы нашли Слейтона. Его подобрала из океана частная лодка».

«Это замечательно! Он сделал это!»

Блох махнул рукой. «Вчера в Англии он убил одного из наших лондонских сотрудников, а другого отправил в больницу».

«Что? Он убил одного из наших людей?»

«Я тоже сначала в это не поверил, но человек в больнице уверен. Это был Слейтон».

Джейкобс осторожно сел, прокручивая в голове возможные варианты.

«Позвольте мне рассказать вам все», - начал Блох. «Мы получили наводку от источника в Скотленд-Ярде. Кажется, небольшая парусная лодка зашла в Пензанс, это порт на юго-западе Англии, и шкипер утверждал, что спас кого-то с затонувшего корабля. Данное название было Polaris Venture.»

«Значит, Слейтон был на этом паруснике?»

«Не тогда, когда он заходил в порт. Американец был один».

«Что, по словам этого парня, случилось со Слейтоном?»

«Она сказала, что он освободился несколькими часами раньше и доплыл до берега в шлюпке. Ситуация была довольно туманной, поэтому я приказал Лондону прислать команду, чтобы выяснить, что происходит. Предполагалось, что они будут вести себя осторожно, но по какой-то причине они подошли к этой женщине и столкнулись со Слейтоном. Он убил одного из мужчин, отправил другого в больницу и сбежал с американкой на буксире. Я больше ничего не знаю. Нам пока не удалось поговорить с Ицааком. Он единственный, кто выжил. Местная полиция пристально следит за ним, и я уверен, что Скотленд-Ярд сейчас замешан в этом.»

Джейкобс еще глубже опустился в кресло. «Зачем Слейтону пытаться устранить двоих своих? И зачем брать с собой эту женщину?

«Я не знаю об этой женщине, но я могу сказать вам без сомнения, что он не пытался убить Ицаака».

«Откуда ты мог это знать?»

Блох бросил толстую папку на стол премьер-министра. Отсутствовали обычные названия и классификации секретности. Джейкобс открыл ее и поморщился, увидев единственное слово, выделенное красным на внутренней стороне обложки — кидон. Под этим был стандартный черно-белый костюм Моссада, официальный глянец Дэвида Слейтона. Джейкобс знал, что такие люди существуют, и он знал, что это то, что может быть ядом для политика. И все же это беспокоило его на еще более фундаментальном уровне.

«Если бы этот человек хотел смерти Ицаака, мы бы не отправили команду в больницу прямо сейчас».

Джейкобс потер виски. — Ты думаешь, он саботировал «Поларис Венчур»?

«Вчера американка, доктор Кристин Палмер, обратилась в полицию. Сказала, что нашла Слейтона почти мертвым, плавающим посреди океана. Если это правда, то он либо не был диверсантом, либо с размаху провалил свой побег. Зная Слейтона, я сомневаюсь в этом.»

«Ты говоришь: ‘Если это правда’. Как ты думаешь, эта женщина может лгать? Может ли она быть замешана?»

Блох пожал своими мускулистыми плечами. «Это то, чем мы должны заняться. Сейчас все это не имеет особого смысла, но я бы точно хотел поговорить со Слейтоном».

Джейкобс покачал головой. Ему придется созвать еще одно заседание кабинета. Какой это будет скандал. Он снова посмотрел на папку на своем столе.

«Насколько хорошо ты знаешь этого человека, Антон? Ты все еще доверяешь ему?»

«Я знаю его так же хорошо, как и любого другого. Я завербовал его. Его отец был офицером «Хаганы». Он помог разработать тактику партизан, которая сделала нас такой занозой для британцев и арабов. Во время войны за независимость Рамон Слейтон был руководителем команды подводных подрывников, потопившей «Эмир Фарук». Девять человек уничтожили флагман ВМС Египта.»

«Рамон Слейтон…» Джейкобс задумался. «Я слышал это имя, но оно не ассоциируется у меня с Войной за независимость».

«После победы в военном сражении мы столкнулись с совершенно другим набором проблем. Нам нужно было создать нацию. Инфраструктура, школы, здравоохранение. Вы не могли даже отправить письмо по почте. Для всего этого требовались деньги, а у нового правительства их не было. Что у него было, так это высокий уровень поддержки со стороны еврейских общин-экспатриантов. Это и мир, сознание которого все еще терзалось воспоминаниями о Холокосте. Рамон Слейтон стал неофициальным эмиссаром, работая с государственной и частной казной Европы, чтобы получить все — от ракет до орал.»

«Рамон Слейтон — Кипр!» — Сказал Джейкобс, внезапно узнав.

«Да, на этом все закончилось. Он и его жена были застрелены на углу улицы. Телохранитель убил нападавшего, египтянина». Блох указал на папку на столе Джейкобса. «Мальчику в то время было девять лет».

«Где он был, когда это случилось?»

«В школе в Женеве. Он был единственным ребенком, и других близких родственников у него не было, его приютили друзья его родителей. Они жили в кибуце Гиссонар. Позже, когда мы проверяли его на предмет вербовки, этим годам уделили особое внимание. По большей части он конструктивно направлял свое горе. Он продолжал учиться лучше всех и был силен атлетически. Но он также заинтересовался военными. Его приемный отец был командиром роты в резерве, и он дал мальчику базовое представление об инструментах ведения войны. Он провел два года в этом новом доме, наконец-то возвращая стабильность в свою жизнь. Потом это случилось. Он был дома, в кибуце Гиссонар, накануне войны Судного дня.»

Джейкобс предвидел это. «Прямо на пути двух сирийских бронетанковых дивизий».

«Как страна, мы были совершенно не готовы. Несколько бронетанковых подразделений, которые у нас были в этом районе, были вынуждены отступить до прибытия подкрепления. Жители кибуца использовали каждую машину, грузовик и велосипед, чтобы эвакуировать женщин и детей. Когда прибыли сирийские танки, между сирийской армией и главной насосной станцией нашей национальной системы водоснабжения стояли два десятка человек и три старинные винтовки времен Второй мировой войны. Некоторые из мужчин спрятались. Те, кто пытался сражаться, в основном были скошены пулеметным огнем ведущих танков и бронетранспортеров.»

«А мальчик?»

«Это был хаос, но он действовал головой. Он действовал в одиночку, не имея ничего, кроме одной из старых винтовок и своего знания местности. Он двигался по периметру деревни в поисках удобного случая. Он был представлен в виде бронетранспортера с перегретым двигателем. Машина с грохотом остановилась, извергая дым. Задняя дверь открылась, и оттуда, пошатываясь, начали выходить солдаты, кашляя и протирая глаза. Сирийцы, казалось, не беспокоились о том, что окажутся на открытом месте, вероятно, благодаря отсутствию сопротивления, которое они видели до сих пор. Они столпились вокруг и начали спорить. Мальчик увидел свой шанс. Он не открывал огня, пока не убедился, что в бронетранспортере никого нет. Затем он открыл огонь по пятерым солдатам, убив четверых, прежде чем его ружье заклинило. Последний побежал в деревню в поисках укрытия. Мальчик вытащил штык из своей винтовки и убил мужчину рукой.»

Джейкобс покачал головой: «Я слышал и другие истории, — сказал он, — но ребенок…»

Блох кивнул.

«Тебе это сказал мальчик?»

«В конце концов, он заполнил пробелы, но во время своих первых собеседований в Моссаде отказался говорить об этом. Большая часть всего этого всплыла на свет благодаря свидетелю, этому идиоту капитану, который служил в Отделе радиотехнической разведки. Когда сирийцы пересекли границу, этому парню пришлось взять джип и забрать кодовые книги из ряда командных бункеров, которые вот-вот должны были быть захвачены. Он мчался всего на несколько минут впереди арабских танков, когда потерял управление своим джипом, проезжая через кибуц Гиссонар. Съехал в кювет, и джип перевернулся на нем. Сильно сломал ногу. Дураку удалось спрятаться, и оттуда у него был вид на все происходящее с высоты птичьего полета.»

«Понятно», - сказал Джейкобс, задумчиво опустив голову. «И это привлекло внимание Моссада к Слейтону?»

«Отчасти. Это также было связано с тем фактом, что его отец был очень влиятельным человеком, погибшим на службе государству».

«Что случилось с мальчиком после войны?»

«Он вернулся в школу, в конце концов поступив в Тель-Авивский университет. Он изучал биологию и западные языки. У него был исключительный дар к языкам. Речь по учебнику хороша для учебы в университете или заказа ужина в ресторане, но наш раздел предпочитает тех, кто был погружен в родную страну — региональные акценты и обычаи, сленг. Вы можете получить такое мастерство, только живя в определенном месте, а мальчик провел время в нескольких школах в Европе. Он сдал экзамены на высшем уровне по трем языкам. Обычно мы надеемся на один».

«Сколько ему было лет, когда вы его завербовали?»

«Мы начали активно проверять, когда ему было девятнадцать, в университете. Два года спустя мы обратились к нему с предложением «государственной должности». Обычно требуется шесть месяцев собеседований, проверок биографических данных и психологических оценок, прежде чем новобранцы получают представление о том, для какой работы их подбирают. Мы внимательно следим за реакцией».

«И какова обычная реакция человека, когда он понимает, что его выбрали для работы в самом элитном разведывательном агентстве мира?»

«Возможно, легкое удивление. Мы надеемся на как можно меньшую реакцию. Эти люди привыкли быть лучшими и сообразительными в своем классе. Но говорить, что их выбрали, преждевременно. Большинство из них не проходят проверку, и из них менее половины проходят весь процесс обучения.»

«Сын Рамона Слейтона справился с этим».

«Он был лучшим в своей группе, как в учебе, так и физически. Мы также обнаружили, что его успех против сирийцев не был случайностью. В детстве он, очевидно, много охотился. Кролики, перепела и тому подобное. К тому времени, как он добрался до нас, его меткость была сверхъестественной. В свой первый день он перестрелял всех инструкторов на полигоне. Слейтон явно был чем-то особенным, поэтому, принимая во внимание его игру и историю его семьи, мы решили обучать его как кидона».

«И в чем же состоит это образование?»

«Нет установленной учебной программы. Вопреки распространенному мнению, их не легионы бродят по миру. Мы обучаем лишь горстку, и они редко используются».

Развернутый, подумал Джейкобс. Как артиллерийское орудие.

«Мы учились использовать его сильные стороны. Его отправили на курсы снайперов ЦАХАЛА. Как бывший офицер, вы знаете, на что похожа эта школа».

«Да, я знаю. Меткость — это самое малое. Они учат владению оружием, тактике и выслеживанию. И все это с учетом самой важной черты снайпера — терпения».

Блох кивнул. «Его оценки на тактическом ринге зашкаливали. В общей сложности Слейтон потратил три года на то, чтобы стать тем, кем он является сегодня».

«А остальное здесь?» Спросил Джейкобс, заглядывая в файл. Ответ режиссера пришел не сразу, и Джейкобс почувствовал тревогу. «Антон? Ты знаешь, что здесь поставлено на карту. Я хочу знать все. Есть ли что-то, чего здесь нет?»

Блох вздохнул, ему явно не нравилось, куда ему приходится идти. «Есть одна вещь. Это касалось девушки. Насколько нам известно, это единственные серьезные отношения, которые у него когда-либо были. Эти двое знали друг друга по кибуцу, и они поженились, когда он учился на втором курсе университета. Мы изучили ее биографию и нашли ее ничем не примечательной. Они были женаты год, когда она родила девочку. Все это есть в деле.»

Джейкобс порылся в папке в соответствующем разделе, и его взгляд привлекла фотография поразительно красивой девушки с волосами цвета воронова крыла. Фотография была сделана в кафе, вероятно, искренне, поскольку она, казалось, ничего не знала. Ее лицо озаряла заразительная, немного озорная улыбка. Она сидела за столом, на котором стояли две кофейные чашки, а поверх конверта лежала одинокая красная роза. Фотография была сделана недостаточно широко, чтобы показать собеседника, с которым она делилась своим юмором, но Джейкобс не сомневался.

«За два месяца до окончания его последнего семестра в университете, как раз когда мы рассматривали его в качестве рекрута, произошла трагедия. Жена и дочь Слейтона, которым в то время не было и двух лет … они оба были убиты.»

«Что случилось?»

Блох рассказал ему, и премьер-министр покачал головой. «Какое жалкое, ужасное расточительство», - сказал он, лениво листая папку. Подняв глаза, он почувствовал дискомфорт в лице обычно невозмутимого Антона Блоха. «В чем дело? Что еще?» — потребовал ответа премьер-министр.

«Есть одна вещь, которой нет в досье». Блох глубоко вздохнул, затем закончил рассказ.

Премьер-министр обдумал последствия. «Это может ничего не значить. Или это может объяснить все». Джейкобс переплел пальцы и поднес их к подбородку, когда тяжесть дня начала спадать. Там было так много касательных. «Ты сказал, что этого нет в файле. Я могу понять почему, но сколько людей знают об этом?»

Блох пожал плечами: «Очень немногие, и… ну, прошло много лет».

«И все же возможно, что он знает».

«Слэтон? Да, но многое возможно».

Очевидно, на телефоне Джейкобса мигнул огонек. Премьер-министр пожалел, что не может так легко приостановить все мировые события. Он ткнул большим пальцем в папку. «Похоже, ты многое знаешь об этом человеке, Антон».

«Я видел, как он работает», - сказал Блок как ни в чем не бывало. «Он наш лучший».

Джейкобс обдумал это, гадая, хорошо это или плохо. Он почувствовал, что с Блохом покончено. «Хорошо, пусть Лондон выяснит, что, черт возьми, происходит. Пришлите больше людей, если нужно. Заседание кабинета министров в полдень.» Директор Моссада направился к двери, и, когда он это делал, Джейкобс впервые заметил, что он двигался слегка неровной походкой.

«Антон…»

Блох обернулся.

«Где ты был во время войны Судного дня?»

Каменное лицо Антона Блоха расплылось в редкой для него улыбке. «Я был капитаном-идиотом в отделе радиотехнической разведки».

Джейкобс не смог сдержать смешка, но когда Блох исчез, премьер-министр Израиля протрезвел, сосредоточившись на досье, которое лежало перед ним. Он снова повернулся к обложке, к фотографии Дэвида Слейтона. Затем он начал читать.

Просматривая записи, Джейкобс вспомнил о своих днях в пехоте на снайперских курсах ЦАХАЛА, неофициально известных под искаженным псевдонимом — Школа усовершенствования». Режим тренировок был жестоким, но только позже пришло настоящее испытание. Никто не был настоящим выпускником, пока не совершил свое первое убийство. Смотреть в прицел на ничего не подозревающего человека и хладнокровно нажимать на курок. Это было настоящим началом окончания школы. Чем больше Джейкобс читал, тем больше понимал, что Дэвид Слейтон действительно был одним из лучших. Настоящий убийца, без малейших колебаний или раскаяния. Боже мой, подумал он, неужели мы действительно можем создать такого человека?