Игроки и жертвы

12

Утро вторника началось с кофе и пирожных, принесенных Машей прямо в мой кабинет. После прошедшего дня голова у меня раскалывалась от боли и злости. Слова Милены все еще звенели в ушах, горели во мне, как клеймо. Пытаясь оскорбить и унизить меня, она и понятия не имела, насколько близка оказалась в своих оскорблениях. Ведь если говорить откровенно, кем я была для Кирилла как не той самой «долларовой проституткой»?

Я в сотый и тысячный раз пожалела, что ввязалась в эту историю с письмами. Лучше уж было оставить все на самотек и действительно запастить колой и чипсами, глядя, как поджаривают Богданова на сковороде политики. Парадокс всей моей ситуации заключался в том, что, ненавидя этого человека, презирая и боясь его, я все время была вынуждена с ним взаимодействовать.

Когда Маша робко постучалась в двери и поставила передо мной чашку с кофе и целую упаковку фирменных пирожных, я даже не нашлась, что сказать.

— Это ещё что за аттракцион невиданной щедрости? — только и смогла выдавить я, чувствуя, как удивление борется с усталостью.

— Илона Валерьевна и Лена сказали, что теперь так будет каждое утро, — улыбнулась девушка.

— Вот ведь…. Запомнили, змейки.

Кофе принесли и в среду утром, правда не Маша, а еще одна девушка, но все так же из приемной Богданова.

— Лен, — перехватив подругу в коридоре по пути на заседание фракции, попросила я, — заканчивайте с курьерскими услугами, а?

— Да что ты, — ухмыльнулась она, — мы только начали.

— Вот и делай добро после этого, — я поморщилась от головной боли, когда мы зашли в знакомый огромный зал. От одной мысли что минут через десять я опять окажусь в непосредственной близости от Кирилла, у меня зубы сводило.

— Будь благодарна, что мы еще шефа сдержали, — ухмыльнулась Елена, слегка подтолкнув меня локтем. А у меня все внутри в тугой узел скрутило.

— Вот и держите его…. На коротком поводке и в наморднике! — вырвалось абсолютно невольно.

— Ни хрена у тебя фантазии! И как мне теперь это развидеть? — она уже не скрывала смеха, наклонившись ко мне через свободное место, которое вот-вот должен был занять объект нашего обсуждения.

Я нервно поправила папку с документами, стараясь не думать о том, что Богданов появится с минуты на минуту. Сама мысль о Кирилле, которого я только что представила в столь унизительном образе, была одновременно абсурдной и пугающе удовлетворительной. Но чем ближе было его появление, тем сильнее я ощущала, как накатывает напряжение, как будто между нами натянулась невидимая струна, готовая в любую секунду лопнуть.

— Твой уход, кстати, был великолепен. Как же мне хотелось сделать тоже самое! — продолжала смеяться Лена, глядя на меня искоса. — Ты бы видела его лицо! Он, конечно, мастер прятать эмоции, но в тот момент…

— Блин, а ведь я обещала Кротову вести себя тихо и благоразумно. Решили вашу небольшую проблемку?

— Решили, — скривилась она. — Быстро и радикально. Но все…. — ее глаза скользнули к входу, где показалась знакомая нам обеим фигура. Я быстро приложила палец к губам, показывая, что продолжим разговор позже. Она точно так же быстро кивнула, следуя моему примеру, выпрямляясь и уступая место своему начальнику.

До начала заседания фракции оставалось минут десять, тем удивительнее было столь ранее появление Кирилла — обычно он предпочитал приходить позже.

Стараясь не выдать собственных эмоций, я отвернулась, делая вид, что занята документами, буквально заставляя себя погрузиться в чтение законопроектов.

Кирилл сел между нами и быстро наклонился к Елене:

— Прогуляйся, — велел он помощнице. И в животе у меня похолодело.

Елена, приподняв бровь и бросив на меня короткий взгляд, пожала плечами и, не говоря ни слова, встала, плавно отодвигая стул. Её лёгкая ухмылка не ускользнула от моего взгляда, и было очевидно, что она знала больше, чем показывала. Когда её шаги стихли где-то в коридоре, повисла тишина, плотная и тяжёлая, словно мы оказались в отдельном, отрезанном от всего зале помещении.

— Оригинал письма у тебя? — барабаня пальцами по столу, тихо спросил он, поворачиваясь ко мне в пол оборота.

Я замерла на мгновение, а потом подняла на него голову.

— Оригинал не был отправлен. Электронная версия на почте.

Он кивнул, глядя на меня своими серыми, холодными глазами, в глубине которых играли странные искры. Я не могла прочесть ничего на его лице — бесстрастном и спокойном. Но глаза откровенно говорили, что спокойствие — всего лишь внешняя часть. Внутри этого человека бушевало пламя.

— Покажешь своему шефу? — снова коротко спросил он.

— Нет. Лишние недоразумения нам ни к чему. Вам тоже, — я сделала ударение на последних словах, снова возвращаясь к документам и всем видом давая понять, что разговор окончен.

Кирилл продолжал пристально смотреть на меня, его взгляд будто прожигал насквозь. Даже несмотря на то, что я сосредоточилась на документах, каждую секунду я чувствовала его присутствие рядом — острое, тяжёлое, не позволяющее расслабиться.

— Она… — он на секунду замолчал, — Милена больше тебя не побеспокоит.

Мне снова пришлось посмотреть на него.

— Хорошо, — ответила наконец, чуть поджав губы. — Главное, — не удержала легкого ехидства, — чтобы она больше вас не беспокоила. Это дороговато нам обходится…. Всем.

Он смотрел на меня так, словно не хотел отпускать, словно держал, чтобы я не опустила голову, не отвела глаз. По спине пробегали то искры огня, то холода, хотелось встать, собрать вещи и уйти подальше от столь пристального и ненужного внимания. Его рука скользнула по столу к моей, едва не задевая, застывая в долях миллиметров, так, что я почти почувствовала прикосновение.

— Агата… — внезапное его голос стал другим, чуть теплее, чуть ярче, заставив меня вздрогнуть.

Папка, упавшая между нами, прервала этот опасный тет-а-тет.

— Кир, подпиши, — Илона появилась столь стремительно и столь вовремя, что я едва ее не расцеловала.

— Илона, позже! — резко ответил Богданов.

— Сейчас! — ее голос был столь категоричен и резок, что я, едва сдерживая усмешку, отвернулась. Эта женщина могла скрутить в рог любого мужика.

— Кир, подпиши, если не хочешь остановить работу штаба! — повторила она, безо всяких колебаний пододвигая папку к нему ближе. Её тон и взгляд не оставляли ему выбора. Я отметила, как ловко и уверенно она сдерживала его, не позволяя выйти из-под её контроля — и, честно говоря, испытала смешанное чувство восхищения и облегчения.

— Хорошо, — выдохнул он, беря документы с явной неохотой. Едва заметное раздражение промелькнуло на его лице, крылья носа затрепетали в гневе, но он сдержался.

— Спасибо за помощь, — это арестовывалось уже мне, пока Богданов занимался документами.

— Всегда пожалуйста, — пожала плечами, невольно улыбнувшись. — Не люблю крыс.

Илона хмыкнула в ответ.

— Можно сказать, что совместные санитарно-антипаразитарные мероприятия прошли успешно, — кивнула она, ехидно улыбаясь и наблюдая как Кирилл прислушивается к нашему разговору. А после встала, навалившись одной рукой на стол так, чтобы максимально разделить нас с Богдановым, как бы закрыть его от меня, занимая его место в разговоре. Ее чуть раскосые кошачьи глаза смотрели в меру дружелюбно, в меру — пристально.

Я тоже встала, чтобы быть на одном уровне с ней.

— За кофе — отдельное спасибо. Только…. — потерла нос, — не перегибайте с благодарностью.

— Ни в коем случае… это… всего лишь дружеский жест.

Я невольно улыбнулась и покачала головой, внимательно следя за женщиной.

— И с этим тоже…. Не перегибайте.

Она кивнула.

— О… у вас совещание начинается. Спасибо, Кир, — она выхватила у него свою папку и красно-белым ураганом вылетела в коридор, уступая место вернувшейся Лене. Глядя ей в след и все так же качая головой, я села на место, улыбаясь и невольно восхищаясь ее умением управлять людьми. Но в этом восхищении была и толика горечи — Илона никогда не стала бы жертвой того, что произошло со мной, не позволила бы…. И как бы я не хотела — она была намного сильнее меня, вызывая восхищение и редкую гостью в моей душе — искреннюю зависть.