Игроки и жертвы

26

Мне досталась просторная светлая комната, как и номер на базе, отделанная теплым деревом, с большим панорамным окном, выходящим на крохотный балкон с видом на город. Комната была настолько приятной и уютной, что на несколько мгновений, когда Илона привела меня сюда, показалось, что я заняла спальню хозяина. Но нет, рабочий стол около окна, полки в небольшой гардеробной и полочки у зеркала были пусты — значит эта была гостевая комната, хоть и полностью готовая к приему гостей.

— Короче, Кир сказал, что ванна на этом этаже — полностью в твоем распоряжении, сам он будет пользоваться той, что внизу, — поставила она меня в известность. — Его кабинет, как понимаешь — табу, туда не лезь. Закрывать его на ключ он вряд ли станет, но ты не лезь, не ищи лишних приключений. Ну все… осваивайся, обживайся. Два месяца тебе тут жить.

— Илон, что на кухне?

— А, ничего страшного, ничего такого с чем бы не справился современный ремонтный мастер.

— Кир… злится? Думает, я не сдержу слова?

— Агата, не будь дурой. Он просто ревнует. Банально и правдиво. Живи теперь с этим.

Я онемела, чем Илона и воспользовалась, сбежав быстрее антилопы.

Ревнует. Возможно.

Ситуация связала нас сильнее, чем могло связать что-то еще. Те роли, которые нам достались настолько мощно проросли в нас самих, что теперь ни он, ни я не знали как с этим жить.

Иллюзий я не питала — острая эмоциональная привязка рано или поздно должна пройти, когда развяжется тот узел, в который скрутила нас судьба. А пока и сама не могла отрицать очевидного — меня тоже тянуло к нему, просто потому что больше было не к кому. Он зависел от меня, я — от него.

Вытянулась на большой двуспальной кровати и набрала по телефону своих девочек — то единственное, что было для меня стабильным и ровным, тех людей, которые в карусели моей нынешней жизни являлись единственной константой. Долго болтала сначала с Ариной, слушая, как она взахлеб рассказывает о доме, саде, море, о коте, которого они прикормили с бабушкой (то-то "обрадуется" Кирилл когда узнает), о ракушках, которые она собрала мне и в которых дядя Андрей — судя по всем приставленный Киром человек — обещал просверлить дырки и она сделает из них мне украшение. С бабулей обсудили некоторые организационные моменты, а потом просто долго болтали ни о чем: она с чашкой чая на террасе дома, я — мечтая о таковой, но побаиваясь спускаться туда, где находился Кирилл.

Напоследок Мария спросила, все ли в порядке у меня и где я нахожусь сейчас.

— Не переживай, я в полном порядке, — заверила я ее. — Пока живу там, где мне безопаснее.

— В доме у того человека? — бабуля как всегда ухватила самую суть. Я кивнула.

Она помолчала.

— Арина пару раз про него спрашивала… — призналась она. — Он ей понравился.

— Бабуль… — откашлялась я, — постарайся поменьше с ней о нем говорить.

— Мне он тоже понравился, — заметила она.

— Даже не начинай, — я заставила себя улыбнуться. — Мы коллеги, не более.

— А он об этом знает? — хитро улыбнулась она.

— Думаю, да, — я тоже не смогла удержать улыбки.

В дверь комнаты постучали.

— Ладно, бабуль, прости, мне нужно идти, — я быстро завершила разговор и встала, открывая двери.

Когда я открыла дверь, на пороге стоял Кирилл, слегка неловко переминаясь с ноги на ногу, будто не был до конца уверен, что уместен здесь, в этой части своей же квартиры.

— Прости, — он бросил быстрый взгляд на телефон. — Я…. ты кофе свой не выпила, я чай сделал… — взгляд был слегка виноватый и очень уставший.

— Заходи, — пропустила его внутрь, забирая из рук тонкую фарфоровую чашку с горячим чаем.

Он задержался на пороге, всматриваясь в меня с лёгкой неуверенностью, которая не вязалась с его привычным образом. Казалось, он боролся с собой, не решаясь сказать то, что давно назрело.

— Агата, — он все-таки зашел, осматриваясь, — квартира в полном твоем распоряжении. Не обязательно сидеть все время в комнате… И…

— Кир, что с рукой? — вздохнула я, глядя на неумелую белую повязку.

— Ничего страшного. Порезался чуток. Илона уже помогла.

В его голосе проскользнуло слабое раздражение, но оно быстро испарилось, уступив легкой усмешке. Я почувствовала, как мои пальцы невольно скользнули к его лицу, касаясь той едва заметной отметины, что осталась после утренней стычки. Его лицо напряглось под моими пальцами, но он не отстранился, а, наоборот, замер, позволяя мне на мгновение почувствовать его настоящего, без масок.

— Вижу. Похоже оказание первой помощи — не ее конек. Может, хватит себя калечить все эти дни? На тебе хоть одно живое место осталось? — вздохнула, боясь представить, что скрывают футболка и джинсы. За последние 4 дня его отделали так, что не всякий бы с этим справился. — Если угодишь в больницу — никому легче не станет.

Он сел на мою кровать, я села рядом с ним. Внутри меня росло острое, до боли знакомое желание ощутить хотя бы на миг простое тепло — человеческое, безусловное, не деловое, не стратегическое. Я хотела забыть все эти схемы, интриги, планы и просто почувствовать, что рядом есть кто-то, кому, возможно, так же тяжело, как и мне. Он удивленно обернулся, когда почувствовал как мое плечо касается его, а рука скользнула по его руке. Замер, позволяя мне неосознанно ласкать, переплетая свои пальцы с его. В этот раз я не поддержать его хотела, в этот раз я просила о тепле.

Он понял, резко обнял меня, прижал, на секунду дав волю своим порывам, прижимая настолько сильно, что мне стало больно. Но эта боль была сладкой, желанной. Что-то внутри меня треснуло от этого объятия, которое было мне так необходимо сейчас. Я чувствовала, как его дыхание сливается с моим, как его пальцы на мгновение сжимаются крепче, едва уловимо дрожат, выдавая скрытую, нерастраченную нежность, которой мы оба так остро нуждались. В этот миг не существовало ни интриг, ни обязанностей — только это молчаливое объятие, словно обещание, что рядом есть кто-то, кто тоже устал, кто так же ищет укрытие, хоть на короткое мгновение.

А внутри меня вдруг начало закипать то, что казалось давно было утрачено и закрыто за семью замками, то, чего я отчаянно избегала, не давая этому ощущению ни малейшего шанса последние два года. С каждым его вдохом, с каждым легким прикосновением его пальцев по моей спине я ощущала, как внутри загорается искра, та самая, которую мне не удавалось потушить, несмотря на все обещания себе самой. Внутри меня, в самом низу живота едва заметно, но ощутимо начинало пульсировать желание.

Кирилл словно почувствовал. В тот момент, когда он отстранился, я заметила, как в его взгляде промелькнуло что-то неуловимое — может, надежда, может, замешательство, словно он сам не верил тому, что почувствовал. Его губы чуть дрогнули, будто в намерении что-то сказать или сделать, но он остановился, будто чувствуя, что время ещё не пришло. Пальцы скользнули по моим волосам так нежно, что я едва сдержала себя, чтобы не потянуться к нему.

Кирилл замер на мгновение, словно борясь с собой, но потом быстро поднялся и вышел, оставляя после себя тихий след своего тепла. Оставив меня в комнате, он словно дал мне паузу, чтобы прийти в себя, переварить всё то, что только что возникло между нами.