Игроки и жертвы

21

— Все, истерика закончилась? — Илона постучала ко мне в комнату через пол часа, когда я успела принять холодный душ и немного успокоится. Злость, которую я чувствовала, еще кипела внутри, но я уже успела ее немного потушить.

— Иди в задницу, — огрызнулась я, расчесывая мокрые волосы.

— Пошли, погуляем, — она не обратила ни малейшего внимания на грубость. — Не психуй, Кир сейчас у себя.

— Мне вообще плевать где он, лучше всего если пойдет и утопиться в озере!

— Там рыбы перемрут тогда, а я на обед хочу свежей копченой форельки.

Илона с невозмутимым видом вошла в комнату, словно абсолютно уверена, что я уже отошла от недавнего взрыва. Её спокойствие только подливало масла в огонь, но я старалась сдержаться, сосредоточившись на расчесывании.

— Пошли, — повторила она тоном, не терпящим возражений. — Нам всем сейчас нужна передышка, и тебе, моя дорогая, в том числе.

Я резко положила расческу и бросила на неё раздражённый взгляд.

— Илона, хватит контролировать меня каждую секунду. Я сама справлюсь.

Она усмехнулась, скрестив руки на груди.

— Я вижу, как ты справляешься, — фыркнула она. — Все, поднимай жопу, день шикарный, грех такой в номере проводить. Пошли к озеру прогуляемся, рыбу половим на обед. Умеешь рыбачить?

— Да, — буркнула я, все еще злясь.

Мы вышли из здания и направились к маленькому озеру, напротив елового леса, где нас уже ждали две удочки, наживка и ведро.

— Есть что-то, что ты не умеешь делать? — спросила я Илону.

— Есть. Печь блины и готовить сырники, — отозвалась она, ловко насаживая червя на крючок. — И с детьми не лажу. Если честно, вообще не ебу как с ними себя вести. В отличие от Кирилла.

Я остановилась на мгновение, с любопытством посмотрев на Илону.

— Кирилл? С детьми? — недоверчиво переспросила я, пытаясь представить его в такой роли. — Ты серьезно?

Илона усмехнулась, забросив удочку в озеро, и села на старое поваленное дерево у берега.

— С твоей дочерью он управился лучше тебя, — ехидно заметила она, заставив меня скрипнуть зубами.

— Еще раз к ней подойдет — руки вырву, — пообещала я, тоже закинув удочку. — Как он вообще посмел лезть к ней в парке?

— Он любит там бывать, — пожала плечами Илона. — Ищет то, чего у него никогда не будет. Вас увидел… хм… случайно… У тебя клюет.

Я резко рванула удочку, подтягивая на себя леску и снимая увесистую рыбину.

— Ого, с почином! — прокомментировала Илона, пока я снимала ее с крючка. — Хороша!

Я бросила рыбу в ведро и снова закинула удочку.

— Ты сегодня поступила подло, Илона.

— Чем? Заставила вас поцеловаться? Это делают миллионы людей в мире, если что. А то, что у вас обоих взыграли гормоны — в этом тоже я виновата?

— Чего ты добиваешься, Илона? Хочешь, чтобы я… что? Забыла? Простила?

— Хочу, чтобы ты сыграла свою роль как по нотам! — резко ответила она. — Потому что, чтобы развидеть то, что было на этой записи, людям нужно дать не просто красивые слова и фальшивые улыбки! Людям нужно дать искренние чувства! Мать твою, Агата, ты что, до Кирилла ни с кем не спала? И Арина у тебя от святого духа?

Я сжала удочку, чувствуя, как внутри снова поднимается волна гнева. Илона, как всегда, пробиралась к самой сути, не боясь задеть, надавить, вынудить посмотреть на вещи без иллюзий.

— Это не одно и то же, Илона, — прошипела я, стараясь держать голос под контролем. — Спать с кем-то, кого ты любишь, и изображать чувства к человеку, который тебя…

— Который что? — её взгляд был твёрд и немного насмешливый. — Ненавистен? Бесит? Или к которому тянет, несмотря ни на что? А, Агат? Или я что-то неправильно поняла?

— Это и бесит… — выдохнула я, признавая поражение.

— Вы связаны друг с другом в такой плотный клубок из чувств, что без литровой бутылки водки не разобрать. И это — нормально. Знаешь, Агата, гораздо хуже, когда ты не чувствуешь ничего! Когда ты не можешь ни полюбить, ни возненавидеть.

— Можем закончить это сегодня, — помолчав, добавила она. — Раз и навсегда. Сейчас придем к Кириллу и скажем, что ты уезжаешь. Он переведет на твой счет любую сумму, которую ты скажешь — хватит, чтобы даже в другую страну уехать. Даже больше, ведь он точно знает, сколько будет стоить скрыться от этого кошмара. Оставишь его разбираться с дерьмом самого, что будет для него весьма полезно. Я его не брошу, конечно, но он станет моим вторым провалом за карьеру. Найду ему адвокатов хороших, может добьемся условного осуждения. Но это будут уже не твои проблемы.

Я вдруг поняла, что она тоже смертельно устала и говорит сейчас абсолютно серьезно. Поняла, что скажи я о том, что хочу уехать, именно так и будет — никто меня не станет держать, никто не станет заставлять. Она давала мне выбор, оставляя последнее слово.

— Ты сама спала с ним? — вдруг резко спросила я, не зная, зачем задаю этот вопрос.

— Да, — после секундного колебания ответила она и посмотрела на меня своими кошачьими глазами. — Один раз — пять лет назад. После тех выборов. У меня, Агата, все проще: красивый мужик, хороший любовник — почему не провести время вместе, без обязательств.

— Куда уж лучше… — горько покачала я головой.

— Хороший, поверь. У меня есть с чем сравнивать. А после той ночи — мы решили, что нам выгоднее поддерживать деловые и дружеские отношения.

— Ты сказала… — я замялась. — Ты сказала, что на мне он сорвал злость. Так?

— Да.

— Рассказывай все.

— Это не оправдание, Агата. То, что он сделал оправдать нельзя.

— Знаю. Рассказывай. Хочу понять, чье место я заняла.

— Ладно, — Илона выдержала паузу, словно обдумывая, с чего начать. — Чёрт с тобой. Слушай. Кириллу патологически не везло с женщинами, и это вполне объяснимо. Сильный, властный, умный, хитрый — такие мужчины всегда привлекают толпы женщин. Самых разных. Одни строят рядом с ними карьеру, как я или Елена, другие… другие просто ищут выгоды. Кир научился вычислять таких дам за секунду. Но это умение пришло не сразу.

— Десять лет назад он был женат, — продолжала Илона. — Три года прожили вместе. А потом… оказалось, что у неё был любовник. Банальная, но ужасно болезненная история. Ударила по нему сильно, он ведь сам детдомовский, семья для него — святое. После развода он стал как многие мужчины: менял отношения, никого к себе особо не подпускал. Ничего удивительного. И вот полтора года назад появилась Лара.

Я кивнула, молча ожидая продолжения.

— Умная, деловая, красивая. Платиновая блондинка, яркая, со стальной хваткой. Она не только выделялась на фоне других, но и сразу поставила его в тупик: не бросилась к нему в объятия. Два месяца держала дистанцию, привязывала его к себе, действовала грамотно. Знаешь, он был счастлив. Настолько, что построил для них дом. Этот год он был как на крыльях. Наконец решился на шаг, которого боятся все мужчины. Купил кольцо. Решил сделать предложение.

Только одной вещи ей не сказал, знаешь ли. Не захотел, испугался, забыл, думал не важно… не знаю я.

И вот кольцо у него в кармане, утром встают, она его завтраком кормит — полная идиллия, да?

Я вздохнула.

— А она ему на стол кладет справку из больницы и положительный тест на беременность. И светиться так, словно кило полония сожрала. Милый, я беременна, ты папой станешь скоро!

Илона замолчала, постукивая ногой по земле.

— И? — спросила я, вообще не понимая, о чем речь.

— Он бесплоден, Агата. Генетическое отклонение. Он любит детей, но у него самого их никогда не будет.

Я как стояла, так и села на поваленное дерево, переваривая услышанное.

— Днем у него на столе уже лежала волшебная папочка от службы безопасности, где, с кем и когда. На какие счета переводились те средства, которые он ей давал, какие документы с его стола она периодически прихватывала. Много чего там было. А вечером пришла ты. Увы. Не повезло.

Я смотрела на свои руки, стараясь удержать баланс между пониманием и остатками гнева, не желая отпускать ни одно, ни другое. Это не оправдывало его поступки, но в этом был смысл. Пазл сложился, пусть и с болью.

— Илона, а ему это хоть как-то… помогло? То, что он вылил на меня весь этот яд? — спросила я с горечью, не поднимая взгляда.

— Нет, только загнал себя ещё глубже. Знаешь, что самое обидное? Если бы ты пришла чуть позже — на неделю, ну или хотя бы на четыре-пять дней — всё могло повернуться совсем по-другому. У него ведь всё под контролем: служба безопасности проверила бы тебя, выяснила бы, кто ты, и, скорее всего, тебе бы одобрили кредит. Он — не зверь. Но тут появляется красивая женщина, вся такая искренняя, смотрит на него огромными глазами, просит денег… и его просто сносит. Всё, крышу напрочь сорвало. Он уже сидел на пределе, а тут ты… Для него это выглядело как очередная ловушка, очередная попытка использовать его. Он сорвался. А когда спустя несколько дней понял, что натворил, стало уже поздно что-то исправлять….

— Пиздец, — я обхватила голову руками. — Полный пиздец, Илона!

Она пожала плечами.

— Жизнь, Агата. Подлая сука-жизнь. У тебя, кстати, клюет.

— Да и хуй с этим. Пусть рыбка еще поживет…

— Хотя бы с крючка сними. Пожалей существо.

— Меня бы кто пожалел…. — я все таки достала рыбу, сняла с крючка и отправила обратно в озеро.

— Я тебе предложила выбор. Потому что…. не смотря ни на что, мне жаль. Никто, ни одна женщина такого не заслуживает. Причина не оправдывает поступка. Кир оказался способен на то, что нельзя простить и понять. На твоем месте, я бы, наверное, именно так и поступила. Плюнула и уехала. Но это я…. решай сама, Агата. А решив — уже не выебывайся, а действуй исходя из решения. А я устала тебя ломать — это сложно.

Она бросила в воду камушек, наблюдая как круги расходятся по воде.

— У меня есть условие, — наконец, ответила я.

— Только одно? Ты сейчас можешь список выкатить, и мы все подпишем кровью. Кир еще пару пунктов от себя добавит. Как-никак он стратег, видит чуть больше, чем другие.

— Я хочу вернуться к работе. И знать, что происходит вокруг меня. Без игр. Знаю, что мне придется быть рядом с Кириллом. Знаю, что придется обнимать его и целовать на людях. Знаю, что придется играть свою партию в полиции. Но не хочу быть просто знаменем, просто лицом этой кампании. Я три дня играю по твоим правилам, Илона, сейчас буду играть по своим. Я благодарна тебе, что ты помогаешь мне пережить этот пиздец. Более того, ты отличный психолог и это важно, потому что это — работает. Но я не стану просто марионеткой и красивым личиком для кампании.

— А ты выдержишь?

— Если начну срываться — у меня есть ты. Подстрахуешь.

— И ты меня сукой называла? — приподняла она бровь.

— До тебя мне далеко. Очень.

Она хмыкнула. Помолчали.

— Агата…. Журналисты на ложь не клюнут…

— Знаю. Я очень постараюсь. И Кириллу придется.

— Он-то на высоте. Не испугаешься как сегодня?

— Сдержусь. А потом разобью что-нибудь.

— Только по лицу не бей, хорошо? Потом сложно объяснить будет. Бей, как уже предлагала, по почкам.

— Учту, — не удержалась от улыбки. — Он сам-то где?

— Раны зализывает. И к новым готовится. Вам сегодня для меня позировать.

— Хочешь слив информации организовать?

— А то! Хорошо зайдет. Есть у меня спецы, они ваши фотографии так отретушируют, что будет казаться, что вы уже дохрена времени вместе. И зиму у вас за спиной организуют и весну.

— Нас они нарисовать не смогут?

— Всему есть придел. О… ну наконец-то и у меня клюнуло. Вот и мой обед!

Я хмыкнула, наблюдая, как Илона уверенно подсекает рыбу, с явным удовольствием вытягивая её из воды.

— У тебя опять клюет! — взвизгнула она. — Может все-таки Киру тоже что-нибудь поймаем?

— За грибами пусть идет, — проворчала я, но рыбу вытащила. — Надеюсь готовить мне это не придется?

Илона расхохоталась.

— Не поверишь. Кир отлично жарит рыбу на углях.

— Илона, — я расхохоталась ей в ответ, — ты когда-нибудь закончишь нами манипулировать?