Игроки и жертвы

16

— ЭЭЭЭ, ты его так убьёшь, — заметила Илона, перехватывая мою руку. Кирилл рухнул на пол без сознания лицом вниз.

— Вот блядь… — пробормотала я, пока Илона переворачивала его на спину и проверяла пульс. — Живой?

— Да что с ним будет? — пожала она плечами, поднимаясь. — Полежит минут 10 — очухается.

Я тяжело вздохнула, чувствуя, как отступающая ярость сменяется гулкой пустотой. Силы оставили меня, и я просто опустилась на скамейку в прихожей, наблюдая за неподвижным Кириллом, который теперь казался ещё более беззащитным и жалким. Илона выпрямилась и скрестила руки на груди, её взгляд стал суровым, но в то же время слегка насмешливым.

— Может… его хоть на диван переложить? — спросила лишь бы что-то сказать.

— Уже пожалела? — ехидно ухмыльнулась Илона.

— Нет, — отрицательно покачала головой.

— Ну тогда пусть валяется, не мешает ведь. Сам очухается. Если в туалет пойдем — ну переступим, делов-то.

Я снова посмотрела на него, едва ли узнавая в этом человеке своего давнего мучителя. В этой жалкой фигуре, растянувшейся на холодном полу, не осталось ни той силы, ни той угрозы, что так долго отравляли мне жизнь. И на какой-то миг, глядя на его беззащитность, я почувствовала облегчение — не потому, что наконец-то отомстила, а потому, что увидела в нём не врага, а сломленного человека.

Однако через 10 минут Кирилл в сознание не пришел, а на шее у него разгорался огромный, красный ожег.

— Твою мать, Илон, я похоже его убила….

— Да нет, дышит, но в следующий раз хотя бы мощность шокера проверь. На худой конец в кладовке лопата есть. Машина большая, в багажник поместится…

— Илона… — пробормотала я, чувствуя, как начинает дрожать голос. — Шутки закончились. Что, если я реально переборщила? Я ведь только хотела… — осеклась, осознавая, как глупо это звучит.

Илона, присев рядом с Кириллом и внимательно осматривая его ожог, усмехнулась, но всё-таки заметила в моих глазах настоящую тревогу.

— Ладно-ладно, без лопаты обойдёмся, — сказала она, тяжело вздохнув. — Он в сознание рано или поздно придёт. У него кожа тонкая, к тому же он устал, вот и «вырубило» крепче, чем обычно. Давай пока поставим ему компресс, иначе останется здоровенный шрам, и вот тогда объясняй всем, что это «семейная драма». Хватит, что ты его в нокаут отправила, этого уже достаточно, — добавила она, сдерживая усмешку. — Так, я на кухню за льдом, ты присматривай за чучелом.

Она ушла в кухню, оставляя меня над неподвижным телом.

Кирилл, в обычное время выглядевший неприступной скалой, сейчас казался слабым и сломленным. Даже в бессознательном состоянии его лицо сохраняло следы боли и усталости, словно он наконец столкнулся с последствиями своих поступков. Я не могла удержаться от лёгкого, еле слышного вздоха, смотря на него с противоречивыми чувствами — смесью гнева и неожиданной жалости.

Через минуту вернулась Илона с пакетом льда, который обмотала в полотенце и положила рядом со мной.

— Держи, — протянула она, присаживаясь рядом. — Знаешь, думаю, это был первый и последний раз, когда он позволил кому-то выбить из себя дух, — она усмехнулась. — Как ощущения?

— Честно? — я приложила лед к мощной шее, — Охуенные!

— Хм, — она подняла шокер с пола, — хорошая штука для снятия напряжения. Может, когда этот в сознание придет, мне его тоже шарахнуть? Интересно понять, что ты чувствуешь….

Я не удержалась от слабой улыбки, всё ещё держа лед на его шее.

— Знаешь, Илон, я бы даже не возражала, — вздохнула я, прикладывая лед к ожогу и чувствуя, как ледяной холод постепенно проникает сквозь пальцы, смягчая остатки гнева. — Но, может, дадим ему прийти в себя хотя бы для начала?

— Это можно. Кстати, советую его еще и по почкам пнуть. Для закрепления урока. И это можно сделать прямо сейчас.

— Может, и так, — наконец сказала я, снова прикладывая лед к шее Кирилла, — но, боюсь, если продолжу, не смогу остановиться. Черт, Илона, у тебя мазь есть от ожогов? Выглядит ужасно.

Илона закатила глаза, но снова встала.

— Еще тратить лекарства на этого…. — ворча снова ушла на кухню, оставляя нас одних.

Я снова посмотрела на Кирилла, который всё ещё лежал без сознания. В тишине, когда Илона на минуту покинула нас, мне показалось, что все звуки стали громче — капли воды, медленно стекающие в раковину, едва слышное шуршание ткани под моими пальцами, собственное дыхание.

Этот человек, которого я так долго боялась, лежал передо мной беспомощным, и, впервые, страх перед ним исчез, оставив лишь странное чувство пустоты и жалости. У меня было такое чувство, что мой мозг сам пытается избавиться от ужаса прошедших часов, стирая из памяти самые острые моменты. Мои пальцы слегка онемели от холода льда, который таял от тепла нашей кожи. Капли стекали Кириллу на рубашку, на затылок, под ним уже натекла приличная холодная лужа.

Лед в полотенце уже почти растаял, и мои руки стали мокрыми. Я осторожно убрала его с его шеи, чувствуя, как тёплая капля воды скатилась с моего пальца на кожу Кирилла, оставляя после себя едва заметный след.

— Держи, — Илона подала мне тюбик с мазью.

Я открыла крышку, выдавила несколько капель и на несколько секунд замерла, не решаясь прикоснуться к Кириллу.

Смотрела на мазь, которую выдавила на пальцы, и на его кожу — влажную от растаявшего льда, с красным следом ожога, растянувшимся по шее. Это было странное, почти нереальное ощущение. Несколько часов назад я готова была ненавидеть его до последнего вдоха, но сейчас, когда он лежал беззащитный, эта ярость казалась далёкой и чужой.

— Давай, — коротко подбодрила Илона, её взгляд был всё таким же твёрдым, но не осуждающим. Она, казалось, понимала, что мне нужно время, чтобы осознать этот момент.

Я наконец прикоснулась к его шее, осторожно втирая мазь в покрасневшую кожу. От прикосновения его тело слегка дёрнулось, и на мгновение я затаила дыхание, ожидая, что он вот-вот очнётся.

— Почему он так поступил со мной? — подняла я глаза на Илону. — Ты же знаешь?

Она отвела глаза.

— Знаю.

— Почему? Илона, он ведь вообще меня первый раз видел? Почему? За что? Да мы до этого пересекались, виделись, но даже знакомыми не были. Я не подставляла его, не… за что?

— У каждого…. Свои демоны, Агата, — поморщилась Илона. — Иногда мы просто попадаем не в то место и не в то время.

— В смысле?

— Ты…. Попала под горячую руку….И это не оправдание, Агата! Вообще не оправдание!

— Я не ищу оправданий, я хочу знать причину! Почему я?

— Потому что ударили его — ударил он.

Я молча слушала, пытаясь понять, как простой инстинкт мести мог быть направлен на меня, когда я не имела к нему никакого отношения. Илона продолжала:

— Его загнали в угол, его гордость растоптали… И он решил доказать что-то самому себе, показать, что он всё ещё сильный, что ему подвластна жизнь другого человека. И так сложилось, что этим человеком стала ты.

— Хочешь сказать, что он… сорвал на мне злость?

— Угу… — кивнула она, убирая от меня подальше шокер.

Внезапно Кирилл тихо застонал. Его глаза чуть приоткрылись, зрачки были расширены, взгляд неуверенный, словно он сам не до конца понимал, где находится. Он попытался приподняться, но его тело явно ещё не пришло в норму после разряда шокера. Я сидела перед ним на коленях, не двигаясь, ощущая, как напряжение и гнев снова поднимаются внутри.

Илона усмехнулась, но её лицо оставалось жёстким.

— Просыпайся, герой, — бросила она, скрестив руки на груди.

Он перевернулся на бок, пытаясь встать. Вся его спина была мокрой от растаявшего льда, сил подняться не было. Илона помогать не торопилась.

С трудом он сел на полу, пытаясь собраться, потирая глаза. Против воли я снова почувствовала жалость, шевельнувшуюся в душе.

Он задел рукой шею и зашипел от боли.

Илона, наблюдая за этим, едва заметно усмехнулась, но оставалась на своём месте, всё так же скрестив руки на груди, словно наслаждаясь его беспомощностью.

— Ну что, Кирилл, — сказала она сдержанно, но не без нотки издёвки, — Как новые ощущения? Теперь чувствуешь, как это — быть слабым и беспомощным?

Кирилл лишь коротко кивнул, его лицо оставалось напряжённым. Он осторожно убрал руку с шеи, видно было, что прикосновение приносит ему ощутимую боль.

Я молча протянула ему полотенце, чтобы вытереться от тающего льда. Он посмотрел на меня с удивлением, словно не ожидал даже такого небольшого жеста. Казалось, его губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать, но промолчал, лишь тихо поблагодарив кивком головы.

— Вставай уже, — резко бросила Илона, её голос звучал твёрдо и безапелляционно. — Ты на полу ещё долго собираешься сидеть?

С трудом, опираясь на руку, Кирилл начал подниматься, пытаясь сохранить остатки достоинства. И со стоном снова рухнул на пол, прямо в лужу холодной воды.

Илона лишь покачала головой, насмешливо приподняв бровь, но в её взгляде сквозило нечто большее — смесь презрения и почти скрытого сочувствия.

— Довольно жалкое зрелище, — фыркнула она, даже не делая попытки помочь ему подняться — Что ж, добро пожаловать в реальность, — она бросила мне короткий взгляд, будто проверяя мою реакцию. — Ну что, будем ему помогать, или пусть сам справляется?

Я смотрела на него, лежащего передо мной, едва собравшегося с силами, чтобы принять эту странную, но заслуженную расплату. Как бы ни хотелось мне оставить его в этом положении, я всё же вздохнула, не позволив себе остаться полностью равнодушной.

— Ладно, — пробормотала я, подавая ему руку. — Давай уже, Кирилл.

Он с удивлением посмотрел на меня и на протянутую руку, словно не мог поверить, что я иду на этот шаг. Да я и сама в это не очень верила. Но усталость брала свое. Усталость и шок. Не дожидаясь его реакции, я схватила его за локоть и помогла подняться, придерживая на покачивающихся ногах.

Когда он, наконец, встал на ноги, я почувствовала его вес на своём плече — он, видимо, ещё не мог полностью собраться, чтобы стоять прямо. На какое-то мгновение мы оказались лицом к лицу, и это странное, тревожное ощущение, возникшее от нашего нечаянного сближения, пронзило меня до глубины.

— Спасибо, — его голос прозвучал глухо, сдержанно, как будто даже простое "спасибо" стоило ему усилий.

— Просто стой ровно, — тихо ответила я, отводя взгляд, не желая встречаться с его глазами.

— Давай его сюда, — Илона кивнула на диван. — подожди, футболку сменную принесу. А то герой у нас… слегка подмоченный.

Кирилл, опираясь на меня, медленно прошёл к дивану и опустился на него с явным облегчением. Его мокрая рубашка прилипла к телу, и выглядел он, мягко говоря, не лучшим образом. Я почувствовала странное ощущение — смесь жалости и непреодолимого раздражения, как будто сама не могла определиться, что сильнее: отвращение к нему за всё, что он сделал, или облегчение от того, что наконец вижу его таким.

Илона быстро вернулась с чистой футболкой и бросила её мне.

— На, — сказала она, скрестив руки и посмотрев на меня с лёгкой улыбкой, — тебе доверю его переодеть. Я это «удовольствие» себе не планировала.

— Я тоже. — футболка полетела обратно у Илону. — Я его тащила — тебе переодевать!

— Неа, — и снова кусок ткани оказался у меня, — тебе уже завтра изображать влюбленную. Начинай сейчас.

Я стояла с футболкой в руках, чувствуя, как волна раздражения поднимается снова. Илона, скрестив руки на груди, смотрела на меня с таким выражением, словно это было небольшое испытание, своеобразный шаг на пути к нашей общей цели. Я покосилась на Кирилла, который сидел на диване, глядя куда-то вниз, словно стараясь не замечать всей абсурдности ситуации, и дрожащими пальцами пытался справиться с пуговками на рубашке.

— Вот завтра и буду изображать, — снова перебросила футболку Илоне. Илона — снова мне.

— Дамы! — Кирилл наконец справился с последней пуговкой, — просто дайте ее мне.

Илона и я переглянулись, а затем я с какой-то долей облегчения бросила футболку на диван рядом с ним. Его руки, все еще дрожащие после шокера и перенесенного стресса, натянули чистую футболку с заметным усилием, но он предпочел это сделать сам, не глядя ни на одну из нас. Казалось, даже такой простой жест был для него проявлением уязвимости, на которое он, вероятно, не рассчитывал. А потом с тихим вздохом откинулся на широкую спинку.

Илона посмотрела на меня.

— Думала его положить в прихожей, на коврике, но видишь, он сам место занял, теперь не сдвинуть. Как думаешь: ему плед дать?

— Не знаю…. — я вдруг поняла, что больше не могу держаться на ногах и села прямо на пол. — Илон….

— Всё, идёшь спать, — строго сказала Илона, не давая мне возражать.

Кирилл, сидящий на диване, с явным усилием попытался встать, но едва поднялся, как замер, встретившись с её тяжёлым взглядом. Он опустился обратно на диван, не пытаясь больше вмешиваться, но в его глазах мелькнуло что-то — беспокойство, смятение, или, может быть, чувство вины.

— Спокойной ночи, Кирилл, — бросила Илона с ноткой холодной решимости, подхватывая меня под локоть и направляясь к лестнице.

На прощание я бросила короткий взгляд на Кирилла, но от усталости даже не могла понять, чего хочу от этого взгляда.