32

Я вскочила следом за Кириллом, не в силах оставаться в кровати. Он ушел так быстро, что единственным подтверждением его присутствия остались мокрые следы на полу, влажное пятно на постели и моя насквозь промокшая футболка — доказательство, что это был не сон, что он действительно был здесь, всего на мгновение, но был.

Я глянула на часы — стрелки показывали пять утра. Закусив губу, набрала Илону. Она сбросила звонок. Я попробовала снова, и снова, но ответ последовал лишь через полчаса, когда небо уже начинало светлеть.

— Агата, не сейчас, — её голос звучал холодно и отстранённо. — Занимайся своими делами, у тебя их сегодня хватит. Всё. Не дергай меня.

А еще через пол часа позвонил Кротов.

— Агата, сегодня меня на комитете не будет, — коротко и сдержанно заметил он. — Проследи, чтобы все прошло без помех…. Провокации, если будут, пресекай максимально жестко. Наплюй на статусы и должности — сегодня ты за главную, хоть проводить будет мой зам. Поняла?

— Да, Григорий Владимирович. Что происходит?

— У нас федеральные гости, Агата. Богданову…. Удалось. Агата, аппарату ЗС не доверяй, все материалы распечатывайте с Мариной сами. Привлекай тех, кого сочтешь нужным.

— Поняла…

Я чувствовала омерзительное, почти физическое ощущение того, что меня просто оттерли от происходящего, оставив за пределами важного и недоступного. Однако свои эмоции решила оставить на потом — сейчас были дела поважнее.

Телефон разрывался от звонков. Внезапно обо мне вспомнили все те, кто на протяжении полутора месяцев упорно отводил глаза, будто выжидая развязки конфликта. Несколько помощников других депутатов, представляющих крупные промышленные предприятия, один за другим выражали полную готовность помочь и подстраховать в сегодняшней работе. Городские депутаты, не доверяя такие звонки своим секретарям, выходили на связь лично, чтобы согласовать со мной график мероприятий на следующие три недели, в которых должны были принимать участие Кротов и Кирилл. Почта и мессенджеры наполнялись приглашениями на встречи, интервью, официальные события.

Это неожиданное внимание казалось почти театральным, словно в один момент я из тени перешла на центр сцены.

— Агата, что за вакханалия? — позвонила Лена, — у меня телефон не умокает.

— Аналогичная херня, — пробурчала я, подбегая к зданию парламента.

— Миленка звонила, говорит у нее желающих принимать граждан в рамках партийной работы некуда уже ставить, все резко про нас вспомнили.

— В первую очередь пусть грузит тех ссыкунов, что Суханова поддержали, — мстительно ответила я. — Наших ребят пусть только на показательные выступления ставит — перед камерами покрасоваться.

Сердце бешено колотилось, когда я подошла к входу в парламент. Под вспышки камер я шагнула внутрь, быстро оценив обстановку: вокруг меня собрались репортеры второго эшелона, что означало лишь одно — представители ключевых СМИ были сейчас в другом месте, вероятно, где-то рядом с Кириллом.

Марина, несколько наших помощников с округа и от других депутатов уже ждали моего появления.

— Агата, нас отправили помогать с организацией, — зевнула она, протягивая мне кофе в стаканчике. — Чтобы не было провокаций, я правильно понимаю?

— Да. Максим где?

— С шефом. Его в четыре утра подняли на ноги…

— Ты откуда знаешь? — я посмотрела в покрасневшее лицо и махнула рукой, — понятно… Пошли.

— Агата, — мне подали в руки список, — это те, кого сегодня не будет. Они все на своих рабочих местах — встречают больших гостей.

— Понятно, — пробежала глазами список и улыбнулась. Все отсутствующие — руководители крупных предприятий области, чего и следовало ожидать. — Проводим усеченным составом. Комментарии дают те, кто остался. Ничего страшного.

Совещания проходили в усеченном варианте, но обошлось без провокаций, хотя этого я серьезно опасалась. Журналисты брали интервью у тех, кто присутствовал в здании, но было видно, что ответы их интересуют мало. С гораздо большим интересом они посматривали сегодня в сторону помощников, чем первых лиц.

— Кто приехал в область? — я влетела в приемную к Лене, где она носилась как ураган с охапками документов.

— Представители Минпромторга с заместителем министра, — откликнулась Лена, мельком бросив на меня взгляд. — И, знаешь, сразу уехали на предприятия. Даже к губернатору не заглянули. Сейчас на комбинате идёт крупное совещание с федералами. Губернатору пришлось к ним самому ехать, как приглашённому гостю, — на её лице играла ядовитая ухмылка.

— Включайте телик, — в приемную воровалась раскрасневшаяся от внимания и волнения Милена, все такая же самоуверенная и через чур энергичная.

Лена не задумываясь щёлкнула пультом, и экран замелькал кадрами с комбината. Камеры захватили Кирилла, который, окружённый представителями федерального министерства и другими гостями, спокойно и уверенно вёл их по территории, показывая что-то важное. Солнечный свет заливал его лицо, придавая ему почти монументальный вид. Я смотрела, как он говорит, жестикулирует с привычной для него сдержанностью и уверенностью, и сердце моё перевернулось от гордости и облегчения.

Кирилл выглядел так, словно ему не были страшны никакие угрозы и интриги — человек, который привык держать ситуацию под контролем.

Рядом, в тишине приемной, я ощущала нарастающее чувство уважения и, может, немного зависти со стороны Ленки и Милены — Кирилл нашел способ не просто устоять, но и обратить угрозу в свою пользу, а вместе с ней и в пользу всех нас. Я едва сдерживала улыбку, когда камера поймала мимолетный взгляд губернатора, стоящего чуть поодаль, явно в роли гостя, и его лицо было напряжено и бледно. Для всех присутствующих стало очевидно, что лидером здесь был не он.

— А ведь выбрался, — не отрывая глаз от экрана, шепнула Лена, и в её голосе слышались удивление и восхищение.

— Это фиаско для губера, — вырвалось у меня, когда я едва прикрыла улыбку.

— Кирилл взлетел выше, чем был, — добавила Милена, хитро прищурившись. — С такой поддержкой федералов это уже уровень, до которого и Суханову далеко.

— Да того даже не пригласили на совещание, — отозвалась Лена, не отрываясь глядя на Кирилла, — сидит в своем кабинете и носа не высовывает.

Я едва дышала, глядя, как Кирилл, не спеша, с той же спокойной уверенностью, с которой он всегда вел дела, двигался по комбинату. В нем не было прежней усталости и напряжения, только мощная собранность и внутренний огонь, готовый сжигать преграды. И в этот момент я поняла: что бы ни произошло, он готов был к любому повороту.

— Выкусите, суки! — тихо сказала я, сама себе не веря. Кирилл, казалось, даже не пытался впечатлить — он просто был собой, сильным, уверенным, человеком, способным управлять, и именно поэтому его слова звучали так веско.

Экран показал, как замминистра одобрительно кивнул, слушая Кирилла, и в этот момент все в комнате, казалось, затаили дыхание. Я знала, что этот визит менял расклад. С этой минуты наше маленькое объединение становилось силой, с которой приходилось считаться.

— А теперь пусть попробуют его сдвинуть, — прошептала Лена, глядя на экран с уважением, к которому примешивалась почти восторженная гордость.

Милена усмехнулась, но в её глазах был огонёк довольства.

— Похоже, что Кирилл нас всех сегодня вытянул, — добавила она. — Если его поддержали федералы, планы на дестабилизацию сыплются. Рома тоже там…

Я не сразу поняла, что Милена говорит про полпреда. И тактично промолчала в ответ.

Зазвонил телефон.

Я взяла трубку.

— Любуешься? — услышала хитрый голос Илоны.

— Благо есть чем, — отозвалась ей в тон. — Ты знала?

— Узнала в два часа ночи, когда меня вытряхнули силой из теплой кроватки.

— Могла бы и мне сказать…

— Кирилл велел тебя не дергать. Ты нам там, где есть нужна….

Нужна, как же…. Где-то в глубине души поднялась волна горечи: меня действительно оттерли от основного действия, как не нужную больше деталь. Глядя на экран, где Кирилл с уверенностью вел за собой федералов. Казалось, что я действительно стала лишь временной частью его жизни, опорой на период кризиса, который теперь благополучно закончился.

— Агата… — начала Илона, но я ее не слушала.

Отключила телефон и молча вышла из приемной. В душе оставалась пустота. Я вдруг поняла, как привыкла к той мысли, что Кирилл нуждается в моей поддержке. Эта мысль согревала и давала силы в самые сложные моменты. А теперь, глядя на него в окружении высоких гостей, с этой уверенной улыбкой, я видела, что он вновь вернул себе независимость.

В принципе все так быть и должно. Все снова встаёт на свои места, я возвращаюсь на то, которое всегда было моим — к спокойной и рутинной работе в ЗС. Через уже две недели выборы, а после…. я снова увижу Аринку и бабулю. Позволю себе отдых. Настоящий, подальше от всей этой грязи и усталости.

Да эту историю еще долго не забудут, запись не сотрется из памяти тысяч людей, но информационные потоки в мире настолько сильны, что уже через пол года эта новость будет вытеснена другими, более жаркими и горячими. И только политтехнологи будут разбирать этот случай как классический пример атаки и контратаки.

Я шла по коридору, ощущая, как с каждым шагом распутываются нити, связывавшие меня с этой историей и с Кириллом. Каждый вздох наполнял грудь странной легкостью и пустотой одновременно. Кирилл нашел свою почву, вернул силу и уверенность, и мне больше не нужно было держать его на плаву — он держался сам, даже лучше, чем раньше. Всё постепенно возвращалось на свои места, и впереди маячил мой собственный, давно забытый берег. Спокойная работа, дом, уютное возвращение к себе — к той жизни, что казалась далекой, но сейчас снова звала, обещая передышку и покой.

Поужинала в тихой, спокойной и совершенно не пафосной кафешке, где в толстовке с капюшоном и в джинсах меня никто не узнал. Странно было за прошедшее время впервые выйти на улицу без страха быть узнанной и замеченной. Просто сидеть за длинной стойкой у окна и наслаждаться обыкновенным дюнером с обыкновенным кофе. Чувствовать и грусть и радость одновременно, и обиду и понимание, что так и должно все быть. Позвонить родным через планшет и уже честно сказать им, что скоро я буду с ними. Слышать заливистый смех дочки и радостную улыбку бабушки.

— Агата, родная, у тебя все хорошо?

— Да, бабуль, — я утерла выступившие на глаза слезы. — Я от радости плачу. Скоро к вам приеду… Соскучилась до чертиков. Вы это, кота прикормленного, вакцинируйте… нам его еще через границу домой везти. Узнайте хоть, что нужно….

— Можно, мам? — счастливо взвизгнула Аринка, прижимая безропотное, чудовищно страшное существо с несуразной мордой к себе. Кот только покорно лизнул ее в нос.

— Нужно, малышка. Мы в ответе за тех, кого приручили…. Он теперь без нас не сможет. Вот бабуля, и сбылась твоя мечта — в доме снова мужик появится….

Меня прервал телефонный звонок.

Я глянула на экран, и снова почувствовала боль в душе. На экране светилось имя Кирилла. Сердце ёкнуло, и привычные за последние месяцы смесь радости и горечи накатила новой волной. Я пару секунд смотрела на телефон, как будто надеясь, что это звонок уйдёт сам собой, но он не прекращался. С трудом, но приняла вызов.

— Да, Кирилл.

— Агата…. — голос его дрогнул. — Я пока на работе. Скорее всего сегодня домой не вернусь…

— Хорошо. Конечно… — ответила спокойно и сдержанно, возвращаясь к тому давно забытому тону делового общения, который использовала на работе. Больше мы друг другу ничем не обязаны.

В его голосе прозвучала напряженная пауза, словно он пытался сказать что-то еще, но не находил слов. Он, видимо, понял холод в моем ответе и замолчал, окончательно превращая разговор в сухой, деловой обмен фразами.

— Тогда… не буду тебя задерживать, — наконец произнес тихо. — До связи.

— До связи, — отозвалась я, чувствуя, как слова застревают в горле, и быстро завершила разговор, чтобы не дать ему услышать, как дрогнул мой голос.

После звонка ощущение пустоты стало почти невыносимым. Казалось, что разговор расставил всё на свои места, точно подтвердив: мосты, которые связывали нас с Кириллом, окончательно разрушены. Я провела пальцем по экрану, где еще несколько мгновений назад светилось его имя, и осознала, что, несмотря на все, он останется в моей жизни, пусть даже просто как память. Закрыла глаза, уронила голову на руки и почувствовала, как из глаз хлынули слезы боли, тоски и обиды.

Последующие дни стали намного более спокойными и рабочими. Визит федералов продолжался почти три дня, напрочь сорвав всю пленарную неделю, проведенную в усеченном варианте. Впрочем, никто от этого ничего не потерял, все готовились выйти на финишную прямую на выборах. Я свою роль играла до конца, отойдя сейчас немного назад, предоставляя Кириллу быть на первых ролях везде, где только можно. Мы выиграли как публичную, так и аппаратную войну, поэтому подвохов от кампании больше не ждали.

Илона, как обычно, была в своем репертуаре, устраивая настоящий хаос вокруг, но её привычные резкие высказывания и метания по штабу скорее поднимали настроение, чем напрягали. Она ругалась на всех подряд, включая меня и Кирилла, но это уже стало чем-то вроде утешительного ритуала, напоминающего о завершении проекта.

Я всё больше отдалялась от Кирилла, чувствуя, что наш сложный союз ради общего дела подошел к своему естественному финалу. Мы оба не говорили об этом вслух, но с каждым вечером молчаливо расставляли точки над "i", закрывая двери своих комнат и позволяя друг другу возвращаться к собственным жизням. Время от времени он сообщал мне новости или делился рабочими моментами, но это были уже дежурные фразы, не больше. Я старалась уйти к себе пораньше, чтобы провести вечер за длинными разговорами с Ариной и бабушкой — они словно вернули мне кусочек жизни, утраченной за всё это время.

В этих беседах я снова ощущала, что мир, в котором я была нужна и где меня любили просто за то, что я есть, был не здесь, а там, среди близких людей.

А по ночам тихо плакала от тоски и осознания того, что расставание с Кириллом будет не простым для меня. Иногда, глядя в ночной потолок комнаты, думала, что может встать, прийти к нему, обнять. Дать волю тому чувству, что проросло во мне за эти недели?

Но понимала — нет у нас шанса. Даже если он не оттолкнёт сейчас, дальше будет только хуже.

В субботу, накануне выборов, звонок бабули застал меня на кухне, где я готовила себе кофе. Кирилл был дома, но сидел в своем кабинете.

— Агата, мы сделали котику все прививки и чип. Но доктор сказал, что прежде чем нас пустят через границу — придется ждать 30 дней… там что-то с прививкой от бешенства связано…

— Ну… блиин…. — вырвалось у меня. — Ладно, что-нибудь придумаем, — я поставила планшет на стол, чтобы видеть бабулю. — Думаю с Кириллом мне удастся договориться, чтобы он подержал кота в доме. Потом заберем.

— Как он? — тихо спросила бабуля.

— Нормально все. Устаканилось. Думаю, через неделю я смогу к вам приехать, — краем глаза увидела, что Кирилл заходит на кухню и кивнула ему. — У вас все нормально?

— О, дорогая, у нас все супер! Вчера ездили в дельфинарий, сегодня у нас прогулка в парке…. Нам ни в чем не отказывают, Агата.

— Бабуль… — я замялась, краем глаза замечая, что уходить с кухни Кир не собирается, напротив, он демонстративно сел в глубокое кресло, не скрывая того, что слушает разговор. — Вы там…. ты Арину немного останавливай, ладно…. Я там вам… перевела немного… хватит жить за чужой счет…. Ладно?

Глаза Кирилла зло прищурились, губы поджались.

— Агата, родная, ну что ты такое говоришь? — смутилась бабушка, покачав головой. — Нам ничего не нужно, а Кирилл нам так помогает, что мы ни на что не жалуемся.

Я заметила, как выражение лица Кирилла стало ещё более жёстким. Он скрестил руки на груди, и его взгляд буквально сверлил меня.

— Ладно, подожди, — я хотела уйти с кухни, чтобы продолжить разговор наедине, но рука Кирилла перехватила мою настолько жёстко, что я даже вздрогнула. Он глазами приказал мне продолжать разговор при нем.

Я сглотнула, чувствуя, как от его цепкого взгляда и сжатой на моей руке ладони по телу пробежала волна напряжения.

— Бабуль, — неуверенно продолжила я, заметив, как её взгляд с экрана стал чуть тревожным. — Я тебе позже перезвоню, хорошо?

— Агата, ты всё в порядке? — спросила она, подмечая что-то неладное в моем лице.

Я быстро кивнула, но Кирилл, не смягчив хватки, произнёс:

— Простите, Мария Павловна, я вмешаюсь. Думаю, мы с Агатой должны обсудить наши… совместные планы. Возможно, она не всё вам объяснила.

— Бабуль… — я выдернула руку, — позже поговорим! Ты что творишь? — обернулась я к Кириллу, отключая связь.

— Это ты что творишь? Просто берешь и выкидываешь меня из своей жизни? Две недели меня просто игнорируешь! Закрылась передо мной! Все, Агата? Я больше не нужен, выбрасываешь за ненадобностью, как старый башмак?

— Кирилл, а что нас связывало? Только то…. — я сглотнула, отведя глаза. — Мы добились всего, что хотели, теперь я хочу вернуться к своей жизни. Ты вернешься к своей.

— Так, Агата, значит так? — серые глаза зажглись опасными огнями. — Что еще я должен сделать, что бы ты хоть один шанс мне дала?

— Шанс на что, Кирилл? На искупление вины? Успокойся, я простила тебя. На самом деле простила.

Кирилл смотрел на меня, и в его взгляде я видела нечто большее, чем просто чувство вины. Он казался разочарованным, почти обессиленным, как будто мои слова срывали с него последние остатки надежды.

— Агата, мне…. У меня вообще нет надежды, да?

— Кирилл, надежды на что? Ты хоть головой своей соображаешь, что говоришь? У меня семья, Кир! Дочка и свекровь, мать моего убитого мужа! Ты что, предлагаешь мне забыть об этом? Я не могу позволить никому влезть в семью и причинить им волнения или боль!

Кирилл молча выслушал, и в его взгляде проступила глубокая боль. Он медленно провёл рукой по лицу, словно пытаясь сбросить с себя эти слова, но затем снова посмотрел прямо на меня, его голос был тихим, почти ломким.

— Я не прошу тебя забыть о них…. Я прошу дать мне возможность… узнать их больше…. Дать вам то, что могу…

— Кирилл, послушай меня. Арина, когда встретила тебя в парке, подумала, что ты — ее отец. Она скучает по нему, ей его не хватает. Она готова видеть папу в любом человеке, кто окажет ей внимание. Не спорю, ты… ты был добр и сумел найти с ней общий язык. Но…. я не могу позволить ей снова…. Если она привяжется к тебе, а потом ты решишь…. Она не перенесет второй раз, понимаешь? Для тебя это все искупление вины, а для нас…. Это жизнь! Не игрушка, Кир, жизнь! Кошек и собак выбрасывать нельзя, а дети…

Кирилл слушал молча, и в его глазах на миг мелькнула тень отчаяния. Он, казалось, с трудом подбирал слова, сжимая и разжимая руки, словно пытаясь удержать себя от порыва, который рвался наружу.

— Агата… — его голос был приглушён, но твёрд, как будто он боялся, что любое неосторожное слово сломает эту хрупкую попытку объясниться. — Я понимаю, что ваша жизнь — не игрушка. Я знаю, как это тяжело — сначала впустить кого-то, а потом потерять. И не хочу, чтобы она или ты прошли через это снова. Но ты думаешь, для меня всё это — просто способ загладить вину? Агата, я люблю тебя! Понимаешь ты это или нет? Люблю! От одной мысли, что тебя рядом не будет меня трясет! Две недели хожу на цыпочках, надеясь, что ты вспомнишь обо мне. Две недели не понимаю, что сделать, чтобы ты…. Хоть немного….Ненавидишь? Буду рядом, чтобы ненавидела! Злишься — бей сколько хочешь! Но только перестань быть со мной равнодушной!

Слова Кирилла, словно громом, разорвали тишину. Он смотрел на меня, не отводя взгляда, и в его глазах горела отчаянная решимость — сильная, честная, обнажённая, как будто ему больше нечего было терять.

— Кирилл… — произнесла я едва слышно, чувствуя, как внутри всё переворачивается. — Кир… послушай… не любовь это…. Вина, привязанность…. Но не любовь….

— Ты себя таким охрененным специалистом считаешь? Вообще не видишь во мне человека, который любить может?

— Че орем? — в квартиру без стука зашла Илона. — Ого… я так вижу у вас тут война? Давно пора.

— Что пришла? — довольно грубо спросил злой Кирилл.

— Хорошие новости принесла. Смотрите, — она бросила на стол пачку газет и журналов. — Ты, Кирилл на первых полосах. Агата, тебя тоже вниманием не обошли. Ты с Аришкой смотритесь бесподобно! И заметки очень жесткие — система против матерей! Красота.

— Да пошло оно все! — Кирилл схватил куртку и ушел из квартиры.

Илона посмотрела ему вслед, слегка приподняв брови, и хмыкнула, будто она и ожидала именно такой реакции. Она перевела взгляд на меня, в её глазах читалось что-то вроде лукавого понимания.

— Довела таки?

— Илона, иди…. Уже.

— Ага, побежала, — она села напротив меня, — ты совсем дура что ли?

— Что?

— Ты, блядь, чего добиваешься, а? Любишь его — хватит издеваться, не любишь — отпусти!

— Отпускаю! Пусть валит! Вы меня, Илона, уже просто и в хвост, и в гриву отымели! Оба! Я сделала все, что вы просили, что от меня еще надо? Сегодня Кирилл кричит, что любит. А завтра что? выбросит на помойку? То, на что он способен, я в курсе, если что….

— А ну ка сядь! — рыкнула она на меня. — Сядь и слушай, кретинка ненормальная! Он — любит! Это не вина и не благодарность, это — любовь! И любит уже давно! Раньше, чем все это началось! Пошли со мной!

Её голос звучал как удар по нервам, обжигая своей прямотой. Я открыла рот, чтобы возразить, но Илона уже схватила меня за руку и потащила куда-то, не обращая внимания на мои попытки сопротивляться.

— Илон… мы не…

— Заткнись и смотри, — резко перебила она, распахивая дверь кабинета Кирилла, куда я раньше не заходила.

Просторная, строгая комната с массивным деревянным столом, заваленным бумагами, и полками с книгами. Илона направилась к столу, открыла один из ящиков и, не раздумывая, достала оттуда фотографию. Она протянула её мне с видом, который не терпел возражений.

— Держи. Посмотри, и, может, мозги у тебя наконец встанут на место.

Я взяла фотографию. На снимке была я, еще измотанная, еще не оправившаяся, бледная, но уже решительная. Судя по всему фото было сделано или в конце декабря или начале января.

Илона резко опустила меня на стул, почти силой, и её глаза вспыхнули с такой силой, что я не могла ослушаться. Она прижала пальцем к столу фото и, не отрывая от меня взгляда, заговорила тоном, который не оставлял ни единого шанса на возражение.

— Ты что, не видишь? Он рвёт всё на свете не ради вины или благодарности, а ради тебя! Да, он сложный, да, у него хватит недостатков на троих. Но разве ты не видишь, как он меняется? Как срывается, как делает невозможное, потому что, черт возьми, не может представить жизни без тебя! Ты, идиотка, никогда вопросом не задавалась, почему я с первого дня нашего знакомства тебя заприметила? Сразу себе отметку сделала? Сразу поняла, что ты — его самое слабое место!

— Илона? какого хрена? Что это?

— Тебе весь фотоальбом показать? Там ты с Аринкой есть, ты с Марией…. Он тебя ни на один день из виду не упускал. Когда он с тобой ночь провел — злости у него на десятерых было. Его от ненависти к бабам трясло просто. Мы, Агата, иногда сами себе бляди первостепенные! Традиции, бабские романы и прочая ерунда засирают нам голову, внушая, что самое важное — это заполучить мужика любой ценой: заманить, привязать к себе, использовать детей как инструмент. Ларочка пошла этим путем, но не знала, где у Кирилла ахиллесова пята. Агата, он не пускающий слюни дебил и на баб не падок, перебесился давно. Ему нужна была женщина, которую любить можно. А тут снова подлость и снова от самой близкой! Через несколько дней пришел в себя, понял, что переступил черту. Достал полное досье на тебя, а когда причину, по которой тебе деньги нужны были узнал — волком завыл. Да. Я представляю: умная, красивая, сильная… преданная. Мужа не бросила, несмотря ни на что, верность ему хранила… да еще и мать его из беды любой ценой вытаскивала. То, о чем он всегда мечтал, на что надеялся… Я из него когда это тянула — он серый сидел. Знал, что ты ушла, держать не стал, слава ему, хоть тут мозг включил. Но из поля зрения не выпускал все эти полгода, собачкой ходил, всю твою жизнь знал! Сначала вина была, а потом… Чем больше тебя узнавал, тем отчетливее понимал, что проебал… в прямом смысле.

— Как думаешь, почему вся реабилитация твоей свекрови бесплатно прошла? А? Лекарства, лучшие врачи города?

Я замерла, ошеломленная словами Илоны. В голове всё переплелось: недоверие, горечь, боль — и вместе с тем вкрадчивое, болезненное осознание того, что все эти события были не случайны.

— То есть… — медленно выдохнула я, чувствуя, как ком в горле становится всё больше. — Это он… Это Кирилл оплатил все? Для бабули?

Илона кивнула, не смягчаясь, но теперь в её взгляде сквозило что-то почти заботливое, как будто она хотела, чтобы я наконец поняла то, что до сих пор не могла себе позволить.

— Да, Агата. Ещё до того, как всё это началось, он пытался хоть как-то загладить свою вину перед тобой. Приставил к тебе человека, который ему каждую неделю докладывал о твоей жизни…. Полгода, Агата. Полгода он знал о каждом твоём шаге. О том, что ты любишь. О том, какой ты пьёшь кофе по утрам. О том, какие книги читает Арина. Где вы бываете. Кто помогает вам, а кто нет. Он всё это время был рядом… невидимкой. Ходил туда же, где вы бываете… наблюдал, понимая, что никогда не сможет подойти ближе… охранял, как умел… оберегал… Ты помнишь, как работу у Кротова нашла?

Моё сердце сжалось в тугой узел. В памяти всплыли те моменты, когда я, кажется, чувствовала чей-то взгляд, но оборачивалась и никого не видела. Маленькие, странные эпизоды, которые тогда казались случайностями, теперь складывались в одно целое.

— Мне позвонили…. — я осеклась.

— Вот именно! Он узнал, что Кротов помощника на округ ищет — идеальное место для тебя. Подальше от интриг, с хорошей оплатой…

Я застыла, ошеломлённая. В голове всё перепуталось: обрывки воспоминаний, недавние ссоры, горечь обид — и новая, неожиданная правда, которую сейчас открывала мне Илона.

— Значит… — начала я, чувствуя, как голос дрожит, — это он всё устроил?

— Именно, — кивнула Илона, её взгляд смягчился, но голос оставался твёрдым. — Он не хотел, чтобы ты догадалась. Для него было важно, чтобы ты сама почувствовала себя независимой и способной управлять ситуацией. Он не делал из этого показного благородства, не лез в твою жизнь напоказ. Просто хотел хоть как-то помочь. Даже Кротов не знал… собеседование ты сама проходила, без помощи Кира…

Я молча смотрела перед собой, вспоминая, как тогда получила тот странный звонок и предложение работать у Кротова. Это казалось удачей — как будто вселенная решила подбросить шанс, но теперь я видела, что за этим шансом стоял Кирилл.

— И он не ожидал, что Кротов снова тебя в ЗС потащит. Что было логично, в общем-то. Не твой уровень на округе сидеть…. Тебя, когда Кирилл рядом с собой увидел… о, он мастер эмоции сдерживать, только те, кто его хорошо знают, типа меня, заметили в каком он состоянии то заседание сидел. Сколько всего в глазах было! Его же трясло всего. Смотрел на тебя так… что мне жарко становилось. Я сразу это поняла, поэтому и стала осторожно справки наводить. Да и фотографию твою с дочкой у него в столе на комбинате нашла…

— А после приема все окончательно на свои места встало. Он признался во всем. Я его едва не убила, приказала все подчистить…. Он уверен был, что ваше…. Свидание… незамеченным прошло. Дальнейшее ты знаешь….

Она помолчала.

— Это он…. Там на базе… Он приказал мне отпустить тебя. Велел, сказать то, что я сказала. Готов был нести всю ответственность один, а тебе устроить жизнь в другой стране. Документы на дом в Батуми переоформлены на тебя — он твой вот уже два месяца… И еще кое-что: квартира в Австрии, там же открыт счет на твое имя. Сумма на счету впечатлила даже меня, а это не просто сделать. Когда он это распоряжение отдал…. Мне его жаль стало — такая боль в нем жила. Ты для него стала мечтой…. Женщина, которая могла подарить то, что он всю свою жизнь ждал. Любовь, семью. Радость. Он не гуляка, Агата. Не тот типаж…. Да и не садист-насильник. У него другие приоритеты…. Детей любит, понимает их. Поэтому и ведет благотворительные проекты, но ни один из них не использовал даже сейчас. Не хотел. На дочку твою смотрит с тоской — своей у него не будет…. Тем более Арина на тебя похожа. Разве, когда была возможность, на людях, он не позволял себе больше, чем было нужно? Это ведь, Агата, были те редкие моменты, когда он мог себе позволить прикоснуться к тебе…. Забавно, что именно игра на публику в ваших отношениях была самой честной…Именно тогда он показывал и говорил то, что на самом деле чувствовал, хотя бы в мелочах. И отпустить готов был именно поэтому. Потому что любит.

Давай, Агата… я пошла. А ты голову свою включай и решение принимай…. Устала я…. и как же вы меня достали!

Загрузка...