Имя души

Глава 10 Вторженец

Тряска по промежуточной разбитой тяжеловозами дороге, которую, судя по пригнанной технике, начали ремонтировать, заняла около двух часов. Даже мысленно высказывать водителю за его манеру вождения мне не хотелось, как и влезать к нему в мысли — прошлый опыт отучил накрепко. Жаль, что плеер, который я взял с собой и даже наушники к нему в этот самый момент абсолютно бесполезны, а то бы заткнул уши, и дорога пролетела бы куда быстрее. Вместо этого я магическим условием приглушил большую часть чувств и отсчитал примерное оставшееся время. Если что, даже от конечной мне не придётся идти слишком далеко.

На улице к вечеру похолодало. Моя ветровка в этот момент пришлась бы очень кстати, но она находилась через несколько минут пути к дачному участку, который я благополучно пропустил. Деревья громко шумели листвой, а кроме холода на улице появилась и сырость. Поняв, что дело пахнет проливным дождём, я решил ускориться, чтобы не попасть под него. Тучи, догоняющие меня, будто бы даже ускорились, и вскоре позади после короткого всполоха послышался гром.

К счастью, недавний перелом ноги никоим образом не сказывался на моей способности бегать. Разве что я всё ещё несколько осторожничал, боясь, что процесс зарастания ещё не завершён.

Вскоре дверь моего дачного дома от силы ветра захлопнулась, и сразу после этого громыхнуло снова. По оконному козырьку забарабанил усиливающийся дождь, а по деревьям, стоящим неподалёку, разнёсся громкий шум, состоящий из миллионов капель, разбивающихся о листья.

Такого электроника в моих карманах могла не пережить, так что я вздохнул с облегчением, подходя ближе к окну. Земля быстро темнела, намокая, ветер задул ещё сильнее, иногда даже перебивая собой дождь. Это завораживало, сочетание звуков капель, грома и вой ветра создавали красочную симфонию без единого повторения. Возник даже какой-то дикий восторг, от чего хотелось выскочить на улицу и побежать, лицом ловя большие капли и борясь с порывами ветра. Но сдерживало что-то первобытное сродни страху.

Немного погодя, я развёл огонь в камине и сел на кресло, наслаждаясь шумом снаружи. Больше каминные спички мне не понадобились, да и не нашёл я их на месте, а где другие, давно уже забыл. Их заменила магия, к тяжести использования которой я уже почти привык.

Задумчиво смотря на огонь, я размышлял. С одной стороны, взять хотя бы то, что показывал Тихонову, я там истратил две трети своего резерва, но с другой в этот самый момент не чувствовал такого уж большого энергетического голода. Иронично, потому что обычный голод сию же секунду напомнил о себе. Видимо, я как-то адаптировался и, возможно, теперь смогу сделать что-то бóльшее, чем одна единственная голограмма Капли.

Уже у плиты, на которую поставил вариться гречку, я поднял руку ладонью вверх, закрыл глаза и сосредоточился. Через веки пробилось немного света, и в воздухе повисла «Капля». А вот интересно, могу ли я изменять её? Или голограмма статична? Подумав, что кинжал может принять немного другую форму, я снова сосредоточился, но на этот раз глаза не закрыл. Кинжал изменил свою форму и стал миниатюрным загнутым мечом без гарды и с непропорциональной рукоятью.

«Допустим», — подумал я и как бы подкинул кинжал вверх, хотя на самом деле просто приподнял его чуть выше над рукой. Когда там стало достаточно места, я снова сосредоточился и сделал вторую копию Капли, неотличимую от оригинала. Потом ещё одну, и в какой-то момент я почувствовал обильный отток силы. Мне стало не по себе, копии начали пульсировать, но исчезать не спешили. Наоборот, на каждой такой появлялось слишком много деталей и цветов. Теперь я готов был поклясться, что если протяну руку хоть к одной из них, то непременно почувствую прикосновение к немного тёплому серебристому металлу. Вместе с этим всё остальное окружение будто бы пропало, стало чем-то далёким.

Ещё более неожиданным стал звяк, когда две копии как бы столкнулись друг с другом в воздухе. Звук пронёсся по комнате, из-за чего я даже обернулся. Руки, которые я уже тянул, чтобы тронуть лезвия, отпряли сами собой, а следом меня обдало жаром.

Несмотря на мой испуг, сами собой вокруг появлялись странные узоры, быстро сменяющие друг друга и не дающие рассмотреть их. Цвета вокруг смешались в однородную сероватую массу, из которой появилось множество невообразимых цветов. Их расцветки выходили за грань синего и красного — я натурально видел другие необъяснимые цвета, а внутри, меж тем, что-то дрожало. Даже дышать становилось сложнее.

Звуки тоже преобразились из звона металла они стали похожи на капли воды, падающие в пруд в глубине пещеры. Они смешались, превратились в вакханалию, в которой на грани слуха угадывались знакомые мне и совершенно неслыханные музыкальные инструменты, которые я не мог отнести ни к струнным, ни к духовым. Возможно, ни один даже самый хороший синтезатор не смог бы воспроизвести их в точности, как я только что услышал.

Пугающая красота завораживала, лишала меня остатков бдительности, но в какой-то момент тело неожиданно пронзила боль, будто по нему пустили электрический разряд. Меня охватил холодный ужас, как будто я сейчас потеряю что-то важное. Весь восторг исчез в мгновение ока.

К счастью, в последний момент я напрягся и наглухо закрыл все магические каналы, которые только что чуть было не лишили меня жизненных сил. В ушах стоял звон, глаза застлала пелена, на которой появлялись безобразные оранжевые пятна, оставляющие за собой синие следы на сетчатке, а дыхание, учащённое то ли от страха, то ли от усталости, начало медленно замедляться.

Только через минуту я обнаружил себя на жёстком полу в позе эмбриона — осязание возвращалось неохотно, но вскоре я смог кое-как двигать конечностями. Потом же через звон пробился шум ветра и дождя за окном. Мне вдруг стало невероятно одиноко, а свет померк. Тьму рассеивал лишь слабенький огонёк из камина и редкие молнии уходящего дождя. К счастью, я мог с уверенностью сказать, что силы начали медленно, но верно восстанавливаться. Это не удивительно, учитывая, сколько магии я только что высвободил в пространство.

Чуть позже я даже смог встать, отключил плиту и, держась за твёрдые поверхности, практически пополз к креслу. Аппетит что-то пропал. Более того, я верил, что если съем что-то в ближайшее время, оно немедленно отправится обратным ходом. Лучше немного потерпеть.

Почему? Почему мне вдруг стало так страшно? Почему захотелось спрятаться в каком-нибудь уголке, чтобы никто меня не нашёл? Неужели вместо магической силы я подключил ещё и жизненную? Видать, даже малая её потеря могла стать большой проблемой, не говоря уже о полном истощении. Что со мной произойдёт, если я здесь умру? Меня пугало неведенье, хотя я уже рассматривал этот вариант возвращения, как последний.

Последний вариант, говоришь? Боюсь он тебя отправит совсем не туда. А Вы что думали? Два мира описываю? Название цикла гляньте, и поймёте.

Осмотревшись ослабленными глазами, я всё ещё ожидал чего-то, но ничего не последовало. Значится, и опасаться больше нечего.

Плюнув на ужин окончательно, побрёл к кровати, захватив с собой плеер. Даже раздеваться не стал, только разулся, после чего закрылся одеялом, воткнул наушники в заряженный наполовину плеер с флешкой из телефона и быстро нашёл мелодию, способную успокоить. Возможно, не так уж и удивительно, что я нашёл нужного исполнителя довольно быстро.

Мысли о том, когда я буду собираться в Давурион, я оставил на завтра. Может, и не будет больше никакого… эх.

Сознание быстро ускользнуло в темноту, но в следующее мгновение она рассеялась, и подо мной распростёрлось поле со множеством клочков леса, будто кто-то неаккуратно разбрызгал чернила на бумаге. В этот самый момент я летел над ним с большой скоростью, но это странным образом не пугало меня. Наоборот, даже в отличие от того полёта верхом на Горпасе, я чувствовал, как это приятно, когда лёгкий тёплый ветерок дует в лицо, треплет волосы и наполняет лёгкие. Чем-то это напоминало мне то перемещение из канохских земель. Возможно, из-за этого я не пытался вырваться или повернуть. В прошлый раз всё кончилось хорошо, если не считать того, что меня полумёртвым и чуточку обугленным принёс «синий выскочка», имени которого я даже не знаю.

Вскоре мне будто подрезали крылья, и я начал снижаться прямиком в неизвестный город. Нет, не падать, а именно снижаться. Медленно, словно боясь прервать этот сон, я двигался к центру города, где стоял какой-то не похожий на окружающие каменные постройки, деревянный дом. Неожиданно он заполыхал огнём, а я после приземления побежал внутрь. Наяву я бы точно так не поступил, а в этот момент появилась мысль, что там может быть кто-то, кому нужна помощь. Впрочем, внутри я не почувствовал жара, огонь оказался ненастоящим, а лезвия, которые выпускали его языки, начали вдруг падать и втыкаться в деревянный пол, портя сине-зелёный половик. Становилось холодно.

К счастью, меня во сне не лишили способности думать, и я для себя отметил, что для пожара вокруг температура неподходящая. Как только эта мысль промчалась, меня неожиданно снова подхватило знакомым ветром и подняло над горящим домом, миновав крышу и этажи. Полёт снова стал неуправляемым, и мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться ему и смотреть вниз.

Города больше не было, мимо меня теперь пролетали верхушки хвойных деревьев, а прямо по курсу находилась какая-то огороженная территория в форме кольца диаметром в несколько километров. К сожалению, скорость и моё ничуть не улучшенное даже во сне зрение не давало рассмотреть, что там. А ведь интересно.

Словно бы прочитав мои мысли, нечто замедлило мой полёт прямо над центром кольца и даже чуть ослабило хватку. Спускался я медленно, будто тону, но дышать я всё ещё мог, так что не паниковал. Меня не смущало даже то, что я узнал место, куда спускаюсь — марнское кладбище, через которое я появился в магическом мире.

Возможно, моё желание вернуться в Давурион переросло во вполне ожидаемый сон, и я даже немного разочаровался, но решил не прерывать его. Даже такое воспоминание станет мне приятным, чего уж говорить?

Попытавшись немного изменить направление, чтобы полететь ближе к Илибезу и хотя бы сверху посмотреть на него, я не добился хоть каких-нибудь результатов и вскоре бросил эти потуги. Руки мне, будто бы связали, и я покорно продолжил движение к центру кладбища. Там как раз стоял небольшой склеп или мавзолей, выложенный синим от ночной темноты камнем, и на его покатую треугольную крышу меня как раз и несло. Когда полёт, казалось, совсем остановился, я почувствовал спиной холод от камня и в следующее мгновение проснулся.

Глаза долго не могли поймать чёткость, но встать на ноги пришлось. Камень подо мной лежал слишком холодный, да и в бок упиралось что-то острое. Покачнувшись, я всё-таки, смог встать и удержать слабое равновесие на небольшой наклонной поверхности. Только после этого гляделки решили пойти на сотрудничество с телом, хотя, откровенно говоря, это не сильно помогло. Вокруг царила темнота, от чего мне подумалось, что наступила ночь.

Повертев головой, я осмотрелся. Глаза вскоре привыкли к темноте, и мне удалось угадать в окружении знакомое мрачное место. На этот раз куда реальнее, чем когда я «летел». Вывод напрашивался сам собой — меня таки вернуло, и на долю секунды я даже пожалел, что заснул не с пакетом электроники в руках, а с одним лишь наполовину разряженным плеером и наушниками. Впрочем, я рад был вернуться сюда вообще без всего.

А вокруг ничего не изменилось, только моё положение — на крыше каменного здания из сна. Похоже, всё, что я видел до этого, оказалось реальностью, ну, или почти всё.

Влево и вправо уходила дорога, покрытая старинной стёсанной временем почти до округлостей брусчаткой. Всюду из под камней торчали толстые корни деревьев, что говорило о почтенной старости этого места. Слева от меня на дороге стояло что-то небольшое и квадратное, откуда, кажется, исходил свет, но я решил, что это воображение. По краям от дороги стояли высокие металлические ограды, поддерживаемые всё ещё крепко стоящими круглыми каменными столбами. В отличие от прошлого раза, тумана вокруг не было, зато его заменила ночная темнота, из-за которой дорога вдали исчезала.

Что ж, на этот раз я не испытывал того первобытного ужаса, какой испытал, попав сюда в первый раз. Сложно сказать, почему. Может, я теперь многое знаю и умею? А может, бояться, в общем-то, безобидного знакомого места — глупо? В любом случае, я снова здесь, и с этим надо что-то делать. Свесив ноги с карниза, я насчитал примерно метра три под собой и только потом обратил внимание, что ступать-то мне, в общем-то, и не на что. В смысле, я очутился здесь без обуви. Хорошо, тёплый период, а то боюсь представить, сколько сил уходило бы на то, чтобы согреться в холодный период.

К счастью, я не боялся ступать на голую землю или камень босиком, да и спрыгнуть вниз, с учётом того, что там нет острых камешков, проблемой не станет. Собственно, так я и сделал, тщательно осмотрев место посадки. Что на крыше, что внизу, стопы холодило, но я направил прямо на них тепло. От того, что отвык от обилия магии вокруг, мне стало почти горячо, но я быстро ослабил поток, и ноги, наконец, почувствовали комфорт. Жаль, проблема камешков и неровностей никуда не девалась.

Кладбище постепенно становилось привычным, будто я провёл здесь не один день, а несколько месяцев. Оно теперь казалось знакомым и родным, как бы странно это ни звучало. По крайней мере, я точно знал, где выход.

Но я стоял на месте в неуверенности. Вроде, всё такое же реальное, как и в прошлый раз, и шум вокруг и ветерок и прохлада, но мне не давала покоя одна мерзкая мысль. Болезненный щипок, который я себе позволил, развеял её, и всё встало на свои места. Легкие наполнились воздухом, а потом шумно его выпустили.

На мне оставались всё те же штаны, в которых я так и заснул, та же футболка, а в кармане я неожиданно для себя нащупал фонарик, который так и не удосужился выложить в общий пакет.

— Чтоб тебя все четверо! — громко, но прилично выругался я под хлопки крыльев и карканье перепуганных ворон, однако прибор не бросил в сердцах, о чём подумал, а положил обратно в карман.

Стоять тут и дальше я не видел смысла, так как утро давало о себе знать — желудок хотелось наполнить, а другой сосуд — опустошить, но делать и то и другое на кладбище уж точно не стоит. В общем, я пошёл влево, если смотреть со стороны склепа, на котором оказался. С тем же успехом я мог отправиться и направо, но вместо Илибеза мог бы попасть в Кормашан или, не дай бог, в уничтоженный город ялов.

Предмет на дороге, на который ещё на крыше я обратил внимание, оказался довольно большим ящиком, и изнутри и впрямь исходил слабый свет, который я принял за мираж. Разумеется, я не стал сразу же лезть руками и пытаться его вскрыть, а посмотрел с помощью СНДВ, но ничего странного в магическом плане не увидел. Интуиция, кажется, и вовсе спала крепким беспробудным сном. Возможно, я несколько эгоистичен, но мне подумалось, что его оставили для меня. В любом случае, если там окажется чей-то скелет, я закрою крышку и просто пойду дальше.

Медленно, всё ещё опасаясь чего-то, я подошёл и увидел, что свет внутри ещё и живой. Наконец, мне удалось рассмотреть декоративные элементы ларца. На поверхности выделялись даже мельчайшие детали, такие как перья крошечных птиц слева и чешуек драконов справа. Казалось, в следующее мгновение морды существ оживут и продолжат движение, но этого не произошло.

Вместе с тем, чтобы рассматривать ларец, я рассуждал о том, что Роулл мог бы так и не тратиться, если это, конечно, его ларец. Хорош будет гроб, если подумать.

— Роулл, если ты потратил все мои номины на это, я тебя ударю! — крикнул я, от чего несчастные вороны снова захлопали крыльями. Возможно, я это сказал в надежде, что ял ещё где-то недалеко, но никто из темноты не появился. Стало даже как-то грустно.

Разумеется, крышка оказалась запертой, но это не остудило моего интереса. Наоборот, я ещё больше загорелся желанием открыть сундук и узнать о содержимом. Подав на люмен над собой ещё больше энергии, я всмотрелся в существ на крышке и стенках ларца и обнаружил закономерность: все они смотрели в одну точку — небольшую овальную ямку в центре всей композиции. Ни отверстий для ключа, ни каких-то контактов для какого-нибудь чипа там не оказалось.

Представив, что в Давурионе, возможно, тоже есть какие-нибудь магические технологии, распознающие человека по сетчатке, я как можно шире открыл глаза и посмотрел в эту впадинку, как в подзорную трубу. Но после этого поднять её так же не представлялось возможным. Она, как и в начале, намертво закрывала и охраняла содержимое. Ну, да, чего я ещё ожидал?

Следом во впадину я приложил кольцо, которое мне оставил Роулл. До этого момента оно лежало в кармане джинс, но и оно не помогло, хотя теперь я ощущал от него слабое излучение магии. Видимо, оно и впрямь было зачаровано на лечение владельца.

Вздохнув, я надел его на подошедший средний палец правой и уже в качестве бреда начал тыкать во впадину всеми пальцами слева направо, не особенно надеясь на то, что здесь хоть в каком-то виде практикуют дактилоскопию. Однако, тут меня ждал сюрприз.

Когда очередь дошла до окольцованного пальца, он будто бы примагнитился к металлу, хотя правильнее сказать, примёрз. Меня стремительно начали покидать силы, но это прекратилось так же быстро, как и началось, и мне, наконец, вернули основной компонент одного из наиболее неприличных жестов. Смотря на побелевший, но возвращающий чувствительность палец, я тёр его и надеялся, что это не опасно, хотя ощущал, скорее, не холод, а колющую боль, будто только что сдавал кровь.

Спустя несколько секунд, когда палец вернул прежнее состояние, от крышки раздался щелчок и она немного приподнялась. Поддев её, я легко открыл ларец, и прямо изнутри появилось знакомое лицо — лицо Роулла, который выглядел угрюмо и устало.

Вспомнив голограммы на кухне, я признал, что мне понравилось, но одновременно с этим в голове крутилась мысль, что повторять его без подготовки и постоянной подпитки, как, например, здесь — плохая идея. Совсем отказываться от этого я тоже не собирался, авось где и пригодится.

— … рибо. — Ял поднял взгляд и посмотрел прямо на меня. На секунду мне даже показалось, что он здесь, и я вздрогнул. — Salve, Андрей. Мне сложно подобрать слова, но попробую кратко. Вместо смерти ты куда-то исчез, и я узнал, что это как-то связано с пространством. Мы с Дариулем заключили, что, возможно, ты вернулся к себе. Надежды, что ты захочешь вернуться, питаю, похоже, только я. Однако, если мы ошиблись, и ты действительно умер, я бы хотел попросить, передай Халуну’Краклису… — ял наклонился и закрыл глаза рукой. Слёз я не увидел, но они, уверен, были. — Прости, твой мастер не должен так себя показывать. Сначала друг, теперь вот ты. Почему я не послушал тебя тогда? — Он ещё раз шмыгнул носом, поднял глаза и откинул голову назад. — Ты знаешь, я твои номины сохраню, ты же вернёшься, чтобы забрать их? А в этом ящике некоторые твои вещи. Извини, меч я принести не смог, его поместили в спальне мёртвых рядом с пустым гробом. Но здесь лежит достойная замена. Что ещё сказать? Красноречие покинуло меня. — Он пожал плечами, но потом всё-таки нашёл слова: — Илибез примет тебя, если ты придёшь, но официально тебя больше нет. И ещё, куда я отправлюсь, сказать не могу, скорее всего, снова в Норгдус. А, точно! Тебя опознают по кольцу. Надеюсь, ты его не потерял, хотя и без него ты сможешь доказать своё происхождение — Диданий к тому моменту, надеюсь, будет ещё жив. Да, и ещё, найди Дариуля. Не знаю, какая помощь тебе может понадобиться, но он не оставит просьбу без ответа. Кроме того, ты точно заинтересуешь его. На этом всё. Надеюсь, при жизни ещё увижу тебя, ul-vale, amicus meus.

Вспомнив, сколько ушло с момента моего… пусть будет ухода, я примерно рассчитал, что Роулл должен ещё, как минимум, несколько дней быть в пути, не говоря уже о подготовке ларца и других дел в Илибезе. Либо здесь времени прошло немного больше, либо он нашёл способ переместиться домой чуть быстрее. И когда я теперь его встречу — тоже большой вопрос, однако я рад увидеть, что он в добром здравии и, хоть и опечаленный, но в здравом уме.

Salve — слово на латыни и означает оно «Привет», Vale — с того же языка — «Прощай», а Amicus meus — это уже целое словосочетание — «Друг мой». Что-то может не совпадать с реальной латынью, потому что язык в Давурионе развивался отдельно от мира нашего больше пятисот лет. В том числе могла измениться грамматика, пунктуация и некоторые другие аспекты языка. Впрочем, постараюсь использовать её осторожнее, а то демонов ещё призову — чем потом кормить?

Люмен ярко осветил содержимое ларца, и первым я увидел лук, очень похожий на тот, с которым мы отбивались от дракона и чудом поместившийся в ларце. На плечах этого, однако, росла редкая растительность — верный знак того, что с оружием поработал мастер по Живой Листве. Взяв его в руки, я натянул тетиву и прислушался к ощущениям. Натяг казался мне чуть более тугим, однако форму ручки я не спутал бы ни с чем. Что ж, либо мастер, вырезавший лук, сделал несколько одинаковых, либо это и есть оружие, из которого меня застрелил Роулл. Вон, даже неаккуратная царапина, пересекающая одно из плеч.

Подержав натянутой до предела тетиву несколько секунд, я отпустил её, от чего раздался знакомый приглушённый хлопок. Ещё немного подержав лук в руках, я вставил его в подходящий карман в колчане по форме оружия и прицепил за удобный крюк одной из петель джинс. Потом куплю себе ремень для этого, а то немного болтается.

Далее лежал маленький мешочек с номинами. Видимо, ял решил всё-таки насыпать мне на первое время. То есть, конечно же, на второе. Ещё ниже в плотном зеленоватом переплёте лежала сложенная карта, в которой я увидел незнакомые мне символы общепринятого, а под ней лежали какие-то тряпки, пропитанные жидкостью со знакомым запахом. Их следовало разбирать аккуратнее, и я не зря осторожничал, так как рядом с ножнами какого-то большого оружия наголо лежал кинжал «Капля». Оставив тряпки, под которыми ничего больше не нашёл, я закрыл ларец.

Внутри не оказалось еды, что меня немного расстроило, хотя, потом дошло, что прагматичный ял наверняка продумал этот момент. Кому знать, когда я вернусь — через день, через год или вообще не вернусь? Так или иначе, мне хватит сил, чтобы дойти хотя бы до Илибеза. Правда, всё это рушится от одного маленького нюанса — вернуться я должен в добром здравии, иначе мне тут со сломанной ногой делать нечего.

От этих мыслей меня отвлекло страшное желание узнать, что же такое лежит в ножнах. Рука сама потянулась к рукояти, и я вынул клинок под свет люмена, от чего он ослепительно блеснул широкой зеркальной поверхностью. Его вес даже с кожухом оказался чуть меньшим от того, что я носил раньше. Совсем немного, но к такому нужно будет ещё привыкнуть.

Повертев оружие в руке так и эдак, я встал в боевую стойку и принялся технично размахивать им, будто передо мной появился противник. Изначально меня интересовал не визуальный, а тактильный контакт, поэтому эстетические потребности я решил пока не удовлетворять.

По моей левой руке прошёлся ряд иголочек, которые не причинили боли. В ней тут же появился тёмный клинок с красными линиями, который принял форму и тяжесть оригинала, став двойником ялийского меча. С двумя клинками я стал ещё более уверенным. Три выпада, несколько блоков от воображаемого врага, несколько уворотов. Разумеется, не обошлось без огрехов, но мне всё-таки удалось нанести последний смертельный удар воображаемому противнику. Только после этого я вдруг осознал, что в какой-то момент закрыл глаза и двигался таким образом. Поразительно, что я не оступился, почувствовал каждый выпирающий из земли камень, и каждое деревце на пути. Жидкая Смерть исчезла, и в руках остался только оригинал.

Привыкши к меньшему весу и немного более смещённому к рукояти балансу нового оружия, я внимательно посмотрел на клинок. В глаза сразу бросилась его необычная форма — от основания большого пальца на полтора десятка сантиметров спускалась тупая сторона клинка, похожая на край расправленного перепончатого крыла — такая же волнистая и предназначенная, вероятно, для страшных дробящих ударов. Всего дуг оказалось шесть, и я подумал, что семипалые существа в этом мире, возможно, имеют место существовать, хотя, помнится, у Горпаса пальцев на конечностях по пять. Второе «крыло», не сильно отличное от первого, казалась более вытянутым и соединялось с острым кончиком. Засим, вернусь к самому началу. С боевой, острой стороны от гарды — небольшой дуги от основания рукояти до длины открытого указательного пальца — вперёд вытекало вогнутое лезвие. Через точку перегиба в тридцати сантиметрах от рукояти оно переходило в выпуклое и заканчивалось. Мне, к сожалению, не удалось вспомнить хотя бы приблизительно похожих клинков с Земли, хотя, возможно, они такие существовали.

На плоской грани клинка мастер нанёс нехитрый рисунок — закрученные в спирали ветви с листьями, образующие овал прямо посередине. Ближе к концу клинка расположились три больших квадратных отверстия, которые, видимо, образовывали дополнительную рукоять для второй руки, на случай, если потребуется блокировать особенно сильные удары. К тому же они облегчали клинок без потери общей прочности.

На самой гарде зачем-то крестом повязали ленту бирюзового цвета, которая, впрочем, нисколько не мешала движению. Зачем здесь такая бутафория, я так и не понял, но решил, что раз мастер так решил, пусть так и останется. Кроме того, на шелковистой ткани, к моему удивлению, не оказалось ни единого масляного пятна, от оружейного масла.

Пока рассматривал лезвие, я неоднократно задерживал взгляд на выкованном в металле рисунке овала. Он очень выделялся на общем фоне своей пустотой, но вскоре до меня дошло, что это отличное место для гравировки, тем более, что даже если его вырезать, клинок практически не потеряет в прочности.

«Хм-м, как бы тебя обозвать? — задумался я. — Экскалибур? Не подходит, слишком длинно. Брисингр? Цвет не тот. Хм-м, может…?»

Наверное, прошло минут десять, прежде чем я решил, что подарю ему своё собственное имя. Почему нет? Если я в этом мире официально умер, то себе могу придумать что-то более подходящее, например, Фурга или Фурá. А что, звучит. Надпись на мече станет мне напоминанием. В конце концов, это всего лишь имя.

В начале я подумал, что смогу нанести буквы Каплей, но потом понял, что из этого ничего хорошего не выйдет. Рука, может, и не дрогнет, но моя способность выдавливать буквы в нагретом металле с помощью того же телекинеза будет несколько точнее, чем попытки длительно вести острую кромку по твёрдой поверхности. Собственно, эта случайная мысль и превратилась в идею, которую я тут же начал воплощать в жизнь, но не на мече, а на толстом металле ларца. Самое трудное — правильно распределить энергию, чтобы вдавленные в разогретый до желта материал буквы получились ровными, а сам материал не повело от разности температур, как при сварке. Изнутри, ожидаемо, пошёл дым, но я на него не обратил внимание, закрыв глаза и использовав СНДВ.

Буква за буквой я пробовал и пытался, пока не нашёл удачную последовательность действий. Повторив её несколько раз, я убедился, что смогу сделать то же самое без ошибок и, рассеяв тепло от дымящего ларца, взялся за клинок. И всё равно я немного нервничал, приступая к чистовой работе. А вдруг теплоёмкость не та? А если… Чёрт, будь, что будет!

Металл медленно разогрелся — я старался работать в отведённом овале, но температурный переход сделал немного шире, чтобы не возникло внутренних напряжений. И даже так, оставив металл остывать на воздухе, я допущу отпуск, от чего материал станет мягче. Для повторной закалки мне потребовалась бы вода или масло, но ни того, ни другого в ларце я не нашёл. К счастью, проблема решилась вместе с попыткой охладить клинок магически, при которой я не вобрал силу, а рассеял её в пространстве. Стало даже немного жарко, но я мог теперь без опаски дотронуться до клинка. Что удивительно, сталь от высокой температуры даже не окислилась, хотя я уже готовился к тому, что придётся полировать потемневшую поверхность.

Клинок сохранил свою форму, но для верности я провел между буквами остриём Капли. На материале осталась совсем незаметная чёрточка, но что-то мне подсказывало, что Каплю по твёрдости мог уделать, разве что алмаз.

Махнув ещё пару раз напоследок, я выпрямился из боевой стойки. Окончательно привыкнув к новому оружию, решил как-нибудь разыскать и поблагодарить Роулла за такой подарок. Впрочем, если он сам не знает, когда сможет вернуться в Илибез, я его увижу не скоро. Помнится, он говорил, что ялы заканчивают свои задачи и дипломатические миссии ближе к холоду, а потом до первых капель из-за стены не показываются. Этак мне придётся ждать его больше пяти месяцев на одном месте.

Меч отправился в ножны, формой напоминающие полумесяц. Скрещенные между собой узкие полоски кожи в нескольких местах, украшали их, а крепились они железными кольцами на ремень с небольшим кожухом, видимо, для небольшого оружия, вроде кинжала. Туда и отправилась до сих пор неприкаянная Капля.

Встав в полный рост, я вдохнул прохладный влажный воздух и пошёл по дороге к выходу. От того, что моё настроение поднялось до небес, я даже вслух выкрикнул:

— Горпас, я вернулся!

К сожалению, ответом мне послужили лишь хлопки маленьких крыльев и карканье птиц позади. Сложно сказать, услышал меня мой названный небесный брат или нет, но, думается мне, он бы не оставил меня без ответа. Как бы хотелось теперь оповестить его, но это я смогу сделать только если снова окажусь на Пурпурном Крыле, а уж про то, как туда попасть, я вообще молчу. Впрочем, если повезёт, я смогу встретиться со своими старыми знакомыми. Рано или поздно, надеюсь, я смогу отправить ему весточку.

Кладбище вокруг больше не нагоняло страх. Честно говоря, пребывание в душной, давящей квартире стало бы куда бóльшим мучением, чем гулять на свежем воздухе в окружении металлических ограждений, высоких деревьев и каменных столбов над усопшими. Неожиданно, вспоминая, что видел здесь в прошлый раз, я не обнаружил разрытых могил. Интересно, это тот марн постарался или ялы?

Легко и непринуждённо, подсвечивая дорогу маленьким, но удивительно мощным люменом, я двигался к выходу. В лесу, куда я направлялся, люмен почему-то изрядно ослаб, но я успел заметить какой-то блеск между деревьями. Направив в ту сторону взгляд, я ничего не увидел кроме листвы. Просто показалось, что она от ветра колыхнулась, а когда кажется…

Мои размышления прервала едва ощутимая дрожь земли, но впереди я по прежнему ничего не видел, мне даже фонарик пришлось достать, и неожиданно в его свете блеснули две яркие оранжевые точки. Мне стало жутко, но я успел применить СНДВ, которое открыло впереди фигуру гигантского крылатого чудовища.

Метрах в тридцати прямо на дороге сидел дракон, размером не уступающий Горпасу или даже тому бирюзовому. Неужели этот ждал меня, чтобы отомстить за сбитого друга? Хотя, в его взгляде я уловил что-то сродни безумию, нежели какой-то изучающий интерес.

Он поднялся и пошёл в мою сторону, а я, в свою очередь, поднял руки и даже попробовал установить мысленный контакт. Это у меня получилось, но когда я, не скрывая свой разум, спросил его о намереньях, он выкинул меня из разума и в то же мгновение пустил струю огня. Меня бы, наверное, прожгло насквозь, но реакция не подвела, и я отпрыгнул в последний момент.

Дело плохо, тут ни укрытий, ни поворотов на дороге, чтобы скрыться и попытаться отсидеться. Да и убежать у меня вряд ли выйдет. Лихорадочные мысли зацепились за Горпаса, но он снова не услышал мой зов, да и смог бы он сдюжить против такой громадины? Единственным разумным выходом мне казалось сбежать в лес и спрятаться под кронами деревьев. Может, этот меня там не увидит и просто бросит погоню? Хотя, если спрыгнет на землю, вряд ли ему составит большое неудобство огибать деревья, так как они здесь стояли не так, чтобы слишком плотно.

А ялы, надо сказать, угадали с моей «кончиной». Прям вот в точку попали. Ещё немного и то заветное слово освободится от кавычек. Чёрт, и смех и грех.

В следующее мгновение меня посетила мысль принять бой. Ничего другого не оставалось, тем более, что опыт какой-никакой имеется. Взяв в руки лук, я стал лихорадочно шарить в стрелах и в какой-то момент болтающийся от моих скачек от очередного залпа колчан опрокинулся вверх дном, и все снаряды оказались на земле, сопровождаемые односложным неприличным словом. Единственный шанс, и тот оказался улетел в молоко, так как я разогнанным снарядом лишь прошил перепонку крыла, а в следующее мгновение пришлось снова отскочить. Может, ему и больно, но вряд ли такая рана хоть на мгновение остановит целого дракона.

Лук полетел в сторону, и я уже отметал глупую мысль о том, чтобы достать меч. Шанс, конечно, есть, но он на столько мал, что риск того не стоит. А если я снова покалечусь? Придётся ползти обратно и надеяться, что кто-нибудь придёт, чтобы раскопать мне могилу.

В какой-то момент вокруг стало столько огня, что я переключился обратно на обычное зрение и даже вышел на центр дороги, остужая пространство вокруг себя до комфортных температур. Однако, я не переставал следить за движениями дракона, готовясь к отклонению или даже отражению новых залпов. Мы стояли на отдалении десяти метров и не двигались: он, понимая, что пускать огонь в этот самый момент бесполезно, а я — рассматривая его внимательнее.

Своим чёрным окрасом он напоминал мне Горпаса, но его чешуя отливала золотом, а большие когти ближе к острому кончику становились алыми, будто бы в крови. Сложно сказать, это такой окрас или они и впрямь обагрены. Его спину украшал одинарный невысокий гребень, а на кончике хвоста, которым он, не переставая, бил о землю, я смог разглядеть большой шип, который за каждый удар подкидывал комья земли.

Словно кошка, дракон прижался к земле и, ничуть не медля, прыгнул в мою сторону, выворотив из дороги несколько больших камней. Когти просвистели в считанных сантиметрах, а хвостовой шип, который он направил в мою сторону, чудом миновал мой живот — я успел упасть на землю, и цапнуло только одежду.

Дракон прыгал то туда, то сюда, портя покрытие, и не давал ни единого шанса куда-либо отступить. Он не играл, а именно, что хотел убить меня. Прямо как тот бирюзовый, взрыв от которого сломал мне ногу. Но за что?

Размышлять над этим времени у меня не нашлось, поэтому после очередной резкой струи настала моя долгожданная очередь нападать. В него полетел довольно увесистый камень из дороги, но ящер, как и ожидалось, ловко от него увернулся. Затем я запустил в него несколько огненных бомб, но и они просвистели мимо, а я не успел подать посыл, чтобы они взорвались. Пролетев до деревьев и столкнувшись с ними, шары произвели по взрыву каждый, но лесного пожара, к счастью, не случилось. Зажигательные создавать против такого противника я не видел смысла.

Чудесный расклад, нечего и говорить! Спасало одно: своими короткими перебежками я перемещался всё дальше от кладбища, а там я уже заприметил подходящее по толщине дерево.

Кувыркания продолжились, пока я, тяжело дыша, не скрылся за ним. Там я привёл дыхание в порядок, сделал так, чтобы огонь не прикасался ко мне и снова сосредоточился на разуме дракона. На этот раз я решил действовать скрытно и попытаться проникнуть в корень его планов. Как и в прошлый раз, я успешно скользнул в чужой разум и далее действовал максимально осторожно. К счастью, восприятие времени в какой-то мере замедляется, пока ты в чужом разуме, но точное соотношение я бы не пытался угадать.

Через закрытые веки пробился свет, и я понял, что меня собираются поджарить, но защита выдержала натиск пламени, и я продолжил ползновения в чужой мозг. Его разум предстал передо мной сплетением тысяч ниток и узлов между ними. Некоторые области казались мне неестественно тёмными, но я не стал вдаваться в подробности, почему это не правильно. Пытаясь подделать мысленный голос дракона, я спросил:

«Почему я напал на него?» — Без ответа, но я успел уловить вспышку и разошедшийся по нитям свет в одной из областей. Туда же я и потянулся воображаемой рукой. Спешные касания нитей, которые я надрывал, создавали у меня в голове разные образы, но их было столько, что я не успевал осознать большую их часть. Однако, общий сюжет мне уловить удалось — самое яркое и одновременно болезненное воспоминание — как его гнездо было отравлено.

На слёзы и размышления времени не было, почувствовав жжение сбоку, я задал ещё один вопрос:

«Что может убить дракона?»

Мелькнула ещё одна область разума, куда я тут же направил руку. И снова море образов, многие из которых бессмысленны. К сожалению, на этот раз моя неаккуратность и спешка сыграли злую шутку — дракон заметил меня и выкинул из своего разума, а я, получив заслуженный удар в мозг, чуть не потерял ориентацию в пространстве.

— Чёрт! — выкрикнул я, хлопая по горящему плечу.

Нельзя сказать, что в разведке я не преуспел, но, похоже, дракону от моих действий тоже досталось — он сидел на хвосте и мотал головой в разные стороны. Тоже, видимо, головокружение. Эти несколько секунд передышки я использовал, чтобы попытаться вспомнить хотя бы что-то полезное из обрывков, которые выудил из его разума. Что-то промелькнуло прямо в тот момент, когда он пришёл в себя, и это оказалось именно то, что нужно.

Разумеется, это не было готовым решением. Мне передались некоторые знания слабых мест дракона, проанализировав которые и сопоставив со своими возможностями, я в стрессовой ситуации придумал способ победить. На это ушло немного времени, пока я, снова кувыркаясь, уклонялся от когтей и хвоста.

«Пора», — подумал я, выгадав удобный момент.

В направлении дракона я послал несколько маленьких огненных бомб, но только половина из дюжины попала в цель. Дракон взревел ещё громче и открыл пасть, чтобы снова попробовать поджарить меня. Появился шанс, который я не стал упускать. Ещё одна, совсем крохотная бомбочка полетела ему прямо в пасть, но то ли я пустил её слишком рано, то ли слишком поздно, струя огня не остановилась. Мне снова пришлось отпрыгивать в сторону, и это не очень-то помогло. Лишь магически я успел отразить струю в небо, чувствуя, каких усилий мне это стоит, а дракон, меж тем, не останавливался. Вокруг становилось жарко, но через мгновение, когда я готов был уже пустить пламя и принять удар, его не последовало. Струя, до этого имевшая траекторию прямой, начала загибаться вверх, от чего существо стало похожим на огромный факел. Глазам стало больно, но, похоже, что-то у меня получилось правильно.

До меня через огонь донёсся рёв, наполненный болью, а изнутри большого тела раздались взрывы, просвечивающие чешую. В какое-то мгновение я даже увидел грудную клетку несчастного, после чего он больше не смог держаться на лапах и повалился на землю, заставив её содрогнуться снова. Мне в голову пришла мысль, что в этот самый момент лучше отбежать на безопасное расстояние, что я и сделал.

Огонь из пасти и рёв прекратились, но я услышал неприятный треск. Крылья дракона ярко засветились, а затем их объяло пламенем. В мою сторону полетели тысячи и тысячи искр, горячий ветер обжигал, и даже руки, которыми я закрылся, не сильно защищали от мелких раскалённых иголочек. В отличие от предыдущего, этот умирал долго, и в какой-то момент мне даже стало жалко его.

Раздался взрыв, и, несмотря на расстояние, меня сильно толкнуло, от чего я упал на спину и на какое-то время потерял способность дышать. К счастью, на этот раз обошлось без переломов, хотя, кажется, головой я всё-таки приложился. В ней поселилось чужеродное неприятное ощущение, которое, впрочем, скоро пропало, оставив после себя сильнейшее головокружение.