Имя души

Глава 21 Снова мастер

Утром, когда я уже закрылся от меткого солнца, меня посетила странная мысль, которая решила не покидать разум ещё какое-то время. Дело в том, что до этого я беспокоился больше за себя, не сделают ли канохи со мной чего-то не того, но напрочь забыл про собственные предпочтения. Ничего такого, но на мгновение я подумал, что с памятью Готлод мог передать мне ещё и симпатию к канáхам — местным девушкам. Нет, до этого я уже рассматривал другие народы, но ялийки и марнушки делят со мной один вид, а вот канахи — нет.

Чтобы успокоить себя, я задумался обо всём полезном, что узнал. Во-первых, это, конечно же, язык. Без него я не смог бы комфортно общаться с местным населением. Второе и немаловажное — это уклад. Без лишней скромности, я бы смог стать для остальных таким же канохом, пусть и с немного другой внешностью. Третье — география. Не сказать, что без неё мне не удалось бы достичь Игушода, но она очень сократила мой путь. И последнее, всплывающее в голове — это боевые навыки. Да, может, мышцы и не знают их, но это можно исправить. Может, заняться в ближайшее время? Рука, вроде, больше не ноет, а на месте синяка уже желтоватый след сукровицы.

Ещё мне подумалось, что Горпас примерно это и имел ввиду, когда говорил мне занять себя чем-то. Что ж, послушаю старшего.

Потянувшись, я задел рукой сумку, которую перед сном положил у головы, и почувствовал, как вся энергия заряда возвращается в резерв. Вчера так же было, но я как-то не придал этому значения.

В голову пришла мысль, что будет неплохо переодеться, а то вчера прямо в походном и уснул. Хотя, перед этим ещё бы тело помыть. Тут неподалёку находилась тренировочная площадка, если верить памяти Готлода, и там же места, где можно привести себя в порядок. Может, пустят?

Присев, я осмотрелся. Дом, на убранство которого я вчера не стал обращать внимание, представлял собой времянку. Стены, как и дверь, сделали из сплетённых гибких палочек, но, в отличие от оных, их дополнительно покрыли снаружи чем-то светло-серым, потрескавшимся, но всё ещё стоящим. Уж не знаю, глина это такая или местный аналог бетона, но закрывала она от солнца хорошо — его лучи пробивались только сквозь круглый оконный проём.

Потолок тоже сплели из веток, но сверху уже сложили конус из соломы, который подпирала одна-единственная длинная палка в центре.

Вокруг из мебели находились лишь лежаки, наполненные канохами. Никто кроме меня до сих пор не проснулся, и я решил воспользоваться этим. Тем более, пока я окончательно просыпался, тёр глаза и рассматривал причудливые узоры, составленные из веточек на потолке, пришло понимание, что маленькое строение в отдалении в этот миг очень мне пригодится.

Сделав все дела и умывшись из бочки с дождевой водой, я осмотрелся и занял ближайшую лавку. Она не слишком отличалась от тех, которые я видел на празднике. И ничуть не странно, что я заметил такую мелочь. Утро, солнце и пустая улица. Алат, небось, ещё спит, а мне делать нечего. Только что руку проверить. Впрочем, место удара никак о себе не напомнило до этого момента. Так, может, несильная кольнёт, будто я вчера мышцы чрезмерно напрягал. На такой ноте я даже осмелился немного размяться, и это окончательно взбодрило тело.

Положив сумку на колени, я начал рыться в поисках мыла. Мне повезло; из того, что брал в дорогу для Летунов, остался один-единственный кусок.

Вскоре, когда улицы начали заполняться канохами и строительным шумом, я услышал приближающиеся шаги. Ко мне шёл Рит, один из стражников подле Алата. Видимо, у мэра нарисовались дела поважнее. Впрочем, я отлично его понимал, работы в Игушоде ещё столько, что канохам даже с их трудолюбием на несколько оборотов хватит.

— Диобреа привети, — попытался произнести он. Сложно сказать, понимал он, что его произношение ужасно или нет, но я решил, что насилия над моими ушами на сегодня достаточно.

— Расслабься, на вашем я тоже говорю.

— Отдых больше не нужен?

— Не-ет, — протянул я через зевок, потягиваясь. — В форму бы себя привести, да помыться.

— Рука не болит?

— Ну, так, жить буду, — ответил я, уже машинально махая здоровой рукой.

— Лучше к живителю пойдём.

— Тогда побыстрее с этим разберёмся. — Взяв сумку за лямки, я встал и забросил её на плечо. Рит пошёл впереди, хотя я уже догадывался, в каком направлении мне идти.

Жилые здания вокруг почти ничем друг от друга не отличались. Они на улице стояли так, что образовывали какой-то замысловатый коридор, но вдали я заметил, как некоторые времянки начали сносить. Изначально одна большая кольцевая улица, описанная с двух сторон плотной застройкой старинных каменных строений, представляла собой широкую дорогу, шириной метров в пятьдесят, а с неважными городскими воротами её соединяли относительно узкие переулки. Лишь один из них, выходящий на северо-восток, имел ту же ширину, что и основная улица, и его так же застроили всякими мелкими домами из глины и палок.

Вскоре мы подошли к одному из каменных старых строений, но дверь туда оказалась заперта, и нам пришлось ждать на лавочке. Канохи считали, что это госпиталь, и использовали соответствующим образом. Но чем оно являлось до Красного Века, Готлод не помнил или не знал.

Мы прошли относительно недалеко, где-то полторы версты, и даже за такое расстояние я с трудом мог различить кривизну линии кольца.

— Показать мой родной мир? — спросил я, не особенно надеясь на результат. Ждать всё равно один или два больших. — Там, вроде, не очень сложно.

— Покажите, — с интересом посмотрел на меня Рит.

— Прошу любить и жаловать, планета Земля.

В воздухе в метре над землёй появился голубой шар. Его напополам разделила чёрная лента экватора, затем протянулись тоненькие линии широт, а полюса соединили долготы. Материки я показал схематично, повторить каждый изгиб границы суши я вряд ли бы смог. Шар сохранял форму, ни одна линия не исчезала, хотя я мог в тот же самый момент сосредоточиться на другой. В компьютере, например, весь пласт информации о формах, цвете и размерах модели хранится в оперативной памяти. Обычный разум не способен сохранять такую информацию, не искажая её. Стоит ли понимать, что я как бы наношу нематериальные краски на нематериальный объект в пространстве, который сам и создал?

— Что случилось? — поинтересовался Рит, выводя меня из задумчивости. За этими мыслями прошло не больше минуты.

— Нет, ничего, — ответил я, мотнув головой. — Так, кое-что осознал.

«Как показать страны?» — подумал я, когда последним штрихом наклонил ось земли. Какие-то флаги я, может, и помнил, и даже не забыл порядок в родном триколоре, но ведь материки имели и не по одной стране. Как-то несправедливо будет на всю Евразию изображать одного только медведя. В итоге просто раскрасил страны, границы которых более-менее представлял, в разные цвета и довольно хмыкнул.

Указав на один из материков, я сказал:

— Здесь я родился. Это Россия. Здесь находится Америка, здесь Австралия, тут Африка, Китай…

Вспомнив, наверное, стран тридцать, я истыкал пальцем всю сушу земного шара. Горло до того иссохло, что я полез в сумку за фляжкой, чтобы отпить.

— Необычные названия, — ответил Рит, выслушав меня внимательно. — А где здесь Аздахар?

Поперхнувшись водой, я с удивлением посмотрел на каноха. Модель от этого дрогнула, но не исчезла. Чёрт, а он, ведь, мог и не знать, что я — Гнису. Тот глядел на меня совершенно серьёзным взглядом и ждал ответа.

— Это… не совсем… — Меня очень вовремя прервали двое канохов, которые, с интересом посмотрев на мою модель планеты, подошли к двери и, достав хитрый цилиндр-ключ, открыли её. — Вот и живители.

Мы, подождав какое-то время, зашли следом. Внутри здание являло собой большой зал с каменными стенами и потолком из старых но ещё надёжных деревянных досок, поддерживаемых довольно толстыми балками из обыкновенного сруба. На потолочных крюках, окружённых потемневшими контурами копоти, висели люстры, канаты которых закрепили на стенах, но огонь в них не горел — дневного света и так хватало. Между креплениями на стенах висели старые стяги со знакомым уже рисунком на чёрном фоне, а вдоль стояли довольно широкие лавки, накрытые светло-серой тканью. Как позже оказалось, на них ложились больные. Мне и самому предложили занять одно из мест рядом со столом старшего живителя.

Тишина сюда заглядывала, разве что, по ночам, когда рабочие на улицах ложились спать, хотя иногда слух улавливал болезненные стоны из открытых коридоров. Видимо, там лежали особенно тяжёлые случаи. В какой-то момент я даже услышал одиночный, но довольно яркий мат, который при всём желании не смог бы в полной мере передать культурными словами на Великом и Могучем.

Меня радовало, что я увидел здесь. Ни окровавленного разделочного стола, ни пугающих инструментов пыток на цепях, ни даже мешков с телами, над которыми обязательно вьётся рой мух. Наоборот, пахло здесь какой-то знакомой травой. Толи мелиссой, толи мятой.

Сами же канохи, занявшие два стола по разные стороны, что-то писали в небольших серых тетрадях. Мне даже стало интересно, как тут обстоит с бумагой, если её используют для таких мелочей. На каждом массивном теле — наверное, таким легко таскать пострадавших, не способных к передвижению — я наблюдал по бледно-коричневому халату, закрывающему почти всё до самих щиколоток, а на головах у канохов лежали сплетённые из соломы панамы. Оно не удивительно, на улице вот-вот пекло наступит, а им наверняка ещё работать. Возможно, мы даже заявились на их перерыв, и мне стало как-то неудобно.

— Здравствуйте, — сказал я, вспомнив старую привычку, но остаток фразы мне не дал договорить Рит. Пока я складывал сумку и оружие у выхода, он сказал:

— Это Олоран, прошу, сделайте всё хорошо.

— Что случилось? — спросил один из докторов, встав с места. Сложно сказать, впечатлил ли его мой новый псевдоним или то, что меня представил один из приближённых мэра.

— Ерунда, если честно. Правда, я отнекивался, но он настоял.

Вздохнув, живитель подошёл и посмотрел на место удара.

— Так это давно было? Сколько у людей синь проходит?

— Около децины, — ответил второй, подняв взгляд. — И больше бывает.

— Но я только вчера ударился. Думал, может, условие какое заживить есть?

— Интересно, — задумчиво произнёс канох, щупая пострадавший участок. Руки его оказались холодными и грубыми, но я не дрогнул даже в тот момент, когда он схватился с двух сторон и начал как бы пробовать кость на изгиб. — Совсем не болит? А так? — Он прямо нажал на след, но я почувствовал лишь давление и слабый отголосок прежней боли.

— Самую малость. Скажите, я уже могу заняться тренировками?

— Да. Трещин я не почувствовал, кровь не течёт. Рит, ты и правда зря его привёл.

— Да нет, не зря. Вы успокоили меня.

Выговорив сложное слово, означающее на канохском одновременно благодарность и прощание, я взял свои вещи у входа и почти вылетел прочь.

— Подожди! — крикнул мне Рит уже на улице, и я остановился. Канох бежал ко мне, сжав в руках какой-то предмет. — Ты меня немного отвлёк. — Он указал на лавку, где мы сидели и ждали живителей. — Вот это Алат передать просил, — договорил он, протянув мне небольшую гибкую книжицу.

— Спасибо, — ответил я, машинально глянув на довольно грубо сшитую тетрадку с гибкой глянцевой обложкой из кожи, на которой канохскими цифрами было выдавлено число «500».

«Думал, Его Светлость до морковкина заговенья будет откладывать», — усмехнулся я, глядя уже в спину уходящему каноху. Он довольно бесцеремонно предоставил меня самому себе.

Пришлось снова искать лавку и читать. Как оказалось, текста на бумаге немало, несколько листов в неё даже добавили сверх того, что уже было.

Текст был разделён на две части — первую небольшую и вторую побольше. Его писали торопливой, но умелой рукой, а пока я бежал глазами по строчкам, память Готлода дополняла некоторые моменты деталями.

Канохи перестали умирать в обычном понимании этого слова около пятисот оборотов назад — их души после смерти возвращались и сохраняли какую-то часть воспоминаний прошлого и личности. Это позволяло воспроизвести прежние навыки и не учить их заново. Как и мне в этот самый момент, ему доставало только прийти на тренировочную площадку и научить уже само тело.

Однако, механизм угнетения разума оказался несовершенен. Любое потрясение или удар по голове не на долго прерывал связь разума со сферами, и канох мог действовать самостоятельно. Не за долго до того, как я впервые попал в темницу, из-за какой-то мелочи Готлоду посчастливилось подраться с одним из канохов и получить немного времени свободы. Он распорядился ей, чтобы вытащить странного пленника. Сложно сказать, к чему меня готовили, канох и сам не знал наверняка, но, осознав это, я стал ещё больше благодарен за спасение. А следом появилась надежда, что он мог снова реинкарнировать, потому что освободил я его до того, как уничтожил сферы.

Воодушевлённый этой мыслью, я быстрым шагом направился к резиденции Алата. Уж меня-то к нему пропустить должны.

Вскоре, петляя по всё ещё кривым улочкам, я уловил взглядом нужное мне здание. Оно представляло собой два шестиугольных строения, соединённых длинным дуговым коридором с большими окнами, покрытыми пылью. Выглядело оно плачевно, много где стены натурально подпирали брусьями, и трещины выглядели совершенно не декоративными. А когда-то здание являло собой прекрасное произведение искусства. По углам шестиугольных башен находились шпили с высокими шипами, их соединяли зубцы, а крыша выложена красивой зеленоватой черепицей. Непострадавшие стены здания всюду были украшены барельефами, но то ли от времени, то ли от неосторожных движений различить, что хотели изобразить на них мастера далёкого прошлого, не представлялось возможным. И будто бы мало этого, под стенами, искривляя кладку красивого желтоватого камня, вылезали толстые корни деревьев, а ветки и лозы атаковали вертикальные поверхности, цепляясь за сохранившиеся неровности барельефа.

Мне повезло, Алат находился на улице и уже завершал разговор с другим канохом, одетым не сильно дешевле него. Видимо, какой-то из его помощников. Странно, но стражи при нём не стояло, хотя чуть позже я заметил, что она никуда не девалась, просто распределилась по территории.

— Олоран! — почти выкрикнул он, увидев меня, от чего на нас обернулось множество канохов.

— Доброе утро, Алат, — скромно ответил я. — Долго не задержу.

— Как рука? — спросил он.

— Полный порядок. Это, я хотел спасибо сказать, те записи много прояснили.

— Ты уже всё прочёл? — удивился он.

— Нет, конечно, только про вечную жизнь. Но я про другое. Вы же понимаете, что один я бы ни за что не справился? — Он кивнул, давая мне возможность продолжить. — Был канох, который меня из темницы освободил…

Рассказав короткую историю про Готлода, я попросил, чтобы его имя тоже как-то вписали в историю и выразил робкую надежду на то, что он ещё сможет появиться на свет с прежними воспоминаниями. Алат сказал, что кинет клич на его поиски, но не уверен, что это принесёт какие-то плоды. Новорождённый может оказаться слишком далеко, а может и вовсе погибнуть при родах. К тому же, прежняя память приходит не сразу, а постепенно, к двум-трём оборотам.

Остальную часть текста из книжицы, бóльшую, я читал почти на ходу, направляясь к месту, где, наконец, смогу хорошо вымыться.

Канохи и впрямь в какой-то момент истории сотрудничали с Тнеллами. Те расчистили море от марнских кораблей, и канохам удалось проникнуть на соседний континент. Там они организовали осаду крупнейшего марнского города — Ралона, а так же начали расползаться по землям, грабя деревни, маленькие города и даже успешно уничтожая драконьи гнёзда. Крылатые, будучи разделёнными на две империи, не пришли к согласию и по отдельности оказались на грани гибели. Одна из империй в итоге окончательно пала, а части второй куда-то исчезли.

Меж тем, осада Ралона продлилась около пяти оборотов, и на пару десятков лет канохи даже отступили. Конечно же, марны после такого удара не успели снова захватить море — Аларсом правили Тнеллы, но они укрепили стены и отремонтировали башни, понимая, что рано или поздно канохи снова нападут.

На тридцатый оборот со вторжения, после довольно вялых сражений на поле, канохи дождались подкрепления с моря и с новой силой ударили по Ралону. Несмотря на крепкие стены, город держался недолго. Марны, предвидевшие такое, покинули его подземными путями и завалили их за собой. Они воссоединились с отступившими войсками и решили отбить город, но за годы оборон, битв и осад потеряли слишком много сил. Понимая, что если их численность сократится ещё хоть немного, в дальнейшем их народ ждёт вырождение, они решили отправиться в земли старых друзей далеко на юге карты и попросить у них убежища.

После того, как последний марн скрылся под землёй, где-то далеко на востоке, в покинутом ныне Давурионе появилась и начала набирать силы армия людей. Разумеется, им потребовалось время, одно поколение сменило другое, но готовность отбить Давурион у захватчиков передалась в полной мере. Более того, канохи отчего-то остановили свой марш вглубь Давуриона. Причиной тому послужила ещё одна война. Тогдашний Вас-Икт решил разорвать договорённость с Тнеллами и не пустил их на земли Аздахара, которые обещал после расчистки Аларса от марнских и ялийских кораблей.

Канохи оказались меж двух огней — с моря их убивали Тнеллы, а с суши — люди. Ни один город не смог бы воевать на два фронта, и канохи тоже не смогли. Они бежали и поклялись никогда больше не нападать на Ралон. Там полегло слишком много их воинов.

Разумеется, история Тнеллов на этом не закончилась. Готлод за всю свою долгую жизнь успел побывать и на флоте и на суше, где слышал всякие новости и истории. Около двухсот оборотов назад Тнеллы представляли из себя грозную силу и, видя слабость Давуриона, объявили войну ялам. Леса, где те поселились могли прекрасно послужить материалом для новых кораблей. Но они наткнулись на такое сопротивление, к которому оказались совершенно не готовы. Одни говорят, что их после чисток ялийскими кораблями остались единицы, другие уверены, что они затаились и набирают силы, но понятно одно — нападать на флот они теперь ни за что не станут. Их предел — торговый корабль в сопровождении одного охранного. И я больше склонен верить второму, так как мне о них никто и не рассказал перед отплытием. Видимо, ялы нашли способ сократить их количество до исторического минимума или загнали куда-то, откуда нос показывают лишь самые сильные или самые безумные капитаны. С другой стороны, их мета сохранила свою пугающую репутацию.

Наконец, вымывшись подогретой магией водой в небольшой будке, я вышел в небольшой скрытый от глаз закуток и предоставил себя солнцу. Жара и лёгкий ветерок сделали своё дело, и очень скоро я переоделся в чистое. Теперь хоть по городу ходить не стыдно. Остальную одежду я решил по возможности постирать.

Площадка, куда я так стремился, оказалась недалеко. Ограждал её забор — металлические решётки, увитые растениями между каменными столбиками, почти полностью закрытыми листьями. Внутри убранство мне напомнило солдатскую площадку ялов, но немного беднее. Какие-то снаряды пострадали от палок и тренировочного оружия, а какие-то, не тронутые канохами, от времени. Иной раз взгляд цеплялся за металлические конструкции, небрежно торчащие из под земли, и голову заполняли мысли:

«Что же там было?»

Канохи заняли по большей части фехтовальное отделение. Стук палок и звон металлических болванок долетал даже до сюда. Сложно сказать, занимались ли они чем-то кроме ближнего боя, но характерных для лучников широких плеч я от сюда не заметил. Вообще, группа там тренировалась маленькая, где-то со взвод у тех же ялов, и мне почему-то подумалось, что больше там никого нет.

Размером площадка не слишком удивляла, но её как бы размазали вдоль стены второго кольца Игушода. Стрельбище оказалось довольно длинным само по себе, за ним находился жилой блок, фехтовальное отделение расположилось множеством ячеек, вокруг которых находилось кольцо для бега. Следом, если смотреть справа налево, находились снаряды, к которым я как раз и подошёл, а дальше заброшенный пустырь. Сначала я не понял, что там — резервная площадь или другая какая-то территория, но потом ощутил дуновение магии, словно бы ветерка с той стороны. ИЗ открыло мне, что раньше там очень активно пользовались магией — пространство вокруг и внутри просто пропитано ей и светится, как радиация в воде.

Приложив руку ко лбу, я прислушался к ощущениям внутри себя. Сил во мне доставало, так что лезть туда и пытаться вытягивать магию в личное пользование не захотелось. Вместо этого я осмотрелся и заметил недалеко вход на площадку. Он находился как раз у фехтовального отделения.

«Интересно, этот документ здесь поможет?» — подумал я, доставая ткань, на которой расписался и отпечатался Алат.

Воротины оказались не заперты, мне доставало только легонько их толкнуть. На меня обратил внимание какой-то канох, стоявший в стороне от других тренирующихся, но прежде, чем я успел показать ему что-то, крикнул, чтобы я подождал. Видать, занят очень. Ну, я и пошёл к ближайшей лавке. Впрочем, сидеть не хотелось, у неё я лишь оставил всё лишнее, немного размялся, воткнул наушники и вышел с мечом в центр ячейки.

Движения тело подсказало само собой, начал я с ялийских приёмов, перемешанных с моими собственными. Музыка заглушала шум с занятых ячеек и идеально ложилась на мои движения, будто подстраиваясь ритмически, так что меня ничто не отвлекало.

Воспоминания той аварии снова заволокли мой разум, но их я воспринимал, как что-то обыденное и давно прошедшее. На столько давно, что уже и не важное.

Разумеется, мне давались не все новые приёмы и движения, всё-таки немного неповоротливое тело каноха позволяло им выполнять некоторые силовые удары, тогда как человеческое уже после нескольких попыток забивалось. Возможно, умей я регулировать это или вовсе становиться канохом, таких проблем не возникло бы. Пришлось отложить то, что не получалось, в долгий ящик. Может, я никогда их и не вспомню.

Спустя небольшое время я начал комбинировать новое со старым, и нередко в свободной руке появлялся Роктус, но в какой-то момент он неожиданно исчез, от чего я чуть не потерял равновесие. В мир я вернулся с закрытыми глазами, а когда открыл их, обнаружил себя на краю ячейки. Там собралось приличное количество канохов, и я поблагодарил удачу, что выполнял движение одной рукой, а не двумя. Каноху, который отправил меня подождать, точно не поздоровилось бы. Остальные смотрели в нашу сторону с тревогой во взгляде.

Встав, как можно спокойнее я вынул наушники и сказал:

— Здравствуйте. Извините.

— Ты — Олоран? — Старший в группе не слишком удивился моему знанию языка. — Не ожидал тебя здесь увидеть.

— Если не ошибаюсь, вы здесь инструктор?

Он кивнул в ответ. К слову, остальным, в отличие от него, было оборотов на тридцать-сорок меньше, а сам он выглядел на все шестьдесят. Видать, моя способность определять возраст до десятков адаптировалась и к канохам. Выглядел он для своего возраста, крепким, хотя морщины уже атаковали его лицо, захватывая всё больше и больше территорий. Из одежды на нём, как и на остальных, была бежевая открытая на три завязки рубаха, тёмно-серые штаны, покрытые пылью и песком с площадки, а так же плетённая обувь, отдалённо напоминающая лапти, только с твёрдой подошвой — об этом говорили практически плоские следы за канохом. От остальных, впрочем, его отличал не только возраст, но и белая лента повязанная через плечо с продольной чёрной — знак его звания. Что-то вроде майора. Если мне не изменяет память, порядок у канохов такой: зелёная, синяя, красная, оранжевая, жёлтая, чёрная, белая, медная, серебряная и золотая. Более того, каждое звание имеет по две ступени, что указывается контрастной линией прямо посередине ленты. Цвета — это одно из немногого, что канохи смогли сохранить даже под гнётом сфер. К слову, Летуны тоже имели такие ленты, и, хотя я не обратил на них должного внимания, среди них только был один медный — тот, который старше всех.

Вернувшись к лавке, у которой оставил вещи, я взял холст с подписью Алата и протянул его.

— Лишнее, кто ты, я уже понял, — отмахнулся он. — Где ты учился? Тут и наши чужие движения.

— Да, честно, помотало, — усмехнулся я, вспоминая, где и при каких обстоятельствах узнавал что-то новое.

— Только… — Он задумался и от этого даже нахмурился.

— М-да, с вашей техникой ещё много работать. — вздохнул я, и в голову пришла интересная мысль. — Мне бы ассистента.

— Только не с этим оружием. — Он осмотрел всех позадистоящих и сам шагнул ко мне. Возможно, он меня переоценил.

— Не бойтесь. — Убрав именной меч в ножны и отцепив их, я мысленно попросил Роктус принять его форму и под удивлённые вздохи провёл лезвием по ладони. — Он не причинит вреда.

Канох попросил одного из учеников сходить за тренировочным образцом, а сам немного размялся. К удивлению, я не услышал хруста его костей. Тряхнув напоследок головой, он спросил:

— Может, условия выставим?

— Мне не нужна победа, но и слишком не усердствуйте… кстати, как вас?

— Мастер Паркат. Это моя площадка.

— Мастер Фура. Учился и работал инструктором у ялов. Начнём?

Мы приняли боевые стойки друг напротив друга и, дождавшись сигнала — отмашки одного из его учеников — сошлись в бою. Противник двигался умело и легко, на сколько позволяло тело каноха. Удары он наносил с осторожностью, хотя я отлично понимал, что если бы попал под такой в настоящем бою, мне бы грозила глубокая рана или перелом. Это, смотря куда и какой частью клинка ударить. Для себя же я сделал установку — использовать в бою только канохские приёмы и по неопытности получал всё больше ударов, а сам наносил только изредка. Нет, я не редко знал, куда Паркат ударит в следующее мгновение, но собственные движения мне приходилось сначала осознавать, а уже потом выполнять. Тело, не наученное ими, тоже не слишком помогало.

Наступил момент, когда противник на столько разошёлся, что повалил меня на спину. Но он быстро пришёл в себя, убрал меч за спину, а мне протянул пустую руку.

— Попросил же не усердствовать, — сдавленно сказал я, поднимаясь на ноги. — У-ух. — Надо сказать, синяков и розовых полос на коже мне Паркат оставил немало.

— Тебе скорости не хватает. Ты будто каждое движение обдумываешь.

— Так и есть, — кивнул я ему, сдавленно улыбнувшись. — Вам, кстати, не нужен ученик?

— Ещё одного я не возьму, — ответил он, покачав головой. — Но от помощника не откажусь, тогда и группа побольше будет.

— И чему я их научу?

— Не нужно скромности, я видел твой танец. Движения точные, ошибки ты увидишь.

— Остаётся вопрос, сколько я тут пробуду, — пробубнил я, понимая, что рано или поздно снова куда-нибудь отправлюсь. Опять же, убедившись, что всё здесь будет в порядке, мне предстоит представить отчёт Дариулю.

— Хотя бы месяц? — с надеждой в голосе спросил Паркат. Похоже, он услышал меня. — Здесь прекрасно кормят, и места тебе хватит.

— Вы знаете, чем завлечь, — усмехнулся я. — С самого утра ни крошки в рот не положил.

Как оказалось, Паркат планировал изменения и не знал, с кем бы посоветоваться, а тут, как на удачу, в городе начали перестройку, много дармового материала остаётся, да ещё и я со стороны прибыл. Пока я ел, он исправно мешал мне, задавая вопрос за вопросом, но в какой-то момент я не выдержал и сказал, что пока не ознакомлюсь с расписанием и не поем, ничем помочь не смогу.

Начали работать мы в кабинете каноха — небольшом довольно пустом деревянном помещении с дверью, окном, столом и парой стульев. Стол канох заполнил бумагами и письменным инвентарём, а на стене прямо над ним на ремне висели ножны с мечом. Первое, о чём он меня попросил — посмотреть график тренировок и подсказать, какие внести в него изменения, а то канохи устают. Примерно представив, как гонял ялов, и учтя местное времяисчисление, я быстро набросал новый график рядового на целый день. После этого канох попытался, было, спихнуть на меня большую часть своей бумажной работы, но я твёрдо сказал, что ничего в этом не понимаю. Согласился только подсказать по вопросам организации распорядка дня и паре других.

— Мастер Фура, а ты сам откуда? — спросил Паркат, отложив какую-то часть своей работы на завтра. — Что ты для ялов сделал?

— Это-о очень хороший вопрос. — Честно, я знал, что ответить, но канох застал меня врасплох. — Издалека.

— И сколько тебе оборотов? — Паркату, видать, очень хотелось узнать обо мне побольше, но мой неполный ответ, похоже, удовлетворил его.

Вспомнив, сколько мне, я на секунду взгрустнул. А ведь я свои сорок четыре не отпраздновал. На Земле каждый год устраивал себе небольшое торжество, обязательно приглашал Тихонова, некоторых других друзей.

— Что не так?

— Нет, ничего. Просто, вспомнил кое-что. Мне сорок четыре.

— В это сложно поверить, — ответил канох, внимательно меня разглядывая. — Ты гораздо моложе выглядишь.

— Только прошу, никому не говорите. Будет ученикам ещё стимул.

— Это интересная мысль, — усмехнулся он.

— Нахватал у ялов. Сам когда-то на это попался, — усмехнулся я. — Там поди ж ты, пойми, старик перед тобой или юноша.

Мы продолжили в тишине, и теперь в воздухе периодически возникал скрип стержня по бумаге, да жужжание пролетающей мухи, угодившей сюда, когда мы только зашли. Поднявшись с места, я прошёлся по комнате и присмотрелся к насекомому поближе. Канох отложил скрипящие письменные принадлежности и проследил взглядом за мной.

— А что про еду скажешь? — спросил он.

— Да нормально, вроде кормите. — Муха удрала в считанных сантиметрах от моей ладони и, навернув несколько кругов вокруг макушки каноха, села на противоположную стену. — Зараза!

— Ну да, ты вон как быстро всё съел.

Он задумчиво хмыкнул, а я пошёл к цели.

— Вообще, по своему опыту знаю, инициативы от начальства никто не любит. — Наконец, в кулаке зажужжало, и я направился к выходу. — Лучше сообща решать.

Только открылась дверь, и я выпустил насекомое на свободу, внутрь залетела другая. На этот раз крупнее. Плюнув, я сел на стул, откинулся на спинку и положил ногу на ногу. Канох, видя мою досаду, снова усмехнулся и продолжил писать скрипучим стержнем по желтоватой бумаге.

Когда работа с канцелярией завершилась, мы с Паркатом вышли на площадку, где ученики уже ждали нас. Мастер скомандовал построение, а меня попросил стоять рядом. Все, как на уроке физкультуры, выровнялись по линии на земле. Только по росту не встали.

В строю я не нашёл ни одной канахи, и меня это ничуть не удивило — память Готлода снова подсказала, что у канохов за их долгую историю сложилось довольно жёсткое разделение по половым ролям. Тут дело даже не в слабости или силе, а в строении организма и способности выдерживать боевые тяготы и даже просто переносить боль. Канохи, даже будучи под влиянием сфер, невероятно ревностно охраняли канах от малейшего вреда, а те, в ответ, делали возможным само продолжение рода. Более того, чем лучше себя чувствует канаха, тем здоровее будет потомство. А поднимать руку на них — чревато как биологически, так и по законам Аздахара. Даже если такое случалось в тайне от посторонних, по младенцу сразу становилось понятно, как к канахе относятся в семье, а традиция — выносить ребёнка на свет и хвастаться им — у канохов сильна уже много веков. Ко всему прочему, в семье принято иметь не меньше трёх детей. Возможно, именно поэтому в какой-то момент канохов стало так много, что континент с обширными болотами грозился не выдержать дальнейшего роста населения.

«Вы все…!» — вспомнилось мне, но продолжение скрылось за голосом каноха.

Паркат уже официально представил меня и сказал, что с этого момента я буду ассистировать ему, следить за правильным выполнением приёмов и учить тех, кто их выполнить ещё не в состоянии. Он объявил о том, что теперь канохи будут изучать не только дисциплину ближнего боя, но и дальний бой — луки. Когда он заговорил об изменении времени тренировок, канохи напряглись, но услышав, что теперь на отдых им будет дано больше времени, обрадовались. Беззвучно, конечно, но лица всё выдавали. Под конец он приказал обращаться ко мне, как к мастеру жёлтой линии. К слову, она примерно равнялась моему ярлыку ланни у ялов, только где-то на второй ступени.