Имя души

Глава 25 Поднимаемся!

Вот и наступили последние дни моей командировки в Аздахаре. Хотелось бы перестать считать их и просто насладиться отпуском, но что-то всё равно тянуло меня сменить обстановку. Возможно, это ощущение скромно подсказывало мне, что я просто ещё не нашёл место, которое могу назвать домом. Философию того, что им может быть весь мир, я не поддерживал, мне хотелось какой-то привязки к месту, чего-нибудь, что станет убежищем в лучшем понимании этого слова. К сожалению, всё это ещё разговоры будущего, до которого мне нужно дожить. Тнеллы; шторма на море; даже какая-нибудь неизвестная науке зараза может очень быстро закончить мой путь здесь или откинуть далеко назад.

Паркат обеспечил нам с хирушем скрытное бегство с площадки, и я в видавших виды джинсах, да рубахе помчался к месту проведения церемонии. Что-то сегодня жарко.

Со своей скоростью я перестал обращать внимание на местную камнерезь, хотя в спокойное время не отказался бы подольше побродить здесь среди старинных зданий, заблудиться и, может быть, снова найти путь.

На месте уже собралось множество канохов, и они разговаривали, каждый о чём-то своём, создавая чуть грубоватый гул толпы. Все спешили подойти по примыкающей дороге к центру улицы на воспевание, будто это один из самых важных дней в их жизни, хотя, как подсказала память Готлода, так оно, в принципе, и было раньше. Остановившись, я мягко приземлился на ноги и подошёл чуть ближе, стараясь не привлекать к себе внимания.

Церемония обещала пройти на большой площади внутри второго района Игушода, где из земли на пятнадцать метров вверх поднимался необычный камень. Его цвет — почти чёрный, но на просвет как будто бы синий, с белыми блестящими вкраплениями, а форма — дуга, словно гигантский щит римского легионера, вогнанный в землю на три четверти.

По обе стороны от концов дуги стояли чаши-жаровни, но в них ещё ничего не положили. Поверхность монумента, повёрнутая к зрителям, как я чуть позже заметил, имела множество строчек, к которым я сразу же отправил свой СНДВ, однако не все надписи, в особенности первые, я смог прочитать — их писали ещё на первых диалектах.

Чтобы хоть что-то рассмотреть, я смотрел с помощью СНДВ, а не обычным зрением. Немного погодя, я мысленно попросил хируша снова взять меня и отнести к обратной стороне Щита, где канохов нет. Там мне удалось немного выдохнуть и продумать свой план ещё раз. Устроившись прямо на земле, я растянул ноги вперёд, пустил хируша на колени и принялся за работу.

Как подсказала память Готлода, Мораван состоит из трёх частей: воспевания в самом начале, запечатления имени героя на камне и сожжения его боевого оружия в одной из жаровен. Канохи чтят не физическую оболочку, которую воин мог оставить где угодно, а душевную, которая, как они считают, сразу же переходит в его оружие. Мне даже получилось блеснуть знаниями перед Алатом, который хотел вчера начать лекцию о Мораване.

Неожиданно прозвучал первый глухой удар в барабан, призывающий всех замолчать, за ним следовал второй и третий. Когда тишину разорвал звон, я понял, что вышел король. По традиции именно ему предстояло сжечь оружие и написать имя.

Надеюсь, Алат рассказал ему обо всём, что я задумал, иначе зачем бы я в этот самый момент разносил звуководы. Плеер я благополучно забыл в спешке в домике мастера, но, к счастью, смог создать нужные пока негромкие вибрации воздуха и без него. С другой стороны, а вдруг он у меня вывалится, пока я там…? Ладно, об этом потом. Впрочем, как только исчезла одна проблема, тут же появилась и другая — мне вспомнилось, что хируш, окружая меня своими манипуляторами в полёте, не просто портит звук, а совершенно его гасит. Пришлось придумывать, как бы замаскировать техническую часть.

Вскоре от толпы по ту сторону Щита начал своё движение усиливающийся гул, ничуть не похожий на случайные разговоры. Скорее, он напоминал нестройный хор, который пробивался даже сквозь ауру лежащего рядом хируша. Какая-то часть, казалось, передавалась через камень прямо в спину.

Сим началось воспевание, и по всему телу в тот же миг пробежали полки мурашек. В памяти сразу же всплыло выступление Дариуля в Певчем Уголке, когда он играл воинственную песню, а из зала ему помогали зрители. Однако в этот самый момент толпа звучала вовсе не угрожающе. Было в их хоре что-то цепляющее, заставляющее меня самого испытать скорбь по павшему. Песня касалась самого сердца, и я даже испугался, что оно вот-вот остановится на мгновение.

Неожиданно по щеке прокатилась слеза и угодила на голову хируша, над которым я склонился. Он вздрогнул, точно кошка, и с недоумением посмотрел на меня.

«Прости друг», — отправил я ему мысль и положил голову на камень позади.

Ноги, к слову, начали затекать под его весом, и мне пришлось, несмотря на протестующее шипение, согнуть их в коленях. Оставалось только ждать, потому что сделать звуководы лучше у меня бы всё равно не вышло.

Через некоторое время хор несколько ослабил натиск, а ещё позже и вовсе стих. В этот момент должны вынести оружие, а так же явится правитель. Тогда же я с помощью СНДВ нашёл Отер-Фота и связался с ним мысленно. Повелитель канохов, казалось, почти не удивился этому, и я попросил его дать дорогу мне.

«Горный Ветер, поднимаемся!» — отправил я хирушу мысленно, и тот привычно уже отнял меня от земли.

Уже в воздухе я, с помощью всё того же дальнего взгляда, накинул на себя и хируша уже знакомую голограмму, и шоу началось…

От громогласного рёва где-то поблизости, казалось, задрожала земля. У всех, кто стоял перед камнем, сжалось сердце, а затем, прочно цепляясь когтями за Щит, вверх по спирали поднялся большой чёрный дракон. Удивительно, но он совершенно не повредил поверхность, хотя ни один канох не обратил на это внимание, все взгляды оказались прикованы к большим серебристым глазам, осматривающим собравшийся народ. Была в них частичка разумности, и, возможно, именно она не давала канохам сорваться с места и разбежаться в ужасе. А, может, тот самый ужас и сковал их тела?

Однако, нашлось двое смельчаков, один из которых догадывался, кто это дракон, а второй знал наверняка. Чтобы хоть немного успокоить канохов, правитель и мэр, поочерёдно делившие внимание толпы с драконом, подняли руки ладонями вниз и медленно опустили их — всем известный в Аздахаре жест, призванный успокоить толпу. Канохи, увидев реакцию правителей, тоже чуточку успокоились, но взгляды не опустили, выражая теперь множественное любопытство.

«Интересно, а теперь Отер-Фот пытается взять разумы под контроль? — подумал Фура, окружённый проекцией дракона. — Хотя вряд ли, реакция в толпе довольно пёстрая». — И впрямь, некоторые особо впечатлительные канохи уже покидали толпу, а паре даже стало плохо — соседи аккуратно опустили их на землю и начали приводить в чувства.

«Перестарались», — думал в этот самый момент Отер-Фот, переводя взгляд с ящера на Алата.

Дракон неожиданно оттолкнулся от камня мощными лапами, после чего, махая огромными крыльями, завис в воздухе. От него до конца крайней строчки оставалось — лапу протянуть. Поднялся ветер, но толпа, доверяя Отер-Фоту, оставалась недвижимой.

Ближайшее пространство осветил нестерпимо яркий свет, когда из пасти ящера появилось ослепляющее белое пламя. Оно расходилось в стороны сразу после соприкосновения с поверхностью и странными образом не вредило ей. Голова дракона от жара начала даже искажаться. Однако, вскоре поток иссяк, оставив светящуюся надпись. Если бы в этот момент на дворе стояла ночь, её бы легко спутали со звёздочкой в тёмном небе.

Оставив на Щите слово, дракон медленно опустился на небольшую свободную площадку перед Щитом и, обвив лапы длинным хвостом, склонился перед Щитом почти до самой земли. Неожиданно сами собой высоким пламенем возгорелись жаровни. Конечно же, в них не оказалось оружия, принадлежащего Готлоду, но канохи могли поместить туда и вырезанную из дерева копию. Так делали с героями, чьё оружие найти просто невозможно. От дерева в мгновение не осталось и пепла, его вместе с дымом унёс ветер.

Выпрямившись, дракон поднял голову к небу, а затем расправил крылья и одним взмахом оторвался от земли, после чего скрылся из виду за Щитом, обдав толпу на прощание ещё одним порывом ветра. Ни один канох не захотел бежать по его следу.

Засим затея завершилась.

Мы с хирушем помчались прочь от камня, прямо к тренировочной площадке, где я договаривался вернуть его Летунам.

Самое главное, меня уже ждал завтрак, да и хирушу кое-что перепало. Мыть руки и умываться я даже не захотел, увидев яства, которые помощник повара любезно принёс в моё логово.

Итак, меня радовали сегодня уже остывшим печённым картофелем в мундире, который повар с большим удовольствием изводил на благодарного меня. Рядом в деревянной плоской тарелке лежал ароматный кусок жаренного мяса — обязательный элемент любого блюда в Аздахаре. Не поднимая руку, я подал немного сил и заставил блюдо снова стать горячим. Стакан из глины скрывал ярко-оранжевый непрозрачный напиток, и мне ни разу не удалось угадать, какой сок канохи налили в очередной раз. Хотя сегодня я бы не отказался от молока или даже кефира.

У ялов в Илибезе я бы такое никогда не увидел, а здесь хоть каждый день. Более того, повару удавалось сдабривать мясо так, чтобы оно вообще не надоедало. Когда вырезку подаст, когда нарубит до состояния фарша, а когда и срез сердечной мышцы приготовит. И ни разу у него не получалось жёстко. К слову, всё фермерское хозяйство у канохов находилось за городом в отдалении от больших дорог, так что даже если бы я отошёл от ворот на километр, не увидел бы и первых домиков.

Что называется «одни глаза». Сперва я боялся, что хирушу ничего не достанется, потом наивно полагал, что отдам ему совсем немного, но в конце концов на оставшейся трети трапезы сдался и отдал ему остаток прямо так в тарелке, мысленно благодаря его за компанию. Как оказалось, самостоятельно кушают они тоже интересно — словно телекинезом, поднимая еду из тарелки, Горный Ветер скручивал её в шарик и отправлял в пасть. Даже не утруждал себя жевательными движениями.

Так стеклись обстоятельства, что когда я вышел на улицу, чтобы выдохнуть и подышать воздухом, меня встретил Дертас, который прямо в лоб спросил, куда это я подевался с самого утра. Он, видать, привык к тому, что всегда знает, где я нахожусь. Сложно сказать, по причине любопытства или же из опасения. Разумеется, от его внимания не ускользнул и змей позади меня. И чего тот увязался? Лежал бы себе в домике и спал.

Казалось, Дертас вовсе не в обиде за мое поведение тогда, но теперь он будто бы держал комфортную дистанцию, непроизвольно отступая, если я непроизвольно же подходил ближе. Площадка, к слову, казалась опустевшей, всё-таки выходной, так что я ещё больше не понимал, чего это Дертас ко мне пристал.

После уборной и умывальника, к которому я всё-таки соизволил подойти, мне стало тяжело ходить. Не в прямом смысле, конечно, но потяжелевший желудок желал покоя, оказывая седативное воздействие на весь остальной организм, в особенности на мозг. Наверное, поэтому я почти не запомнил, о чём мы с Дертасом говорили пару минут назад.

— Спасибо. Вытащил ты меня сегодня, — сказал я с благодарностью в голосе, понимая, какая вдруг усталость на меня свалилась после такой сложной голограммы. — Сам бы ни за что не дополз.

В общем, я снова сдался и, закрыв глаза, благополучно задремал, оставляя какую-то часть разума бодрствующей. Любой звук, даже короткая мысль могла легко меня разбудить, захоти я того. В этот момент я, отлично всё понимая, смотрел на королевский дворец. Звезда светила прямо мне в лицо, но глаза от этого совсем не болели.

Возможно, хируш в этот самый момент лежал рядом в домике, а может, и летал вокруг него. Скорее, второе, потому что меня неожиданно разбудил грохот окна. Кажется, задело ветром, который хируш поднимал, когда двигается.

Потянувшись, я зевнул и тряхнул головой, после чего проснулся. Сложно сказать, откуда у меня появилась такая привычка, но это меня практически не волновало. К тому же, голову заполнила лишь одна большая мысль. Взяв листок со стола и приборы, я начал выводить линии. Тени приходилось показывать вертикальными штрихами, а красок поблизости, к сожалению, никаких не оказалось.

Вихрь и впрямь летал где-то на улице, мысленно посылая короткие, ничего не значащие образы, которые раскрывались в моей голове, но процессу рисования абсолютно не мешали.

Что ж, в отличие от лиц, пейзажи с какими-нибудь строениями у меня всегда получались хорошо. Разумеется, где-то я упустил несколько деталей, о чём-то вообще забыл, но любой посмотревший, уверен, сразу узнает Сид-Карек.

Неожиданно со стороны выхода послышались громкие шаги, и я обернулся. Там стоял один из Летунов — Знаток.

— О, доброе утро. — Сдержать новый зевок мне не удалось.

— Да день уже. Два больших, как Мораван закончился.

— Ух ты! — Непроизвольно я шире обычного раскрыл глаза. — Ты, видно, за хирушем? — спросил, украдкой посмотрев на змея, смирно скрутившегося в свободном углу. Канох только кивнул. — Ладно, дай мне… нам минуту.

Знаток вышел из дома, оставив открытую дверь, а я повернулся к Горному Ветру и положил ладони на колени. Посмотрев в глаза Горного Ветра, я вздохнул и с грустью сказал:

— Тебе уже пора. — Глаза мои опустились. — Да и мне скоро. — Он немного сжался, а я снова поднял глаза, подмигнул и бодро отправил ему мысль:

«Ещё увидимся!»

Конечно, хируш всё понял. Он чуть приподнялся, подплыл и положил голову мне на руку. Отчего-то мне стало не по себе, но я не шелохнулся и даже нашёл в себе смелость потрепать его по шерсти на голове. Вскоре, напоследок обдав меня свежим ветром, змей вылетел на улицу.

Почему так всегда? Мне завтра отправляться, а что делать, вот хоть ты тресни, не знаю! Вещи уже давно собраны, хотя там и собирать-то практически нечего — одно только оружие, да припасов в дорогу. Разговаривать тоже не с кем, да и не о чем.

Мне оставалось только мерять домик шагами и ждать вечера, когда Паркат вызовет на площадку попрощаться с учениками и сделать одному из них предложение, от которого он не сможет отказаться.

Проклятие, больше даже рисовать не хотелось. Наоборот, тянуло к чему-то другому — о чём-нибудь написать, но одновременно я чего-то боялся. Наверное, боялся начать.

Мне хватило ещё минуты или двух, чтобы окончательно убедиться в том, что на площадке делать нечего — учеников гоняет Паркат, а единственный мой потерялся где-то в Закаменном.

«Может, и мне там потеряться?» — пришла вдруг мысль.

В голове тут же выстроился маршрут, пролегающий через библиотеку. Если уж завтра отплывать, то карту лучше вернуть в этот момент, а не шляться с ней в карманном мире. Быть может, с ней там ничего и не произойдёт, но масса и размеры полноценной книги мне в Закаменном точно не нужны. А следующим пунктом — я даже не заметил, как сходил — моя главная цель.

Идти со мной в тот проход никто не попросился, да и не смогли бы, Паркат следил за каждым движением канохов, а раз в четыре дня отправлял туда всех, хочут они этого или нет.

Прыгать в портал первое время у меня получалось через раз. То локоть отобью, то по спине получу, но с каждым разом я мог с уверенностью сказать, что получается лучше.

И вот вновь проходная, ненастоящий луг, ненастоящая звезда — пусть будет Солнцем — и ненастоящее голубое небо. Погода в Закаменном стояла жаркая, через пару минут неспешной прогулки я смахнул со лба испарину и подумал о том, чтобы пройтись под тенью деревьев, пока капли не превратились в особенно противные ручьи.

Закрыл глаза, развернулся, открыл, и вот он лес, шумящий листьями, чирикающими птичками и скрипучими стволами.

«А пусть, — снова подумал я, — погода будет динамичная».

Задул ветер, поднимая ещё больший шум. Его сила оказалась такой большой, что некоторые листья просто срывало. Мне на голову не упала — прилетела первая большая капля. Она казалась ледяной, хотя град я бы точно почувствовал. Хорошо, Закаменный не решил мне тут метель устроить.

Мне почему-то вспомнился шторм в Илибезе, и подумалось, что погодных бедствий, может, не таких разрушительных, там случалось немного. Дожди, если и лили, то только прямые, ветер мог задуть в разгар жары, да и засухи не случалось, будто погодой кто-то управляет. Сложно сказать, есть такая сила в Давурионе, или это лишь совпадение…

Неожиданная ветка, за которую я запнулся, прервала мои мысли.

На небе не осталось свободного места, а на сером фоне облаков появлялись угрожающе-тёмные тучи. Дождь всё усиливался, превращаясь из нудной мороси в хороший ливень прямо в лицо. От этого вся одежда промокла за считанные мгновения. Даже спина, куда капли попадали не так часто. Сверкнула первая молния, и через секунду до меня донёсся грохот. Земля от этого тоже вздрогнула, а эхо ещё долго не могло успокоиться.

Вокруг темнело, и лес наполнился множеством фигур странной формы, от которых становилось не по себе. Вон — слева какая-то страшно скрюченная старуха с косой. Справа другое существо — оголодавший почти до скелета дракон без крыльев вроде дрейка, разинувший безобразную пасть, где порядком недостаёт зубов. А в купе с моим «потрясающим» зрением картинки и вовсе рисовались жуткие.

Пока думал, бежать или продолжать неспешно идти, я невольно представлял себе разнообразные ужасы, и, словно смеясь, они появлялись. К счастью, лишь в виде причудливо перекошенных деревьев.

Мне подумалось, что приятное можно совместить с полезным и побегать. Не на скорость, а просто, при этом установив себе, ну скажем, совсем нечеловеческие условия в виде падающих деревьев, широких ручьёв, луж по пояс и других прелестей. Главное, здесь нельзя умереть, и любые смертельные ранения уйдут, как только тело сдастся.

Что же, один плюс в такой погоде я всё-таки отыскал — всю соль с лица смыло на раз, да и одежда чуть обновилась. Больше плюсов не нашёл.

Бегая, я ненароком задевал ветки, но боли не чувствовал. Ушибы — может быть, порезы — возможно. Силы быстро покидали тело, и в какой-то момент, пытаясь прошагать по стволу очередного упавшего над рекой дерева неудачно поскользнулся и упал. Перелом заставил меня вспомнить, что такое боль, но, к счастью, я вспомнил и то, что мне достаточно одной мысли, чтобы вернуться на исходную целым и невредимым.

Сложно точно сказать, сколько попыток я предпринял до того, как мне отказал разум. Тело возвращалось с прежними силами каждый раз, но силы ментальные почему-то не восстанавливались. С пятой «смертью» я начал злиться, с восьмой — психовать. В отчаяние меня повергла… а чёрт её знает, какая по счёту. Апофеозом всего того безобразия стал обморок на самом старте. Мне даже шагу ступить не удалось, в груди больно кольнуло, и в глазах стало темнеть.

(Где-то в другом уголке Закаменного)

Какого Дьявола⁈ Такая хорошая погода стояла, и тут вдруг дождь начался! Сначала внизу показался густой лиственный лес, но я не обратил на него внимания, летаю-то я выше деревьев, но в следующий момент по небу стремительно приблизилась серая нескончаемая пелена, в глубине которой уже клубились почти чёрные дождевые тучи. Под ними шторами неслась и пелена дождя. Нет — ливня.

Разумеется, я пожелал наступления хорошей погоды, но на этот раз почему-то ничего не вышло. Более того, началась гроза и ветер усилился, снося меня. Пришлось сразу же лететь вниз, иначе так я просто рисковал разбиться. Конечно, это не отразится на мне в реальном мире, но испытывать боль лишний раз тоже не хотелось.

Повезло — прямо по курсу я увидел башню, о которой пожелал. Может, сегодня просто не лучший день, чтобы летать по Закаменному? Только раньше такого ни разу не было. Пережду, может, завтра снова сюда загляну? А хотя что я…?

Обернувшись обратно канохом, я поспешно забежал в дверь и с усилием затянул её, чтобы закрыть. Ветер и правда поднялся такой, что промедли я ещё немного, угодил бы в центр урагана.