Имя души

Глава 19 Олору

К сожалению, дальше рассматривать чудо архитектуры мне не дал канохский отряд в двадцать голов, который беспорядочно выбежал из открывшихся ворот грандиозного строения. Они сразу пошли на меня, словно куча недисциплинированных детей. Их доспехи отличались от тех, которые я видел на стражниках, закрывали гораздо больше мест на теле, но канохи в броне казались необычно подвижными. На плечах каждого лежали широкие белые ленты, а на поясе висел золотистый декоративный крюк. Оружие канохов тоже отличалось от образцов, виденных мной раньше — лезвие ближайшего не имело заметных зазубрин, трещин и ржавчины, из-за чего выглядело очень острым. Не сомневаюсь, что у остальных оружие в точно таком же прекрасном состоянии.

В следующее мгновение после моего отскока от удара в памяти выплыло:

«Королевская Гвардия — несчастные заблудшие тела без души и разума. Если обычные канохи утратили только часть способности принимать самостоятельные решения, то эти потеряли её напрочь»

Возможно, гуманнее было бы окончательно оборвать их пустые жизни и избавить тела от страданий. Что-то мне подсказывало, что без души оболочка должна испытывать невероятную боль.

— Олори тхек! — выкрикнул я. С канохского это примерно переводилось, как «Обрети свободу!».

Меч со звоном вышел из ножен, и одновременно в другой руке Роктус вылился во второй, совершенно неотличимый по весу и балансу. Не мешкая, я двинулся на строй, рассекая его надвое.

В ушах неожиданно заиграла классика — венгерский вальс, и меня тронуло сомнение: а скачивал ли я именно эту мелодию? Впрочем, оно скоро пропало, не оставив и следа.

Несмотря на, казалось бы, весёлый тон музыки, я делал нисколе невесёлое дело — останавливал жизни, пусть тела и не были обременены душами.

Сначала мне представлялись круговые движения, под которые я и кружил клинками, от чего стал похож на упавшую мельницу, чьи паруса продолжили вращение, но после начались качели, и я заметался из стороны в сторону. Вскоре ход мелодии выровнялся, и я пошёл вперёд, разбрасывая канохов спереди в стороны. Движения их тел я предугадывал благодаря новой памяти, и успевал шагнуть так, чтобы в следующее же мгновение лишить жизни очередного несчастного, или не угодить под атаку, которая могла оказаться успешной. Самое сложное в том, чтобы не причинять им боль — я мог бы обездвиживать их, попадая в незащищённые места на ногах или оглушать, но старался целиться каждому в шею, от чего бой затянулся. К счастью, канохи шли либо по одному, либо по двое, и я ещё больше убедился в отсутствии у них способности мыслить логически. Оставалось только надеяться, что помимо реинкарнации одной и той же души, некромантией тут никто не занимается.

На последних аккордах, где музыка начала ускоряться, я остановился. Тела позади лежали и не шевелились, клинком я взмахнул, стряхивая с него кровь — такую же красную и густую, как моя собственная, а Роктус лишь исчез в руке, оставив красный след внутри ладони левой руки.

«Поспи, друг, — подумал я, как бы обращаясь к нему. — Надеюсь, это не станет привычкой».

По итогам боя я получил несколь несерьёзных порезов, которые вряд ли бы грозили мне даже шрамами. Заниматься ими я не стал, а поднялся по ступенькам и прошёл в открытые ворота дворца.

Внутри больше никого не оказалось. Бдительности я не терял, поглядывая назад, закрыл воротины и вставил в скобы внутри довольно увесистый засов. После боя руки особенно сильно ощутили его тяжесть, но я отлично понимал, что для встречи с Вас-Иктом мне лишние противники не понадобятся.

Звон колоколов проникал даже через наушники, и вскоре к нему прибавился грохот от двери — её начали ломать. Пришлось поспешить, и я помчался к первому же повороту, не особенно разглядывая что-то вокруг.

Коридоры, казалось бы, небольшого здания петляли длинно и запутанно, и даже память Готлода не слишком помогала — он отчего-то запомнил, что путь до тронного элементарный. Потом я решил использовать правило левой руки — всегда поворачивай налево, и рано или поздно попадёшь к цели, если, конечно, лабиринт цельный и одноэтажный.

Канох, поделившийся со мной памятью, конечно, уже бывал тут, всё-таки высокий титул обязывает, но было это так давно, что я не смог найти всех деталей и петлял в поисках тронного зала. С каждым шагом я больше чувствовал, что не хочу сражаться с кем бы то ни было, там впереди. Отчего-то в душе поселился страх, но одновременно я старался не думать об этом и просто шёл дальше, составляя мысленную карту, если придётся бежать.

Вскоре в нос ударил неприятный знакомый запах, и я понял, что приближаюсь к трону. За следующим поворотом показался высокий проход, по бокам от которого висели старые, посеревшие от времени знамёна. На левом было много порезов, будто бы их наносили намеренно, а по правому уже начинала кругами ползти плесень. Присмотревшись, я определил, что знамёна эти изначально были разных цветов, и в голову пришла мысль, что тут произошла борьба двух династий. Объединял знамёна один и тот же рисунок, вышитый по центру — три куба в изометрии, расположенные треугольником, а на остальном полотне едва угадывался замысловатый рисунок.

К этому входу подходил строй колонн из зеленоватого мрамора, украшенных резьбой, а они, в свою очередь, держали свод. Как оказалось, в конце коридора находился ещё один вход во дворец, и мне не нужно было столе петлять. Доставало только… а, нет, здесь тоже засов… или?

Громкий щелчок отдался эхом — это я хлопнул себя по лбу, понимая, что зря свернул в первый же проход и, разгорячённый боем, не заметил слона в комнате. И звуки борьбы с дверью даже в этот самый момент не исчезли, просто из-за расстояния стали чуть более приглушёнными.

Глубоко вздохнув от досады, я медленно толкнул воротины и прошёл внутрь большого зала с высокими сводами, большими витражными окнами и колоннадой по длине стен с двух сторон. Запах сероводорода, который я почуял ещё в коридорах, здесь усилился, хотя я ещё мог сдержаться от того, чтобы меня начало тошнить. Помимо него воздух здесь казался невероятно горячим. Не прям, как в бане, но долго в такой атмосфере вряд ли кто-то сможет пробыть.

В самом центре стоял трон — Кресло, прямо так, с большой буквы — украшенное бесчисленным количеством острых полупрозрачных камней с серой пеленой на поверхности. Они располагались в каком-то неуловимом порядке, будто бы это чешуя какого-нибудь дракона, и изнутри каждого виднелось оранжевое свечение, как от углей в топке. Позади трона пространство будто бы искривлялось, от чего до самых сводов поднималось зарево, но что там находилось, я не видел.

Странно, но до момента, как фигура на троне шевельнулась, я свято верил, что он пустой. Там находился канох, всем своим видом говорящий, что он невероятно стар. Возможно, ему и впрямь пять сотен лет — впалые щёки, серые белки глаз, расположенных в стянутых глазницах и скрытых тенью настолько, что в первое мгновение кажется, будто их совсем нет. В них я не смог рассмотреть даже блеска, присущего обычным канохам, а немного припухшие потрескавшиеся губы и улыбка мертвеца — совершенно неестественная и даже отталкивающая — завершали картину.

Одежда на нём тоже не отличалась разнообразием. Он, скорее, походил на жителя пустыни, осушенного горячими ветрами и длительной жаждой — под бурыми тканями находился почти что скелет, обтянутый тонкой кожей. На голых ступнях и некоторых открытых участках я даже мог разглядеть венозный рисунок. Не хватало только тюрбана и повязки на безразличном мрачном лице.

Чувство страха внутри только усилилось, но я ещё мог держать себя в руках. Канох поднял на меня взгляд и снова дёрнулся, а я демонстративно медленно снимал наушники, сворачивал их, клал в карман и одновременно искал его разум в пространстве. Как оказалось, ищу я пустоту, его здесь будто бы и не было. Мой разум ловил что-то, но оно лишь ускользало, а такого быть не может даже с самым незаметным разумом. Следующее движение почти что мертвеца заставило меня потянуться за мечом, в то время как из левой вытек Роктус. Вот только, что заставило меня взяться за оружие?

— И сколько же тебе оборотов? — спросил я по-канохски задумчиво, снимая сумку и колчан — они мне здесь вряд ли пригодятся. Акцент так и остался при мне, но в общем сказал я понятно.

— Уходи, человек, — прогремел он своим низким дребезжащим голосом, и, кажется, сероводородом потянуло ещё сильнее. — Уходи или будешь убит. — Он едва заметно потянулся к оружию.

— Это невозможно, Ваше Величество, — ответил я, вставая в стойку. — Моя задача освободить канохов, и я это сделаю.

Почти сама собой в воздухе появилась небольшая огненная бомба, и мне хватило лишь мысли, чтобы она полетела в сторону каноха. Впрочем, огонь в него даже не попал, расплылся пятном и рассеялся в воздухе. Следом за снарядом уже бежал я, делая замах. В приёмах я решил не ограничиваться, даже если и узнает что-то новое в процессе боя, враг должен унести эти знания в могилу.

Оружие Вас-Икта представляло собой широкий изогнутый клинок. Он выглядел тяжёлым, совсем не под стать владельцу, но канох поднимал и замахивался им неожиданно легко. Всё бы ничего, но он неумело обращался с оружием, хотя его удары, попадающие по плитке на полу, не просто высекали искры, а заставляли мрамор трескаться. В меня разок даже попало несколь таких осколков.

Вскоре канох так сильно замахнулся, что вогнал меч в стык между плитами, и тот застрял.

«Достоин ли Экскалибура тот, кто поместил его в камень?» — подумал я, но решил не ждать, пока канох возится. Подойдя ближе, я взял меч обратным хватом и пронзил его от плеча прямо в сердце. Сталь при этом не встретила какого-то сопротивления, но для верности я разок провернул клинок в обмякающем теле и, резко вынув металл, стряхнул с него кровь. От этого на стене и полу справа получилась прямая красная линия, а Роктус, почти не участвовавший в последнем бою, просто исчез. Канох скончался так же быстро, как и его товарищи на входе, но отчего-то мне думалось, что это ещё не всё.

Запах сероводорода, к которому я так и не смог привыкнуть, начал отступать, а я, в свою очередь, не убирая меч, пошёл посмотреть, что такое там, за троном.

В воздухе в метре над полом висела сфера, поверхность которой исходила рябью, будто это озёрная гладь. Внутри неё плавали другие поменьше и красного цвета, они разгонялись и беззвучно бились друг об друга, а вокруг, словно спутники, вращались и другие красные шары. С каждым движением такого я видел искривление пространства, расходящееся спиралью. Возможно, именно эта структура и являлась источником влияния на разумы канохов. Что уж говорить, мой собственный разум в такой близости испытывал давление. Может, и не такое сильное, как открытый дракон, но не менее неприятное и даже болезненное.

«Горпас, можешь подавить эту силу?» — спросил я, обратившись к дракону, но он не ответил. Кажется, между нами даже моста не образовалось, как если бы я попытался связаться с ним обычных условиях.

Следующие попытки связаться тоже не увенчались успехом. Похоже, я остался один на один с этой структурой, и как её уничтожить, без малейшего понятия.

По мере приближения я видел маленькие молнии, с характерным треском отходящие от большой сферы — «планеты» к её спутникам. Получить удар током даже через рукоять мне не хотелось, поэтому и второе оружие я решил спрятать. Кому знать, сколе там ампер? Про вольтаж я и вовсе молчу, раз пробивает больше полуметра воздушной среды.

«Однако же, — подумал я, — не голыми руками мне тебя ломать?»

В следующее мгновение в воздухе появилась довольно небольшая огненная бомба, в которую я начал вливать силу. Языки пламени от нарастающей мощи выпрямились и превратились в шипы, в комнате стало ещё жарче, и, даже максимально отведя от себя тепло, я чувствовал, что дышать становится невыносимо. В критической точке я пустил бомбу в сторону «планеты», а сам пригнулся к полу, где воздух ещё не так разогрелся.

К сожалению, снаряд не долетел до цели. В нескольких метрах он неожиданно начал распадаться, точно так же, как от тела каноха, но в следующее мгновение вся энергия, которая, казалось, должна рассеяться по комнате, потянулась к «планете», и та её поглотила, не оставив следа.

Свет в зале стал пульсировать, а я, понимая, что только что подарил этой структуре немалую часть своих сил, начал закипать.

— Твою-то мать! Корроз! — выругался я сквозь сомкнутые зубы.

Следом пошли другие крепкие словечки на известных мне языках, но вскоре я понял, что этими магическими условиями делу не поможешь. Придётся подойти ближе и воздействовать напрямую. Второй половины сил должно хватить, и, надеюсь, энергия там не рассеется, иначе зазря упаду рядом иссушенным трупиком.

Возможно, мне только показалось, но «планетка» немного сжалась, когда я уверенным шагом пошёл в её сторону. Впрочем, как только приблизился, тело охватила противная слабость. Та самая, которая охватила и тогда, когда меня канохи взяли в тумане, но в этот раз я не остановился, зная, что если упаду, это будет конец. Во второй раз мне может просто не повезти добраться сюда.

Ещё больше мне мешал поток горячего воздуха прямо в лицо. Иногда даже казалось, что в меня летит песок и мелкие камушки, но каждый раз я закрывал глаза и понимал, что это лишь наваждение. А ветер, меж тем, усиливался, каждый шаг давался мне с большим трудом. Казалось, ещё чуть-чуть, и меня просто снесёт.

Когда между мной и сферами осталось три шага, мой собственный разум предложил ленивую мысль «Сдавайся», и я даже на мгновение потерял бдительность из-за того, что голос послышался не привычный моему разуму, а какой-то женский и отчего-то смутно знакомый. Впрочем, это же заставило меня усомниться в его реальности и просто отключить голову. Последние сантиметры я шёл почти на автомате, не размышляя ни о чём. Большинство чувств отказали мне, оставив только зрение и осязание. Они заменили мне и слух — телом я ощущал вибрацию вокруг, а зрением видел яркие световые потоки, которые, должно быть, обжигали меня, принося невыносимую боль.

Последний шаг — как оказалось, электрические разряды между сферами совершенно безвредны — и я положил руку на неожиданно холодную поверхность «планетки». Действительно, будто коснулся поверхности воды.

«Лучше не рисковать», — подумалось мне, после чего я преобразовал все силы, которые только мог, в тепловую энергию и направил её через руку прямо на цель. Первые пару секунд ничего не происходило, но неожиданно поверхность сферы, идущая до этого равномерными волнами, покрылась мелкой сеткой, будто над водной гладью подул сильный ветер. В то же мгновение сферы, вращающиеся вокруг «планеты», остановились. Внутри каждой зародилась искорка, которая распалялась всё сильнее, пока спутники не стали яркими маленькими звёздочками. Затем тьма поглотила помещение. Впрочем, похоже, это я исчерпал все силы и в этот самый момент падаю на красивую плитку из зеленоватого мрамора.

Во сне, который наблюдал, я словно бы видел сквозь предметы, какой бы толщины они ни были. Вряд ли я мог понять, взаправду это происходит, или нет, но одно я знал точно — если я увидел радиоактивные лучи, это может кончиться очень плохо. И ведь, не исключено, если вспомнить, как выглядел Вас-Икт. Жуткое зрелище, двумя словами.

Потом мне будто бы стёрли память и отправили в новое место.

Дерево высоких воротин передо мной почти полностью покрылось зелёным мхом, цвета вокруг царили неестественно яркие, но от них не болели глаза. Там, вдали я видел парящие острова, а за моей спиной находилась звезда. На миг я даже вспомнил её название и то, что она так и осталась на одном и том же месте, разделив планету на две половинки — выжженные вулканические скальники и ледяную пустошь, где даже воздух замерзает, образуя причудливые структуры. Единственным островком жизни здесь являлся пояс шириной в пару сотен вёрст, куда звёздные лучи попадали не напрямую, а лишь по касательной, и тот являл собой обширные болота.

Глянув за воротины, я увидел там несколько фигур, и они показались мне смутно знакомыми. Только я хотел окликнуть их, они развернулись ко мне, и я сразу же узнал яла Халуна и каноха Готлода. Третья фигура являла собой существо чуть пониже остальных, и мне подумалось, что это может быть марн. Хотя его лицо отчего-то мерцало, я бы поставил на то, что это Вадис.

Почему-то, увидев их вместе, я не очень удивился, но и траура в душе не испытал. Будто бы просто вспомнил о них мимолётно, и всё. Мне хотелось подойти, заговорить, но сделав единственный шаг вперёд, я почувствовал до боли знакомое чувство, которое испытал лишь раз, но запомнил на всю оставшуюся жизнь. По спине прошёлся холод, я вздрогнул, услышал чей-то голос в голове и в следующий же миг проснулся.

В резко открытые глаза ударил слепящий свет, от которого я тут же зажмурился. Сердце билось с сумасшедшей скоростью, а лёгкие гоняли воздух так, будто пытались изжечь весь кислород в комнате, где я находился. Чуть привыкнув, я всё-таки открыл глаза и попытался осмотреться. Вокруг стояли фигуры, чьё внимание я привлёк, но рассмотреть их лица не представлялось возможным. Только цвет их кожи подсказывал, что это не люди, а канохи.

Некоторые из них начали приближаться. Размышлять, враги вокруг или друзья, времени не было, и мне пришлось вспомнить уроки Роулла, на которых он учил меня, как драться из положения лёжа. В клинче моих ног вскоре оказалась голова одной из фигур, а руки уже тянулись к следующей, но та успела отскочить.

Конечности слушались беспрекословно, что очень удивляло, но я решил оставить все вопросы к телу на потом. Неожиданно в уши проникло очень жалобно и искренне:

— О-озис! — Слово, которое один из канохов хрипло произнёс, я сразу разобрал. Оно означало «Пощади».

Поняв это, я сразу ослабил хват ногами и оттолкнул едва способного теперь нормально дышать каноха. Возможно, из-за этого он и опрокинул какой-то предмет, который, коснувшись пола, громко лязгнул металлом.

Примечание автора.

Возможно, будет справедливо оставить всё, как есть. Если Фура, он же Андрей, понимает канохский язык, как свой родной, то пусть и читатель будет понимать, что сказал тот или иной житель Аздахара.

— Не приближаться! — почти прорычал я на понятном им языке и мысленно позвал Роктус. Тот не откликнулся, но я решил пока не доверять свою жизнь случаю или живому клинку. — Где я?

Глаза медленно фокусировались, но я даже смог сесть, пока парламентёр сбивчиво рассказывал мне, что я всё там же, рядом с телом Вас-Икта и уничтоженными сферами.

— Что произошло? — Взгляд, упавший на оскаленную осколками цветного стекла раму окна, навёл на мысли.

— Здесь взрыв был. Когда мы пришли, здесь ты и Вас-Икт лежали…

— Ты повторяешься, — ответил я, подняв руку. — Ох, ну и язык у вас.

Моё замечание не было пустым, в речи канохи использовали тавтологию и, похоже, считали это совершенно нормальным. Более того, их первые фразы казались мне совершенно тугими для восприятия, так как порядок слов здесь очень отличался от привычного мне.

— Человек, то, что здесь произошло, нас освободило. К нам память вернулась, мы думать и действовать совершенно свободно можем! Я… я даже не знаю, как нам тебя благодарить! — Ему вторили остальные в комнате, и я окончательно убедился, что вокруг, как минимум, не враги.

— Такх-х, — протянул я на родном, проведя сухой ладонью по лицу, а затем снова переключился на канохский: — Для начала хорошо бы — хорошо поесть.

Встав из сидячего положения, я размялся, повертел кисти рук и похрустел шеей, которая отчего-то отдалась болью, когда я попытался наклонить голову влево.

Вокруг кто-то устроил погром — трон лежал почти у выхода, а дымчатые кристаллы кварца находились по пути его полёта. Чёрт, если его так взрывом отнесло, что же со мной произошло? Впрочем, ни голова, ни лёгкие не болели, а это первое, на что стоило внимание обратить. На месте же, где висели сферы, на полу образовалась обугленная звезда со множеством лучей, исходящих от центра и сужающихся к концам. Диаметр «звезды» впечатлял — метра три, не меньше, но как при таком взрыве выжил я, большой секрет. Причём, никаких осколков самих сфер или «планетки» нигде не оказалось.

Вокруг так и стояло с десяток канохов, все с подозрением на меня смотрели, а один всё ещё свою шею потирал, которую я, похоже, несколько передавил своими ногами.

Удивительно, но пришельцы никуда не убрали все мои вещи, разве что меч отстегнули. Почему-то мне казалось, что саднящая боль в боку и клинок как-то связаны, но, проведя там рукой, я почувствовал лишь припухлость и успокоился — покров не повреждён. Сумка с колчаном так и лежали у входа нетронутыми.

Канох, похоже, понял, что мне нужно немного времени, чтобы свыкнуться с тем, что произошло и осмотреться, но потом всё-таки решил взять инициативу в свои руки и, увидев, что я могу самостоятельно стоять и даже идти, попросил следовать за ним. Должно быть, на обед, время, если тень на улице меня не обманывала, подходящее.

— Ты прости, я не рассчитал, — обратился я к самому пострадавшему, поднимая свои вещи у входа, но тот лишь махнул рукой. Должно быть, речь ему в этот самый момент доставила бы боль.

Пока вдвоём с парламентёром по улице шли, мы говорили, и одновременно я разглядывал его внешне. Проклятие, их манера говорить даже в мысли проникла. Одежда, коей, благодаря тёплому климату, немного, на проводнике выглядела поношенной, но не имела ни одной заплатки. Более того, он выглядел презентабельно, очень похоже на Готлода в лучшие обороты. На скулах, как и у некоторых его сородичей, я увидел аккуратные коротенькие рожки, а на пальце своим блеском к себе привлекло моё внимание золотое кольцо-печать.

Трудно сказать, каким титулом канох обладал. Нет, серьёзно, титулы на канохском звучали сложно, а смысл имели почти такой же, о котором я слышал.

— Ты будто куда-то спешишь, — сказал он, снова догнав меня, словно не он выбирает путь, а я.

— Да уж есть куда. Есть канохи, которых хорошо бы развязать. Это в нескольких днях от сюда.

— Ты точно не ранен, Олор…?

— Всё в порядке.

— Всё же, тебе надо поесть, — настоял он.

Остановившись, я тяжело хмыкнул и нехотя кивнул.

— Вы правы. И припасы нужны. Много. — Одновременно я думал, что, возможно, зря связал тех пятерых. Ну, и пустились бы в погоню — да и плевать! Ни за что не догнали бы. — Надеюсь, дождь не прошёл мимо них.

— Люди слабы, как я думал, но ты совсем другой. — Канох, похоже, решил сменить тему. — Даже проклятых одолел.

— Вы хотели сказать «убил»? — усмехнулся я с горечью, отлично понимая, что с таким грузом вряд ли сегодня усну.

— Они давно мертвы. На их месте тела без воли и разума остались. — Канох будто бы угадал, что нужно сказать именно в этот момент. Вряд ли это сильно помогло, но я оценил сей жест. — Такие же, как Вас-Икт был.

— Кстати, думаю, мне и мыло понадобится. Кажется, правильно произнёс?

— Да, я понял.

Как оказалось, дорога до еды меня ждала неблизкая, а вся прислуга в замке после освобождения до сих пор неспособна на нормальные действия, не говоря уже о готовке еды. В замок на взрыв и звон стекла сбежались самые разные канохи с улицы, способные ходить, а позже туда привели и мэра первого внутреннего кольца Игушода, с которым в этот самый момент я и говорил. На улице я видел всё больше обескураженного и даже просто лежащего на земле и тротуарах народа, но, уверен, через какое-то время всё с ними станет хорошо.

А у Вас-Икта оказалось довольно странное чувство юмора, он занял храм — последний оплот ещё верных истинному королю войск, где потерял самое большое количество своих бойцов.

— Достаточно, — прервал я рассказ каноха, когда учуял ароматы, заставившие мои скулы заболеть от напряжения, — расскажете потом.

В просторном доме, куда мэр меня привёл, кипела работа, канохи гремели посудой, а в специальном углу с открытой крышей в большом котле на огне готовилось что-то мясное. Рядом стояли длинные столы и лавки, которые медленно заполнялись местными жителями. К счастью, моего сопровождающего здесь все узнали и поприветствовали. Похоже, его должность со смертью лже-короля никуда не денется, просто теперь он будет принимать решения более осознанно.

Канох показал мне на место за столом, а сам, взяв сумку, которую я поставил рядом, пошёл вглубь кухни раздавать указания. Сначала я хотел, было, прыгнуть за ним, но потом понял, зачем он её забрал и остался в ожидании. Кроме того, меня отвлёк мысленный голос Горпаса, который отметил, что я снова был вне досягаемости его мысли. Пришлось объяснять, что произошло, но благо, мысленно это гораздо быстрее, чем словесно.

Блюд оказалось немного, но и того, что принесли спустя пару минут, казалось, мне на полных два дня. Разумеется, канохи употребляли в пищу не одно только мясо, помимо жаренного со специями, варённого в бульоне и солёного в бочке, здесь подавали довольно жёсткие хлебные лепёшки, теплое молоко и разнообразные фрукты. Их не резали, для поедания у каждого лежал нож, и каждый сам решал, как он будет его употреблять. К сожалению, растительных скоропотров на столе не оказалось, но то, что могло быть засушено, сварено и просто лежать месяцами, я увидел. Мне даже в небольшую миску орехов отсыпали, однако, самое интересное, что я увидел на столе — это сухари. Сначала мне подумалось, это обыкновенные гренки, и я, было, хотел положить их в суп, но принюхался и почувствовал множество специй на них. Разумеется, здесь не научились имитировать вкусы разных продуктов химически, но вкупе с ароматом, соль раскрывала сухарики в удивительном свете.

Пока с огромным удовольствием ел, я под любопытными взглядами остальных пытался размышлять, каким таким образом канохи сохранили навыки готовки таких разных и невероятно вкусных блюд? Конечно, война — войной, а обед по расписанию, но чтобы вот на столько. Видимо, часть памяти Готлода, отвечающая за вкусы и запахи, не спроста такая обширная. А, может, всё дело в том, что я давно не ел нормально приготовленного мяса, да и вообще не ел? Чёрт, да всё может быть.

Когда наелся, я заметил, что наполненная продуктами сумка уже стояла рядом. Смотреть, что там для моей спасательной операции приготовил повар, я не стал, полностью положившись на его вкус, но на всякий случай произнёс условие, охлаждающее сумку изнутри. Дорога, может, и не такая дальняя, но и спасать мне придётся не одного каноха, а пятерых. Лучше еда окажется холодной, нежели испорченной.

Немного передохнув от сытного обеда, я немного размялся, похрустел позвоночником и, взяв заметно потяжелевшую сумку, пошёл в сторону уже знакомого каноха, чьё имя я так и не удосужился спросить.

— Олоран, о проводнике я распоряжусь, немного подожди, отдохни после еды.

— Не надо, дорогу я помню.

— Но сопровождение?

— Налегке пойду, — махнул я рукой, понимая, что даже если встречу по дороге других канохов, они услышат родную речь и не нападут, когда узнают, что произошло. — Спасибо, что накормили, это было великолепно. И — я не прощаюсь.

— Подожди! — Он не отстал, достал кусок белой ткани и тонко заточенным угольком, защемлённом меж двух палочек написал на нём пару строк, после чего нанёс немного сухих чернил на кольцо-печатку и отпечатал рисунок чуть ниже надписи.

Канох проводил меня до ворот, через которые я пришёл, но дальше них не пошёл, только пару напутственных слов сказал и вскоре исчез из под ворот. Написанное на ткани являло собой документ, подтверждающий мой статус особо важного гостя и давало мне возможность беспрепятственно передвигаться в пределах большей части населённого Аздахара.

За воротами канохи, проходящие мимо, почти не обращали на меня внимания, и вскоре я понял, в чём дело. Руки, на которые я до этого момента внимания не обратил, выглядели потемневшими, и мне подумалось, что такой же цвет обрело и моё лицо. Более того, одежда на мне тоже заметно пострадала, и я задумался, а стоит ли менять её на свежую? Пусть местные и дальше не обращают на меня внимание.

На обочине часто встречались просто сидящие канохи. Видимо, им тоже хорошо досталось, но всё больше было тех, которые медленно ковыляли с донельзя растерянным видом. Везло тем, с кем шёл более стойкий товарищ, подставивший плечо.

В какой-то момент пути — я уже и не считал, сколе прошёл — под ногами показался мост через реку Черук. Честно, пока шёл по камням, я боролся с желанием хотя бы умыться, не обязательно целиком нырять. А на другом конце я увидел уже знакомых канохов. Двое из них выглядели растерянным, а один встал и направился наперерез мне, преграждая дальнейший путь. Он присмотрелся и, похоже, понял, что я не принадлежу их виду. Выражение его лица казалось мне озадаченным, нежели встревоженным.

— Ванза… — выругался я на канохском, глубоко вздохнув. Надо сказать, это одно из немногих иноязычных слов, которые я мог произнести практически без акцента. Похоже, мой голос услышали. Канох передо мной даже брови чуть приподнял.

— Человек, стой, — сказал он, но за оружием не потянулся — добрый знак. — Ты из города?

— Да, и спешу.

— Ты знаешь, что произошло?

— Вас-Икт мёртв, Сферы уничтожены, только и всего, — коротко отрапортовал я, но он, похоже, не понял моего намёка — взгляда ему через плечо. — Может, пропустишь?

— Ты чужак, как ты там оказался? — Он всё-таки положил ладонь на рукоять меча.

— О-ох. — Сунув руку в карман, я достал от туда сложенную ткань с надписями и печатью мэра. — Вот, я на правах гостя, спешу.

Страж моста бегло провёл глазами по строчкам и присмотрелся к отпечатку.

— Ты хоть знаешь, как зовут владельца печати?

— Да как-то не познакомились, — процедил я сквозь зубы. — Видит Воргхал, тебе не впервой. Somnum.

Глаза каноха закатились, и он неожиданно начал заваливаться прямо на меня. Пришлось ловить тяжёлое тело. К счастью, его друзья в нашу сторону даже не смотрели, их больше интересовал огонь в центре кострища.

Когда уложил тело на дороге, я, как ни в чём не бывало, пошёл дальше, успокаивая отчего-то заведённое сердце.

Листва деревьев по обе стороны от дороги шелестела и успокаивала, а я всё думал:

«Может, ну их? Авось сами уже развязались? Сколько дней-то прошло?»

Однако, совесть всё твердила, что нужно поступить правильно, они, мол, ни в чём не виноваты, им нужно помочь. А затем мысли оказались в совершенно другом русле. А с чего бы им в тот самый момент там быть? Деревень рядом нет, скакунов я при них не видел. Да что уж говорить, я вообще нигде в Аздахаре их не видел. Кроме того, мне не давала покоя мысль, что Горпас вряд ли мог пропустить их приближение, он тогда чётко и ясно сказал, что поблизости никого. Даже по его меркам. Не из под земли же они там образовались? Кроме того, мне что-то пыталась подсказать память. Было понимание, что это действительно как-то связано со скакунами, но как именно — загадка.

Дорога дальше сводилась с другими такими же, и, если бы я продолжил идти прямо, то попал бы прямиком к темницам. Вряд ли там моя «бумажка» будет иметь слишком большой вес, да и идти надо чуть вправо — южнее, если карту вспоминать.

Лес за линией темниц шел не очень широкий, но прямо в нём я и решил заночевать, когда на землю спустились потёмки. Готлод и по этим дорогам успел походить, хотя бóльшую часть своей долгой жизни провёл в одной из деревень на побережье севернее Саонира.

Остановился я почти на опушке и полез на ближайшее удобное дерево. Место оказалось живописное, прямо с видом на Чёрную Долину. К счастью, меня здесь обнаружить никто не мог — мой скромный силуэт скрывала свисающая толстая ветка, густо поросшая молодой листвой и усыпанная бруньками вроде тех, что растут на грецком орехе. Привязавшись, я взялся поднимать тяжёлую сумку, которую оставил на земле, и к которой тоже привязался. Ветка подо мной ещё чуть-чуть наклонилась, но выдержала наш общий вес, и я смог открыть припасы. Из отверстия парило холодом, и я понял, что, возможно, слегка перестарался, заморозив всё. С другой стороны, у меня всю дорогу была энергия, чтобы нести такую тяжесть. Взяв хлебную лепёшку и кусочек солёного мяса, я сделал бутерброд, который разогрел прямо так, в руках и, уже парящий приятным ароматом на всю округу, съел его. А запил из металлической фляжки.

Сон не шёл, и мне снова пришлось произнести условие для сна.

Неожиданная побудка с самого утра мне совсем не понравилась, внизу рыскали канохи — мои недавние знакомые и громко переговаривались между собой. Видать, кто-то из тех двоих, сидевших у костра, оказался не таким уж и растерянным и успел разбудить каноха, которого я вырубил. До зари оставалось немного, и я уже не успел бы скрыться в темноте, а канохи всё не уходили. Один из них сказал, что видел, как я ушёл в эту сторону, но следов дальше просто нет, а значит я где-то близко. Что ж, в логике им не откажешь, я и впрямь поблизости. Пришлось затаиться и наблюдать сверху. Чёрт, даже если я кину камень, они вряд ли уйдут достаточно далеко. Что же делать? Снова усыплять их? Пытаться дать бой? А вообще, есть кое-что.

Сунувшись в сумку, в место, куда сложил плеер с наушниками, я вновь достал их и подумал, что раз уж он может воспроизводить мелодии, которых нет в памяти, то, может, он справится и со звуками? Включив его, я закрыл дисплей рукой, чтобы ненароком не оказаться обнаруженным в утренней заре.

В наушниках, которые я надел, сам собой прозвучал довольно устрашающий рык, от которого я дёрнулся.

— То, что нужно, — прошептал я неслышно.

Звуководы, которые я делал на прощальном концерте в Илибезе, не пришлось долго настраивать, и когда я отвёл их в сторону, подал мысленную команду. Громыхнуло сильно. Казалось, даже лёгкие, наполненные в тот момент воздухом, схлопнулись, а в ушах зазвенело. Впрочем, это не так и важно, канохи завертели головами и по команде главного быстрым шагом отправились обратно к мосту.

Когда из виду пропали даже магические отпечатки разумных в ИЗ, я выдохнул и, используя ветку, как блок, спустил сумку вниз, после чего и сам слез, ободрав правую соскользнувшую с влажной коры ладонь.

— Проклятие, — бросил я, потирая саднящую кожу, и поднял сумку с земли.

Впереди простиралась долина Анитос, которую я хотел назвать то ли чёрной, то ли тёмной.

После пары минут, пока набирался смелости идти дальше, я решил собрать немного хвороста. Впереди его не предвидится, а согреваться собственными силами мне хотелось меньше всего. Опушка леса очень радовала, хорошие ветки лежали на самом виду, лишь иногда будучи скрытыми опавшими старыми листьями.

Набирая две охапки, размышлял: а можно ли уже идти по месту, где был туман? Из воспоминаний Готлода, я понял, что он появился уже после начала подчинения канохского народа воле тогдашнего Вас-Икта. Даже если туман после уничтожения сфер исчез, лучше перестраховаться. В расстоянии я не слишком проиграю, если пойду чуть западнее.

Два дня пути пролетели незаметно. Такое чувство, будто туман в безопасных «коридорах» получал свойства своего антипода и придавал мне сил по мере продвижения. День, казалось, растянулся, но ночами я разводил костёр и исправно спал, а утром поднимался, тушил огонь и бодро шёл дальше. Без условий, конечно же, не обходилось, ветер здесь гулял иногда довольно неприятный, да и земля запросто забирала себе тепло, лежу я на спине или на боку.

Только перед заходом в лес, где должны быть связанные канохи, у меня щёлкнула мысль, что еды-то, на самом деле, недостаточно — на раз нас шестерых откормить, потом ещё на два раза, пока они отходят от голодовки, а дальше собственными силами. Получается, больше двух суток без еды. И я не ошибся, меряя по себе, а сразу же рассчитал по каноху, как более выносливому. С другой стороны, а унёс бы я полный рацион сюда с той же скоростью? Может, стоило мне согласиться на сопровождающего? И проблем бы избежал. Эх, умные мысли преследовали Андрея, но он оказывался быстрее.

До места, которое я запомнил накрепко, осталось всего несколько километров, которые я преодолел меньше, чем за час, а меж тем наступал вечер.