Имя души

Глава 23 Дальний путь

Как я давно уже понял, с электричеством ни канохи, ни другие разумные расы обращаться не научились. Даже марны с их передовыми технологиями только-только начали использовать паровые машины, а Дертас им буквально баловался, выпуская разряды налево и направо. Пару раз мне даже приходилось ловить их, чтобы не попало в остальных тренирующихся, однако природу своей магии ни Дертас, ни я понять не могли. У него, в общем-то, просто получалось, как, например, у меня с огнём.

Тогда как остальными учениками снова занялся Паркат, занятия с Дертасом подтолкнули меня к размышлениям о том, что ещё можно сделать с электричеством. Первым же пунктом в голову пришла электро-дуговая сварка, но я долго не мог подобрать силу — металл либо просто нагревался, либо трещал так, что становилось страшно. Зато я придумал, как будить особенно тугих на подъём канохов. Прикосновения к открытой части тела хватало, чтобы очередной соня дёрнулся, вскрикнул и быстро побежал к умывальникам. Но я старался не перебарщивать с мощностью разряда. Ещё мы разработали способ быстро делиться магией друг с другом. Она поразительно легко преобразовывалась в электричество и наоборот, но мы решили, что это лучше приберечь на крайний случай, так как от напряжения реципиента очень сильно трясёт.

Мы почти каждый день спускались в карманный мир, который на правах первооткрывателей назвали «Закаменным». В первую треть дня я проводил там тренировки с мечом — здесь мы не боялись использовать настоящее оружие и ранить друг друга. Повреждения очень быстро исчезали, не оставляя даже шрама, хотя в первые дни мой разум был сбит с толку. Вскоре я привык. Во вторую мы мерились магией — разрядами или огненными бомбами, а третью я оставлял свободной, смотрел на грифона в небе и завидовал, но держал себя в руках. Дертас даже однажды предложил мне схватиться за его лапы или взять меня за талию, но я отказался, смотря на его когти, которыми он обязательно раздерёт меня, если я начну соскальзывать.

В экспериментах и тренировках с одним-единственным канохом пролетела неделя. За это время мне в голову пришла одна интересная идея и крепко укоренилась в разуме. Из-за неё даже пришлось на следующее утро идти к Паркату и просить выходной, чтобы посетить библиотеку. Его ответ оказался неожиданным. Паркат не просто дал мне добро, но и сам решил сопроводить меня, дав ученикам на площадке отдых, пока мы не вернёмся.

И вот, спустя столько времени, я снова очутился в городе, в сторону которого не особенно смотрел все эти дни. Канохи уже снесли почти все временные постройки и окружили некоторые каменные здания лесами. По ним ползали, стучали молотками, шкрябали плоскими дощечками, выравнивая штукатурку, обновляли раствор, сохраняя кладку, рабочие. Этот шум, наверное, не стихнет ещё с месяц, но к тому времени я буду уже где-нибудь далеко.

Библиотека, находящаяся неподалёку от ратуши правителя, внешне не сильно выделялась на общем фоне старинных помпезных каменных строений. Наоборот, она дополняла картину, которая без неё, уверен, казалась бы неполной. Колонны из тоненьких срощенных вместе столбиков держали карниз в четырёх разных местах, образуя симметричную трапецию, но это только вход, от него вглубь улицы уходили стены, украшенные вьюном и довольно узкими высокими окнами, между которыми шагов по десять.

— Там света читать хватает? — спросил я, рассматривая здание.

— У окна сядем, и хватит.

Внутри библиотека выглядела довольно просторной, а хитрая система зеркал на центральной широкой колонне распределяла свет так, чтобы было удобно читать даже в самом дальнем уголке. Более того, изнутри я увидел окна в крышах, под которыми находились скамьи вокруг шестиугольных столов, а по центру стояли колонны, покрытые светлой краской.

Каменный пол здесь застелили широким когда-то зелёным ковром. Его украшал рисунок пчелиных сот медного цвета, и я не мог определиться, что он напоминает мне больше, гигантскую электронную плату или футуристическое покрытие какого-нибудь космического корабля. Самое главное, ковёр совсем не выбивался из общего убранства.

У выхода, где ещё не стояло высоких шкафов или читальных столов, на стенах висели портреты канохов. В некоторых я даже узнал летописцев давних времён, которых знал Готлод. Их имена как появились в моём разуме на мгновение, так и исчезли вскоре. Под каждым лицом висели стяги, обозначающие цвета знатных домов, и непременно в глаза бросался один и тот же символ — три куба в изометрии.

В какой-то момент, рассматривая один из стягов, я узнал его. Под ним ходил Готлод, будучи верным солдатом синей линии. Главой же дома являлся командир медной линии Готал Арик-Лод Зе’мкар. К сожалению, даже приблизительное значение такого длинного имени я не знал, но понимал, что чем выше цвет ленты, тем длиннее имя.

Запах внутри здания, как и положено библиотеке, стоял книжный. Такой немного солоноватый аромат пожелтевших от времени страниц. Канохи оказались ближе всего к привычной мне бумаге, хотя сделать её совершенно белой ещё не могли.

Насмотревшись и надышавшись, я заметил на себе вопросительный взгляд Парката.

— Что?

— Ты же не просто так сюда хотел?

— А-а, конечно, — опомнился я. — Мне нужны карты. Аздахара, Давуриона, всякие.

— Между прочим, ты не говорил, куда отправиться хочешь. — Канох ткнул пальцем в одну из сторон, и мы направились туда. — Вряд ли в Давурион тебе карты нужны.

— Всему своё время.

Мы подошли к отделу, где находилось множество стоек с ромбическими ячейками, как в винном погребе, только вместо бутылок каждая такая вмещала по два-три свёртка. Сверху на каждом лежали уже сложенные в несколько раз листы. В центре комнаты, образованной стойками стоял большой круглый стол, на который падал свет из небольшого окошка сверху.

Карты здесь находились разные — цветные, на сколько позволяла небогатая палитра канохов, черченные одной лишь тушью, рисованные кистями и буроватыми красками, от чего линии казались слишком толстыми, и угольные, где художник умудрился даже показать объём. Одни имели скудные подписи больших городов, зато другие могли похвастаться краткими историческими заметками или описаниями народов в той или иной части света. Видимо, последние составляли ещё до войны, когда происходили мирные контакты и культурный обмен. Жаль, что все заметки оказались либо на неизвестном мне наречии, либо говорили о тех народах, которые я успел уже изучить.

Описанный мир ограничивался лишь двумя континентами, а то, что находилось далеко на западе за горами Аздахара или на востоке за Покинутым Давурионом, перекрывалось либо искусно нарисованными облаками, либо заканчивалось белым полотном бумаги. Уверен, будь там, за горами и лесами развитая цивилизация, она бы уже давно заявила о себе или вовсе захватила весь мир. Даже память Готлода не подсказала мне кто же там, дальше на Зем… то есть, конечно, у этой планеты другое название.

— Зиайна! — воскликнул я, от чего канох, стоящий рядом и рассматривающий карты, вздрогнул.

— Что?

— Да вспомнил тут, не важно.

— Что это значит? — спросил канох, и только в следующее мгновение я понял, что канохи называли планету по-другому. А ведь я это слово нигде не слышал, но почему-то твёрдо был уверен, что оно существует.

— Кажется, это одно из названий планеты. — Задумавшись, я нахмурился. — Даже не знаю, чьё.

Пока канох пожимал плечами, мне вспомнилось ещё одно слово — «Каммаи», и, кажется, оно принадлежало уже другому небесному телу, побольше и поярче.

Паркат привлёк меня шуршащими звуками и достал на свет квадратик — сложенную несколько раз большую карту. Сначала я не обратил на неё внимания, но потом всмотрелся в материал полотна. Оно казалось совершенно другого качества, нежели бумага, и выглядело куда более гибким, вроде тонкого листа резины или силикона. На краешке я заметил надпись «Давурион».

— Разложим? — спросил я каноха, и тот кивнул, шагнув ко столу.

Мы не стали убирать уже раскрытые экземпляры, положив новый прямо поверх них. Взгляду открылся Давурион целиком, и я нашёл знакомые города: Норгдус, Коношен, Плаишкор, Илибез, Кормашан. Они были подписаны известными мне буквами, но слова из них состояли незнакомые. Видимо, язык за время существования этой карты сильно изменился.

— Когда её начертили? — спросил я.

— Где-то написано, — ответил Паркат, ища глазами что-то. — Вот, за два с половиной века до войны.

Это объясняло, почему Давурион изображён таким большим. Видимо, тогда он процветал. Помимо известных я насчитал ещё с десяток больших точек — городов, расположенных на широких ветках рек или озёрах, а сколько должно быть деревень, я не брался бы и считать, да их картограф на холст и не нанёс.

— Да-а, — протянул я, — теперь я верю, что это королевство.

Канох не ответил, а я скользнул взглядом на нижнюю часть карты. Помимо Покинутого Давуриона на востоке карта захватывала ещё и дальний юг, где среди густых лесов и гор красовалась одна малозаметная надпись, сделанная будто бы наспех, а к ней с моря довольно извилистым пунктиром приближалась линия — то ли дорога, то ли граница. С двух сторон её окружали две непрерывные.

К сожалению, прежде чем я успел что-то сказать, Паркат оповестил меня о том, что пора возвращаться на площадку. Как раз, пока дойдём, успеем к обеду, и я не стал отказываться, но ту надпись запомнил. Что-то в памяти не давало покоя насчёт этого места, просто не помню уже.

В столовой сегодня подавали вкусно пожаренное мясо. Впрочем, я не вспомню, когда критическая доля блюда составляла что-то растительное. Канохи не жаловали зелень и очень часто оставляли в тарелке. Их почти прямое отличие от ялов Илибеза в какой-то момент даже показалось мне забавным. А ещё я снова почувствовал тоску, жуя очередной кусок. Хорошо просоленный, не пережаренный, великолепно пахнущий, но совершенно не острый.

После сытного обеда и целых двух стаканов лёгкого фруктового сока, второй из которых мне пришлось буквально угрозами выпрашивать, я откинулся на стену позади лавки и закрыл глаза. Так бы и заснул послеобеденным сном, коим промышляю уже вторую неделю, но в голове чесалась мыслишка, напоминающая всё о том самом месте у кромки нижнего края карты. Расположение для цельного королевства не самое удачное, тогда как остальные города, новые и старые, сгрудились ближе к центру. К тому же, что-то мне то место напоминало, но что, я понять не мог.

Звезда на небе очутилась в районе двух часов дня, а мы уже приблизились к библиотеке и прошли через ворота. Мне не пришлось снова искать ту точку с надписью, слева от которой шёл пунктир и две параллельные, но как будто бы противоположно текущие реки.

— Паркат, что тут написано?

— Где? — Он проследил за моим пальцем и всмотрелся в строчки. — Кажется, это второй или даже первый язык.

— Не понял? — вопросительно ответил я.

— У нас их пять, со временем изменять приходилось. — Канох смотрел в потолок, будто бы что-то припоминая. — И второй язык на этой карте странно видеть.

— А мы, стало быть, говорим… — Почему-то память Готлода совершенно отказывалась открывать это.

— На четвёртом. Пятый разрабатывался до начала войны, и не успел попасть в народ.

Паркат внимательно посмотрел на место в карте, откуда я так и не убрал палец и прочистил горло, будто в этот самый момент петь начнёт.

— КЕИЛЕОР МО-ОУВР!!! — Громко взвыл или взревел он, от чего стены чуть не затряслись, а я одёрнулся, рискуя больно удариться о стойку позади. И не я один, за ними послышался шорох какого-то другого каноха, то ли выронившего книгу, то ли оступившегося. — Это Чистые Горы, — договорил Паркат.

— Точно! — воскликнул я, вспомнив, наконец, это место.

В голове неожиданно зазвучал голос дракона. Сил снова одёргиваться у меня не осталось.

«Проклятие! Ты всё не успокоишься?»

«Горпас? О чём ты?»

«Хотя, — Казалось, до него мои вопросы просто не дошли, — почему нет? Плыви, куда хочешь».

И снова он отключился, оставив мне недоумение, смешанное с раздражением — моим.

А пока я приходил в себя и думал, что хорошо бы Горпаса отучить от постоянного наблюдения, к нам приближались чьи-то шаги. Забавно, учитывая, что другие шаги там, где какой-то канох уронил книгу, наоборот, удалялись. Подняв глаза, я увидел знакомое лицо с рожками на скулах, богатую одежду и блестящее даже в сумраке библиотеки золотое кольцо-печать и разом обо всё забыл.

— Алат? — Не обративший на него внимание Паркат, резко повернул голову и выпрямился.

— Олоран, рад тебя увидеть, — ответил он добродушно. — А с тобой я не знаком.

— Мастер белой ленты Паркат. Рад увидеть вас лично.

— Уже отплытие планируешь? — Мэр обошёл меня и склонился над картой, которую увидел, наверное, сразу, как здесь появился.

— Да пора бы, — пожал я плечами. — На первом попавшемся корабле и умчусь.

— Когда?

— Дней через десять, — ляпнул я первое, что в голову пришло. — Хэх, хоть даже и в Чистые Горы, — пошутил я, усмехнувшись.

— Хорошо, как раз через восемь Мораван будет. Как тебя найти?

— На тренировочной площадке, ближайшей от сюда.

— Прекрасно.

Он зачем-то ещё раз поприветствовал нас, затем пожелал всего хорошего и удалился в угол библиотеки, где до этого что-то читал. Как оказалось, с ним там небольшая компания, и они периодически негромко что-то обсуждали. Пожав плечами, я вернулся к картам и снова забыл обо всём.

Когда мы вдвоём с Паркатом затемно возвращались по улице на площадку, на нас напали комары, да такие большие, что мне страшно стало за свою жизнь. Канох спросил, всерьёз ли я говорил о Чистых Горах. Пусть канохи и были под влиянием последние пять сотен оборотов, но даже некоторым из них известно, что от туда давно нет никаких вестей. Ответил я ему честно и сверху добавил, что хотел бы взять кое-кого с собой.

— Неужели? — усмехнулся он. — Боюсь, я не смогу плавать кораблями.

— Да не-ет, речь о Дертасе.

— Правда? — почти скорбно ответил он.

— Он открыл Закаменный. — Одновременно я загибал пальцы. — Он владеет магией, и недурно, но самое главное — третье, мы с ним кое в чём похожи.

— Это в чём? — Громкий шлепок, и на плоскости бледно-голубой кожи появилась очередная проекция комара. Мы так с Тихоновым шутили, когда жаркими вечерами работали над чертежами с открытыми окнами.

— А вот это уже секрет. Расскажу, и ты точно его не отпустишь, мастер.

— Почему бы? Он же твой ученик.

— Ты же всё равно выше меня, разве нет? — Следующая летучая жертва досталась мне. Её размазало по одежде, и мне пришлось ногтем соскребать тушку.

Возможно, хорошо, что я не использовал ещё и люмен, а то бы за нами гнался не отряд, а целая армия кровососущих тварей. А использовать карту, которую прихватил с собой, как оружие, я как-то не додумался.

— Это не важно. Да и ты не совсем под моей командой.

Оказалось, чтобы я и впрямь мог носить жёлтую ленту, мне пришлось бы пройти множество проверок и прослужить военным у канохов не меньше шести оборотов. То-то же Паркат не разрешал мне носить её за пределами площадки.

Помимо той большой странной карты, в сложенном состоянии размером с книгу, мы взяли ещё и обычную, где Чистые Горы изобразили чуточку подробнее и точнее. К сожалению, чего-то получше мы не нашли, но там хоть стало понятно, где реки, где берег получше, а где и дорога с моря. Мимолётная шутка превратилась в твёрдое намеренье, и я уже представлял, как отреагирует Дертас.

На следующие несколько дней я отпустил Дертаса на вольные хлеба, а именно — резвиться в Закаменном, сколько душе угодно. Пусть там хоть летает, хоть плавает, хоть в землю зарывается, а сам я под бодрые инструменталы занялся ползанием по карте, разложенной на полу моего жилища, воссозданного в карманном мире.

Впрочем, иногда я всё-таки позволял себе чуточку отдохнуть, прогуляться или поесть. Пару дней даже сидел и всерьёз зарисовывал грифона, в которого превращался Дертас, сидя на вышке. Бумагу и приборы для этого я специально принёс из мира реального. К слову, у меня недурно получалось срисовывать — профессия всё-таки обязывала. В какой-то момент в прошлой жизни я даже начал учиться рисовать лица и даже достиг в этом небольших успехов, но это в работе почти не пригождалось.

День на шестой я, усталый, но довольный после вечерней пробежки на площадке сидел за столом у окна и дорисовывал свою собственную карту. Разумеется, библиотечный экземпляр я с собой в путешествие не возьму, она там может потеряться, а этот и повредить будет не страшно. Кроме того, выводя каждую линию, я её запоминаю и на месте смогу уже ориентироваться вовсе без карты.

Звуки тренировки пробивались даже сквозь толстые стены домика. По ним мне безошибочно удавалось определять, какой приём отрабатывается в тот или иной момент. Вскоре я почти явственно ощутил движения клинков влево и вправо вверх и вниз. Все подсечки, обманки и перевороты в воздухе.

Канохи отлично выучили новые приёмы и теперь могли синхронно выполнить их на воображаемых противниках. Минута — и они перешли к спаррингам, чтобы опробовать умения на условных, но уже более реальных противниках, которые и сдачи дать могли. Снова синхронные движения телами и оружием.

В помещении становилось душно, и я решил выйти на улицу. Путь до двери мне почему-то не запомнился, но эта странность очень быстро стала совершенно незначительной. Мой разум захватила другая — канохи двигались неестественно быстро. Приёмы, которые они выполняли, даже мне дались бы с трудом, а тут ни единой ошибки, практически идеал. Кроме того, среди тренирующихся я заметил Дертаса и Парката. Перед отрядом в этот самый момент никто не стоял.

В груди отчего-то появился холод, и я, сам от себя не ожидая того, выкрикнул:

— Остановить приём! — Канохи меня будто бы и не услышали.

Только я шагнул в их сторону, заметил чей-то взгляд откуда-то сбоку. Повернувшись туда, я никого не увидел, но чувство, что за мной следят, не покинуло меня. Наоборот, оно усилилось. Увы, на этот раз направление я определить не смог, но что-то приближалось, то ли обходя учеников, то ли проникая сквозь заборы и стены зданий на площадке. Сердце ускорилось до немилосердных значений, и наблюдатель, кем бы он ни был, приблизился на столько, что я мог бы почувствовать его дыхание у своего уха, хотя там точно никого. Попытавшись оттолкнуть его, я не добился никакого успеха — рука легко прошла сквозь воздух. Убежать я тоже не мог, ноги, налившиеся ртутью, не слушались.

Мне стало страшно, но одновременно с этим в голову пришло понимание, что это лишь кошмар.

Центр гравитации резко переместился назад, и я спиной полетел вдоль дороги, словно меня подхватил и понёс хируш. Развернувшись в полёте, я увидел впереди дерево. Оно стремительно приближалось, и я выставил руки, но удара не последовало. Ничего больше не случилось, только темнота и тяжёлое дыхание. Наконец-то!

Со стороны открытого окна, рядом с которым на стуле я заснул, доносился свист птиц и совершенно неритмичный звон тренировочных болванок, прерываемый бодрыми выкриками Парката. Подняв руки с карты, которую и впрямь рисовал, пока не заснул, я отметил, что получилось не так уж и плохо.

Однако, тело хотело движений, поэтому я встал, покрутил шеей, а потом и корпусом, издав пугающий хруст. Только после этого пошёл улицу. Видать, в душной коморке меня разморило.

Снаружи я увидел мастера Парката, который с собранными за спиной руками ходил мимо рядов с мечниками и бегал глазами по бойцам, оценивая стойку, скорость и точность движений. Он не сразу обратил на меня своё внимание, а я, кивнув ему, прошёл мимо, прямо к бочке с водой, у которой умылся и даже намочил волосы.

К слову, вопреки событиям из сна, на улице дело шло к полудню, и вот-вот должно прозвенеть на обед. С этим Закаменными я перестал нормально ориентироваться, утро в этот самый момент или всё-таки вечер, и приходилось тратить на это дополнительно по минуте, вспоминая, где тут восток с западом, и куда к вечеру должно грохнуться светило. Хорошо, что я мог прийти в столовую чуть позже и получить свою порцию.

Вернувшись к тренирующимся, я взглядом дал понять Паркату, что хотел бы с ним поговорить. Он закончил урок, отпустил учеников и сперва всё-таки направился к бочке.

— Зря умываетесь, мастер, — сказал я, подойдя к каноху. — Кое-что покажу, не против?

Мы вышли туда же, где только что работали ученики, и я встал в стойку, вспоминая сон. Роктус появился сам собой, и тело начало движение вперёд. Глаза при этом я закрывать не думал.

Не без ошибок я выполнил первый приём, но тело уже после него забилось. Скорость и сила, которую я вкладывал в уничтожение воображаемого противника должна бы разрубить его пополам, но я не понимал, где может потребоваться такое. Разве что, если я заделаюсь палачом, ведь смерть противника ожидает почти мгновенная — вместе с корпусом раздвоение ждёт сердце и особенно толстые сосуды, кровь из которых выйдет очень быстро. Вероятно, даже позвоночник не станет большой преградой, если выпад получится достаточно длинным.

Мастер стоял с немного тревожным лицом, но глаза выдавали его заинтересованность.

— Я не думаю, что у меня хоть часть получится, — сказал он и сходил к корзине с тренировочным оружием. — Медленно покажешь?

— А быстро теперь и не получится, — ответил я с ироничной улыбкой и начал приём.

Мы в какой-то момент синхронизировали движения, и мне даже показалось, что моё тело отдохнуло. Дав отмашку, я снова ускорился и ещё раз провёл тот приём, от чего ранее уже разгорячённое тело не так пострадало. Может, всё дело в том, что я начал без разминки? Те повороты корпусом после сна можно даже не считать. Паркат, выучив все движения, тоже попытался поспеть за мной, но неудачно споткнулся и едва не упал. Врождённая устойчивость спасла его, а вслед за этим я услышал удивлённые вздохи учеников позади. Они уже успели отобедать и наблюдали за нами во все глаза.

— А ну кыш от сюда! — рявкнул я, и канохи быстро разошлись в разные стороны.

— У-ух. — Мастеру белой ленты было тяжело. — Где ты этому научился?

— Да вот, приснилось. — Мне и самому хотелось где-нибудь лечь и, как повезёт, выспаться или тихо покинуть этот мир. — Да уж, мистер Чан, тебе я не завидую.

— А? — Каноху, похоже, уже и слова давались с большим трудом. Всё-таки, до того, как он ускорился, он много раз попытался одновременно со мной выполнить все движения в замедленном темпе и очень злился, допуская ошибки.

— Вы его не знаете, мастер.

Показав Паркату ещё несколько разных движений, разумеется, медленно, я с чувством выполненного долга, ноющей спиной на пару с гудящими ногами и прочими атрибутами переутомления, пошёл, наконец, на обед. Пришлось есть то, что не съели ученики.

Всё оставшееся время до вечера я провёл в Закаменном, лёжа в покое на траве под сенью высоких деревьев. Чтобы не заболеть, я специально задумал так, чтобы земля подо мной оказалась тёплой, как нагретый под местной маленькой звездой камень.

Странно, но на этот раз меня разбудил не дневной свет, проникающий через окна, а тихие шаги рядом. В голову сами проникли воспоминания, как я больно ударился, выбираясь из портала, доплёлся по темноте сюда и, не закрывая двери, упал на кровать. На этот раз не фигурально выражаясь.

Уверен, если бы кто-то с громом топтался рядом, я бы и не почесался, но крадущиеся движения заставили организм почуять неладное даже во сне. Тот, кто пытался всячески избежать моего внимания, наоборот, только сильнее его привлёк.

Комплекция, которую я разглядел в силуэте, напоминала каноха, что не очень сузило круг подозреваемых, поэтому следом пошли другие его параметры. Рост, форма головы, может даже звук дыхания.

Странно, канох лишь зашёл, осмотрелся и подошёл ко столу, где до сих пор лежала нарисованная карта. Он вгляделся, но под слабым светом далеко неполной луны рассмотреть что-то даже на белоснежной бумаге вряд ли смог бы. А магию пришелец не использовал. Боится, что меня разбудит? Ну так — я уже. Просто, я узнал каноха. Тот недовольно помялся и, было, собрался к выходу, как тут слово взял я:

— Стоять! — Непрочищенное ото сна горло выдало хриплый результат, но слово канох разобрал и застыл.

— Мастер? — Рука, готовая к появлению Роктуса, расслабилась, да и клинок что-то не появился.

— Ночные занятия я не провожу, ты в курсе. — Одновременно с последним словом надо мной сам собой появился люмен. Мне даже слов говорить не пришлось. И самое главное, он точно мой, но что-то в этот самый момент обращать на такую странность внимание мне не хотелось. Была другая побольше. — Слушаю.

— Мастер Фура, возьмите меня в Чистые Горы, — сразу без прелюдий с восторгом в голосе выдал он, от чего я вскочил с кровати. Тело пронзила дикая боль сразу в нескольких местах.

— Тише-тише, — с трудом выдавил я. — Ты где про них слышал?

— Меня обучили Второму языку, — как-то неожиданно нахально ответил он. — Парката сложно было не услышать, да вы и сами об этом сказали.

— А с чего ты взял, что я туда собираюсь? Вообще-то, я мог и пошутить перед мэром. Кроме того, ты ещё помнишь вестей от туда уже с сотню оборотов нет?

Меня не спас ни снисходительный тон, ни такой же снисходительный взгляд — канох стоял на своём и не изменял полного решимости лица.

— Чёрт, — ругнулся я, сдавшись. — Но почему я? Твой народ скоро так и так пойдёт по морю.

— У нас двоих одна цель, Фура, — ответил он практически на идеальном общепринятом.

Мой Люмен в мгновение рассыпался искрами, как лампочка накаливания, оставив после себя на сетчатке слепое пятнышко. За то мгновение, пока канох соображал, я успел переместиться ему за спину, как раз туда, где находился мой меч. Звяк, и он в руках.

Дертас вскоре сообразил, что произошло, и вместе с люменом над его головой в руках у каноха слабенько замерцало электричество.

Он казался большим чёрным камнем на фоне звёздочки позади, а лицо не выражало ничего. Откуда каноху знать общепринятый на таком уровне? Слишком много мыслей пронеслось в голове, вплоть до той, что передо мной шпион Тнеллов. От чего бы ему напрашиваться ко мне в ученики? Своими боевыми искусствами я тут ещё не успел прославиться.

— Мастер, я тебе не враг, — сказал он, пока его руки сжимались в кулаки, гася электричество. — Мы похожи.

— Давно мы на «Ты» перешли? — опешил я от такой наглости.

— Мастер, я гораздо старше тебя, — сказал он и, обойдя меня, медленно вышел наружу. Его лицо лишь у самого выхода на мгновение стало хмурым, но я заметил это, пока его люмен не исчез, погрузив комнату во мрак. Когда надо мной сам собой появился мой Люмен, в щели незакрытой двери уже никого не было.

Опираясь на меч, как на трость, я по пути к стулу сделал несколько заметных отметин в полу, а в конце воткнул его как нож в одной из популярных программ, шедших по ящику, и бухнулся на стул. Тело, которое до этого момента я держал в напряжении, болело, но я решил ещё раз немного напрячься и, открыв окно, выкрикнул:

— Извини, Дертас!

Чуть позже, схватившись за подлокотники, я с трудом встал и снова почувствовал всю прелесть моих дневных кувырканий. Это подкосило ноги, и с грохотом я рухнул на пол. Руки меня особо не выручили от поцелуя с полом, но я смог немного подняться, чтобы потом рывком перевернуться на спину. На ушибы плевать, зато теперь я мог полностью расслабиться, от чего боль начала медленно таять.

Люмен всё ещё освещал комнату, и краем глаза я заметил в дверях движение. Готов поспорить, там точно мелькнула половинка лица Дертаса, не скрытая дверью.

«Да чёрт с тобой, — подумал я и закрыл глаза. — Somnum».

Как утром оказалось, громкие шаги будят меня ничуть не хуже тихих. Пол под затылком ходил ходуном от первых и весьма чувствительно отдавался грохотом в голове. Глаза открылись сразу же, и в них ударил утренний свет, а рука сама начала поиск какого-нибудь оружия. К сожалению, ни капли, ни именного меча, ни даже пояса на мне не оказалось. Странно, но безоружным на секунду я ощутил ужас и только потом подумал, что не плохо бы посмотреть на тех, кто пришёл. Может, это и не враги вовсе?

Оглянувшись, я увидел пару знакомых канохов. Ко мне пришли Алат-Гот, его помощник, мастер Паркат и двое Летунов — их я узнал по однообразным типичным мундирам. Старший имел медную ленту, а младший белую — полковник и майор, соответственно, хотя у канохов каждая лента имеет по две ступени, и предполагать принято высшую соответствующую.

— Милорд, мастер, авиация, чем обязан? — Голову я опустил, чтобы лишний раз не задействовать мышцы шеи и спины.

— Что случилось? — встревоженно спросил Паркат, опускаясь надо мной. Его примеру последовал и Алат. Только Летуны стояли и ничего не делали.

— Ничего. — Похоже, их этот ответ не удовлетворил, хотя на лице Парката начало появляться понимание. — Переутомился.

Про разговор с Дертасом я не стал и заикаться. Кстати, об этом, меч так и остался стоять лезвием вниз около стула, а отметины на полу из-за рассеянного дневного света теперь казались не такими и большими.

Встал я с трудом и стоном. Покачиваясь, поплёлся к койке, на которую снова упал, от чего несколько раз подпрыгнул. Она, в отличие от ялийской в темнице, больше походила на те старые, с натянутой меж перекладинами сеткой-рабицей. Гости молчали, и я, чтобы хоть поздороваться, повернул к ним голову. Голос, в отличие от вчерашнего, звучал сдавлено.

— Чем обязан, гости дорогие? Вы не стесняйтесь, устраивайтесь.

Моя фраза не пропала зря, и Алат с Паркатом сели на стулья. К сожалению, Летунам мебели не хватило, но на кровать я бы их не пустил. К слову, они плотно закрыли дверь и окно. Застоявшуюся тишину, наконец, прервал мэр.

— В Игушоде одно место существует — в самом центре. — Его голос звучал таинственно, и, похоже, он сам чего-то не знал.

— Это замечательно, но вам придётся идти без меня. — Даже слабые движения отдавались дикой болью в теле, но они не помешали мне заметить, как затворённая дверь приоткрылась. — Мастер Паркат, молю, позовите Таршана.

— Лорд Алат, я вас предупреждал, — ответил тот.

Неожиданно из-за щели в двери немного смешливо прозвучал знакомый голос:

— Medicor corpus.

Все в комнате резко повернули головы на звук, но даже я, смотревший в основном туда, никого не заметил. Зато из жил, наконец, начала выходить ртуть. Образно, конечно, но такие боли в купе с невероятной тяжестью, уверен, способна вызвать только она, циркулируя по кровотоку. Хозяин голоса, очевидно, хорошо вложился в условие успешно скрылся.

Страх движений ещё не покинул меня, но постепенно я сел на край кровати. В теле осталось ощущение, будто я набит ватой, но это, конечно, лучше, чем боль при малейшем движении.

— Ну, даёт! — с восторгом сказал я, медленно поднимая руку и рассматривая её, будто делаю это впервые.

С кровати я вставал уже без той осторожности, а в комнате ничего не понимали трое из пятерых. Паркат поинтересовался:

— Лучше себя чувствуешь?

— Похоже на то. — Всё ещё не веря в чудо, я ощупывал мускулатуру рук, которую вчера загнал. — Кажется, даже смогу пойти с вами, Алат.

Канохи, похоже, выдохнули, но мэр всё равно спросил:

— С тобой правда всё в порядке?

Подойдя к стулу, рядом с которым так и торчал меч, я ухватился за рукоять и крутанул его, от чего в комнате раздался звон. Канохи не шелохнулись, видимо, доверяют мне полностью.

— Чувствую себя отлично. — Меч отправился в ножны.

Впрочем, мыслями я находился не совсем здесь, из головы не шло, как легко Дертас помог мне. Его словосочетание «Medicor corpus» оказалось куда более действенным, чем то, к которому привык я. Снимаю шляпу, он меня уделал. Интересно, много ещё языков он знает?

— Но голодными мы туда не пойдём, — намекнул я, одеваясь.

Выпроводив гостей наружу, вышел вслед за ними. Охладевшая за ночь вода в бадье помогла мне проснуться окончательно, и я уже более осмысленно пошёл к столовой.

Наш путь лежал к южным воротам второй круглой стены. Она имела по выходу на каждую сторону света, и дорога к ближайшим заняла не больше двадцати минут.

Архитектура за воротами отличалась от той, в которой находилась площадка Парката. Среди множества лесов и временных построек для рабочих угадывались волны, состоящие из кусочков одного общего барельефа, расположенного по всей длине улиц. Где-то ради продолжения рисунка между домами даже протянулись волнистые балки, то ли выложенные камнем, то ли высеченные из цельного куска породы. К сожалению, зрение не позволяло мне точно это определить. Под ногами же, вторя волнам на стенах, старинными камнями был выложен аналогичный рисунок.

Как оказалось, волны с домов плавно перешли на третье кольцо стены, где закручивались вихрями и заканчивались. Жаль, что трещины и потемневший камень безнадёжно портили всё впечатление, от чего картина казалась удручающей. Но я успокаивал себя тем, что здесь прошло пять сотен оборотов, и канохам пока не до восстановления красоты — в первую очередь нужно восстановить фундамент и несущие стены. И работы велись. Звук молотков, топоров и пил не прекращался, пока с неба падало достаточно света.

Понимая, что всё это началось не без моей помощи, я чувствовал тепло на душе. Пусть бы канохи и сами смогли уйти из под влияния, но я ускорил это, и теперь каждый раз, видя группу строителей, не важно, отдыхающих или работающих, радовался.

За предпоследней из четырёх стен нас встретила новая архитектура. Здесь преобладали кубы, практически беспорядочно расположенные между улицами. Они стояли и вдоль дорог и по диагонали и под углом к ним. Редкими оказались одинарные строения, чаще попадались двухэтажные, где нижний ярус стоял строго к дороге, а верхний повёрнут по диагонали. Самое главное, почти нигде под свисающими углами не стояло подпорок. Наоборот, там я частенько видел скамеечки, где, если жарко, можно спрятаться от звезды. Если же у дома присутствовал третий этаж, его выполняли, как небольшую беседку с навесом, похожую на башенку.

Жаль, что даже через широкие окна я не мог рассмотреть внутреннее убранство хоть какого-нибудь дома — мешал свет, отражаемый целыми стёклами в окнах. Их оказалось на удивление много, и канохи позаботились о том, чтобы каждое блестело от чистоты. Вообще, дома здесь казались мне не такими ветхими, как в прошлых частях города, пусть будет — районах. По улицам ходило больше канохов, да и выглядели они несколько лучше. Видать, чем ближе к центру, тем богаче население. А вот интересно, что же там, внутри последнего, четвёртого кольца? Судя по кривизне возвышающейся впереди стены, территория за ней обширная.

Память Готлода подсказала мне имена других мэров, на каждый район было по одному. Игушод за первым кольцом, как я уже знал, принадлежит Алат-Готу. Второй район, где архитектура рисовала волны из домов и барельефов, изначально принадлежал Вас-Икту, ставшему охранником сфер, а район кубов принадлежал Раи-Крору. Память не хотела говорить, кто же является хозяином центра, да и всего Аздахара, но логика подсказывала, что это никто иной, как правитель. Вот только, память Готлода ни в какую не желала признавать это, будто какая-то её часть стёрта намеренно.

Вскоре мы подошли к последней стене, и я уже начал жалеть, что согласился на почти двухчасовую экскурсию. Только Летуны, которые продолжали бодро шагать за нами, давали мне надежду, что какую-то часть пути нам не придётся маршировать на своих двоих. Стена перед нами стояла высокая, метров сорок в высоту, с зубцами на вершине и простеньким карнизом из больших каменных блоков. Видать, камнетёсы Аздахара не зря ели свой хлеб.

Дорога же, по которой мы шли, заканчивалась высоким открытым входом без ворот и каких-либо других закрывающих приспособлений. Даже остриев решётки сверху не видно, хотя она здесь напрашивалась. Единственным препятствием являлись четыре ступеньки, на которых стояло трое знакомых канохов — Летунов.

Мне повезло на старшего той группы, которую я вёл в Игушод, и знатока хирушей, а третий… ну, он просто был. Разумеется, их имена я уже давно забыл.

Только мы приблизились, Летуны вытянулись и поприветствовали Алата, как полагается. Тот и заговорил с ними:

— Приветствуем. — Его спокойный тон не мог скрыть удовольствие. — Мы готовы отправляться.

— Хируши недалеко, — ответил знаток. — Пройдёмте.

Алат отослал куда-то одного из «наших» Летунов, и мы пошли дальше. Конечно же, понимая, что вскоре отдохну, я нашёл силы двигаться. Всё-таки, я лишь исцелился, а тонус возвращался не так быстро.

Проход в стене никто не охранял ни снаружи, ни внутри, но как только я оказался на верхней ступеньке, воздух вокруг неожиданно уплотнился, но не успел я опомниться, как плотность среды вернулась в норму. Что бы это ни было, оно пропустило меня внутрь и ни на что не повлияло. Даже связь с Горпасом никуда не делась. Увидев моё задумчивое лицо, Алат сказал:

— Барьер только спустя пять сотен оборотов открылся. — Он глубоко вздохнул. — Как же давно я здесь не был.

— Значит впереди нетронутые земли?

— Там… там… — Канох силился что-то вспомнить, аж нахмурился от натуги, но безуспешно.

— Стало быть, Барьер разумен? — спросил я, прислушиваясь к ощущениям. Ничего другого со мной не происходило.

— Не в нашем понимании, Фура, — уклонился он. — Того, у кого злые намеренья, он не впустит.

Подумав немного, я задал провокационный вопрос:

— А если, допустим, я изменю своё мнение уже внутри?

— Ты сможешь покинуть барьер, но обратно не войдёшь. — Мне показалось, Алат и не заметил подвоха, впрочем, его ответ меня удовлетворил.

Вскоре мы достигли небольшой площадки, выложенной камнем, где нас ждали уже знакомые мне существа в виде луж, которые по какой-то причине не могли растечься на плоской поверхности. Они то ли грелись на солнце, то ли просто спали, но как только мы подошли на расстояние десятка шагов, встрепенулись, быстро приняли форму и, порождая порывы ветра вокруг себя, поднялись, пристально разглядывая нас.

— Фура, они не видят тебя глазами, — сказал знаток, а когда я подошёл к младшему из летучих змеев, кивнул головой. Странно, но в поле, которое вокруг себя создавали хируши, заглушились звуки, и, чем ближе к зверю, тем меньше можно услышать. — Этот пон…ёт тебя! — почти прокричал канох.

«Ну, здравствуй, красавец, — подумал я, устанавливая мысленный канал. Не факт, что на этот раз что-то получится. — понесёшь меня?»

Шерсть по бокам и линия чешуи над позвоночником блестели на солнце угольно-чёрным. Два жёлтых глаза пронзительно смотрели на меня будто бы из темноты, хотя вблизи я увидел, что они и впрямь слепы — зрачки хируша не имели чёткой границы с радужной оболочкой и смотрели мимо. Зажмурившись, я тряхнул головой — глаза имели гипнотизирующий эффект, но Горпас бы ему сто очков форы вперёд дал. Медленно протянув руку к морде зверя, я дышал очень осторожно, почти на грани, но он поднялся в воздух и начал кружиться вокруг. Облегчению не было предела — признал он меня. К слову, я почти сразу понял, что передо мной мальчик, у них форма морды немного отличается от женской, и это всплыло в тех фрагментах, которые я беззастенчиво махнул у знатока.

«Как мне тебя звать?» — спросил я, всё ещё в надежде поймать мысль-ответ.

«Высота-камень, воздух-движение» — уловил я два образа и тут же перевёл их.

«Горный Ветер. Красивое имя. Ну что, готов?»

Ответом мне послужила лёгкость, отнявшая меня от земли. Казалось бы, вот в этот самый момент мы умчимся прямо… туда, но нас задержали Паркат с Алатом. Они сначала смотрели на меня, но после моей безмолвной отмашки пришли в себя и пошли к своим хирушам. Но и тут возникли проблемы. Те, кого им определили, не очень-то и хотели брать незнакомца. Пришлось искать хирушей посговорчивее, а Летунам выбирать среди оставшихся.

Новички, поднявшись в воздух впервые, барахтались вверх тормашками, от чего остальные, не скрываясь, смеялись, но мы вскоре двинулись. Первым шёл знаток, за ним поспевал я, а позади между ещё двумя Летунами двигались Паркат с Алатом.

Какое-то время хируши следовали вдоль дороги, но дальше по какому-то жесту ведущего группы свернули почти под прямым углом и, опираясь на деревья, поднялись почти на сорок метров вверх. Высота теперь казалась значительной, и мне вспомнилось, как мы взлетали с Горпасом — буквально первые минуты, потому что после земля уходила и на бóльшее расстояние.

Закрыв глаза, я представил, будто и впрямь лечу в этот самый момент на спине дракона, даже перевернулся в воздухе, хотя, конечно, чешую через тонкую ткань одежды не почувствовал.

Неожиданно свет солнца, проникающий через веки пропал, и я бы не придал этому значения — хируши могли и под кронами деревьев пролететь — но одновременно мои силы начали отток, причём заметный. Глаза открылись сами собой, и ничего кроме темноты я не увидел, хотя и продолжал лететь, судя по ощущениям центра тяжести. Пока не стало тревожно, я подумал, что было бы неплохо глянуть СНДВ, тем более темнота, в которой я оказался, будто бы проницаема. Тепло от звезды-то никуда не делось, она так и продолжала светить на меня, грея кожу, только видимого света мои глаза не видели.

Как оказалось, мысль мне пришла правильная. Едва я удалился от своего тела, свет тут же вернулся, а когда повернул взгляд в свою сторону, увидел там не себя, а большую чёрную спину, о которой думал несколько минут назад. За исключением некоторых мелких деталей, на моём месте в этот самый момент находился чуточку люминесцирующий в СНДВ дракон, подозрительно похожий на Горпаса. Он летел, раскрыв крылья, но совершенно не двигал ими, и я уже силой мысли придал им жизни.

Только в следующее мгновение мне пришло в голову, что, увидев такого соседа в воздухе, другие члены группы перепугаются. Так и получилось, все позадилетящие со страхом во взгляде смотрели на меня, а те, кто из них Летуны, готовы были уже свернуть с намеченного пути, подав соответствующий жест-сигнал хирушу. Как бы я ни хотел вернуться в уютную кровать на площадке, мне пришлось перекрыть поток сил, и голограмма, теряя остатки магической силы, расплылась, как дым под порывом ветра, после чего быстро исчезла.

К сожалению, или к счастью, Знаток, так и не оглянувшийся, моего дракона не увидел. Впрочем, и хорошо, ни то пришлось бы тратить время на остановку, объяснять ему, что это такое. Лучше, когда будем уже на месте.

Вскоре мы преодолели лабиринты между особенно высокими деревьями, с ветвей которых свисали лианы, и перед нами предстал восхитительный пейзаж. Прямо в географическом центре Игушода находилась гора, похожая на вулкан. Одну из её сторон, как раз ту, с которой подлетали мы, будто бы подрезали, из-за чего там образовалась полукруглая чаша размером с полтора футбольных поля с толстыми стенками. По их краям прямо из горы текло две реки, которые тут же водопадами падали вниз. Там, у подножия стояли плотные водяные облака, а образуемая река утекала далеко на восток, где исчезала в лесном массиве, а дальше, наверное даже впадала в море.

Из глубины, прямо из центра чаши, на свет поднимались три колонны, формой напоминающие витые канаты. На самом верху они соединялись сводами и держали шестиугольную платформу, с которой вниз свисало множество фигурных элементов. На каждом углу платформы стояло по шпилю, уходящему в небо, а соединяли их стены, украшенные витражами, похожими от сюда на гигантские самоцветы. Крыша замка являла собой шестиугольную пирамиду с тупым углом, и в общем он больше походил на огромную корону, возвышающуюся над долиной. Справа, где у неё находился выход, начинался мост, который, обходя замок по дуге сзади, спускался к краю чаши и заканчивался шестиугольным зданием с несколькими этажами. Похоже, там и находился единственный вход в замок.

На другой стороне края чаши прямо в горе виднелась тоненькая линия прохода, вырубленного прямо в камне, и мы направились именно туда. Похоже, хируши не могли взбираться на такую отвесную скалу, или же там стояла ещё какая-нибудь защита.

Спустя совсем немного времени вновь показалась дорога, которую мы покинули почти в самом начале полёта. Видать, мы здорово срезали на хирушах, так как она, уходя назад, начинала петлять между неровностями ландшафта. Жаль только, полёт на этом и заканчивался. Мы остановились и смогли ступить на землю.

К сожалению, не все оказались привычны к таким полётам. Не удивительно, если вспомнить мой первый опыт. Канохи даже не стали обсуждать мою голограмму.

Парката только качало, но он вскоре нашёл центр тяжести и вернул его на место, а вот Алату повезло меньше. Мэр едва стоял на ногах, и ему на помощь даже Летуны подоспели, подставив плечи, однако в конечном итоге он быстро отвернулся от нас, и его вырвало. Послышались красочные выражения Летунов, но второй залп прервал их.

Хируши уползли в сторону на травку и там, каждый по отдельности растеклись полужидкими тёмными лужицами. Только Горный Ветер всё ещё летал вокруг, создавая потоки того самого ветра.

«Ну что ты? Иди отдыхай», — подумал я, следуя за ним взглядом.

«Не устал, — ответил он. — Молодой».

«Может тогда поднимемся здесь?» — спросил я хитро, глядя на отвесную скалу. Однако, я не ожидал, что Ветер воспримет это, как вызов и примет его.

Энтузиазма у хируша оказалось море, и мы начали подниматься вверх. Летуны позади повставали со своих мест, но я жестом показал им, что всё в порядке. В принципе, меня заплыв не утомил, а их транспорту отдохнуть не помешает. В замок в одиночку я точно заходить не стану.