Имя души

Глава 24 Изваяние

Теплый свет звезды, свежий ветерок, колышущий траву, к левой руке прижат гладкой шерстью тёплой бочины хируш, и более вокруг никого. На высоте лежать оказалось приятно, несмотря даже на то, что я не устал. Камень подо мной нагрелся до комфортной температуры, и я даже подумал, что смог бы вот так пролежать хоть целую вечность.

На замок лишний раз я старался не смотреть: несмотря на его красоту, я чувствовал досаду от того, что не могу его зарисовать. И ведь оставил принадлежности прямо на столе.

Забора, что отгораживал бы от падения с огромной высоты, на которую я поднялся, никто не поставил, но я не побоялся подойти туда и лечь прямо у обрыва. Казалось, будто такая высота — это что-то родное, будто до этого она всегда была в крови. Так и хотелось прыгнуть и полететь вниз, а потом, как во сне, раскинуть руки в стороны и помчаться над землёй. Но даже здесь, в сплошь магическом мире у меня таких способностей не было. А сверху ещё и разум придерживал, чудом не свихнувшийся с кукушек после трёх серьёзных испытаний, пары потрясений и, боюсь уже считать, скольких ударов по голове.

Из неглубокой дрёмы меня вывели шаги поблизости. Их я не услышал, а почувствовал спиной — это Алат подошёл и сел рядом.

— Вы быстро, — съязвил я.

И действительно, прошло немало времени, прежде чем группа поднялась по проходу сюда.

— Я что-то вспомнил. — Похоже, его мысли летали в этот самый момент совсем в другом месте. — Кажется, название этой горы.

— Та-ак. — Подперев локтями камень, я приподнялся.

— Сид-Кáрек, — сказал он задумчиво. — Обитель истинного правителя.

— Знать бы, где его теперь искать, он же, как и остальные…

— Нет, Олоран, — перебил Алат. — Всё не так просто. Правитель канохов не просто на трон садится, он на него свою душу ставит. Те, кто сделал нас бессмертными, полагали: когда он умрёт, они смогут найти его и захватить полную власть над Аздахаром, но шло время, а правитель среди простого народа не появлялся. Вскоре мы обнаружили, что не можем даже вспомнить его имя, а все записи о нём, приказы и просто упоминания перестали иметь какой-то смысл.

— Не только сферы влияли на разумы канохов? — почти усмехнулся я.

— Да, очень похоже. К сожалению, его сил хватило только на это.

— Даже это не мало. Он у вас сильный маг? — В этот момент я старался избегать слова «Был».

— Очень сильный, но не всемогущий.

«Дрэ, открою секрет, так может любой взрослый дракон, даже будучи в камне. Нужно только достаточно времени». — На этот раз голос Горпаса не напугал меня. Похоже, он частенько слушает мои мысли.

«Горпас, — Мой мысленный голос прозвучал сердито, — ты что-нибудь слышал о частной жизни? Не думаешь, что в какой-то момент я захочу уединиться, скажем, с дамой?»

«Э-э, прости. Просто, у нас… — Он осёкся. — Дрэ, я больше не буду».

«Спасибо», — ответил я, вздохнув и вернулся к Алату. Тот, наверное, и не увидел моего хмурого лица, предназначавшегося дракону.

— Пойду. — Кряхтя, Алат с трудом встал с камня. — Ногам бы отдых дать.

— А я бы с удовольствием помахал оружием, — ответил я вставая. Свернув спину, услышал хруст, тряхнул руками и головой покачал, касаясь ушами плеч.

— Не то, что утром? — ехидно заметил Паркат, сидевший неподалёку. Его голос казался приглушённым из-за близости хируша. Наверное, по той же причине я не услышал их с Летунами приближения. Ветер, единственный здесь хируш, тоже поднялся, но я мысленно сказал, что брать меня в воздух пока не надо. Он чуть покружился на месте и занял мой камень.

Паркат почти не отводил от меня взгляда, а я старался не обращать на его пристальный взгляд внимания, иначе начинал допускать ошибки. Он однажды сказал, что раз уж я знаю боевую технику канохов, то нужно в неё и уметь. Правда, в тот же самый момент я думал, что язык канохов имеет большую гибкость, потому что даже такая конструкция из слов является грамотной.

Вскоре немногие остатки сил покинули мои руки, и я снова пошёл на камень, двигая хируша в сторонку. С его стороны послышалось приглушённое шипение, а пасть чуть приоткрылась, но мне не показалось, что он злой.

— Да-а, быстро ты. — Паркат отчего-то выглядел довольным. Алат пошёл прогуляться по краю, но старался держаться от него на расстоянии метра.

— Посмотрел бы я на тебя, мастер, — огрызнулся я, приподняв голову с ладоней. Как-то сама собой в тот же момент разыгралась зевота. — Проклятие, ещё и не выспался.

— Что такое?

— Да Дертас приходил, — ответил я, смахивая подступившие от зевка слёзы. — Услышал он нас в библиотеке.

— Я своё мнение не буду менять, как думаешь, так и делай. — Ему, казалось, судьба каноха безразлична. — Постарайся только от беды его сберечь.

— Ого, до этого момента я думал, тебе всё равно.

— Нет, конечно. — Возмущение в голосе мастера белой ленты звучало и раньше, но на этот раз оно казалось мне искренним.

Снова повисла пауза, но, благодаря ему, она оказалась недолгой:

— Между прочим, ты идёшь завтра на Мораван?

— Мор… А-а, забыл! — Ладонь сама собой опустилась на лоб. — Иду.

После недолгой болтовни мы ещё немного отдохнули и по команде Алата направились к шестиугольному зданию.

К нему подводила каменная заросшая дорожка, которую мы смогли увидеть только у самого крыльца, а вход внутрь находился на высоте, в нескольких ступеньках. Внутри, не побоюсь этого слова, древнего строения звук наших шагов отражался от стен, украшенных фресками. Каждая сторона из шести хранила отдельное событие.

На одной из них художник изобразил ялов за их Стеной, тогда ещё не укреплённой сплетёнными древесными стволами и чашами-факелами. Каждый такой тёмный силуэт на парапете держал в руках лук и целился в сторону смотрящего. Земля на переднем плане, покрытая густой травой, оказалась усыпана стрелами, а кое-где я даже увидел серые в потёмках канохские тела. Ошибки быть не может — их телосложение я бы не перепутал, да и примеры поблизости.

— Это непокорённый ялийский народ, — сказал Алат, подойдя ближе и увидев моё задумчивое лицо. — Их Стену нам ещё ни разу не удавалось пройти.

— Надеюсь, и не придётся. Вас не так, чтобы много.

— Когда-то мы верили, что способны весь мир захватить.

Сразу за этой я глянул на следующую картину во всю стену. Пейзаж, безусловно, отличался, на нём изобразили часть порушенной стены и единственный уцелевший бастион, возвышающийся над смотрящим. От туда меж зубцов свешивалось небольшое тело. Что послужило причиной смерти марна, я бы точно не сказал, но по стене крепости к моменту запечатления протекло уже несколько красных линий. Ощущения от фрески меня одолели смешанные. С одной стороны потрясающая детализация — каждый камушек видно, и можно разглядывать часами, как ковёр на стене, но сюжет заставлял вспомнить: канохи — вовсе не святые.

— Дайте угадаю, это момент взятия Ралона?

— Правильно. Хотя теперь люди его Норгдусом назвали.

— Горькая картина, — ответил я со вздохом.

— Не такая, как эта. — Алат обратил моё внимание на следующую.

На третьей фреске я увидел пылающие корабли на пристани того самого пока ещё Ралона. Впрочем, от порта под дымом и пылью, скрываясь от соглядатаев и случайных взглядов, отходило несколько не столь пострадавших суден. Над морем собирались тучи, сверкали молнии, дело могло перерасти в шторм. В какой-то момент я даже издалека услышал гром. Дым начал подниматься к небу, по крышам застучали большие капли, в лицо даже ударило ветром, а меж тем сбегающие корабли, удаляясь к горизонту, становились всё меньше и меньше.

Единственное, что ещё могло вернуть меня в реальность — эхо от шагов, которого на улице быть просто не могло. Оно находилось как бы поверх всего того шума, что звучал на пристани, где я оказался. К сожалению, в следующее мгновение уши наполнил звон стальных клинков, крики и стоны раненных, боевые кличи тех, кто ещё мог сражаться. Что-то вроде: «За свободу!», «В изгнание!», а может, мне это всё только казалось? Многих слов я разобрать просто не мог — они звучали, как то, что Паркат произнёс в библиотеке на Втором канохском.

Неожиданно меня тряхнуло, потом ещё раз, и только на четвёртый, уже довольно болезненный тычок в живот, я начал возвращаться в реальность. Чтобы больше не тыкали, сразу же решил сказать, авось через видение пробьётся:

— Достаточно, я возвращаюсь.

Перед глазами спустя, наверное, спокойных ударов двадцать, появились Паркат, снова тянущий ко мне руки, Алат-Гот, смотрящий на меня с недоумением на лице и Летуны, которым, похоже, совершенно на меня плевать. Непроизвольно рука потянулась к голове, и я провёл ей по лицу.

— Простите, такое иногда случается.

— Какое?

— Да как сказать, у меня в разуме картины могут ожить, — пожал я плечами. — Не знаю, показывают они прошлое или это просто бред. Для посторонних вроде не опасно.

— Теперь всё хорошо? — спросил Паркат.

— Да. Пойдёмте наверх, — предложил я, глядя на винтовую лестницу в центре зала. — Не хочу больше никого беспокоить.

В раздумьях я даже не заметил, как преодолел метров восемь вверх. Смотреть на остальные картины вообще никакого желания не возникло, хотя, быть может, потом, в будущем?

Выше нас встретила библиотека, и хотя она бы ни за что не сравнилась с городской, книг здесь, казалось, лежит больше, чем там. Шкафы поставили плотнее, да и выше они, вплоть до потолка, от чего почти у каждого стоит прямая деревянная лестница. К сожалению, для чтения мы нашли лишь один столик рядом с винтовой лестницей.

— Алат, за пять сотен оборотов вы бы прочитали всё это? — Эхо в зале оказалось почти нулевым, у меня от такой тишины даже в ушах зазвенело.

— Боюсь, я был бы другим занят. Читать нам Сферы не позволяли.

— Или Его Величество, — пробубнил я, ковыряясь в пищащем ухе.

Удивительно, но спустя столько оборотов ни дерево, ни бумага не истлели, и всё осталось на своём месте. Не то, что мой шкаф дома. Всего два ряда книг, и ДСП-шка, из которой сделана полка, прогнулась, а через год и вовсе треснула. Как-раз Черненко со своими пятью томами «Дарка» её и погубил.

— Мы можем задержаться? — спросил я, с интересом разглядывая корешок ближайшей книги в ближайшем шкафу.

— Правитель и так пять сотен оборотов ждал, — почти с укоризной сказал мэр. — Но хорошо, только не долго.

Книги оказались в прекрасном состоянии, какую бы я ни взял, да и языков здесь хранилось несколько. Помимо, разумеется, номерных канохских, я обнаружил и общепринятый Давурионский, но ещё здесь было несколько экземпляров, написанных совершенно незнакомыми мне буквами. Они явно не принадлежали ни Аздахару, ни Давуриону, да и письменность больше походила на японскую каллиграфию, только с бóльшим количеством кружков и меньшим — горизонтальных линий. Более того, буквы выводились не чернилами или матрицами, как в двух других языках, а будто бы тонкой кистью. На столько тонкой, что на одну страницу вмещалось почти столько же текста, сколько вместилось бы стандартного в земном документообороте. И ещё, судя по всему, сверху вниз писал только Давурион, а остальные укладывали текст в горизонтальную строку.

Думая о разнообразии символов, я снова поймал себя на мысли, что вспоминаю ещё что-то, но мысль и в этот раз ускользнула, оставив лишь пару бестолковых символов, похожих на клинопись. Вот бы вспомнить, потому что мне кажется, хватит одного-единственного цельного слова на ней.

Из чтива я нашёл множество сказок, целый шкаф с летописью бурной истории канохов, тоненькие сборники стихов, рассказы и даже несколько экземпляров с пометкой «Юмор».

Во мне проснулся безумный интерес и желание посмотреть внутрь, но, смотря на Алата и Парката, которые ждали меня, решил больше ничего не трогать. Хотя, уверен, они и сами бы не прочь взять по кирпичу и сесть с ним где-нибудь в уютном тихом уголке.

Удивительно, но зал практически сиял чистотой, хотя никаких следов присутствия я не обнаружил. Впрочем, даже с помощью ИЗ сложно понять, проходил ли рядом человек пару часов назад, или же этот слабый след в воздухе ветром нанесло. С другой стороны, на грани я чувствовал слабый поток воздуха, не способный даже листок бумаги поднять. Очень похоже на хитрую систему вентиляции в доме у Дариуля.

— Всё дальше идём, — заявил Алат, когда надоело ждать.

Третий этаж неожиданно оказался пустым, на кремово-белом полу прямо под окнами я мог увидеть долетевшие квадратики солнечного света. Под определённым углом они даже отражались от глянцевой поверхности, но и поскользнуться я тут не мог. Выглянув в небольшое окно, я увидел довольно захватывающую картину — сам обрыв с этой точки увидеть невозможно, поэтому мне сразу же открылась вся глубина горы вплоть леса там внизу.

Смотреть в сторону «Короны» не хотелось, тем более мне ещё идти над ней по мосту, так как винтовая лестница на третьем этаже заканчивалась. Здесь мы задерживаться не стали и почти сразу пошли к резной деревянной двери в скругленном кверху проёме. Та поддалась легко, пусть и с негромким скрипом, и перед нами пролёг мост над темнеющей внизу пропастью.

Хотя канохи и сделали перила — на фигурных каменных ножках лежали одинаковые бруски — подходить к ним я опасался. Смотреть с высоты на лес или поле, может, и не так страшно, но бездна, где в глубине скрывается тьма, заставляла сердце сжиматься. Вместо этого я смотрел вверх и вновь завидовал беспечно порхающим над пропастью птицам. Алат, наоборот, вёл рукой по перилам, которые ему по пояс, и с интересом смотрел вниз.

Здание на трёх колоннах в центре пропасти и впрямь походило на корону. С этой стороны витражи почти ничем не отличались от тех, что с передней части дворца.

— Хорошо, здесь не нужно ничего реставрировать, — усмехнулся Летун-знаток.

— Строителей бы на ваших хирушей, — предложил Паркат.

— Зачем?..

За их разговором я почти не следил, усвоил только начало, меня волновало, как бы побыстрее покинуть этот мост, и вскоре мы оказались у входа. О конце пути нас сначала оповестило то, что перила стали покрыты каким-то изжелта серым металлом, а перед нами показались необычные двери. В шестиугольных проёмах металлического каркаса стояли разноцветные стёкла, толщина которых достигала нескольких сантиметров. Однако, прежде чем мы насмотрелись на створки без ручек, они сами собой начали медленно открываться. Звука металл почти не издавал, хотя я уже приготовился к скрипу до самых костей.

Меня одолело странное чувство, будто мы заходим в самый настоящий сейф. Может, дело в том, что створки начали медленно закрываться за последним идущим Летуном? Мне стоило огромных усилий не броситься обратно в щель, пока она ещё достаточна для моего тела.

— Осталось только пустить газ, — усмехнулся я, когда створки всё-таки закрылись. — Итак, где же правитель?

Мой вопрос казался мне вполне разумным, так как я здесь никого не увидел. Взгляд мог различить только роскошный золотой трон на белом мраморном круге в центре, поднимающимся на комфортный шаг, и цветные окна в серых стенах. Как и снаружи, шесть стен разделяли колонны, а потолок являл собой длинные деревянные балки, соединённые между собой горизонтальными перекладинами. В самом центре под потолком находилась большая потемневшая люстра, но огня в ней не оказалось, хотя в зале царил сумрак.

Щёлкнув пальцами, я без слов призвал Люмена. Канохи на него, казалось, и внимания не обратили, а мне с моим зрением света и без того не хватает. Пока остальные осматривались, шли к окнам, я решил сразу же отправиться к трону. Разумеется, там никто не сидел, но мне почему-то казалось, что от туда, прямо с бархатной поверхности сидения на меня кто-то внимательно смотрит. На этот раз, не пытаясь вселить ужас.

— Чувствую, энергетика здесь колеблется, — сказал я без тени иронии. А она и впрямь колебалась.

С каждым шагом к центру я мог различить всё больше хитрых украшений на троне, а гул, будто бы из трансформатора, усиливался, но только обычным зрением я ничего не видел. Как оказалось, СНДВ тоже не особенно помог, поэтому на мгновение я остановился и закрыл глаза, чтобы использовать Источное Зрение — лучший способ увидеть какую-либо магию.

Трон, как оказалось, светился пульсирующей силой, а эпицентром, её источником, являлся небольшой бесформенный клубок, окутанный дымом разных сменяющих друг друга цветов. Эта душа находилась в одном месте, в отличие от души Готлода — на самой верхней точке сиденья.

«Вона ты какой, Ваше Величество», — подумал я про себя и облетел этот дымок вокруг, внимательно его изучая.

Вернув себе привычное зрение, я встал на ноги и сразу же покачнулся от головокружения.

— О-ох, вот это даёт!

— Фура, ты что-то увидел? — тут же поинтересовался Алат. Он ждал хороших новостей.

— Да, но нужно время. Сеансы спиритизма — ещё тёмный лес для меня. Всё может кончиться… — Поняв, что ляпнул лишнего, я закрыл рот и, присев у трона уже на белую мраморную площадку, снова сменил зрение. Но на этот раз моя цель — разумом проникнуть в тот клубок и попытаться не навредить ему.

Помнится, Готлод услышал меня ещё до контакта душ, но что в этот самый момент сказать королю, я не знал. А ещё я не хотел пускать к своей новую — от наплыва памяти снова закружится, а то и заболит голова.

Вся компания канохов смотрела то на меня, то на трон, на который устремил свой взор я. Визуально ничего не происходило, но в этот самый момент я тянулся своим разумом к точке на троне, которую видел в ИЗ. Аккуратно, палец за пальцем — такая у канохов мера длины по толщине указательного — я приближался тонким изгибающимся лучиком света и неожиданно увидел, как точно такой же, но уже не принадлежащий мне, вытянулся ему навстречу. На мгновение я в нерешительности застыл, даже дышать перестал, и, словно зеркально, застыл и встречный, но я всё-таки решился продолжить движение.

В момент, когда лучи коснулись друг друга, я ощутил, будто бы мысленно закрываю глаза, но вместо бесформенных цветных пятен, проецируемых разумом, увидел смазанные прямоходящие фигуры. Странно, но их там оказалось несколько.

С течением времени, очень замедленного для реальности и сильно ускоренного для потока сознания, фигуры приобретали чёткость, цвета и детали. На меня смотрел немолодой канох с сединами на голове и побелевшими двойными рогами на скулах. Его морщинистая кожа казалась прозрачной, а глаза выглядели уставшими и грустными. Впрочем, я заметил в них живой блеск, будто передо мной в этот самый момент не просто душа, а самый обычный живой канох со своими мечтами и проблемами.

Помимо лица, выглядел он презентабельно: белый жилет, покрытый золотистым пчелиным рисунком и напоминающий из-за этого кольчугу, свободные штаны, которые, казалось, поглощали весь видимый свет и выглядели неестественно, а на внушительных плечах мантия, полы которой почти касаются земли. Её удерживала круглая серебристая брошь с мячик для пинг-понга, а внутри сидели изумруды с горошины, изображающие три куба — символ Аздахара.

Канох смотрел на меня с удивлением. То ли он не ожидал увидеть здесь человека, то ли вообще кого-то увидеть. Но ведь дверь-то нам кто-то открыл? В ответ я смотрел на него изучающим взглядом.

— Гнису Фура, — решил представиться я.

— Канох Отер-Фот. — Ответная любезность не заставила себя долго ждать. — Значит, всё закончилось? — произнёс он себе под нос с надеждой, и я кивнул. — Положи что-нибудь, дальше я сам.

Общение прервалось, и я вновь оказался в зале, видя в ИЗ точку на сиденье, от которой ко мне больше не тянулся лучик. Открыв обычные глаза, я вздохнул и тряхнул головой. Она всё-таки закружилась, но, к счастью, новых воспоминаний у меня не появилось. Кое-как встав на ноги, медленно подошёл к центру белой площадки и порылся в карманах. Вряд ли королю требовалось что-то большое или живая жертва, поэтому на свет я достал чудом сохранившийся в джинсах золотистый червонец. По сравнению с местными монетами, эта выглядела произведением искусства, но мне её не жалко. Такую выдать за настоящий средний арнум не получилось бы при всём желании, потому что она больше него, но меньше большого, да и вес совсем другой. Уверен, поднеси я магнит, она бы радостно к нему подбежала.

Монетка, подброшенная в воздух, со звоном упала мне на ладонь решкой вверх. Прямо так я её и положил, после чего отошёл.

— Надеюсь, сработает. — Некоторые канохи повернули ко мне взгляды, но ничего не ответили.

Неожиданно тишину начал разрывать усиливающийся звон монеты. Она от вибрации начала расплываться в глазах, и я уже испугался, что червонец начнёт плавиться, а за ним огнём займётся и трон. Как подтверждение, от той самой точки начал исходить дым, но прежде чем я бросился тушить пожар, он принял необычную форму, точно как Горпас в первые мгновения своей новой жизни. Выставив руку, я остановил Алата.

— Думаю, так и должно быть. — Тот недоверчиво на меня посмотрел, но остановился. Наоборот, мы даже немного отошли, хотя вряд ли Его Величество сильно огорчится из-за того, что мы стоим на его белой мраморной площадке.

Дым вскоре обрёл цвета, детали, очертания и в конце концов стал похож на каноха — точно такого, какого я узрел в видении.

Немного прозрачный и испускающий по краям слабое свечение, он казался призраком, но его присутствие отчётливо чувствовалось. Отер-Фот двигался довольно бодро. Он встал и посмотрел на собравшихся канохов, а на мне задержал взгляд чуть дольше.

— Дети мои, вы вернулись! — сказал старик, как будто и правда обращался к сыновьям. — Моё имя Отер-Фот.

— Владыка! — в один голос сказали «дети». Канохи приложили раскрытую ладонь к груди и встали на колено перед государем, а я только кивнул. Дело не в том, что я не признаю его власть, просто он не является моим королём.

Алат начал поочерёдно называть нас по имени и занимаемому положению, а, остановившись на мне, произнёс слово «Олоран». На лице государя появилось понимание, и он подошёл. Встав напротив, всё ещё на своей мраморной площадке, он опустился на одно колено, а я, приподняв руки, растерянно посмотрел по сторонам.

«Ну что вы, перед друзьями же не неудобно!» — подумал и на шаг отступил. На моём лице наверняка всё оказалось написано, и он, к счастью, не стал затягивать момент.

— Ты освободил канохов. Весь Аздахар перед тобой в неоплатном долгу! — Он всё-таки встал. — Значит, Фура?

— Ланни имени Фура. Вот. — Мне до сих пор нравилось называть себя ярлыком ялийского офицера, и я подумал, что будет неплохо посмотреть на реакцию Отер-Фота.

— Какая ирония, — ответил он, прищурившись. Он будто бы что-то искал взглядом, направленным под ноги, но потом весело хмыкнул.

— Владыка, мы пришли вас на Мораван пригласить, — сказал Алат, когда пауза затянулась. — Завтра народ должен вас увидеть. Я уже почти всё организовал.

— Как его зовут? — спросил Отер-Фот, видимо, имея ввиду имя героя.

— Готлод, — ответил я. — Без него мы бы в этот самый момент не разговаривали. — Есть и кое-кто другой, ял Дариуль’Руо. Он понял способ управления целым народом и как избавиться от него. Но он ещё жив.

— Вас-Икт, Раи-Крор? — с какой-то таящей надеждой спросил Отер, выдержав паузу.

— Увы, — ответил я с грустью.

На лице короля сразу всплыла печаль, но он так же твёрдо сказал:

— Ты заслуживаешь навечно остаться здесь.

— Что… — Мне от его фразы стало не по себе, но я не успел договорить, как он обратился:

— Всем остальным пока приказываю на свои места вернуться. Приглашение — приглашением, но мне нужно знать всё, что за последние пять сотен оборотов было.

— Как прикажете, владыка, — ответил за всех Алат.

Канохи засобирались и дружно пошли к открывшемуся выходу. За ними Отер почти за ручку повёл по мосту и меня. Спасибо, что хоть не положил руку на плечо. От неловкости я почти не чувствовал страха перед бездной, а когда задумался над этим, мы уже оказались в башенке на третьем этаже. Там Отер остановился, а я, готовый, наверное, ко всему, встал у выхода. Паркат, Алат и Летуны пошли к лестнице и вскоре звуки их шагов затихли.

— Ты зря волнуешься, Фура. Я хотел показать тебе кое-что.

Он направил взгляд к центру комнаты и поднял руки, после чего взмахнул ими. На мгновение я почувствовал поток какой-то странной магии, а затем вокруг прямо из воздуха появились статуи. Скульптуры, коих здесь стояли десятки, на поверку оказались невероятно детальными, каждую выполнили с такой точностью и мастерством, что казалось, будто они в этот же самый момент оживут и займутся своими делами, но статуи, как и положено каменным изваяниям, совершенно не двигались. Среди них стояли воины, занёсшие свои мечи для удара, кузнецы с молотами, каменьшики с зубилами и другие ремесленники, профессии которых на улицах в этот момент популярны.

Может, и драматизирую, но я знал, что ни искр из под заготовки на наковальне, ни каменной крошки из под зубила не появится.

— Ваше Величество, мне здесь несколько дней осталось, может, не надо оставлять меня навечно? Хочется, знаете, мир посмотреть, другие планы реализовать.

— Что? — От недоумения он нахмурился, но потом, будто всё понял. — Фура, я не это имел ввиду.

Он подошёл к ещё неотёсанной глыбе недалеко от винтовой лестницы и посмотрел на меня, как бы приглашая. В этот же момент я шагал, с облегчением понимая, что воин всё-таки нанёс сокрушительный удар, а кузнец закончил то, над чем бы он ни работал.

Отер-Фот поднял руку перед камнем, и с него неожиданно посыпался песок. Он падал неравномерными горками вокруг постамента, а новая скульптура начала обретать смутно знакомые очертания.

Моё честолюбие, может, и тешилось в этот самый момент, но, смотря на удивительно быстро исполняемое изваяние, я размышлял над тем, надо ли оно мне? Разумеется, дело я сделал важное, но вот только, великое ли? Уничтожить Сферы? Убить заблудшую оболочку? Кто-то другой, возможно, справился бы не хуже. Взять, не знаю, того же шпиона, о котором говорил Дариуль — ну чем не герой?

— Фура, тебе не нравится? — спросил Отер, не отрываясь от нового произведения искусства. — Ты будто не здесь в этот самый момент.

— Что вы, она выглядит прекрасно, но… — Он глянул искоса. — Просто, зачем?

— Это не столько награда для тебя, сколько для меня.

— Да? И это тоже обязательно? — спросил я, ткнув в треугольник на плече, вышитый в мантии ялийского офицера. Удивительно, но я мог различить в камне каждую ниточку и даже каждый пучок, из которого скручена эта ниточка.

Он только весело хмыкнул, но продолжил силой мысли высекать песчинки, пока скульптура не обрела окончательную форму. Тяжело выдохнув, Отер чуть отошёл и не без удовольствия посмотрел на результат.

— Всё равно мне не дотянуться до своего мастера, — печально сказал он, видимо, заметив что-то. — Он исчез до войны где-то в нижней части карты Давуриона.

— Да ну, получилось, если не сказать больше, отлично.

— Чем дифирамбы петь, лучше бы придумал, чего ты хочешь. — Похоже, он с лёгкостью раскусил мою попытку его приободрить. — Земель, украшений, арнумов?

— Есть одна вешь… нет, две. Позвольте мне внести некоторые изменения в будущий Мораван, — Он, видимо, ожидал чего-то бóльшего, поэтому без раздумий согласно кивнул. — И второе, хочу взять на время пару кораблей.

— Этого… слишком мало, — сказал Отер после паузы. Он, видимо, ожидал, что я придумаю ещё что-то, но не дождался.

— Но у меня нет подходящего желания, — пожал я плечами. — Может, в будущем?

— Тогда решено. Помимо нашего долга клянусь, я всегда встречу тебя с радостью и никогда не откажу в убежище, кто бы за тобой ни гнался. — Он неожиданно сменил тон с официального на почти панибратский: — Между прочим, расскажешь, куда отправляешься?

Мы ещё немного поговорили с Отер-Фотом. Он почти не удивился тому, что я планирую взять с собой одного из канохов, а два корабля мне нужны для безопасности спутника, так как на мне мета Тнеллов. Прежде чем отпустить, он сказал, что с изменениями Моравана лучше всего идти прямо к Алату, а с его стороны пообещал полную поддержку всего, что я задумал.

Спускался я, практически не смотря на книги и картины, чтобы снова не оказаться в том видении, а на выходе меня уже встречали канох-знаток и хируш Горный Ветер.

— Алат и Паркат, стало быть…?

— По местам, — перебил канох не особенно дружелюбно. — Не пойму, почему сразу по городу не полетели? — Он сложил руки на груди и хмыкнул, смотря куда-то в сторону. — Куда тебя?

— К Алату. И чего дуешься?

— Я не на тебя, Олоран. Просто, столько времени зря потеряли.

— Слушай, а можешь завтра Ветра к площадке привести? — Честно, я не особенно надеялся на положительный ответ. — Прямо с утра?

— И снова ждать?

— Зачем? Иди на Мораван, я его как раз к концу туда и верну.

— Хм-м-ладно, — ответил он хмуро. — Всё, поднимаемся.

Мчась уже над городом, я отлично понимал негодование Знатока. Сверху архитектура районов Игушода выглядела ничуть не хуже, чем снизу, а где-то даже и лучше. Но на этот раз слишком наслаждаться великолепием строений не оказалось настроения уже у меня. Знаток привёл меня и моего хируша к уже знакомому зданию ратуши, где и должен в этот момент обитать Алат-Гот.

Мы снова мягко спустились, я потрепал хируша по чешуйчатой впадинке на голове меж бровей, он отчего-то облизался, показав мне свой тёмный язык с ладонь, и мысленно попрощался, понимая, что я должен идти без него. Обдав меня прохладным порывом ветра, они со Знатоком умчались куда-то вглубь города.

Внутри дворец Алата оказался просторным. По памяти я прошёл по коридору с большими прозрачными окнами с двух сторон и вскоре попал во что-то, напоминающее особняк. По обоим сторонам выстроено множество открытых арок, а впереди стояла двухсторонняя роскошная лестница, ведущая к трём проходам. Они, казалось, могли привести меня в одно-единственное место, и я пошёл прямо туда.

Сверху, на вершине лестницы я смог увидеть прямо над выходом большой портрет какого-то старого, богато одетого каноха. На мгновение у меня даже всплыло в памяти его имя, но я быстро забыл его, так как название его рода оказалось сложным, даже если произносить его в разуме. Запомнилась мне только его лента — золотая. Это уже что-то вроде крайних генералов.

Окна в фойе, как оказалось, тоже необычные. Помимо расстановки, из-за которой свет звезды здесь почти весь день, они имели ещё и голубоватый оттенок, от чего казалось, будто я попал в ледяное царство.

К счастью, служки совершенно не обращали на меня внимания и проносились мимо, пока я шёл до тронного зала по длинному коридору, утыканному дверями.

Последняя нужная мне дверь сильно отличалась от других, по обе стороны стояли вооружённые канохи и следили за всеми, кто проходил мимо или приближался. Конечно же они заметили и меня, но даже когда я почти нахально подошёл и прикоснулся к двери, чтобы толкнуть её, с места не сдвинулись. Мимолётное желание вломиться сюда с ноги и с «тем самым» криком я проигнорировал.

Зайдя внутрь, так и остался стоять на месте, потому, что зал, где я оказался, невероятно огромен. Картины развешанные, шкафы расставленные. Чем-то напомнило недавнюю библиотеку. В воздухе висело много люменов, так как окон здесь явно не хватало, в отличие от коридоров. Всё это создавало очень гармоничную и простую обстановку.

«Тут человек сто с комфортом поместится», — подумал я восхищённо.

— По какому вопросу, не задерживайтесь, — сказал Алат, не поднимая голову. Видимо, то, что его стражники легко пропустили меня, не слишком удивило.

Он сидел за столом сбоку и, благодаря скорости письма, громко скрипел по бумаге пером.

— Быстро вы адаптировались, — усмехнулся я.

Алат тут же хлёстко положил перо на стол и встал с кресла. Его лицо излучало неподдельную радость, хотя я мог заметить, что мой визит для него — неожиданность.

— По поводу Моравана.

— Да? Ты хочешь его провести? — Судя по его тону, он почти мечтал об этом. Видать, это сложнее, чем организовать, скажем, зимние спортивные игры на юге какого-нибудь королевства.

— Не вполне, но участие приму. Значит, слушай…

И я рассказал о том, что хотел бы устроить на воспевании героев. Конечно, сначала пришлось поинтересоваться, не воспримут ли канохи это неправильно, но Алат ответил, что моя идея вовсе не лишена смысла и воплотить её в жизнь было бы просто великолепно, так как народ здесь очень любит шоу. Да, так раньше ещё не делали, но большинство канохов по природе своей вовсе не консерваторы. Нам оставалось лишь обсудить детали, а мне завтра — не напортачить. Импровизировать в данном случае стало бы непозволительной роскошью и, возможно даже, ошибкой.

Когда мы всё оговорили, довольный, я вышел из дворца и отправился искать тренировочную площадку. По пути я отвлёкся на размышления об отплытии. В голове возникала то та мысль, то эта, и я додумал до того, что канохам окажется сложно в первые дни показать свои мирные намеренья. Думается мне, любой вооружённый порт будет загодя палить в них из пушек. С другой стороны, может, первым посланником мира окажется Дариуль? Уверен, он сможет убедить лорда, нового или старого, в том, что канохи больше не представляют угрозы? Но для этого в Илибез должен вернуться я, а я уже затеял экспедицию в Чистые Горы. Впрочем, какая у меня теперь роль? Канохи и сами что-то обязательно придумают. Надеюсь, Дариуль не слишком огорчится, если я ещё на месяц-другой задержусь?