Когда случились мы

Глава 11

ЛУНА

Снимать фильм намного сложнее, чем я когда-либо представляла. Насколько я знаю, кто-то пишет сценарий, приходят актеры, чтобы сделать свое дело, и — бац! — вот и фильм.

Нет.

Всё даже близко не так.

Доктор Харрис и её съемочная группа работали над этим в течение нескольких месяцев. Есть бюджетирование, составление графика, написание сценариев, набор персонала и талантов. Основные съемки начнутся только через две недели. Это означает, что настоящие съемки не начнутся до тех пор, но на этот фильм уже потрачено так много времени и энергии.

Но самое классное, что это фильм по моей книге «De East LA», моему первому опубликованному роману! Когда я останавливаюсь, чтобы подумать об этом, я всё ещё схожу с ума. В настоящее время я работаю над продолжением, но всё идет не очень. Я надеялась найти вдохновение в этой поездке.

"Untold Story Pictures" — продюсерская компания доктора Харрис. В зависимости от нескольких реализованных проектов, включая «De East LA», эти временные офисы могут стать постоянными. Прямо сейчас они наполовину пусты.

Кто-то из съемочной группы подхватил страшный штамм гриппа, и в итоге заболели почти все, включая режиссера фильма Аву Нозаву. Я знакомлюсь с двумя счастливчиками, которых это не коснулось. Наталья Кастро, художник по костюмам, и Руби Патель, парикмахер.

Руби и Наталья неразлучны. Они тоже познакомились на ужине у доктора Харрис. Руби показывает мне фотографии, на которых Наталья сопровождала её в Индию на семейную свадьбу несколько недель назад. Они прекрасно смотрятся в шелковых кандживарам-сари.

— Мы отлично провели время, — говорит мне Руби.

Несмотря на то, что она самый милый человек в Лондоне, Наталья немного капризничает, постоянно жалуется мне и дразнит меня с тех пор, как узнала, что я тоже говорю по-испански.

— Está malparida (с исп. Этот ублюдок/Эта сучка) сказала, что это было зеленое платье от Версаче.

Она имеет в виду свадебное платье Вивианы из книги. Наталья свирепо смотрит на меня, собирая свои густые короткие локоны в самый симпатичный пышный хвост на макушке.

Я ничего не могу с собой поделать; я смеюсь. Я помню, как писала эту главу. Недавно я увидела фотографию Дженнифер Лопес в культовом зеленом платье от Versace и захотела, чтобы Вивиана надела похожее. На ней также блестящий фиолетовый комбинезон, похожий на тот, который прославила Селена Кинтанилья.

В «De East LA» Вивиане нравится всё, что касается Селены и Джей Ло, так что это показалось подходящей данью уважения двум прекрасным латиноамериканкам. Когда я впервые увидела поющую Селену и Джей Ло в фильме, я подумала, что они похожи на нас, на меня, на Сол и моих родственников! Я подумала, что они чертовски охуенные.

Когда я писала эти сцены, я и представить себе не могла, что однажды всё это станет реальностью.

— Прости, но мне не жаль, — я искренне улыбаюсь.

Наталья закатывает глаза, но ухмыляется.

— Девочка, все в порядке. Я всё сделала, во всяком случае, большинства нарядов, всё было в рамках бюджета.

Тогда почему она продолжает жаловаться? Когда я спрашиваю её, она бросает в мою сторону столько оскорблений, что я пропускаю половину из них.

День четверга затягивается, поэтому мы с Руби выходим выпить кофе. Когда мы возвращаемся, там небольшая суматоха. Может быть, у нас встреча, о которой я забыла. Мы сталкиваемся с Майей в холле.

Я замечаю Тадаши, который сворачивает за угол в нашу сторону. Тадаши Йошида. Он личный ассистент Авы и что-то вроде помощника продюсера в одном лице. Он мне нравится. И это не просто потому, что он из Лос-Анджелеса или потому что он милый. Он ладит со всеми, веселый и всегда, всегда носит свою синюю кепку «Доджерс». Как он может мне не нравиться?

Кроме того, он был на той же игре Мировой серии, на которую я ходила со своими братьями. Он согласен, что эти места были чертовски дорогими, но оно того стоило. Излишне говорить, что он, безусловно, один из моих любимых людей здесь, в Лондоне.

Сегодня его бейсболка «Доджерс» надета задом наперед, что означает, что Авы здесь нет. Прежде чем я спрашиваю о ней, последний человек, которого я ожидаю увидеть с ним, или где-либо еще, тоже заворачивает за угол.

— Генри.

— Что? — спрашивает Руби.

Я качаю головой, смотря на неё, затем пару раз моргаю. Я моргаю два раза. Три.

Это действительно он.

Что за чёрт? Почему?! Почему здесь? Почему сейчас? Прошлой ночью я впервые в Лондоне не занималась с ним сексом во сне. И теперь он здесь?

Он идет рядом с Тадаши, разговаривает, улыбается и смеется. У Генри такие же выразительные руки и такая же уверенная походка, о которых я постоянно мечтаю. Потому что, да, я думаю о нём и в течение дня.

На нем белая рубашка на пуговицах, рукава закатаны до локтей, — здесь что, только что стало жарче? — в паре с оливково-зелеными брюками, смотрится неплохо. И под неплохо я подразумеваю гораздо более привлекательно, чем кто-либо имеет право быть.

Я напоминаю себе взять себя в руки. Генри меня ещё не видел, и я не хочу, чтобы он видел. Что, если он разозлился? Ненавидит меня за то, что я трачу его время? Нет, я уверена, что ему, вероятно, будет всё равно в любом случае, но видеть безразличие в его глазах? Или слышать апатию в его тоне? Я не хочу этого испытывать.

Ища дверь, в которую можно было бы исчезнуть, я понимаю, что в коридоре её нет, за исключением, конечно, двери за спиной Генри. Я не собираюсь направляться прямо к нему. Итак, пока он продолжает идти вперед, я стою на месте, проклиная этот дурацкий, узкий коридор без дверей. Кто вообще его спроектировал?

Майя что-то шепчет, но я не слышу из-за громкого стука в ушах. Требуется секунда, чтобы понять, что это моё сердце бьется так быстро. Вот тогда мой мозг снова начнет функционировать. Я просто развернусь и пойду обратно тем же путем, каким пришла. Это именно то, что я намерена сделать. Это называется ‘сбежать’, и прямо сейчас мне всё равно.

Майя что-то шепчет мне.

Но прежде чем я успеваю попросить её повторить то, что она сказала, Тадаши кричит:

— Ах, да, поход за кофе!

Я замираю.

— Эй, позволь мне представить тебя. Руби Патель, Майя Акоста, Луна Валенсуэла, это Генри Джонсон. На случай, если вы были на Марсе, он наш Бенджамин.

Наш Бенджамин? О, чёрт возьми, нет.

Генри поворачивается ко мне.

О чёрт, о чёрт!

Я не могу остановиться! Я ничего не могу с этим поделать! Я слабая, беззащитная женщина, потому что позволяю своему глупому, отчаянному взгляду искать его. Время замедляется почти до полной остановки. Когда наши взгляды встречаются, кто-то выбивает из меня дух. Затем я наблюдаю, как он спотыкается о собственные ноги.

— Ты в порядке, братан? — спрашивает Тадаши, пытаясь не рассмеяться.

— Да, — этот глубокий, бархатистый голос. — Просто пытаюсь освоиться в этих новых туфлях, — он хихикает, как будто в этом нет ничего особенного.

— Точно. Это те, которые Нат только что дала тебе.

Майя приветствует их обоих своим мягким голосом. Руби, которая больше всех влюблена в Тадаши, бросается к нему. Я всё ещё пытаюсь осознать тот факт, что он здесь, в этом фильме. Генри играет жениха Вивианы.

Чёрт.

Я даже не могу…Я подцепила одного из главных героев?! Боже мой. Не паникуй.

Честно говоря, я просто умираю от желания взглянуть на него снова, но не делаю этого. Я ни в коем случае не позволяю себе отвернуться от Тадаши. Мои глаза прикованы к его лицу, пока он продолжает знакомство.

— Генри, это Руби, прически; Майя, сценарий; и Луна, книга.

Краем глаза я вижу его. Он пожимает руки Руби и Майи. Вторая напоминает ему, что они познакомились на съемках «Пират и принцесса».

Затем Тадаши поворачивается к нам.

— Скажите, что у вас, дамы, есть ещё кофе. Генри только что прилетел из Нью-Йорка. Он не собирается спать.

— Я выспался. В самолете, — говорит он. — Полет прошел гладко. Никакой турбулентности или чего-то в этом роде.

Он действительно говорит о турбулентности? Его слова не могут быть адресованы мне, не так ли? Не смотри на него, Луна. Не делай этого.

— У нас есть дополнительное, — говорит им Руби.

В последнее время у нас вошло в привычку покупать одну или две дополнительные чашки кофе. На всякий случай. Если они никому не понадобится, их убирают в холодильник. Кто-нибудь всё равно, в конце концов, выпьет их позже.

Всякий раз, когда приходит моя очередь делать заказ, я всегда беру латте с соленой карамелью. Да, потому что именно это он заказал в Нью-Йорке. Да, потому что это напоминает мне о нём. Да, потому что я дура.

— Луна всегда заказывает латте с соленой карамелью…

— Не всегда, — обрываю я Майю, но улыбаюсь ей, чтобы смягчить обиду, которую, я знаю, она почувствует.

— Мое любимое, — слышу я голос Генри.

Мои щеки покрываются краской.

— Правда? — спрашивает Майя, переводя взгляд с меня на него.

— Какое твоё любимое? — я слышу, как Руби спрашивает Тадаши.

Я понятия не имею, что он ответил.

Слишком много эмоций переполняет меня, и я не могу заставить себя снова взглянуть на Генри. Похоже, у него нет такой же проблемы. Я практически чувствую, как его взгляд прожигает всё вокруг.

Тадаши говорит что-то ещё, его смех разносится по коридору. Руби тихо хихикает.

Наверное, это начинает становиться неловким, но я не взглянула на Генри во второй раз. Я не могу. Я знаю, что как только я это сделаю, на моём лице либо расплывется глупая улыбка, либо я, возможно, начну плакать. Генри делает шаг ко мне. Если бы мои ноги слушались, я бы отступила.

— Луна…Луна в облике богини.

Что…

Мои глаза встречаются с его. Зачем он это сделал? Почему он сказал мне сейчас то же самое, что и при нашей первой встрече? Очевидно, я притворяюсь, что не знаю его.

— Приятно познакомиться, Луна, — он улыбается своей ослепительной улыбкой. Морщинки в уголках его глаз придают ему особый вид. Мои ноги подогнутся в любую секунду.

— Приятно познакомиться, — говорю я, удивляясь, почему он мне подыгрывает. Почему бы не рассказать всем, что у нас были оргазмы, и я дерьмовый человек, который оставил его в подвешенном состоянии?

Майя подает Тадаши его напиток — двойной эспрессо. Они упоминают что-то насчет позднего вечера, но я не обращаю внимания. Всё моё внимание сосредоточено на том, чтобы передать латте с соленой карамелью, пока этот великолепный мужчина пялится на меня.

Как он вообще здесь оказался? Я удивляюсь, когда его ладонь касается моей кожи.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не ахнуть от удивления. Когда его рука обхватывает чашку с кофе, нежное прикосновение его пальцев к моим заставляет время остановиться. Его прикосновение вызывает каскад образов, проносящихся в моей голове. Поцелуи, которыми мы делились. Наше время в гостиничном номере, в самолете, в городе.

— Спасибо, — говорит он прерывисто.

Его голос привлекает мой взгляд к его губам. Они приподняты в уголках, и мне внезапно отчаянно хочется увидеть его. Когда я позволяю своим глазам неспешно путешествовать по его прекрасному лицу, моё сердцебиение учащается, пока я не встречаюсь с этим теплым и прекрасным взглядом карих глаз. Затем моё сердце останавливается, и моё дыхание останавливается, и я почти уверена, что мой мозг тоже.

Прошла всего неделя, но теперь, когда я на самом деле смотрю на него, его волосы стали длиннее — или, может быть, они просто так уложены? — и его борода выглядит пышнее…И у меня руки чешутся прикоснуться к ней.

Неужели прошла всего неделя?

— Не за что, — умудряюсь сказать я, высвобождая свои пальцы из его хватки, но улыбаюсь ему.

Я не хочу улыбаться ему. Но он улыбается мне, и у меня подкашиваются ноги, воздух становится тяжелым, и я определенно улыбаюсь ему.

Я не знаю, сколько мы стоим там, уставившись друг на друга, улыбаясь как идиоты. Это не может длиться больше нескольких секунд, но кажется, что дольше. Я хотела бы, чтобы это длилось дольше.

Кто-то бежит по коридору. Этот кто-то уводит Генри.

— Прошу прощения. Я сейчас вернусь, — уверяет он меня и уходит.

Смутно осознается, что это Наталья тащит его прочь, а Руби следует за ней, вероятно, чтобы отдать ей кофе.

— Майя, мне кажется, или там действительно что-то происходило?

И Тадаши испортил этот момент.

— Не-а, чувак, — я качаю головой.

— Ладно, говори, что хочешь, но ты никогда не давала мне чашку кофе так, что можно было бы поджечь весь коридор! — парирует он, обмахиваясь рукой. Откуда-то сбоку я слышу хихиканье Майи.

— Луна, что это было? — спрашивает она, дразня широко раскрытыми глазами. “Lo conoces? (с исп. Ты его знаешь?)

Я хочу пнуть себя за то, что сделала всё так очевидно. И хочу пнуть Генри за то, что он ухудшил ситуацию. И всё же…это было совсем не так больно, как я боялась. Он действительно казалось…счастлив видеть меня? Этого не может быть.

— Что было что? — спрашивает Хейзел, и я никогда не была так благодарна за её нетерпение, как сейчас. — И почему вы, ребята, здесь, держите в заложниках мой кофе? Дайте мне его, дайте!

Хейзел забирает свой двойной эспрессо с капелькой ванили. Вместе мы направляемся в то, что мы называем комнатой сценаристов. Это самый маленький из трех офисов на этом этаже, но самый удобный, с диванами вдоль двух стен. В самом большом офисе есть огромный стол для совещаний и гигантский плоский экран, установленный на стене. Второй большой — гардероб, где хранится целая куча одежды и аксессуаров и куда Наталья, возможно, украла Генри.

Хотя я слышу, как Майя и Тадаши шепчутся на диване рядом со мной, время от времени поглядывая на меня, я игнорирую их. В любом случае, чертовски трудно думать о чем-либо или о ком-либо, кроме Генри.

Неужели он действительно сыграет главную роль в этом фильме? Когда он приехал сюда? Как долго он здесь пробудет? Он действительно был рад меня видеть? Можем ли мы…нет. Это работа. Мы на работе.

Примерно через пять минут я уже не могу усидеть на месте. Я встаю, чтобы разогреть себе кофе, хотя он ещё горячий, просто чтобы чем-нибудь заняться.

— Вы, ребята, взяли выпечку? — спрашивает Хейзел, и я нахожу идеальную причину, чтобы сбежать.

— Я забыла заказать, — признаюсь я. — Сейчас схожу.

Я почти выхожу за дверь, когда Генри волшебным образом материализуется передо мной. Его брови взлетают вверх, когда я чуть не сталкиваюсь с ним.

— Привет.

Он снова улыбается. Снова выглядит таким невероятно красивым.

— Привет, — теперь я, кажется, задыхаюсь.

— Привет, Хэнк! — говорит Хейзел позади меня. Она хватает меня за руку и тянет к двери. — Пока, Хэнк!

Я остаюсь сильной и не оглядываюсь назад.

Что я очень быстро усвоила, так это то, что у Майи и Хейзел всегда есть планы. Всегда. Они посещают церемонии награждения, вечеринки и художественные выставки, общаются и получают приглашения на следующие крупные мероприятия. Когда они находят время писать? Quién sabe. (с исп. Кто знает)

Сегодня вечером я согласилась пойти с ними куда-нибудь. Мне нужно отвлечься. Я не хочу думать о Генри. Я не хочу прокручивать каждую мелочь нашей встречи.

Однако ничто не помогает. Ни напитки, ни еда, ни танцы. Он завладел моим мозгом. Когда я возвращаюсь в свою комнату, я засыпаю, и он мне снится.

В пятницу на работе не происходит ничего особенно примечательного. Поскольку я всё ещё не оправилась после вчерашней встречи с Генри, без происшествий — это именно то, что мне нужно.

Рано утром Генри заказывает кофе и Pan Dulce (мексиканский сладкий хлеб), отчего внутри у меня всё наполняется надеждой. Я беру аппетитную печенье concha, но не cuernitos (рогалик) или orejas (печенье слоеное ушко). Было бы расточительством не выпить чашечку восхитительно пахнущего кофе, и я это делаю. Вооружившись углеводами и кофеином, я иду прямиком в костюмерную. Диковинные истории Натальи развлекают и отвлекают, и это именно то, что мне сейчас нужно.

В пятницу вечером мы идем танцевать. По моему настоянию. Я не хочу оставаться дома. Танцевать — это всегда весело. Особенно в клубе. Потому что, как бы мне ни нравилось танцевать на своей кухне или со своими подругами на вечеринках по случаю дня рождения, в музыке есть что-то настолько громкое, что она заглушает все мысли.

Хейзел обращается за помощью к Наталье.

— Нат знает, как одевать людей!

Она энергично кивает.

Оказывается, Хейзел абсолютно права. Наряд, который Наталья собрала для меня? Мне это нравится! Даже если это более откровенно чем то, к чему я привыкла.

Это пыльно-розовое вязаное платье на тонких бретельках с глубоким вырезом на спине. Оно слишком облегает мои изгибы, особенно ягодицы. Хотя этот цвет невероятно выгодно смотрится на фоне моего светло-коричневого оттенка кожи.

— Ты прекрасно выглядишь, — улыбается Майя. — Я уверена, что определенный британский актер согласился бы со мной.

Я бы проигнорировала её поддразнивание, но она настойчива в своей спокойной, решительной манере.

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Приготовьтесь! — кричит Хейзел из ванной и входит в комнату, драматично позируя.

На ней топ цвета фуксии с рисунком в форме цветка и широкие черные брюки с вырезами на бедрах.

— Вау.

— Я знаю! Мне нравится! Я сама не смогла бы выбрать лучше! — восклицает она. — Майя, ты следующая.

Майя убегает в ванную. Она так взволнована, как никогда. Я могу понять почему, когда она выходит в коктейльном платье миди из телесно-черного кружева с глубоким V-образным вырезом.

— Чувиха!

— Бро! — восклицает Хейзел.

— Правда? Что думаете?

— Да! Выглядит так, словно ты сошла с обложки модного журнала! — говорю я ей.

Её щеки становятся ярко-красными, но она улыбается.

— Спасибо, — шепчет она нам, надевая очки.

Хейзел хватает сумочку и телефон и направляется к двери.

— Мы выглядим потрясающе, — заявляет она. — И нам будет очень весело!

В лифте мы делаем около миллиона селфи. Несколько совместных, несколько одиночных, серьезные и глупые тоже. К тому времени, как двери лифта открываются, даже я начинаю смеяться.

Вестибюль отеля переполнен. Большинство людей ждут, чтобы перекусить в ресторане. Остальные либо идут в бар, либо выходят из него.

Пока мы пробираемся сквозь море тел к выходу, мои глаза начинают играть со мной злую шутку. Когда я направляюсь к вращающимся дверям, мне кажется, я вижу входящего Генри. Когда так много людей стоят рядом, загораживая мне обзор, а другие бродят вокруг, ограничивая мой обзор, я не могу быть уверена.

Я отстала от Хейзел и Майи, слишком занятая тем, что вытягиваю шею, пока не осознаю, что делаю. Даже если это он, какое это имеет значение? Мы не… Вчерашний день, вероятно, застал его врасплох, и он был вынужден быть вежливым, так как он будет работать со всеми там. Выдыхая один раз, я устремляю взгляд прямо перед собой. Если это Генри, то ко мне это не имеет никакого отношения.

У вращающихся дверей образуется узкая пробка. Пока мы ждем своей очереди на выход, мои предательские глаза выдают меня, выискивая его.

Генри стоит там в сером костюме, расстегнутом, плотно облегающем фигуру. Моё сердце замирает. С этим нужно покончить.

Он широко улыбается с уверенной походкой. Он так хорошо выглядит с бородой. У меня пересыхает во рту, и я заставляю себя отвести взгляд.

Почему эта очередь не движется?

Майя бросает на меня взгляд через плечо.

— Ты в порядке, Луна? Ты выглядишь немного бледной.

У меня не хватает слов, и я заставляю себя неловко рассмеяться. Я думала, что покраснею. Честно говоря, я даже не знаю, что я чувствую. Не в силах остановиться, я краем глаза наблюдаю за Генри.

Как только он переступает порог, за его спиной появляется потрясающая чернокожая женщина. Она довольно молода, одета в элегантное длинное белое платье. С фамильярностью, которая беспокоит меня, она тянется к его руке, обхватывая пальцами его бицепс. Затем он поворачивается к ней со своей потрясающей улыбкой.

Может быть, это его новая девушка? Может быть, он солгал, и всё это время у него была девушка? Я так сосредоточена на них, что не замечаю, что выход свободен.

— Луна! — Хейзел практически выкрикивает моё имя так, что её слышит каждый в Лондоне. — Поторопись, бро!

Сердце бешено колотится в груди, мне удается отвести взгляд от Генри, прежде чем он замечает мой пристальный взгляд.

Я прохожу через вращающиеся двери, и, возможно, это моё воображение, но мне кажется, я слышу, как он зовет меня по имени. Однако я не останавливаюсь и не оглядываюсь. Я выхожу в свежую, прохладную ночь и сажусь в ожидающее такси так быстро, как только могу.