Когда случились мы

Глава 25

ЛУНА

С этого момента, si no como, no tomo (с испанского: Если я не ем, я не принимаю). Потому что последние несколько часов прошли как в тумане. Я не знаю, когда пришел Генри, или когда ушли Майя и Хейзел, или почему на мне его бежевый кардиган поверх лифчика и ничего больше. Я задам эти вопросы позже, потому что после вафель, фруктов, большого количества воды и прояснения в голове мне хочется только одного.

Я встаю и беру Генри за руку.

— Ты остаешься? — спрашиваю я, ведя его в ванную. Возможно, в моем организме ещё осталось немного жидкой храбрости.

— А ты как думаешь? — он ухмыляется, скидывая туфли, прежде чем притянуть меня в свои объятия для серии поцелуев по всему моему лицу, шее и плечам.

Этот мужчина заставляет меня хихикать, как школьницу. Вот почему, вместо того, чтобы пытаться придумать что-нибудь милое, чтобы сказать, я обнимаю его, чтобы унять пронзающие меня ощущения. Это не работает. Если уж на то пошло, я чувствую себя лучше. Более возбужденной. Более нервной. Более взволнованной.

— Давай, — говорю я, отстраняясь, чтобы помочь ему снять одежду. — Ты что-то говорил о душе.

Он посмеивается, пока мы раздеваемся, а потом обнимает меня. Эти твердые мышцы и сильные руки окружают меня, как теплое одеяло. Я в лифчике, а он всё ещё в джинсах, когда мы заходим в душ, потому что я больше не могу ждать.

— Предполагалось, что я позабочусь о тебе, — стонет он, пока я провожу руками по его упругому телу.

Напряженные мышцы нереальны. Если бы его глаза были открыты, он бы увидел, что я совершенно заворожена.

— Мы можем позаботиться друг о друге, — возражаю я, шепча эти слова ему в грудь.

Покрывая поцелуями одну ягодицу за другой, я продолжаю скользить руками вверх по соблазнительным линиям его живота, затем вниз по поясу Адониса, что приводит к очень заметным признакам его возбуждения. Когда я поднимаю глаза, то замечаю напряженность его взгляда.

Вода теплая, наша кожа скользкая, и Генри притягивает меня к себе, почти грубо. Но его губы нежно касаются моих. Сначала. А потом я целую его так, словно мы не виделись много лет, а не несколько дней.

— Чёрт, Генри, я скучала по тебе, — стону я, проскальзывая языком ему в рот. Да, всё ещё немного навеселе, если сказала это по собственной воле.

С волчьей ухмылкой на лице он прижимает меня к холодному кафелю. Ощущение прохладной твердой поверхности позади меня и тепла его тела спереди почти невыносимо.

— Ты скучал по мне? — я умоляю с отчаянием в голосе. И всё же мне все равно, как это звучит. Я хочу услышать, как он это скажет. Мне нужно услышать, что он тоже отчаянно нуждается во мне.

Я снова могу дышать, когда его рот оказывается на моей шее, его руки сжимают мою задницу, а его твердый член упирается в моё бедро.

Его большие руки скользят ниже, к задней поверхности моих бедер. Когда он поднимает меня, я знаю, что выгляжу безумно счастливой.

— Я скучал по тебе, Л, — бормочет он между дразнящими укусами и поцелуями. — Очень. Чертовски сильно. Каждое мгновение, когда тебя нет со мной, я скучаю по тебе.

Дрожь восторга пробегает по мне, когда он пробует на вкус мою кожу и оставляет на ней отметины.

Его, думаю я, и в то же время слышу, как он говорит: “Моя”.

Пока я борюсь с его джинсами, Генри снимает с меня лифчик.

— В постель, — приказываю я, пока его язык кружит по моей груди.

Он берет мой сосок в рот, и звук, который я издаю, когда-то заставил бы меня покраснеть, но не здесь, не с ним.

— Л, мне нравится чувствовать влагу на твоей коже, на твоих волосах, стекающую с тебя, — рычит он, покусывая и облизывая чувствительную вершинку. — Я хочу попробовать тебя всю.

Моё сердце бешено колотится, лицо раскраснелось.

— Генри, в постель, — я сжимаю его челюсть и встречаюсь с ним взглядом. — Я не хочу, чтобы ты соскальзывал, пока трахаешь меня.

Ослепительная улыбка расплывается на его лице, и я знаю, что мне не нужно будет повторять ему это снова. Он выключает воду и выходит, всё ещё неся меня на руках. Мы пробираемся к кровати, оставляя по пути след из капель воды.

Я откидываюсь на плюшевое одеяло, но он не следует за мной.

— Генри? — он стоит у края кровати. — Ты сказал, что хочешь…

Его глаза путешествуют по всей длине моего тела, заставляя мою кожу гореть. Когда его взгляд останавливается между вершинами моих бедер, я тяжело сглатываю. Моё дыхание учащается, потому что я этого хочу…Я действительно хочу этого.

— Я хочу, — говорит он с обнадеживающей улыбкой. — Давно хотел.

Жар пронзает меня от хрипловатого тона в сочетании с его словами.

— О.

Я этого не знала. Вся моя прежняя бравада растаяла, отрезвела. Предвкушение и настоятельная потребность в том, чтобы он прикоснулся ко мне, заменили это.

— Можно? — теперь он серьезен. — Раньше ты этого не хотела.

Я не думала, что он заметил.

— Я хотела. То есть, я хочу, — бормочу я, мой голос едва слышен.

Униженная, я смотрю в потолок. Ненавижу эту часть — делиться чем-то настолько личным. Выставляя напоказ свою неуверенность, я оставляю себя открытой для насмешек и осуждения, за исключением того, что Генри не такой.

Я делаю глубокий вдох.

— Никто никогда…

Я слишком смущена, чтобы сказать ему, что никогда не была получательницей. Мой первый парень был в старшей школе. Мы были парой застенчивых, неопытных ребят, которые не были вместе достаточно долго, чтобы выйти за рамки. Потом, тот жених, с которым я была помолвлена, был эгоистичным мудаком, который сказал, что не находит идею орального секса очень приятной. В общем, я бы ему не отказала, но он никогда — ни разу — не ответил мне взаимностью.

Я отталкиваю чувства стыда и неадекватности, которые угрожают испортить этот момент.

— Такого раньше не случалось.

— Луна? — глубокий, успокаивающий тон его голоса — вот почему я могу встретиться с ним взглядом. — Мы не обязаны. Что бы мы здесь ни делали, — он указывает между нами двумя. — Это должно быть то, чего мы оба хотим.

Улыбка, которую он мне дарит…В ней нет ничего, кроме неподдельной искренности. В ней больше ничего не скрыто. Ничего затуманенного. Никакого разочарования. Только он, я и напоминание о том, что мы в этом вместе.

Я немного таю. Ладно, сильно.

Прерывисто вздохнув, я киваю.

— Я хочу, чтобы ты это сделал.

— Хорошо, — он облизывает губы.

Не теряя времени, он снимает джинсы и забирается на кровать, между моих ног. Его руки нетерпеливо скользят по внешней стороне моих бедер, показывая его возбуждение. С большой осторожностью он поднимает мою правую ногу. Генри улыбается мне сверху вниз и целует внутреннюю сторону моей лодыжки, икру, затем под коленом. Его борода царапает и щекочет одновременно.

Эти идеальные губы осыпают мою кожу нежными поцелуями. Когда они путешествуют по внутренней стороне моих бедер, желание разливается внизу моего живота. Руки, рот, язык — кажется, он весь на мне. И Генри только начинает. Влажные поцелуи сопровождают издаваемые им звуки, как будто он наслаждается этим. Его волшебный язык прокладывает путь к самой чувствительной части меня.

Моё сердце бьется так быстро, что кажется, будто оно вот-вот убежит. Хотя Генри никуда не спешит. Он говорит мне об этом. Говорит, что хочет насладиться каждым дюймом моего тела.

— Фантазировать о тебе, Луна, — его мягкие губы касаются моей тазовой кости. — Пытаться представить, какой ты можешь быть на вкус, — это одно.

Его теплый рот продолжает свой мучительный путь, и я вся трепещу.

— Но знать по опыту, — его глаза поднимаются к моим, и в них горит необузданное желание. — Это что-то совсем другое.

Я дрожу. Его голос и слова въелись в мою плоть, в мою душу. Теперь они часть меня. Я сжимаю простыни в кулаки, чтобы не дрожать.

Появляется его ослепительная улыбка. Мои внутренности яростно трепещут. Затем, когда его рот оказывается так близко и в то же время недостаточно близко, я почти умоляю его поторопиться.

— Насколько ты влажная? — выдыхает он мне в лицо.

Этот хриплый голос…чёрт. Этот парень. Он знает, что делает со мной.

Я хнычу или стону — я не знаю. Всё, что я знаю, это то, что я хочу погрузить пальцы в его густые волосы и притянуть его к себе, спрятать его лицо у себя между ног, чтобы облегчить почти невыносимую боль, нарастающую там.

— Давай выясним, — ухмыляется он, и затем его губы накрывают меня, горячие и умопомрачительно совершенные. Я резко прижимаюсь к нему бедрами.

— О, чёрт, Генри, мне так жаль, — я закрываю лицо руками.

— Я сделал тебе больно? — спрашивает он.

Я качаю головой, не в силах встретиться с ним взглядом.

— Нет, я в порядке. Я… — я подглядываю сквозь пальцы и вижу, что он ухмыляется, карие глаза блестят от удовольствия, пока он потирает подбородок. Mierda (с исп. Дерьмо/Чёрт).

— Я боялся, что мог причинить тебе боль, — говорит он.

— Нет, я… — такое ощущение, что всё моё лицо горит, и я хочу спрятаться. Это совершенно ново и ощущается так чертовски потрясающе! Тот факт, что Генри выглядит таким же взволнованным, как и я, делает всё в миллион раз лучше. — Прости. Это просто…не то, чего я ожидала.

Его губы кривятся в усмешке.

— Хорошо?

— Очень хорошо.

— Я должен был предупредить тебя, — извиняется он, оставляя поцелуй на внутренней стороне моего бедра.

Что-то дикое вспыхивает в этих карих глазах, и я сглатываю.

— Считай, что ты предупреждена, — ухмыляется он, выглядя таким чертовски сексуальным, что я вот-вот сойду с ума.

И тут он целует меня в то место, где я хочу его больше всего. Я пытаюсь выровнять дыхание, но его сильные руки на моих бедрах и влажное тепло его рта на мне сводят меня с ума. Сначала его губы касаются меня, затем его язык. Он целует меня, ласкает, и я уже тяжело дышу и стону его имя.

Удовольствие от каждого прикосновения его губ, каждого движения его языка заставляет меня затаить дыхание, и я ругаюсь по-английски и по-испански. Мои бедра чуть приподнимаются, просто чтобы ещё сильнее ощутить его, тепло, разливающееся по каждой клеточке моего тела.

— Ты чертовски вкусная…

О боже! Его голос, это рычание…Я этого не переживу. Можно ли умереть от переизбытка удовольствия?

Вот тогда я совершаю ошибку и смотрю на него сверху вниз. Его прекрасное лицо оказывается между моих бедер, он двигается вверх-вниз. Чувствовать его и наблюдать за ним…Безумная дрожь пробегает по всему моему телу.

Мне это нравится! Я не могу насытиться. Пожалуйста, не останавливайся!

Испытывая потребность прикоснуться к нему, я провожу раскрытыми ладонями по его голове, нежно погружая пальцы в густые пряди.

— Так нормально? — спрашиваю я, едва выговаривая слова.

— Мммм, — бормочет он у меня между ног, облизывая меня, пробуя на вкус, и его стоны — самые восхитительные звуки.

Его голова продолжает подниматься, а затем опускаться. Я мечтала об этом — Генри у меня между ног. Его прекрасный рот посасывает и лижет поочередно, издавая самые непристойные чавкающие звуки, пока я не поддаюсь удовольствию, которое он мне доставляет. И это, наконец, происходит, и это лучше, чем любой сон, который у меня когда-либо был. Мои глаза закрываются, когда я наслаждаюсь этим, смакую это, наслаждаясь каждой секундой, когда Генри пожирает меня. Я запускаю пальцы в его волосы, в то время как это давление усиливается.

Я стону в подушку, когда мои бедра поднимаются навстречу его рту снова и снова. Он целует мою киску и кружит языком по моему клитору медленными, дразнящими кругами, пока я практически не теряю дар речи. Когда он нежно сосет, я думаю, что это лучшее, что я могу почувствовать, пока он не просовывает палец внутрь.

— Чёрт возьми, Генри, чёрт возьми!

Позже он будет с гордостью смеяться над этим, над тем, как он заставил меня проклинать и выкрикивать его имя, заставлял меня стонать до тех пор, пока у меня не пересохло в горле, но не прямо сейчас. Прямо сейчас моё удовольствие — это и его удовольствие, говорит он, и когда его рот и пальцы доводят меня до первого оргазма, удовлетворение охватывает его с такой силой, что он вжимается бедрами в кровать, чтобы немного ослабить давление.

Закинув ноги ему на плечи, я снова выгибаюсь навстречу его рту. Мои бедра слегка приподнимаются, просто чтобы предоставить ему лучший доступ, и это чертовски приятно. Он работает со мной с умелой осторожностью, томными поглаживаниями, пока я снова не кончаю, выкрикивая его имя, а затем в третий раз, с тихими стонами.

Мне нужно отдышаться, и я лежу, безумно удовлетворенная. Когда я прихожу в себя, я вижу, как исключительно талантливый рот Генри изгибается в почти высокомерной улыбке, пока он прокладывает поцелуями дорожку вверх по моему телу.

— За это ты заслуживаешь награды, — говорю я, слишком расслабленная, чтобы осознать, что никогда не хотела произносить это вслух.

С самодовольным, ленивым смехом Генри надевает презерватив и устраивается на мне сверху.

— Это ещё не конец, — он ухмыляется, его голос звучит соблазнительно.

Наклонив голову, он захватывает мои губы своими. Я ощущаю вкус собственного удовольствия у него во рту. Моё тело заливает головокружительное тепло, когда я прижимаю его к себе, обвивая руками его шею, а ногами высоко обхватывая его талию.

Иисусе, по-моему, я без ума от него.

Я целую его подбородок, уголки рта, щеки и нос и не могу насытиться. Он посмеивается, когда я осыпаю его поцелуями.

Генри одаривает меня ослепительной улыбкой, прежде чем отдаться мне целиком. Он стонет моё имя, скользя внутрь, глубже, так хорошо растягивая меня. Жар разливается внутри меня, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы удержаться от того, чтобы сказать что-то, чего не должна.

— Л, ты в порядке? — спрашивает он, и я могу только кивнуть.

Не в силах вымолвить ни слова, я глажу его по щеке.

Он — мечта. Быть с ним потрясающе. Слишком потрясающе. Крошечная искорка страха зарождается в моём сердце, и я должна подавить её. Я не знаю, почему я становлюсь такой, когда мне хочется убежать и спрятаться, когда я боюсь, что что-то плохое уже не за горами, и чтобы избежать этого, я предпочла бы сократить свои потери сейчас.

Я хватаю его за лицо и прижимаюсь губами к его губам в отчаянном поцелуе. Я не хочу думать. Я хочу только тех ощущений, которые он вызывает. Когда я слегка шлепаю его по заднице, чтобы заставить его снова двигаться, это заставляет его смеяться.

В конце концов я всегда думаю обо всех ужасных вещах, которые могут произойти, так что, если и когда они все-таки случаются, эти негативные мысли усиливаются, потому что, эй, я знала это. Я знала, что это произойдет. Это было неизбежно. Но я не хочу делать этого прямо сейчас. Я не хочу отталкивать его. Я хочу приблизить его и впустить. Думаю, я уже это сделала. Вот почему я стараюсь не обращать внимания на этот голос в глубине моей головы, насмехающийся надо мной.

Я поражена странным и сильным желанием выразить эти эмоции, заглянуть глубоко в его глаза и сказать слова, которыми я никогда раньше не делилась.

Нет.

— Генри? — я шепчу его имя, и теплые карие глаза встречаются с моими.

Бешеный стук моего сердца отдается эхом во мне. Это момент, о котором я читала, о котором писала, но никогда не испытывала на собственном опыте. Я никогда не знала, что человек может быть таким красивым.

Я знаю, он видит по моему лицу, что я чувствую…к нему. И я хочу, чтобы он знал. Я хочу полностью отдаться ему. Но потом что-то мелькает в выражении его лица, что-то такое открытое и уязвимое, и я замираю, не в силах больше смотреть ему в глаза.

Я зарываюсь лицом в его шею. Генри не дает мне спрятаться.

— Почему ты прячешь от меня свои великолепные глаза?

Моё сердце колотится в груди. Когда я поднимаю взгляд, от того, что я там вижу, становится трудно дышать.

— Генри…

— Люблю, когда ты произносишь моё имя.

Легкая дрожь пробегает по этим широким плечам, прежде чем его губы снова оказываются на моих, на этот раз более требовательные. Он входит в меня, его руки на моих бедрах, и я снова близка.

— Кончи со мной, Лу.

И я подчиняюсь, удовольствие захлестывает меня, когда я следую за ним в блаженное забытье.