Когда случились мы

Глава 12

ЛУНА

Уже ближе к вечеру я выхожу из отеля, чтобы поближе познакомиться с городом. Мосты, туннели, пешеходные дорожки — мне это нравится!

Литературный тур на днях прошел весело. Узнать о местах, где останавливалась Джейн Остин, и прогуляться по "Шекспировскому Глобусу" было невероятно интересно.

Я также посещаю разные туристические места. Букингемский дворец. Вестминстерское аббатство. И Биг-Бен, мой любимый. Кто бы мог подумать, что огромная башня с часами в неоготическом стиле может подарить мне ощущение покоя?

Стоя в очереди, чтобы прокатиться на "Лондонском глазе", звонит Майя.

— Ты уверена, что не хочешь пойти с нами сеглдня? — спрашивает она.

Я собираюсь ответить, когда слышу, как Хейзел на заднем плане кричит:

— Скажи ей, что Хэнк может там появиться!

Для меня это решающий аргумент.

— Я ничего не успела написать, но вы двое повеселитесь! — говорю я, прежде чем закончить разговор.

Я действительно планирую писать. Крошечная часть меня также боится столкнуться с Генри. Если Хейзел и Майя где-то гуляют, занимаются отраслевыми делами, такими как премьеры, кинопоказы и ужины, без сомнения, он тоже где-то там. Как-то вечером они ходили на церемонию награждения, на которой он тоже присутствовал. Да, нет, спасибо.

Кроме того, здесь я могу любоваться городом с южного берега Темзы. Прохладный воздух, серое небо и серебристый оттенок реки составляют мне компанию. Мне не нужно беспокоиться о том, что у, казалось бы, милых, горячих парней оказываются красивые подружки.

Словно для того, чтобы я полюбила это место ещё больше, когда я возвращаюсь в отель, начинает моросить дождь. Возможно, это потому, что у нас в Лос-Анджелесе он бывает нечасто, но я люблю, когда идет дождь. И в лондонском дожде есть что-то такое, что поднимает мне настроение.

Пересекая мост Ватерлоо, я, как и все остальные туристы, делаю селфи. Да, я тоже публикую его в своем инстаграме.

Оказавшись в своей комнате, я переодеваюсь и направляюсь в тренажерный зал. Здесь есть всё, и это идеально, потому что в последнее время я получаю больше удовольствия от тренировок, чем обычно. Сосредоточенность на каждом движении и поддержание надлежащей формы помогают мне расслабиться. Когда я занимаюсь, у меня нет времени думать о Генри. Сегодня это помогает мне не зацикливаться на его новой девушке, или кем бы она ни была.

Измученная, но полная эндорфинов, я пью воду, когда распахиваются двойные двери. В этот момент я понимаю, что мне не повезло! Входит Генри с той же девушкой, с которой он был прошлой ночью. Из всех людей в мире, они последние, с кем я хочу встретиться, и всё же…

Я ненавижу свою жизнь.

Мне даже всё равно, видит он меня или нет. Я увеличиваю громкость в наушниках и сосредотачиваюсь на телефоне. Я не планирую поднимать голову, пока не выйду за эти двери.

— Луна?

Делая вид, что ничего не слышу, я продолжаю.

— Луна, — повторяет он, мягко похлопывая меня по руке.

Чёрт! Я контролирую выражение лица и поднимаю взгляд.

— Привет, — Генри улыбается, но неуверенность окрашивает его.

Это помогает мне немного восстановить самообладание.

— Привет… — отвечаю я, снимая наушники, гордясь тем, что мой голос звучит не так запыханно, как я себя чувствую. И это также не имеет никакого отношения к часовой тренировке.

Ладно, я признаю это — Генри выглядит хорошо. Чертовски хорошо.

И я знаю, что глупо даже думать об этом, но борода хорошо отросла. Моя рука дергается, желая дотянуться и провести пальцами по его подбородку. Добавьте к этому белую рубашку без рукавов и темно-синие шорты, которые определенно подчеркивают стройные мышцы его рук и ног, и я просто стою там, уставившись на него. Чего я в тот момент не осознаю, так это того, что он тоже просто стоит там, улыбается и смотрит на меня в ответ. Так продолжается до тех пор, пока девушка рядом с ним не прочищает горло.

Чёрт, совсем забыла о ней!

— Привет! — она машет мне обеими руками. — Генри забыл о хороших манерах ещё в номере. Я представлюсь, хорошо?

Почему я всё ещё здесь?

— Прости за это, — он смотрит на неё с извиняющимся выражением лица и обнимает за плечи. — Луна, это моя двоюродная сестра Чарли. Чарли, это моя Луна… — он хихикает и качает головой. — Моя подруга Луна.

— А…Так ты и есть знаменитая Луна?

— Чарли, — предупреждает он сквозь стиснутые зубы и фальшивую улыбку.

— Что? Я ведь не говорю ничего постыдного, например, что она тебе нравится или что-то в этом роде, не так ли?

Генри встает перед своей кузиной, но я всё ещё вижу, как она ухмыляется от уха до уха у него за спиной. Но это важно. Важно то, что она его кузина! Не его девушка, и она только что сказала, что я ему нравлюсь? Минуточку, отмотаем назад.

— Ты собиралась уходить? — спрашивает меня Генри.

— Эм, д-да, я… que (с исп. Что)?

Я изучала английский, и это мой ответ?

— Не возражаешь, если я пройдусь с тобой?

— Расскажи ей, как ты гнался за ней прошлой ночью, — кричит нам вслед Чарли, пока мы идем к выходу. — Расталкивал людей с дороги направо и налево. Включая ту пожилую пару!

Выглядя восхитительно смущенным, Генри посмеивается, потирая затылок. В уголках его глаз появляются морщинки. К несчастью для меня, его улыбка заразительна. Я ловлю себя на том, что тоже улыбаюсь, хотя и не разделяю их шутку.

— Я никого не толкал, — быстро уточняет он, придерживая для меня дверь. — Но их было довольно много, извините меня, простите меня.

— Ты пошел за мной? — спрашиваю я. Я знаю, что выгляжу смущенной.

— Ты знала, что я был там? — он выглядит таким же сбитым с толку, как и я.

Чёрт.

— Я спросила первой.

Его брови взлетают вверх, но мы продолжаем идти. Я упоминала, что у него самая лучшая походка? Я говорю это не просто так. Он хладнокровен и уверен в себе, полон развязности.

— Я надеялся поговорить с тобой, — отвечает он, улыбка исчезает. — У меня не было возможности много сказать тем утром. Кстати, тебе принесли кофе и сладкий хлеб в пятницу?

— Да, ты всех порадовал.

— Я хотел порадовать тебя.

Его глаза не отрываются от меня. Куда бы он ни посмотрел, моя кожа горит, но я продолжаю смотреть прямо перед собой.

— Прошлой ночью ты выглядела…Это платье…

— Что ты делаешь? — я оборвала его со свирепым взглядом.

— Провожаю тебя до твоей комнаты. На каком ты этаже?

— Ты же знаешь, что я не это имела в виду, — огрызаюсь я, когда мы вместе заходим в лифт. Первоначальное головокружение от прогулки с ним быстро сменяется страхом от Нью-Йорка.

Генри проводит рукой по бороде. Мы стоим в противоположных углах небольшого помещения, пока не появляется группа туристов. Всегда вежливый, он желает им доброго вечера и подходит ко мне.

Моё бедро задевает его бедро, и образы нашего пребывания в Оклахома-Сити быстро сменяют друг друга. То, как он целовал меня, обнимал. То, как он двигался, когда позволял мне прикасаться к нему так интимно…

Когда я поднимаю взгляд, он наблюдает за мной. Его брови сведены вместе, губы чуть приоткрыты. Интересно, думает ли он о том же самом.

Двери лифта открываются, и шумная компания вываливается наружу, унося с собой весь лишний шум. Остаемся только Генри, я и неловкое молчание.

— Нам нужно поговорить, — наконец отвечает он, когда двери закрываются.

— О чём?

— О нас.

Лифт продолжает подниматься. Я отступаю от него.

— Генри, нет никаких “нас”.

— Луна, ты же знаешь, что есть.

Я качаю головой.

— Нет, — категорично заявляю я. — И не может быть. Мы оба работаем над этим фильмом.

Его лицо искажается; брови хмурятся, когда он вторгается в моё личное пространство.

— Тогда почему ты не смотришь на меня? — спрашивает он, и у меня нет ответа.

Когда двери лифта открываются, я выбегаю не на том этаже, чтобы сбежать от него и своего все возрастающего замешательства.

Генри следует за мной.

— Луна…почему ты ушла?

— Я думала, это мой этаж.

— Ты же знаешь, что я не это имел в виду, — он хмурится, повторяя мне мои предыдущие слова.

Мы в незнакомом мне коридоре. Три женщины останавливаются в дверях и смотрят в нашу сторону. Их внимание сосредоточено на Генри. Они, спотыкаясь, проходят мимо нас, перешептываясь между собой.

— Нам не следует здесь находиться, — говорю я ему, когда они уходят. — По крайней мере, ты не должен.

Кто-нибудь другой мог бы узнать его. К тому же, я только что тренировалась. Я устала. Я вспотела. Я не хочу иметь с этим дело. Я поворачиваюсь к лестнице.

— Луна, пожалуйста, подожди.

— Зачем?

— Давай поговорим… — он замолкает, когда подходит пара. Он улыбается им, когда они улыбаются ему. — Моя комната в этой стороне, — говорит он, наклоняя голову.

Всё ещё путаясь в собственных мыслях, я следую за ним. Я не могу ясно мыслить. Иначе я бы пошла в свою комнату. Одна.

Как только мы заходим внутрь, Генри запирает дверь. Когда его глаза встречаются с моими, я забываю все причины, по которым мне не следует здесь находиться. Всё, чего я хочу, это притвориться, что всё в порядке. Я могу это сделать, я могу снова стать той девушкой. Не имеет значения, что мы работаем вместе. Я имею в виду, он актер, а я писательница. Разные отделы, верно? Я могу позволить ему заключить меня в свои сильные объятия и целовать так, словно завтра не наступит, верно?

Судя по тому, как он смотрит на меня, было бы так легко позволить ему это, но я не могу. Отворачиваясь, я скрещиваю руки на груди, защищаясь, не подпуская его.

— Сюда, — вздыхает он.

Его комната — люкс. В коридоре четыре двери на выбор. Генри поворачивает направо к первой.

— Хочешь воды? — его голос звучит странно.

— Нет, я не хочу воды, — я остаюсь у входа в гостиную, даже после того, как он приглашает меня войти и предлагает присесть.

Проходит несколько минут. Он сидит на подлокотнике кресла, смотря на свои руки.

— Почему мы здесь, Генри? — мой голос звучит раздраженно, и я знаю, что веду себя грубо, но ничего не могу с собой поделать. Я схожу с ума, но…как это поможет? Лучшее, что я могу сделать, это выслушать то, что он хочет сказать. — Ты можешь оказать мне услугу?

Мой голос выводит его из задумчивости. Когда он поднимает на меня взгляд, выражение его лица почти смиренное.

— У тебя есть рубашка, которую я могу одолжить? Может быть, ещё и шорты?

Не думаю, что он ожидал, что я попрошу его об этом — я сама удивлена, — но он встает со стула и выходит из комнаты. Вернувшись с однотонной черной футболкой и серыми шортами для бега, он говорит:

— Ванная через коридор.

Я не тороплюсь переодеваться. Мне нужно успокоиться и привести мысли в порядок.

Генри встает с ближайшего стула, когда я подхожу. Карие глаза скользят вниз по моим голым ногам, затем возвращаются к лицу. Он подходит ко мне. Мой взгляд задерживается на самых совершенных губах, мягких и полных, таких что их хочется поцеловать. Я сглатываю.

— Мы не можем этого сделать!

— Я тут подумал…

Мы останавливаемся и смотрим друг на друга. Он улыбается, а я прикусываю губу, чтобы сдержаться.

— Что ты там говорила?

— Да, эм, — я прочищаю горло. — В Нью-Йорке мы не знали, что будем работать вместе…

— Или в Оклахоме, — перебивает он с усмешкой.

— Или в Оклахоме, — соглашаюсь я, борясь с румянцем, который, как я чувствую, приливает к моему лицу. — Но теперь мы знаем, так что нам, вероятно, не следует…

— Ввязываться в это?

— Совершенно верно.

Ладно, он понял. Почему это меня расстраивает?

— Кто так сказал?

— Все. Каждый фильм. Каждая книга…

— Они ошибаются.

— Генри…

— Ты мне нравишься, Луна.

Мои глаза расширяются, а в горле пересыхает. Он только что сказал это. Так просто.

— И…У меня такое чувство, что я тебе тоже нравлюсь.

Я качаю головой.

— Не нравишься.

Qué mentirosa soy. (с исп. Ну что за лгунья)

Генри одаривает меня своей смехотворно великолепной улыбкой. Мудак.

— Нет? — он приподнимает левую бровь.

Внезапно он оказывается слишком близко.

— Нет, — лгу я сквозь зубы, но моё предательское тело наклоняется вперёд, пытаясь сократить расстояние между нами.

Когда он хихикает, мои ноги превращаются в желе. Я поднимаю взгляд на него и вижу, что он криво ухмыляется, взгляд теплый и нежный. Моё сердце колотится в груди, и глупые, никчемные, нежелательные мысли всплывают в моей голове. О таких романтичных мыслях люди пишут стихи или поют. Безумные вещи, с которыми я не могу справиться прямо сейчас. Вот почему я делаю шаг назад.

— Ладно, я, пожалуй, пойду.

— Что? Прямо сейчас?

— Ага.

Я выхожу в коридор, прежде чем он останавливает меня легким прикосновением к моей руке. Его пальцы нежно обхватывают мои.

— Я ухожу, — это звучит как предупреждение.

— Да, я понял, — большой палец Генри поглаживает тыльную сторону моей ладони. — Хотя я не понимаю почему.

Раздраженная тем, что он заставляет меня испытывать эти неконтролируемые эмоции, я огрызаюсь:

— Потому что мы работаем вместе! И я не думаю, что это хорошая идея.

Генри моргает, пораженный моим резким тоном.

— Верно, — кивает он, отпуская меня. Делая шаг назад, он засовывает руки в карманы.

— Я не хотела, чтобы это прозвучало так, — извиняюсь я. — Я просто…Я не…

— Всё в порядке, — уверяет он меня. Карие глаза на секунду останавливаются на мне. — Если тебе здесь некомфортно…

— Дело не в этом.

Вовсе нет. Совсем. Мне нравится находиться рядом с ним. В этом-то и проблема. Чёрт, это легкая часть. Что для меня не так просто, так это озвучить это.

— Генри, ты просто…ты заставляешь меня чувствовать то, к чему я не привыкла, — признаюсь я, и не могу поверить, что делаю это. Я задерживаю дыхание и пытаюсь не паниковать.

Его плечи расслабляются, и он наклоняет голову набок, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Для протокола, я думаю, что это, — он указывает на себя, а затем на меня. — Очень хорошая идея.

Я не знаю, как он это делает, но Генри всегда дарит чувство того, что всё будет хорошо.

— Вот что я тебе скажу, — добавляет он, скрещивая руки на широкой груди. Он поглаживает бородатый подбородок, словно глубоко задумавшись. — Мы можем оставить эту очень хорошую идею между нами, хорошо?

Между нами? Как бы, никому не рассказывать? Возможно ли это вообще с кем-то вроде него?

Мы работаем над одним фильмом. На одной съемочной площадке.

Я собираюсь возразить на невозможность того, что он предлагает, но этот взгляд в его глазах останавливает меня. Напряженность наполняет его взгляд. Жар, голод и желание. Я чувствую, что вот-вот вспыхну. Боже, я хочу, чтобы он весь был на мне…

К чёрту это.

— Хорошо.

Он ухмыляется, как будто знал, что я сдамся без особой борьбы. Медленно, как будто боясь отпугнуть меня, его руки поднимаются, чтобы прикоснуться ко мне. Он останавливает себя, прежде чем сделать это.

— Можно мне? — спрашивает он, умоляюще смотря на меня.

Мне не следовало бы, но я киваю, и он обхватывает ладонями мои щеки так осторожно, что гложущее предчувствие тает. Придвигаясь ближе, Генри дарит мне легкую, успокаивающую улыбку. Я так часто мечтала о нём, что это кажется знакомым, несмотря на реальность. В последний раз я чувствовала, как его дыхание ласкает мои губы, несколько дней назад. В другом городе. На другом континенте. Прямо перед тем, как мы закончили то, что начиналось между нами. Моё сердце бешено колотится, мысли путаются. Нервничая из-за того, как я взволнована тем, что нахожусь рядом с ним, я хочу отстраниться. Вместо этого я выпаливаю:

— Я таким не занимаюсь. Никогда. Не тем, что произошло в Oклахоме и в Нью-Йорке.

— Я тоже таким не занимаюсь, Луна, — признается Генри. — Уже давно.

Я прерывисто вздохнула.

— И мы можем не торопиться, — уверяет он меня, его взгляд смягчается. — Мы будем действовать медленно, — добавляет он, но его озорная ухмылка говорит об обратном. — Тебе действительно нужно идти?

— Я должна, — выдыхаю я.

— Почему?

Генри решает, что это идеальный момент, чтобы одарить меня своей ослепительной улыбкой. Чёрт возьми, это всегда заставляет моё сердце бешено трепетать.

— Перестань так на меня смотреть! — я пытаюсь не рассмеяться, возвращаясь в гостиную.

— Как смотреть? — Генри посмеивается, плетясь позади.

Я останавливаюсь, чтобы свирепо посмотреть на него.

— Как будто ты не хочешь двигаться медленнее!

— Верно, не хочу, — признается он, затем выражение его лица становится серьезным. — Но мы будем, потому что ты этого хочешь, — уголок его рта приподнимается. — Л, останься ненадолго.

Я качаю головой, чувствуя, что не могу отдышаться.

— Хорошо, — с трудом отвечаю я.

— Да?

Жаль, что я не могу контролировать то, как горят мои щеки.

— Да.

— Хорошо, — он смеется прямо перед тем, как поднять меня и перекинуть через плечо. Удивленная, я издаю этот странный наполовину смешок, наполовину визг, пока он несет меня в спальню.

— Генри, отпусти меня! — кричу я.

— Как пожелаешь.

Я приземляюсь с мягким стуком на матрас. Затем он забирается за мной, но не прижимает меня своим телом, как я надеялась. Он наклоняется, как будто собирается поцеловать меня, но резко останавливается. Карие глаза становятся темнее.

— Позволь пригласить тебя на ужин, можно?

— Хорошо.

Кажется, это единственное слово, которое я знаю.

— Сегодня вечером?

Я киваю.

Генри облизывает губы. Жар растекается по моему телу.

— Ты собираешься отвечать “да” на каждый вопрос?

— Да, — отвечаю я, затаив дыхание, надеясь услышать один конкретный вопрос. Но его нет. Он просто смотрит на меня, как будто не может до конца поверить, что я здесь.

— Ты так далеко, — указываю я, протягивая к нему руки, в то время как он продолжает парить надо мной. Когда мои пальцы касаются его талии, он вздрагивает. Скользя руками вверх по его спине, я чувствую восхитительную четкость его мышц. Его глаза закрываются.

— Мне вроде как нравится двигаться медленно, — шепчу я, притягивая его к себе. Я хочу, чтобы его тело было на моём.

От ощущения его веса на мне, от его ослепительной улыбки, предназначенной мне и только мне, кажется, что в мире снова всё в порядке. Когда Генри начинает целовать мою шею, я обнимаю его за плечи.

— Я могу быть помедленнее, — подмигивает он теплым и манящим голосом.

Чёрт, я скучала по его голосу, по тому взгляду, которым он одаривает меня — со мной ты в безопасности. Скучала по его прекрасному рту, оставляющему влажные поцелуи на моей коже. Между нами разливается жар, когда я обрисовываю тонкие линии его тела, пытаясь сдержаться, но совершенно не в состоянии сделать это.

— Ты хочешь, чтобы я остановился, Лу? — спрашивает он, тяжело дыша.

— Нет, — хнычу я, слишком слабая, чтобы отказать ему, слишком возбужденная, чтобы быть рациональной. Моё дыхание учащается; моё тело покалывает от предвкушения. — Не останавливайся.

Никогда. Пожалуйста.

Наши взгляды задерживаются на секунду, а затем губы Генри обрушиваются на мои. Этот знакомый голод пробуждается к жизни. Жар, желание и похоть. Я никогда не была такой. Отчаянной. Безумной. Временами я получала удовольствие от секса, но мы даже не занимались сексом. Это как прелюдия перед прелюдией. И мне нужно, чтобы он был рядом. Я хочу раствориться в нём.

— T’embrasser est ma nouvelle chose préférée à faire, — шепчет он мне в губы.

Когда я открываю глаза, Генри улыбается, и глубокое тепло разливается в моей груди. Без колебаний я улыбаюсь в ответ, потому что не только его поцелуи вызывают привыкание, его прикосновения подобны огню, но он говорит и по-французски?

Я в полной заднице.

— Что это было… — мой голос звучит ошеломленно. Наверное, и вид у меня ошеломленный.

Его ухмылка становится сногсшибательной, когда он переводит:

— Целовать тебя — моё новое любимое занятие.

Я определённо в полной заднице.

Глядя на него, я улыбаюсь так, словно это лучший момент в моей жизни. Я чувствую себя такой совершенно беспомощной…

К счастью для меня, я не говорю абсурдных и глупых вещей, которые вертятся у меня на кончике языка. Почему? Потому что я прихожу в себя? Нет. Это потому, что мы слышим, как кто-то отпирает входную дверь.