Когда случились мы

Глава 8

ГЕНРИ

Всё ещё находясь в центре Таймс-сквер, мы спускаемся по красной лестнице и переходим улицу. Луна исчезает в магазине одежды, пока я жду повторения рекламы. Хочу записать это и показать своей семье, прежде чем выложить в интернет.

Это безумие — видеть себя на этом огромном рекламном щите. Не могу дождаться, когда отправлю это. Ответы приходят сразу же, даже от мамы и папы. Они все взволнованы, счастливы и горды. Я публикую это в своих историях.

Когда я отрываю взгляд от телефона, мир замедляется. Луна направляется ко мне, распуская волосы. Розовые волны струятся на ветру, каскадом ниспадая ей на плечи. Она оборачивается, чтобы посмотреть назад, как будто улыбка, расплывшаяся по моему лицу, могла быть адресована кому-то другому, а затем останавливается рядом со мной.

— Снова показывают?

— Да.

На её лице появляется улыбка, когда она протягивает мне вязаную шапочку.

— Взяла это для нас. Чертовски холодно.

Тепло наполняет меня повсюду. Улыбаясь, как идиот, я пропускаю пушистый материал между пальцами.

— Но это единственный цвет, который у них был, — извиняется она, прежде чем натянуть на голову такую же серую вязаную шапочку.

Милый — неподходящее слово. Что может быть более очаровательным?

Я смотрю, не в силах остановиться. Луна переминается с ноги на ногу.

— Тебе…не нравятся шапочки?

— Нравятся.

По правде говоря, я склонен с самого начала понимать, к чему клонят люди. Луна застала меня врасплох. Не говоря уже о том, что я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то, не являющийся моим родственником, с кем я не работал, делал мне подарок.

— Спасибо, — шепчу я, затем прочищаю горло и натягиваю вязаную шапочку на голову. Это мгновенно помогает. — Эй, хочешь сделать селфи?

Зеленые глаза осматривают окрестности.

— Ты уверен?

— Конечно, я уверен, — я легонько дергаю за один из её розовых локонов. — Иди сюда.

Обвивая руками её талию, я прижимаю Луну к себе, её спина прижимается к моей груди. Всё время, пока она пытается повернуть телефон так, чтобы запечатлеть как можно больше нас, я улыбаюсь. Самое приятное, что она тоже улыбается.

Я понимаю, что мы только что встретились. Дело в том, что это не то, что я чувствую.

Луна делает несколько снимков, затем показывает мне фотографии. На одном фото мы смеемся, выглядя очень уютно друг с другом. На другом я прижимаюсь носом к её подбородку, и она краснеет. И на моём любимом, наши глаза закрыты, наши щеки прижаты друг к другу, и она обхватывает моё лицо ладонями. Мягкие улыбки на наших лицах рассказывают всю историю.

Когда я спрашиваю, могу ли отправить фотографии себе, она позволяет мне взять свой телефон.

— Теперь перейдем к другой вещи, которую я собирался тебе показать.

Я подмигиваю, и теперь она густо краснеет, когда я притягиваю её к себе. Прежде чем я успеваю продолжить дразнить её, я замечаю их.

— Не возражаешь, если мы возьмем такси? — спрашиваю я, уводя её подальше от папарацци через улицу. Она их не видит.

Поскольку у Луны осталось всего около часа до возвращения в аэропорт имени Джона Кеннеди, мы едем на метро в сторону Нью-Йоркского университета за суши. Когда мы добираемся туда, оказывается, что заведение закрыто на ремонт.

— Всё в порядке, — она усмехается и тянет меня в другую сторону. — Мы можем попробовать что-нибудь ещё.

— Дай угадаю…пицца?

— Вообще-то, я бы с удовольствием съел бургер “In-N-Out”. Как насчет королевского тако или такое Коги?

— Еда, которая доступна только в Лос-Анджелесе? — я смеюсь.

— Причины первая, вторая и третья, почему Лос-Анджелес должен быть твоим любимым городом, — она ухмыляется. Её смех раздается, когда я пытаюсь поцеловать её, но она отворачивается и идет впереди меня. — Чего бы тебе хотелось?

Тебя, чуть не говорю я.

— Я что-нибудь найду, — подмигиваю я.

Пока я разговариваю по телефону, подыскивая поблизости хорошее место с тако, Луна ведет нас мимо ряда зданий и таунхаусов. Пользуясь каждой драгоценной минутой, мы всё время разговариваем.

Когда я спрашиваю о её семье, она рассказывает, что потеряла обоих родителей, когда ей было одиннадцать. Её бабушка по отцовской линии приехала из Мексики, чтобы заботиться о ней и её братьях и сестре. Луна замолкает после того, как упоминает, что они никогда не встречались с семьей её мамы в Бразилии. Мы идем в тишине.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, зная, что задаю глупый вопрос.

— Да, — она прочищает горло, поднимая на меня глаза. Кажется, они говорят: «Пожалуйста, больше ни о чем меня не спрашивай». Вот почему, когда она меняет тему, я обнимаю её за плечи и отвечаю.

Мы спорим о том, какая выпечка вкуснее. Для нее — сладкий хлеб "кончас". Для меня — круассаны с маслом "Паризьен". Потом она спрашивает о моей работе.

— Тебе нравится? — спрашивает Луна, изучая меня. — Играть?

— Нравится ли мне? — на моём лице расплывается улыбка.

Не припомню, чтобы меня спрашивали об этом раньше. Вопросы, которые я обычно слышу, касаются льгот. Денег. Славы. С кем я встречаюсь. Никто не рассматривает другую сторону. Потеря приватности. Назойливые поклонники. Папарацци. Это может быть утомительно.

Однако возможность играть приносит невероятное удовлетворение. Награды. Оно того стоит.

— Нравится.

— Какая роль была твоей любимой?

— Мне нравятся все. Я серьёзно, — добавляю я со смешком, когда она скептически прищуривается. — А вот детектив Прескотт в "Титанах воздушного корабля" — это было забавно. Это была роль второго плана. Эпоха стимпанка. Весь опыт—

Я ловлю, что она улыбается мне. Чувственный изгиб её губ зажигает огонь. Под моей кожей. В моих штанах. Везде.

Её взгляд находит мой.

— Весь этот опыт…

Но это не имеет значения. Я притягиваю её в свои объятия, стирая всё расстояние между нами. В нетерпении я провожу ладонями вверх по её талии.

Луна не двигается с места, и в городе остаёмся только мы. За прохладным ветерком следует пара велосипедистов.

Отступая назад, Луна берет меня за руку.

— Пойдём дальше, — говорит она, и наш разговор не прекращается. Как будто мы уже делали это раньше.

Она спрашивает, чем бы я занимался, если бы не был актером. Я говорю ей, что, поскольку я не могу быть футболистом, я бы с удовольствием стал продюсером.

— Я бы поделился историями, которые ещё не были рассказаны. Теми, о которых нужно знать и говорить.

Она останавливается, чтобы посмотреть на меня. Что-то мелькает в её чертах, но она прячет это прежде, чем я успеваю понять, что именно. К тому времени, как мы останавливаемся под аркой в парке Вашингтон-сквер, я раскрываю о себе больше, чем обычно. Быть рядом с ней легко. И она мне нравится. Мне нравится всё, что я знаю о ней. Я ловлю себя на том, что хочу услышать всё, чем она готова поделиться. Всё о её жизни, её семье и происхождении, информацию, которая только подпитывают моё увлечение ею.

Луна изучает мраморные узоры над нами.

— Я всегда хотела увидеть это вблизи. Это так красиво, — бормочет она.

— Это точно, — соглашаюсь я, обводя взглядом нежные очертания её лица.

Луна улыбается, и её пухлые губы требуют моего внимания. Полного. Каждую частичку. Вожделение, которое так долго кипело, с ревом пробуждается к жизни.

— Тебе обязательно уезжать сегодня вечером? — желание, голод очевидны в моем голосе.

— Да, я…что?

Я качаю головой.

— Не обращай на меня внимания, я не могу нормально мыслить.

Она собирается что-то сказать, когда звучит её будильник. Наши два часа почти истекли. Нет, мне нужно больше времени. Я хватаю её за талию. Хочу прижаться к ней, чувствовать её так, как не мог раньше.

Луна облизывает губы. Её взгляд останавливается на мне сразу после того, как она выключает будильник на своем телефоне.

— Мне, наверное, пора идти, — говорит она, но не делает ни малейшего движения, чтобы уйти.

— Луна…

— Поцелуешь меня?

Жар разливается по её чертам, когда я обхватываю ладонями её лицо. Она прекрасна. Её соблазнительный рот приветствует мой.

Луна отрывается, чтобы поцеловать меня в подбородок, в те части шеи, которые видны над рубашкой. У меня вырывается приглушенный стон. Я снова ищу и нахожу её губы. Проходят минуты. Часы. Времени недостаточно. Порыв холодного воздуха проносится мимо нас. Напоминание. Предупреждение.

Я не хочу, чтобы она уходила. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Когда она замолкает, она нежно прижимается своим лбом к моему.

— Я хотела сделать это всю ночь, — шепчет она. — Это всё, о чём я думала.

— Не уходи.

Мне не следовало этого говорить.

— Генри…

— Останься со мной, — мои слова ласкают её губы. Она сказала, что дело не только во мне. — Я бы забронировал билет и полетел с тобой, но у меня завтра работа. Это то, что я не могу пропустить.

— Генри, — выдыхает она. — Я тоже работаю завтра, — я вижу, как она сглатывает. — Но, может быть…

Я прижимаю её ближе.

— Может, ты останешься?

Лёгкая улыбка начинает обретать форму, но момент испорчен вспышкой света с другой стороны фонтана. Затем ещё одна вспышка. И ещё одна.

Глупо. Я должен был быть в курсе того, что нас окружает.

— Пошли, — бормочу я.

Её рука в моей, и мы спешим по улице. Нам нужно такси. Немедленно.

— Генри, сюда! — крикнул голос.

— Кто эта новая подружка, Генри?

Чёрт.

Их всего десять, может быть, чуть больше, но они неумолимы. Я могу использовать своё тело, чтобы защитить Луну от худшего. Я думаю. Надеюсь.

— Генри! Всего одна фотография!

Она напрягается в моих руках. Я чертовски беспомощен перед серией ярких вспышек, направленных на неё. Я никогда не чувствовал себя более беспомощным.

Когда один парень подходит к ней слишком близко, я чуть не срываюсь.

— Назад, мать твою! — рычу я.

Мы убегаем в безопасное уединение припаркованного такси. Камеры продолжают нацеливаться на нас.

— Бруклин, — рявкаю я, и таксист вливается в поток машин. Почти обезумев, я поворачиваюсь к Луне. — Я сожалею об этом. Они повсюду, — когда я тянусь к её руке, она выскальзывает из моей хватки. — Я должен был быть внимательнее. Мне жаль.

Она что-то бормочет. Звучит так, будто она говорит, что это не моя вина.

— Луна? — я нежно беру её за подбородок, пока наши глаза не встречаются.

— Я в порядке, — повторяет она, опускает взгляд и снова отстраняется. И отодвигается. — Я не ожидала…Я просто была удивлена.

Не похоже, что это всё, но я не настаиваю.

— Что в Бруклине? — спрашивает она.

— Мой дом.

Её тело напрягается. Настороженным взглядом Луна осматривает улицы. Полагаю, в поисках папарацци.

— Мы оторвались от них. Мы в порядке, — заверяю я её.

Луна кивает, выглядя испуганной. По правде говоря, она выглядит так, будто в любую секунду может сбежать.

— Остановите такси!

Что за фигня.

С визгом шин водитель съезжает на обочину.

— Что мы делаем? — спрашиваю я, расплачиваясь за поездку и выходя за ней.

— На метро быстрее, — отвечает она, не глядя на меня, и практически бежит к станции метро.

— Луна, подожди.

Я бегу трусцой, чтобы догнать её, я тянусь к её руке, и она останавливается. Когда она поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, её брови сведены вместе.

— Я не могу остаться.

У меня замирает сердце.

— Хорошо, — я пытаюсь улыбнуться. Она стоит передо мной, но уже кажется, что она далеко. — Сколько времени потребуется, чтобы добраться до аэропорта? — спрашиваю я.

Луна качает головой.

— Это плохая идея.

Я знаю её недолго, но прощание причиняет боль. Осознание того, что она уходит, подобно физическому удару, и я почти не могу отдышаться.

Она роется в своем рюкзаке. Не уверен, ищет ли она что-то или она просто не хочет смотреть на меня.

— Что заставило тебя передумать? — мой голос звучит напряженно.

Кажется, что время останавливается. Мимо не проезжают машины, мимо не проходят люди, даже солнце или луна не продолжают свой бесконечный танец в небе. Всё ждет, когда Луна что-нибудь скажет, хоть что-нибудь.

Её глаза встречаются с моими.

— Может быть, так и должно было быть. Несколько часов, полных…приятных вещей.

— Я в это не верю.

— Я верю.

— Почему? — спрашиваю я. Мы стоим рядом. Она смотрит на меня. Мои руки болят от желания прикоснуться к ней. Как я могу объяснить, что хочу больше, чем несколько часов с ней? Больше, чем несколько дней.

— Мне пора идти, — отвечает она.

Этого не может быть.

— Что, если…

— Береги себя, Генри.

— Давай я провожу тебя до станции метро.

Теперь я умоляю? Она не хочет, чтобы ты был рядом, приятель.

Когда зеленые глаза поднимают взгляд, я вижу это. Дело не в том, что она не хочет, чтобы я был рядом, а в том, что хочет. Надежда наполняет мою грудь, и я вытягиваюсь.

— Можно? — спрашиваю я, сокращая расстояние, собираясь взять её за руку.

Если это "нет", я больше не буду навязывать ей своё присутствие. Но если да…Если всё, что у меня будет, — это еще несколько минут с ней, я хочу растянуть их, чтобы они продлились.

Закусив нижнюю губу, Луна делает глубокий вдох, затем неуверенно кивает мне.

— Хорошо.

Я бы спросил её, кто причинил ей боль, но я знаю. Никчемный придурок, который не заслуживал её времени, не говоря уже о её сердце.

Медленно я провожу своими пальцами между ее. Тихий звук срывается с её губ. В моей голове мелькают образы её рта, её рук, её тела на мне.

Мы вместе спускаемся по лестнице, затем находим свободную скамейку. Я сажусь и притягиваю её к себе. Луна стоит у меня между ног.

— Занял для тебя место, — ухмыляюсь я.

После короткого колебания она опускается мне на бедро.

— Как долго ты пробудешь в Лондоне? — шепчу я, обнимая её за талию, но не так крепко, как хотелось бы. Она может встать и с легкостью отойти, если захочет. Луна наклоняется ко мне.

— Недостаточно долго, — отвечает она, не сводя с меня глаз. Кончики её пальцев касаются моей челюсти, пробегают по бороде и порхают по губам. — Как долго ты пробудешь в Нью-Йорке?

— Слишком долго.

Она грустно улыбается мне, когда мы переживаем этот момент вместе, смотрим друг на друга, запоминаем, уже сожалея. По крайней мере, я.

Луна обнимает меня за плечи. Уткнувшись лицом в изгиб её шеи, я вдыхаю её пляжный аромат. Я хочу попробовать легкий привкус ванили.

Приближается грохочущий звук поезда метро. Я сжимаю её крепче, ближе. Я не хочу отпускать. Шум становится сильнее, и вагон метро, которые собирается увезти её от меня, останавливается.

— Генри… — голос Луны мягко звучит у моего уха. Её губы касаются моих на мимолетную секунду, а затем она уходит.