Когда случились мы

Глава 29

ЛУНА

Музыка звучит громко, но наш столик находится в углу, где легче поддерживать беседу. Не то чтобы я хотела этого в данный момент.

Выглядя незаинтересованной, я оцениваю его. Лиам. В нем нет ничего особенно примечательного. Кто-то может посчитать его симпатичным мужчиной, но всё, что я вижу, — это человека, который позволил Генри уйти, а затем попытался наказать его за это.

— Ты знаешь, что мы были вместе? — Лиам улыбается мне, и его тонкие губы и острый подбородок немного смягчаются, когда он это делает.

Я этого не ожидала. Я не думала, что он поделится какой-либо информацией. Но презрение в его тоне ранее и сейчас имеет смысл.

— Ты не можешь этого знать, — продолжает Лиам, едва заметно скривив губы. — Но он действительно хорош в сосании члена.

Какого хрена. Quien se cree? (с исп. Кем он себя возомнил?)

Внезапно мои уши начинают гореть. В животе у меня тоже что-то сжимается. Мне хочется подойти и стереть с его лица это глупое, снисходительное выражение. Может быть, плеснуть в него своим напитком, но это всего лишь вода. Очевидно, он пытается вызвать у меня реакцию. Я не клюну на крючок. Это всё, что я знаю.

Медленно выдыхая, я моргаю, глядя на него, выглядя совершенно уставшей от него и всего этого разговора. Однако внутри я с удивлением обнаруживаю, что ревную. Мне ненавистно осознавать, что этот человек знает Генри так, как я никогда не узнаю.

Я ухмыляюсь, в основном, чтобы скрыть свою панику и растущую неуверенность.

— Послушай, э-э, Леон, верно?

Я нарочно называю его неправильным именем. Его глаза сужаются до щелочек.

— Лиам, — поправляет он, и я вижу, как на мгновение теряется его уверенность.

Генри действительно не упоминал обо мне? ему, должно быть, интересно.

Это дает мне достаточно времени, чтобы начать мыслить здраво.

— Верно, Лиам, — я соизволяю улыбнуться ему, прежде чем продолжить. — Я тоже хорошо сосу член, — крошечная часть меня шокирована тем, что я действительно произнесла эти слова вслух, а другая часть наслаждается презрительным взглядом, которым он одаривает меня. — Я делаю это при каждом удобном случае, — гладко вру я. Это было всего один раз, на самом деле меньше часа назад, но этому прохвосту не обязательно знать подробности.

— Ты хочешь сказать мне, — Лиам наклоняется вперед, опершись локтем о край стола. — Что тебя не беспокоит то, что ты узнала это о нем? — он старается, чтобы вопрос прозвучал непринужденно. Не получается. Я слышу едва сдерживаемую ярость в его словах.

— А должно ли? — возражаю я. — С моей стороны довольно лицемерно расстраиваться, зная, что он хорош в том, в чем хороша и я. Тебе так не кажется?

Лиам пристально смотрит на меня. Его ноздри раздуваются, когда он вдыхает, а когда он выдыхает, он откидывается назад, подальше от меня, натягивая на лицо натянутую улыбку. В свете лампы позади него его светло-каштановые волосы становятся светлыми, а голубые глаза ясными и блестящими. На мгновение мне кажется, я знаю, что увидел Генри, когда посмотрел на него. Уверенный. Решительный. И, да, в каком-то смысле даже красивый.

От этого у меня в животе зарождается нечто похуже ревности. Впервые у меня возникает иррациональная мысль, что я не могу соперничать с этим мужчиной. Я должна бороться с укоренившимся убеждением, с которым я выросла, что люди, похожие на него, лучше, чем люди, похожие на меня. Даже при том, что мне стыдно за то, что я позволила себе снова погрузиться в пучину ненависти к самой себе, из которой давным-давно вырвалась, даже на мгновение, я не позволяю этому проявиться. Ни сомнениям, ни отвращению к себе.

Всё это в прошлом. Я усердно работалп, чтобы пройти через это.

Вместо того чтобы ждать ответа, который, возможно, никогда не придет, я наклоняюсь ближе, как будто хочу поделиться секретом со своим новым лучшим другом.

— Ты не можешь этого знать, но он действительно хорош и в том, чтобы лизать киску.

Шокированный и отталкивающий взгляд, мелькающий на лице Лиама, оживляет меня. В этот мимолетный момент я понимаю, что знаю Генри так, как этот мужчина никогда не узнает.

И…Лиам тоже это знает. Я вижу это по тому, как меняется выражение его лица. Его светло-голубые глаза становятся холодными, и я вижу в них настоящую ненависть.

Рациональная часть моего мозга знает, что Генри — это гораздо больше, чем просто сексуальные услуги. Намного важнее и гораздо более особенный, чем просто секс. Эта рациональная часть оскорблена за Генри. О нем не следует говорить таким образом. Но иррациональная часть не хочет позволять этому глупому человечишке претендовать на победу, какой бы маленькой она ни была. И поэтому я играю в его оскорбительную игру, потому что я человек и чувствую угрозу.

— Итак, что случилось? — я бросаю вызов, всё ещё наклоняясь вперед. — Между тобой и Генри?

— Генри? — выплевывает он, приподнимая бровь. — Ты называешь его Генри? Как странно.

— Это его имя, — отвечаю я, глядя на него так, как будто он еще больший идиот, чем я изначально думала. — Как ты его называл?

Словно раздумывая, стоит ли делиться со мной этой ценной информацией, Лиам долго не отвечает. Я смотрю на толпу на танцполе. Она стала ещё больше. Я не могу найти Генри в массе прыгающих и врезающихся друг в друга тел.

Я не хочу, чтобы он подходил. Не сейчас.

— Джон.

Я перевожу взгляд обратно на Лиама. Мне не нужно говорить, О, ты всё ещё здесь, потому что моё лицо делает это за меня.

— Из-за его фамилии.

— Да, я поняла, — я почти закатываю глаза, но мне удается сохранить самообладание. Я делаю глоток воды.

— Следи за его руками, — предупреждает меня Лиам с блеском в глазах. — Особенно после пары кружек пива.

Моё сердцебиение учащается. Я не уверена, чувствую ли я больше обиды или зависти из-за того, что он знает эту маленькую деталь, а я нет. В конце концов, мы с Генри никогда не пили. До сегодняшнего вечера я даже не знала, что он любит выпить. Это заставляет меня осознать, что я ещё так много о нём не знаю. Может быть, это всё, чего хочет добиться этот скользкий идиот — заставить меня усомниться в том, что у нас есть.

— Хей.

Мы с Лиамом отворачиваемся друг от друга, чтобы посмотреть на Генри, который вытирает пот со лба тыльной стороной ладони. Он останавливается по другую сторону стола, оставляя его в качестве буфера между своим прошлым и настоящим. Из-за танца он весь покраснел и учащенно дышит — примерно так он выглядит после секса. Меня бесит, что Лиам, вероятно, тоже это понимает.

Не в силах сдержать любопытство, я совершаю ошибку и смотрю на человека, из-за которого Генри чуть не остался в Лондоне. Голод в этих ледяных голубых глазах подстегивает меня проклинать и швырять вещи. Желательно в его глупую физиономию.

— Всё в порядке? — спрашивает меня Генри с озабоченным выражением лица.

— Да. Всё хорошо, — я заставляю себя улыбнуться. Я становлюсь настоящим мастером вранья. — Твой друг Лиам подошел поздороваться.

— Я ему не друг, — огрызается Лиам, в то же время Генри говорит мне:

— Он мне не друг.

Когда Лиам встает, оба мужчины смотрят друг на друга. Я стараюсь не показывать, что это меня беспокоит.

— Ты рассказал ей обо мне? — спрашивает он Генри. В его голосе есть что-то требовательное, контролирующее.

Меня от этого тошнит.

Генри первым отводит взгляд от более высокого мужчины. Его теплый взгляд возвращается к моему.

— Мы говорим только о важных вещах, — просто отвечает Генри, но его тон пренебрежителен.

Интересно, он тоже притворяется?

Вот тогда я чувствую, как холодные голубые глаза метают кинжалы в мою сторону. Как бы сильно я ни хотела увидеть, как он страдает, я отворачиваюсь к танцполу.

— Готова? — спрашивает Генри, демонстрируя мне свою ослепительную улыбку.

Я качаю головой.

— Пока нет. Если я встану прямо сейчас, мои ноги не выдержат.

— У тебя есть мой номер, — напоминает Лиам Генри, обходя стол и проходя мимо него. — Я остановился в Челси. Позвони мне.

Это открытое приглашение заставляет меня почувствовать невероятную горечь и ещё большую неуверенность, что, я уверена, не единственное намерение Лиама. Под столом мои руки сжимаются в кулаки.

Генри ничего не отвечает, не утруждает себя и вторым взглядом. Вместо этого он обходит стол, приближаясь ко мне. За всё это время его карие глаза ни разу не отвели взгляда от моего лица.

— Ты в порядке? — спрашивает он, когда мы остаемся одни.

Когда Генри садится, он тянется к моей руке. Они всё ещё сжаты в кулаки. Меня удивляет, когда я позволяю ему разжать их.

— Со мной всё будет в порядке, — я киваю, пытаясь убедить нас обоих.

— Я не знал, что он появится. Понятия не имею, как он узнал, что я здесь.

Тут я замечаю, что кое-кто из присутствующих возвращается к столу, и улыбаюсь Генри. Это не искренняя улыбка, и я думаю, он знает, но я не собираюсь доставлять тому, кто звонил Лиаму, удовольствие от осознания того, что они достали меня. Они провалились в своей попытке.

Заправляя выбившуюся прядь розовых волос мне за ухо, Генри молчаливо извиняется, нежно поглаживая мою щеку. На мгновение это заставляет меня забыть о тех расчетливых голубых глазах.

— Нам пора идти, — говорю я, всё ещё натягивая как можно более естественную улыбку, стараясь казаться в полном порядке. Остальным будет казаться, что я отлично провожу время.

Генри неуверенно кивает. Как только он встает и берет меня за руку, он уже не отпускает её. Ни когда мы прощаемся, ни когда выходим на улицу, ни когда ловим такси. На заднем сиденье он обнимает меня обеими руками.

— Прости за всё, что он сказал, — шепчет Генри мне на ухо. Он целует меня в висок и крепко прижимает к своей широкой груди.

Я смеюсь. Но этот смех лишен веселья.

— Он не сказал ничего…негативного.

Генри наклоняется вперед, пытаясь заглянуть мне в лицо.

— Что он сказал? — спрашивает он низким голосом.

Мой взгляд блуждает, и я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы заметить, что водитель такси наблюдает за нами в зеркало заднего вида.

— Ничего особенного, — уверяю я Генри.

Я кладу голову ему на плечо. Меня сейчас стошнит.

Я веду себя неразумно — я могу это признать. Но неразумно это или нет, мне нужно пространство. Генри мне его не дает.

— Я не понимаю, — говорит он. — В такси ты сказала, что всё в порядке.

— Потому что таксист наблюдал за нами! Я не знала, записывал ли он наш разговор! Или снимал тебя!

— Значит, всё не в порядке? — медленно спрашивает Генри, пытаясь понять. — Я не понимаю.

— Знаешь что, — отвечаю я голосом выше и громче обычного. — Тебе и не нужно. Я просто…Прямо сейчас я хочу побыть одна.

У меня слишком сильно давит на веки, но я беру себя в руки и сдерживаю эмоции. Я не хочу плакать. Не сейчас. Не из-за идиота, который не имеет значения. И всё же эти нежелательные чувства неуверенности, ревности всё ещё присутствуют, навязчивые, всепроникающие. Сама того не желая, я продолжаю видеть эти голубые глаза, эти почти светлые волосы, бледную кожу, тонкие губы…Мужчину, которого Генри когда-то любил.

Но почему? Почему кто-то такой блестящий и талантливый, такой добрый и удивительный, как Генри, любил этого парня? Это не имеет смысла, и у меня в животе всё переворачивается. Я не хочу ни говорить, ни объяснять. Часть меня хочет побыть в одиночестве. Другая часть хочет похоронить себя в комфорте и привязанности, которые предлагает Генри. Но я этого не сделаю.

Он будет спорить. Я знаю, что он не любит оставлять что-то недосказанным. Он предпочитает, чтобы всё было открыто. При обычных обстоятельствах это для меня сложно.

— Пожалуйста, Генри, просто… — я смотрю на дверь.

Нахмурившись, он проводит руками по волосам, выглядя беспомощным. Я отворачиваюсь.

— Могу я сказать одну вещь?

Опустив глаза в пол, я киваю.

— Он не имеет значения. Ты и я, Луна, мы важны.

Генри громко выдыхает и, бросив прощальный взгляд, выходит из кабинета. Я слышу, как он поднимается по лестнице и возвращается в свою комнату.

Он не кричал. Он не хлопал дверью. Он ничем не швырялся.

Это я повысила голос. Это у меня возникло желание что-нибудь бросить. Плюхаясь на диван, моё зрение затуманивается, и я не утруждаю себя сдерживанием слёз. Разочарование выплескивается из меня, потому что я осознаю, что есть так много вещей, от которых мне нужно отучиться.

Час спустя, после того, как я написала Сол и своему младшему брату Винни, после того, как я выплеснула всё это дерьмо, я действительно чувствую себя немного лучше. Но я всё ещё в офисе, лежу на диване и смотрю в потолок, в то время как Генри наверху, в своей комнате.

Чувствуя себя довольно несчастной без него, я хочу пойти к нему, прижаться к его телу, не говоря ни слова, и заснуть в его объятиях. Но я знаю, что это было бы неправильно.

ГЕНРИ

Я не смог заснуть. Даже после короткой тренировки и душа я ворочаюсь с боку на бок. Я даже пытался обнять её подушку. Ничего не помогает. Луна внизу, она расстроена из-за того, кто не важен. Хуже всего то, что я не знаю, как это исправить. Ей нужно пространство, и я даю ей его, но это так трудно.

Что ещё хуже, я не знаю, кто позвонил Лиаму. Это беспокоит меня. Очень. Они должны быть моими друзьями. Я всё ещё считаю их таковыми. Возможно, это чувство больше не взаимно…

Тихий стук в дверь заставляет меня сесть в постели. Я даже не слышал, как она поднималась по лестнице, но очертания её фигуры видны благодаря свету внизу.

— Ты не спишь? — неуверенно шепчет Луна.

— Ага, — облегчение наполняет каждый дюйм моего сердца. Я улыбаюсь в темной комнате.

— Ещё не поздно поговорить?

— Никогда не бывает слишком поздно.

— Я имела в виду, что у тебя завтра съемки.

— Со мной всё будет в порядке, — уверяю я её. Кровать скрипит, когда я двигаюсь. — Ты не против, если я включу свет?

— Эм, нет, всё в порядке.

Маленькая лампа на прикроватном столике наполняет комнату мягким, теплым светом.

— Я разбудила тебя.

— Я не спал. Я надеялся, что ты придешь поговорить со мной.

Если бы Луна посмотрела на меня, она бы увидела, что я абсолютно честен. Но её взгляд опущен на свои руки.

— Я не злилась на тебя, — начинает она. — Просто…Я не ожидала, что он будет там. И…ему не нужно было говорить ничего из того, что он сказал. Я просто…не знала, что чувствовать.

— Что он сказал?

Теперь мой взгляд прикован к одеялам передо мной, но я слышу, как она переминается. Она отвечает не сразу, и тишина затягивается.

Что бы ни сказал Лиам, это не могло быть ничем хорошим. Я боюсь, что бы это ни было, это могло повлиять на Луну, каким-то образом настроить её против меня. Нам с ней так хорошо вместе. Я не хочу терять её. Ни сейчас, ни когда-либо.

— Ты можешь рассказать мне всё, что угодно, — напоминаю я ей. Тогда мы сможем оставить это в прошлом.

— Он сказал, что ты хорошо сосешь член.

Я бормочу себе под нос серию оскорблений.

— Что ты сказала? На это? — дышу я, испуганный, в ужасе от того, что она чувствует. Лиаму не нравилось, что я би, он часто расспрашивал меня, пытался пристыдить меня за это.

Зеленые глаза устремляются на меня, а затем так же быстро отводятся. Луна несколько раз прочищает горло.

— Ну…Я сказала, что, эм, ты тоже хорош в ласкании киски, — бормочет она, но я понимаю её достаточно ясно. — Послушай, Генри, прежде чем ты расстроишься, просто знай, что я знаю, что не должна была этого говорить. Это оскорбительно на многих уровнях. Он просто…выводил меня из себя своим глупым выражением лица, и я называю его Джоном! — добавляет она насмешливым тоном. — Я просто хотела, чтобы он заткнулся на хрен.

Я ничего не отвечаю. Я слишком занят, пытаясь сдержать смех. Я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть выражение лица Лиама, когда Луна сказала ему эти слова.

— Так что… — она снова прочищает горло. — Мне действительно жаль. Это было глупо и незрело и…

В мгновение ока я вскакиваю с кровати и заключаю её в огромные объятия. Я заключаю её в свои объятия, благодарный, испытывающий облегчение. Когда я открываю рот, чтобы объяснить, что я чувствую, я останавливаюсь, делаю глубокий вдох, а затем крепче обнимаю её. Потому что принятие Луны значит всё.

— Л, тебе не за что извиняться. Он был мудаком.

— Да, был, но мне не следовало говорить о тебе таким образом.

Я поднимаю её с пола. Как она может думать, что обидела меня? Это не так. Абсолютно. То, что она сделала, намного лучше. Она защищала меня единственным способом, который могла придумать. Несмотря на намерения Лиама, она не отвергает меня, не презирает за то, кто я есть. Вместо этого она беспокоится, что расстроила меня, обеспокоена тем, что оскорбила меня. Если бы я уже не был влюблен в неё с первого взгляда, то влюбился бы сейчас.

Я улыбаюсь ей, моё сердце переполнено. Осторожно кладу Луну на кровать и забираюсь следом.

— Ты правда так думаешь? — спрашиваю я, стягивая с неё свитер через голову.

— Да, это оскорбительно…

— Нет, я имею в виду, — я прочищаю горло, продолжая раздевать её. — Ты действительно думаешь, что я хорош в ласкании твоей киски?

— Ох, — она сглатывает. — Ты про это? ДА. Очень.

— Ты покраснела, Луна? — спрашиваю я, и мой голос звучит так же низко, как соблазнительный шепот, от которого на вся таёт.

— Нет, я…может быть, немного, — выдыхает она, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать её в шею.

— Ты представляешь это? — спрашиваю я, касаясь губами мочки её уха. — Моё лицо между твоих ног, мой язык лижет тебя, пожирает тебя…

— Генри…

Это сдавленный звук.

Она лежит посреди кровати, полуголая, извивающаяся. Член у меня в штанах стоит, но с этим придется подождать. Всё моё внимание сосредоточено на ней, на том, чтобы доставить ей удовольствие.

— Ты хочешь, чтобы я сделал это снова?

— Да, — отвечает она прежде, чем я заканчиваю задавать вопрос.

Член в штанах подергивается.

Луна нежно обхватывает моё лицо обеими руками.

— Но я сожалею о том, что сказала, и о своем поведении по отношению к тебе внизу.

— Тебе не нужно извиняться. Ты была расстроена. Мы оба иногда будем расстраиваться. Это часть… — я чуть не говорю “любви к кому-то”, но останавливаю себя. Я не хочу, чтобы мои первые слова показались ей реакцией на этого мерзавца. — Это часть того, чтобы быть с кем-то.

У неё вырывается что-то вроде всхлипывания, и Луна прячет лицо у меня на груди. Я прижимаю её к себе.

— Я была расстроена. Я хотела надрать задницу ему и тебе за то, что ты был с ним. Я уверена, что есть гораздо более приятные парни, с которыми можно быть вместе, — поспешно признается она, и тот факт, что она чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы поделиться своими мыслями, наполняет моё сердце надеждой.

Я улыбаюсь ей, но она опускает взгляд. Несколько слезинок стекают по её щекам.

— Эй, всё в порядке, — я крепче обнимаю её, мои руки скользят по её теплой, мягкой коже. Я целую её обнаженное плечо. — то не всегда легко — быть способной выразить словами то, что ты не готова говорить.

— Не думаю, что сейчас я готова к чему-то ещё, — шепчет она дрожащим голосом.

— Тебе нужно, чтобы я ушел? — спрашиваю я.

Я ненавижу, что она так себя чувствует. Я бы хотел, чтобы она могла заглянуть в моё сердце, потому что она там единственная. Я бы хотел показать ей свои мысли — все они сосредоточены вокруг неё. Однако я пока отложил в сторону свои собственные чувства, чтобы убедиться, что любая боль, любое огорчение, любое горе, с которыми она имеет дело, скоро пройдут.

— Я буду внизу, — говорю я, целую её в лоб, прежде чем выскользнуть из постели.

— Нет, пожалуйста.

— Луна, всё в порядке, если ты хочешь побыть одна прямо сейчас.

— Но… — она тянется к моей руке и произносит слова, застрявшие у неё в горле, изо всех сил стараясь удержаться. — Не уходи.

Моё сердце снова бьется, и воздух врывается в легкие.

— Я не уйду.

Луна поднимает свой пристальный взгляд, чтобы встретиться с моим.

— Можешь… — она нервно прикусывает губу.

— Если я смогу, я сделаю это, — заверяю я её, снова садясь рядом. — А если не смогу, я найду другой способ.

— Можем ли мы просто…лечь рядом друг с другом? Пожалуйста.

Каждую ночь, думаю я.

— Конечно.

Я ложусь на кровать, увлекая Луну за собой. Я обнимаю её обеими руками, используя своё тело как одеяло, чтобы согреть её, как щит, отгоняющий всё плохие мысли.

— Так нормально? — спрашиваю я.

— Так идеально.