Кокон

Глава 6

Работая полицейским, Джеймс редко о чем-то жалел по-настоящему. Он понимал, что выбранная им профессия всегда связана с определенными рисками. Никогда не знаешь, когда тебе попадется неуравновешенный псих с ножом или огнестрелом. Но, по крайней мере, к этому их готовили. А вот к работе с общественностью подготовить никто не мог.

Вернее было сказать к тому, во что могут выливаться завышенные ожидания, когда ты сам заявляешь во всеуслышание громкие слова. Особенно, когда они стали заголовками газет.

— Ну что, как там наш великий детектив округа Оканоган? — спросил зашедший в кабинет Билл. К удивлению Джеймса, из голоса напарника постепенно пропали насмешливые нотки, и последние пару недель Митчелл как-то внезапно посерьезнел. Теперь они все в одной лодке, и внимание уже не только жителей, но и всего округа, было приковано к ним.

Лампа тускло освещала их погруженные в раздумья лица. Несмотря на то, что утро уже грозилось перерасти в полдень, город окутывал зимний полумрак, отчего дни сливались в одну бесконечно черную полосу.

— Пока без изменений, — вздохнул Джеймс, косо глянув на брошенную на стол газету. — Ты с патрулирования?

— Только что вернулся, — кивнул Митчелл, размял затекшие шею и руки. — Как же утомительно разъезжать по городу. Будто они и вправду верят, что убийца будет с ножом по улицам расхаживать…

Пока комиссар отказался от запроса помощи, но давление, под которым оказалось все полицейское отделение, было невероятным. После объявления о том, что в городе два убийства с одинаковым почерком, все без исключения поддались панике. Потребовали усилить патрулирование улиц, и теперь в городе почти на каждом углу виднелись темные полицейские машины.

Необходимость разрываться между расследованием и связью с журналистами мешала не только Чарли, но и самому Джеймсу. Теперь, когда он стал лицом этого дела, каждый хотел услышать его комментарий, его отчет, его оправдания о том, почему преступник до сих пор не пойман…

Все это свалилось на голову детектива резко и внезапно, словно на него обрушили плотину. Он был уверен, что открытость перед гражданами поможет в усилении мер безопасности и даст им необходимое спокойствие. Однако вышло наоборот. И, кажется, комиссар не упускал напомнить об этом Сэвиджу каждый раз, когда наблюдал, как тому приходилось отдуваться перед репортерами. Этот снисходительный насмешливый взгляд будто говорил: «Ну что, добился того, чего хотел?»

— Уже видел последние новости? — усмехнулся Билл, увидев, как напарник поглядывает на принесенную газету. — А хотя куда там, ты же тут теперь ночуешь.

Он пренебрежительно бросил ее, разметав тем самым записи судмедэкспертов, которые детектив сверял до прихода напарника. Раздраженный, с неким обречением и страхом, Джеймс резким движением развернул ее. Глаза забегали по строчкам.

— «Ловля бабочки затягивается»? — прочитал вслух Джеймс, даже не стараясь умерить скептический тон. — «Мотылек ускользает из рук офицеров! Полиция не в силах уберечь город перед надвигающимися праздниками»?.. Это еще что такое?

— О, ты не знал? — Билл шумно хлебнул остатки холодного кофе из кружки. — Что журналисты дали нашему убийце прозвище?

— «Мотылек»? — Джеймс негодующе фыркнул. — Неужели у них фантазии на что-то получше не хватило?

Митчелл гоготнул.

— Ага, я тоже их креативность оценил, — Билла, кажется, это скорее забавляло. — Правда, почему «Мотылек», я так и не понял. Уж если они хотели намекнуть, что обе жертвы были проститутками, могли бы и другое имя подобрать… Ультрафиолетовая лампа, например?

Билл снова усмехнулся своей шутке. Джеймс лишь бросил газету на стол, словно она обжигала пальцы. Прозвище «Мотылек» звучало почти издевательски. Это не просто имя, это ярлык на его неспособности поймать убийцу. Он ощутил, как холодный ком поднимается из груди к горлу, но подавил это чувство. Сейчас нельзя показывать слабость.

— Ладно, перестань уже хмуриться, Джимми, — добавил Билл. — Пусть себе развлекаются, в кои-то веки им такое веселье перепало.

— Если бы только не мешались под ногами… — Джеймс пропустил мимо ушей несмешливое сокращение своего имени. — Есть какие-то подвижки с поиском машины?

— Кроме того, что мы выяснили, что, скорее всего, это был пикап — ничего. Но сегодня пришли данные, следы в лесу и у парка совпадают.

Он показал результаты экспертизы Джеймсу, но тот был слишком уставшим, чтобы вникать в это, а потому лишь пробежался глазами по листкам.

— Ну а у тебя что нового?

Вопрос вызвал у Сэвиджа закономерный тяжелый вздох. Детектив протер глаза пальцами, прогоняя сонливость. Бессонные ночи уже сильно сказывались на нем, и никакой кофе не помогал держать его в тонусе.

Вторая жертва, Шерил Мэйн, на первый взгляд, никак не была связана с Нелли. Но правда о ней вскрылась куда быстрее, чем о мисс Уильямс. В отличие от последней, Шерил, более известная как «Энджил», не скрывала свой род деятельности. Родственников в Эйберсвуде у нее не было, кроме старой бабки, за которой Шерил ухаживала. Стоило миссис Мэйн узнать печальные новости о судьбе ее единственной внучки, у старушки прихватило сердце и последние две недели она провела в больничной палате.

Было решено оставить женщину под наблюдением врачей, учитывая, что возвращаться ей было не к кому, а сама она, хоть и выглядела достаточно крепкой для своих семидесяти пяти, уже была не в состоянии содержать себя. Она и передвигалась то с трудом…

— Шэри была такой милой, такой доброй девочкой… — плакала старушка, когда Джеймс и Билл пришли допрашивать ее. — Какой изверг забрал ее у меня… Пусть Господь покарает это чудовище. Как же я буду без нее, я растила ее как дочь…

— Вы знаете, кем работала Шерил? — осторожно спросил Билл.

— Конечно, — уверенно заявила она, протирая влажные глаза платком. — Она подрабатывала в круглосуточном магазине на Ривер-стрит. Тот, который в старом индустриальном районе, за рекой.

Офицеры переглянулись и едва заметно кивнули друг другу. Пожалуй, лучше пожилой женщине не знать правды о собственной внучке. Такого она может и не пережить…

Как и Уильямс, Шерил бо́льшую часть времени проводила в «Норсвуд плейс». Мотель был будто живым воплощением того, как далеко может зайти человеческое отчаяние. Облупленные стены и грязные окна были лишь дополнением к маленьким обшарпанным комнатам, которые, казалось, никогда не убирали. Все здесь было пропитано запахом ошибок, которые больше не исправить.

Администратор отеля, мадам Гонзалес, пышная женщина средних лет, как знал детектив, была и хозяйкой борделя, который она устроила в стенах «Норсвуд плейс». Разумеется, будь у полиции официальные доказательства ее причастности, она давно оказалась бы за решеткой. Но косвенные улики и наличие залога позволяли этой женщине спокойно разгуливать на свободе и продолжать свою незаконную деятельность.

— А-а-а, офицеры, — стрельнула она взглядом, как только Джеймс и Билл показались в дверях. Она привстала, опершись о стойку, демонстрируя декольте. На лице расцвела лукавая улыбочка. — Надеюсь, в этот раз вы пришли отдохнуть и развеяться? Для вас наши двери всегда открыты.

— Да я скорее откушу себе руку, чем проведу ночь в этом клоповнике, — буркнул Билл, стараясь лишний раз не трогать здесь ничего, даже этим спертым воздухом он будто не хотел дышать. Брезгливость и чистоплотность ему не позволяли этого.

Джеймсу тоже было неприятно находиться в этом месте, и он мечтал как можно быстрее покинуть злосчастный отель. И, желательно, получив ответы на свои вопросы.

— Увы, миссис Гонзалес…

— Предпочитаю, чтобы меня называли «мадам».

-…Мы тут по делу и хотели бы, чтобы вы пояснили нам некоторые детали, — Сэвидж намеренно пропустил ее просьбу мимо ушей.

Обрюзгшее лицо тут же помрачнело, словно с него стекла венецианская маска.

— Что вам еще надо? — отозвалась она резко, отбросив всякую приветливость и заискивание. — Вы и так перевернули мотель сверху донизу, постояльцев распугали. Какие еще улики вам нужны были? Сразу предупреждаю — после того обыска мы уже провели уборку номеров, и если что-то было, то ничего не найдете.

Джеймс очень сомневался в этом, оглядывая покрытую пылью и грязью мебель, однако воздержался от едких замечаний. Сейчас ему нужно было только допросить ее.

— Мы, кажется, просили, чтобы вы подняли записи о постояльцах, — напомнил Билл.

Гонзалес недовольно стрельнула глазами.

— Да, было такое... — она достала из ящика стола книгу учета. Раскрыв, она развернула ее и подтолкнула ближе к полицейским. — Тут все записи о постояльцах за прошедшие два месяца. Если необходимо, можете сделать копии.

Джеймс быстро пролистал страницы. В который раз мелькнуло имя Нелли Уильямс, а вот Шерил значилась только под своим псевдонимом. «Поэтому то я и не увидел ее сразу», — понял Джеймс. Он недовольно посмотрел на мадам, но та даже и бровью не повела.

— Что-то не так, офицер?

— Будьте добры, копии, — детектив скрежетнул зубами.

Как только заветные бумаги оказались у них, полицейские поспешили покинуть «Норсвуд плейс».

И вот сейчас, сидя в своем офисе, среди гор папок с бумагами, разбросанных по поверхности фотографий, записей и карт, Джеймс снова просматривал смазанные на плохом принтере копии, где корявым почерком в столбец были записаны имена и даты. Разумеется, раз Шерил записывалась под своим псевдонимом, то и постояльцы могли использовать фальшивые имена. Гонзалес не слишком-то следила за этим — все пометки она будто делала для себя, а не для бухгалтерского отчета.

Мисс Мэйн работала с куда большей регулярностью, чем ее коллега по несчастью. Выходной она брала раз в два дня. Был большой промежуток в середине ноября, когда ее не было в мотеле, почти две недели. Будто бы она болела или, может, ей надо было ухаживать за бабушкой… Последняя дата, когда Энджил значилась в книге постояльцев, была двадцатое ноября… Установленная дата смерти — в ночь с двадцать второго на двадцать третье, перед самым Днем Благодарения.

Джеймс потер виски, чувствуя, как голова гудит от напряжения, не давая сосредоточиться. Имена, даты, записи — все это было перед глазами, но каждый раз, как он пытался соединить их, логика ускользала. Что-то было не так. Будто Сэвидж упускал важную деталь.

— Это все не складывается, — пробормотал он. — Улики... Они разрозненные, как куски пазла, которые кто-то специально перемешал.

Митчелл, сидящий напротив, лениво покачивал ногой, глядя на одну из фотографий.

— Ну, может, это такой хитрый пазл с подвохом? — хмыкнул он. — Знаешь, как те картинки в детских журналах, где половина деталей просто нарисована неправильно.

Джеймс резко поднял взгляд.

— Ты серьезно, Билл? — прорычал он. — У нас два тела, и ни одной чертовой зацепки, а ты шутишь? Это все, что ты можешь предложить?

Митчелл вздохнул, но не отвел взгляда. Он выпрямился на стуле, отложив фотографию.

— Слушай, Джимми, я просто пытаюсь сделать так, чтобы ты не угробил себя раньше, чем поймешь, во что эти «пазлы» складываются. Но если тебе больше нравится копаться в этом до полуночи, пока глаза не начнут кровоточить, то ради бога.

Джеймс на мгновение застыл, его раздражение начало уступать место чему-то другому. Он заметил, как под глазами Билла залегли тени, а плечи были чуть опущены — не в расслаблении, а в усталости. Даже его голос, обычно уверенный, звучал глуше.

— Ты тоже устал, да? — тихо спросил Джеймс, хотя это было больше утверждение.

Митчелл усмехнулся, но без своего обычного задора.

— А как ты думаешь? Ты вообще видел, сколько кофе я уже выпил за сегодня? Еще одна кружка, и я начну слышать, как со мной разговаривает кофеварка.

Джеймс опустил взгляд на бумаги. Его злость растворилась в чувстве вины. Он не замечал, как втянул в свое беспокойство не только себя, но и напарника.

— Прости, Билл, — сказал он чуть тише. — Просто... это дело. Оно пожирает меня. Все кажется таким важным, таким...

— Ты не один, Джеймс, — перебил Митчелл, качая головой. — Ты не должен тянуть все это на себе. У нас есть ресурсы, есть время. А если ты скопытишься в процессе, это ничего не изменит. Так что, ради бога, давай немного притормозим.

Джеймс задумался, его взгляд скользнул по столу. Усталость накатила волной, но отступать он не мог. Он кивнул, как бы обещая, что услышал слова напарника, даже если пока не был готов следовать им.

— А кто такой «Г. Миллер»? — спросил вдруг Билл.

Джеймс не сразу понял, что вопрос адресован ему.

— Что?..

Билл поднял копию записей книги учета гостей «Норсвуд Плейс». Палец его указывал на одну из строчек.

— Ну, тут один из последних постояльцев, с кем в одном номере была Шерил, — спокойно объяснил Митчелл. — Мы вроде не допрашивали его…

Джеймс выхватил листок, желая лично убедиться. Действительно… «Комната №7. Энджил, Г. Миллер, 2,5ч».

— Я знаю одного парня с такой фамилией, — начал ошарашенный Джеймс. — Но я не думал, что он может быть из любителей подобных отношений… Это тот молодой врач, что давал показания.

— Который в бригаде со скорой работал? — нахмурился сержант, припоминая показания, которые молодой врач давал уже потом в полицейском участке.

— Он самый.

Митчелл хмыкнул.

— А парнишка то не такой уж и скромняга, оказывается. Раз не прочь услугами проституток пользоваться.

Джеймсу же казалось сомнительным, чтобы Гэри смог бы поступить так… Однако то, что его имя фигурировало в обоих случаях, было достаточно подозрительным. Отчаяние немного отступило, как только наметился хоть какой-то прогресс.

— Знаешь, а ты тоже оказывается, можешь, когда захочешь, — попытался отшутиться Джеймс.

— А то, Джимми, — Билл улыбнулся, но несколько вымученно. — Не все же время мне быть ленивым ублюдком, верно?

— Съезжу-ка я побеседовать с мистером Миллером, — детектив встал из-за стола. — А ты пока займись грузовиками, ладно?

Оставив Билла одного в их маленьком темном закутке, Джеймс зашагал к выходу из участка.

— Я бы на твоем месте пошел через черный вход, — хмыкнул вновь дежурящий Уилбер Тредсон, не отрываясь от матча, который тот смотрел на своем небольшом телевизоре. — Там вроде как опять журналюги в засаде.

Джеймс замер, про себя проклиная репортеров, а затем, поблагодарив Тредсона, быстро ушел в другую сторону.

— Будешь должен, Джим! — крикнул мужчина вслед.

Когда детектив сел за руль и выехал с парковки, он, к своему сожалению, увидел подтверждение слов коллеги — у входа действительно стояла подозрительная парочка, цепляющаяся чуть ли не к каждому выходящему из здания офицеру.

Теперь его путь лежал к больнице. Там, на улице, мерцали рождественские огоньки, которые казались тусклыми и неуместными. Люди не улыбались, а спешили домой, избегая лишних встреч и бесед с прохожими, как было прежде. Даже дети перестали просить родителей остановиться у витрин, наполненных праздничными гирляндами. Город погрузился в тревожное ожидание.

В больнице Джеймса ожидал неприятный сюрприз — у Миллера был сегодня выходной.

— Я не имею права оглашать данные сотрудников, детектив, — ощерилась медсестра Клейсон, когда тот попросил дать адрес Гэри.

— Если хотите играть в эти игры — пожалуйста, — сощурился Джеймс. Обычно он не любил изображать «плохого копа», но сейчас он был настолько зол и раздражен, что особо входить в роль не потребовалось. — Однако на кону — потенциальное спасение жизни следующей жертвы и поимка опасного преступника. Вы же не хотите, чтобы ваш отказ сотрудничества лег тяжким бременем?

Драматичный блеф почти всегда помогал. Глаза женщины округлились, она не нашлась что ответить. Какое-то время она колебалась, понимая, что своим поступком может лишить себя работы, но в конце концов она сдалась.

— Хэмлок-роуд, 12, квартира номер «4», — коротко бросила она полушепотом. — Только если что, я буду отрицать, что это вы узнали от меня детектив.

— Разумеется, никаких проблем, мэм.

Хэмлок-роуд был почти в самом конце спального района Эджвуд. Тут были небольшие домики с дешевой рентой, потому тут проживали либо приезжие, либо те, кто не мог себе позволить покупку одного из домов на Мейпл-авеню или хотя бы Эджвуд-стрит. Небольшое здание с облупившейся краской и скрипучим крыльцом, у которого остановилась машина детектива, выглядело таким же угрюмым, как и весь район.

Потертая фасадная краска облупилась местами, и хоть их явно пытались подкрасить,

Перед тем, как постучать в дверь, он убедился, что диктофон в нагрудном кармане включен. Спустя минуту на пороге появился молодой мужчина. Гэри выглядел измученным: темные круги под глазами, сгорбленная фигура, словно тяготы последних недель придавили его плечи.

— Детектив Сэвидж? — удивленно спросил Гэри.

— Добрый день, мистер Миллер. Я хотел бы задать вам пару вопросов. Надеюсь, не отвлекаю?

— Нет, нет, проходите, — Гэри отступил, приглашающе махнув рукой. Его голос звучал уставшим, почти равнодушным.

Джеймс вошел в маленькую гостиную, осматриваясь. Квартира была скромной, почти безликой, с минимумом мебели и личных вещей. На столе стояла пустая кружка, рядом валялся стопкой ворох медицинских журналов. В воздухе витал запах пыли и затхлости. Складывалось ощущение, что сам жилец тут бывал редко.

— Вы живете один? — поинтересовался Джеймс, обводя взглядом кухню, которой, кажется, совсем не пользовались, и контрастирующие с ней горы упаковок из-под готовой еды.

— Ну, работа не слишком располагает к наличию отношений… — признался молодой врач. — Особо не остается времени после смен. Тем более в такое время…

— У вас что-то случилось? — осторожно начал Джеймс, присаживаясь на старый диван. — Вы выглядите... неважно.

— Просто устал, — коротко ответил Гэри, опускаясь в кресло напротив. — Работа… сами понимаете.

Джеймс кивнул, выдерживая паузу, чтобы Гэри расслабился. Он сжимал ладони, нервно перебирая пальцы, но пытался выглядеть спокойным.

— Чем я могу помочь на этот раз, детектив?

— Скажите, мистер Миллер, вы знали Шерил Мэйн? — начал Джеймс, стараясь говорить ровно.

Гэри напрягся, его пальцы нервно забарабанили по подлокотнику кресла.

— Шэри... да. Она была пациенткой доктора Боумана, и мы пересекались... пару раз. Жалобы на усталость, стресс. Но это не только физиология, вы понимаете? У нее был... сложный жизненный путь.

— Вы имеете в виду мотель? — Джеймс чувствовал, как пазлы начинают складываться, но все еще не понимал полной картины.

Тот слегка покраснел и кивнул.

— И вы знали об этом? — уточнил Джеймс, склоняя голову на бок.

Гэри отвел взгляд, его голос стал чуть тише.

— Она рассказала. На таких приемах люди иногда говорят больше, чем собираются. О работе, о... проблемах. Я пытался ее поддержать. Думаю, ей это нужно было.

Джеймс заметил, как Гэри избегает смотреть ему в глаза. Он чувствовал ложь, но пока не мог понять, насколько глубокая она была.

— Мне стало известно, что вы подвозили Шерил до мотеля «Норсвуд Плейс». Можете рассказать об этом?

— Она попросила подбросить ее после приема, — Гэри почесал затылок, избегая взгляда Джеймса. — Я... честно, не сразу понял, о чем она. Думал, просто... по делу. Даже не знал, что она там работала. — он затих, покраснев еще сильнее. — Это ведь не преступление, да?

Джеймс выдержал паузу, давая Гэри самому заполнить тишину. Это часто срабатывало.

— Она предлагала вам что-то? — наконец спросил он, стараясь звучать спокойно.

Миллер поднял глаза, но, поймав пристальный взгляд Джеймса, снова опустил их.

— Да, — признался он, голос его звучал почти шепотом. — Но я... я отказался. Я не из таких. Просто хотел помочь.

Джеймс отметил нервные движения Гэри — он явно что-то скрывал, но, возможно, это было больше связано с его стыдом, чем с настоящей виной.

— И чем же вы думали помочь ей, уединившись в мотеле?

— Я бы не стал ничего с ней делать, тем более что она недавно перенесла тяжелую процедуру… Я просто ушел, когда она заснула.

Гэри замолк, его взгляд потемнел, а пальцы начали нервно теребить подлокотник кресла.

— Процедуру? — уточнил Джеймс, слегка подавшись вперед. — О чем конкретно речь?

Гэри закрыл глаза, будто этот вопрос оказался для него слишком тяжелым. Он замешкался, его руки нервно дернулись. Наконец парень тяжело вздохнул.

— О ребенке, — сказал он тихо. — Она была на третьей неделе беременности, когда обратилась ко мне. Но решила... решила сделать аборт.

Джеймс почувствовал, как в груди нарастает холодное удивление. Он замер, пытаясь осмыслить услышанное.

— Беременна? — переспросил он, не веря своим ушам. — Я... ничего об этом не знал. Этого не было в отчетах.

— Конечно, не было, — горько усмехнулся Гэри. — Это ее выбор, ее тайна. Она не хотела, чтобы кто-то знал. Даже мне это рассказала только потому, что не могла иначе получить направление на процедуру.

Джеймс откинулся на диван, чувствуя, как подступает раздражение из-за собственной невнимательности. «Как я мог упустить такую деталь? — думал он, проводя рукой по лицу, будто пытаясь стереть нарастающее чувство вины. — Почему я не заметил упоминаний об этом, ведь наверняка прерванная беременность не могла пройти мимо судмедэкспертов…»

— Почему она решилась на это? — спросил он, стараясь говорить твердо, но голос все же дрогнул.

— Она сказала, что ребенок только помешает, — ответил парень, его голос наполнился глухим раздражением. — Что это «лишний груз». Я пытался ее отговорить, сказал, что это ее шанс. Новый старт. Но она только посмеялась. И знаете, что она сделала после? Вернулась на работу, как будто ничего не произошло.

Его взгляд был рассеянным, а пальцы нервно постукивали по колену.

— Возможно, этот вопрос прозвучит бестактно, но… — осторожно начал детектив. — Это был ваш ребенок?

— Ч-что? — молодой врач в ужасе поднял глаза. — Нет… нет, конечно! Она сказала, что не знает, кто был отцом. Вероятно, один из ее клиентов… Насколько я знаю, у нее не было постоянного партнера.

Гэри вдруг замолк, словно осознав, что сказал слишком много. Джеймс сидел неподвижно, ощущая, как в голове закипает новая волна вопросов.

— Вы верили, что она способна изменить свою жизнь? — Джеймс сделал вид, что этот вопрос задал невзначай, но внимательно следил за реакцией собеседника.

Тот внезапно поднял глаза, и в них мелькнуло что-то резкое.

— Да, я верил, — его голос прозвучал тверже. — Это ведь был ее шанс, понимаете? Аборт — это... это не просто медицинская процедура. Это как новая точка отсчета. Я пытался ей это объяснить. Сказать, что у нее еще есть возможность исправить ошибки.

Джеймс слегка наклонился вперед, скрестив руки на коленях.

— И что она сказала?

Миллер горько усмехнулся.

— Она сказала, что я ничего не понимаю. Что ей проще вернуться к тому, что она знает, чем пытаться что-то менять.

— И вы согласились с этим? — в голосе Джеймса прозвучала легкая ирония.

Гэри резко вздохнул, опустив взгляд.

— Нет, — его голос снова стал тихим. — Я был... разочарован. Такое ощущение, будто ты бьешься о стену. Ты пытаешься помочь, но человек просто... отказывается.

Джеймс некоторое время молчал, внимательно разглядывая собеседника. Гэри избегал его взгляда, будто что-то скрывал.

— Вы противник абортов, мистер Миллер? Если так, то вы выбрали не тот штат для прохождения практики.

— Мои этические соображения никак не должны сказываться на моей работе, детектив, — сухо процедил он. — Мое дело — дать пациенту выбор.

— Это все равно было ее решение, как бы оно ни выглядело со стороны, это была ее жизнь.

Гэри стиснул губы, его лицо на мгновение напряглось.

— Иногда люди делают выборы, которые губят их, — произнес он почти шепотом. — И это не их вина. Они просто не знают, как жить иначе.

Джеймс отметил, как сильно изменился тон его голоса. В этих словах была какая-то личная боль, словно Гэри говорил не только о Шерил.

Миллер некоторое время молчал, будто взвешивая слова. Затем он вдруг заговорил, и в его голосе послышалась странная смесь усталости и убежденности:

— Вы знаете, детектив, многие люди живут... не своей жизнью. Они пытаются быть теми, кем их хотят видеть другие. Притворяются. Откладывают себя настоящих «на потом». — он сделал паузу, нервно скрестив руки. — Но иногда это «потом» так и не наступает.

Джеймс удивился, но ничего не сказал, позволяя Миллеру продолжить.

— Они думают, что у них будет время все исправить. Начать жить по-другому. Но жизнь... она не терпит отлагательств. Один неверный шаг — и все. Уже поздно. Все зря.

Джеймс почувствовал, как эти слова попали прямо в цель. Он молчал, но внутри все зашевелилось. Гэри говорил об этом так, словно сам пережил эту истину на собственном опыте. А может, он просто слишком долго наблюдал за людьми, которые не смогли ее понять.

— Это... глубокая мысль, доктор Миллер, — наконец произнес Джеймс. — Но не каждый способен осознать это вовремя.

Гэри криво усмехнулся.

— Да, — согласился он. — Не каждый.

Детектив встал, чувствуя, как эти слова эхом отдаются в его голове. Он подумал о своей жизни: о семье, которую все чаще оставлял на втором плане; о собственной гонке за этим делом, которая стала почти навязчивой идеей. Неужели он тоже был одним из тех, кто откладывает жизнь на потом?

— Спасибо за ваше время, мистер Миллер, — он поднялся, чувствуя, что дальше разговор бесполезен. — Если что-то вспомните, дайте знать.

Гэри кивнул, проводив его до двери. Весь путь он молчал, а Сэвидж не мог отделаться от мысли, что за этим молчанием скрывалось больше, чем просто усталость.