Кокон

Глава 4

Расследование продвигалось очень медленно и очень нехотя. Однако игнорировать скопленные данные уже было нелегко. Прошло уже почти три недели, и, хоть Ларри Брукс пока все еще оставался главным подозреваемым, постепенно собранные улики и показания подтверждали его алиби. Как бы не хотела полиция, игнорировать факт, что Брукса не было в городе в приблизительные даты убийства, не мог никто.

Джеймс чувствовал собственное торжество и недовольные взгляды коллег, которым пришлось устроить целую серию допросов медработников, а также изучать детали полученной выписки из медицинской карты убитой. И, разумеется, это стало привлекать столь ненужное внимание со стороны журналистов.

Семья Нелли успела дать свой комментарий прессе, что вызвало настоящую волну недовольства. Многих тронула история девушки, но как только город ознакомился с тем, как горюющая семья выставляла Нелли несчастной жертвой, не заслужившей такой участи, сразу же появились и альтернативное мнение — неизвестные сообщили в газету шокирующие новости о том, кем подрабатывала девушка в тайне ото всех.

Репортеры были в полнейшем восторге. Еще бы — такой лакомый кусок пирога прямо у них под носом. И пирога этого теперь хватит очень надолго для небольшого городка, который изголодался по грязным громким заголовкам.

Печально было думать о том, что свалилось на семью Уильямсов после того, что напечатали об их дочери. Шок, отрицание, осуждение… Сейчас им было почти так же плохо, как и Ларри, на которого были спущены собаки общественного негодования.

Комиссар Чарли Бэннет сделал заявление, которое должно было обозначить жадным до сенсации журналистам, что сейчас, пока расследование в полном разгаре, они отнимают у полиции важные дни, которые отдаляют от преступника с каждым часом, который тратится на комментирование ситуации. Несомненно, он был прав — если журналисты дадут ход этой истории, преступник сможет затаиться и избежать положенного ему наказания.

Но что больше раздражало Сэвиджа, так это то, что Черли винил его во всей этой ситуации. «И вот кой черт тебя дернул пойти в треклятую больницу, Сэвидж!» — орал он. — «Если бы не эта твоя инициативность, мы бы спокойно сначала проверили все то, что рассказал Брукс, а ты добавил нам вдвойне проблем. Теперь эти газетные пиявки от нас не отстанут.»

Джеймс же выслушивал это молча, скрепя зубами. Ему хотелось ответить, но годы работы научили его — нет смысла спорить с начальством. Детектив в итоге все равно делает так, как считает нужным, ведь в любом случае его ждет выговор — будет он бездействовать или предпримет активные шаги.

Но порой эта несправедливость нагоняла на него апатию, заставляла задуматься о том, зачем он вообще занимается всем этим? Он мечтал встать полицейским с самого детства, убежденный, что так поможет сделать жизнь лучше. Он верил, что это его призвание и первое время долго не хотел признавать суровую действительность, что так сильно отличалась от его собственных представлений.

Бумажная волокита, мелкие кражи, административные правонарушения… Вот из чего состояла его работа на девяноста пять процентов. И только на оставшиеся пять у него оставалась надежда. А теперь, когда у него наконец-то появилось настоящее дело, он больше всего боялся, что окружающие окажутся правы. Мысль эта терзала его.

— Дорогой, будешь много думать о работе, ты полысеешь еще сильнее, — мягко сказала Эми, целуя мужа в макушку.

— Иногда мне кажется, что ты читаешь мысли, — детектив изобразил улыбку. — Такое качество бы пригодилось в работе полиции.

— В продаже недвижимости это бы пригодилось еще больше, — Эми легко рассмеялась, но за улыбкой этой скрывалась усталость. — А у тебя просто на лице все написано.

— Так ты не только телепат, но и физиогномист? — за насмешкой последовал легкий удар по плечу. — Ладно-ладно, я понял, мэм. С вами шутки плохи.

— Со мной шутки будут плохи, если ты мне не поможешь с индейкой.

Джеймс поднялся из кресла и небрежно откинул в сторону свежую газету. Заголовок гласил: «Очередной скандал семейства Уильямс! Что скрывается за дверьми благополучной американской семьи?» Эмили проследила за взглядом мужа и засопела.

— Джим, хотя бы в выходной не думай о работе, — попросила она. — Сегодня семейный праздник, поэтому удели время нам. Очень прошу тебя. Джанет и Эбби очень не хватает отца. Так что давай сегодня детектив Сэвидж останется за порогом, а рядом с нами будет заботливый семьянин.

При этих словах Джеймсу хотелось возразить, что работа — точно такая же важная часть него, но он знал, как остро стала реагировать Эмили на такое. Работа для нее была лишь работой, а семья была в приоритете. Если бы не необходимость копить на будущее дочерей, она бы с удовольствием всецело посвятила себя материнству и воспитанию, однако зарплаты полицейского на обучение в каком-нибудь хорошем колледже не хватит. «Не дай бог и они застрянут в этом городе», — говорила Эми каждый раз, когда, усталая, возвращалась домой.

Джеймс был бы и рад, если Эми взяла бы на себя весь быт, но супруга словно давно смирилась с полным отсутствием амбиций у мужа, и ее желание выйти на работу пару лет назад, когда Эбигейл исполнилось шесть, Джеймс воспринял больше на свой счет. «А ведь когда-то все было иначе…» — мелькнуло у него, когда, проходя по коридору в кухню, взгляд скользнул по стене, завешанной фотографиями в рамках.

Со старых фотоснимков на него смотрела радостная улыбающаяся пара. Они бесстрашно глядели вперед, и будущее для этих двоих сулило только счастье. Вряд ли этот подтянутый широкоплечий брюнет и блондинка с каре знали, как сильно их изменят последующие семнадцать лет. Не будет больше этого блеска в карих глазах Эми, а ямочки на щеках превратятся в проточенные усталостью первые морщины. Смотреть на то, как постепенно угасает жена было даже тяжелее, осознавая, что в том есть и его вина.

Было уже около полудня. Этот День Благодарения выдался на редкость спокойным. Из окна дома открывался прекрасный вид на лесной склон, стремящийся слиться с гладью озера, а стелящийся туман делал даже такой мрачный лес воздушным. Джеймс родился и вырос в Эйберсвуде, и никогда бы не променял красоты этого города на шум и высокие застенки Сиэтла или Портленда. Именно там они с Эмили и познакомились, и будущая жена с радостью готова была вырваться из порочного круга суеты большого города. Но Джеймс знал, что Эйберсвуд так и не стал для нее родным. Это печалило его, но никогда бы он не посмел высказать жене свои претензии. Угнетаемый чувством вины, все, что он мог, — это играть свою роль, чтобы соответствовать ее ожиданиям.

— Папочка! — Эбигейл заметила отца, когда он прошагал через столовую. Несмотря на позднее утро, девочки только-только приступили к завтраку. Впрочем, сегодня же выходной, не стоило ругать их за нарушение распорядка дня.

— Доброе утро, зайчонок, — улыбнулся он дочери.

Джанет недовольно окинула младшую сестру взглядом, глядя, как отец оторвал ее от пола.

— Если хочешь, Дженни, можем устроить «карусель», на моей шее как раз есть место для еще одной принцессы, — попытался пошутить Джеймс, подзывая дочь к себе, однако та даже не двинулась с места, продолжая неторопливо поедать хлопья.

«Хм, раньше она никогда не отказывалась,» — странное разочарование вперемешку с тоской накатило на Джеймса. Быть может, дочь до сих пор была на него в обиде за то, что на прошлой неделе забыл забрать ее от стоматолога?..

— Прости пап, мне давно не семь, — с некой брезгливостью ответила Дженни, не отрываясь от завтрака. — Эти детские забавы мне давно не интересны… И зови меня Джанет.

Джеймс усадил дочку на стул с мыслью, что переходный возраст у старшей дочери уже явно на подходе. Пугало его это не меньше, чем расследования преступлений. Глядя на Джанет, он видел копию Эми. Все, начиная от ямочек и острого взгляда орехово-карих глаз напоминало ему о супруге в молодые годы. Он и не заметил, когда она успела так вырасти. Годы проносились, как гоночные болиды, оставляя позади едва различимые мгновения, которых больше не вернуть. А ведь и Дженни когда-то так умоляла, чтобы отец кружил ее, подняв от земли…

После позднего завтрака семейство Сэвиджей начало приготовления. В скором времени должны были приехать родители Эмили. От Портленда им было добираться несколько часов, и обычно после праздничного ужина, мистер и миссис Мэйсон оставались до воскресенья, чтобы провести побольше времени с внучками и дочерью. Для Джеймса довольно часто места в этой идиллии не было — работа полицейского занимала все свободное время, даже дома он частенько продолжал изучать данные следствия, ища решение очередной не слишком интересной загадки.

Отношения с родителями Эмили у него были хорошие — для них выбор дочери был более чем отличным, однако с годами они стали несколько недоумевать оттого, что детектив так и топчется на одном месте. Им хватало такта не лезть в их отношения, но Джейс не сомневался, что дочь часто жалуется и делится своими разочарованиями. Сам он не смел корить жену, хотя ему не слишком нравилось, что она выносит посторонним их личные проблемы.

Но, возможно, то была простейшая зависть — родители самого Джеймса умерли уже много лет назад. Возможно, будь они живы, и он смог бы поделиться переживаниями или спросить совета… Но все что ему оставалось — решать все проблемы самому. Эта отрешенность иногда давила на него, но с годами он учился оставлять это позади, отгоняя работой непрошенные мысли.

И вот даже сейчас, когда он улыбался Эбби и Дженни, смеялся над их шутками, помогая неуемным девчушкам накрывать на стол, мысли его были далеко от дома и родных. Мозг все пытался сопоставить линии, сузить круг подозреваемых, понять, было ли убийство случайностью или чьей-то извращенной прихотью… Слишком много вариантов, и круг поисков все не сужался. А учитывая поднятое недовольство, когда город успел поделиться на тех, кто поддерживал Уильямсов, и тех, кто поддерживал Брукса, все же Ларри грозился стать козлом отпущения.

Уильямсов можно было понять — они столкнулись с жестокой реальностью, где дочь хранила грязные секреты о своей жизни, и теперь эта тень легла и на них самих. Сэвидж задумался, как бы он себя вел в такой ситуации? Если бы узнал, что у его детей или супруги есть тайны, которые бы обернулись проблемами им всем? Грозился бы засудить за клевету всех, как миссис Уильямс? Или пытался доказать невиновность дочери, несмотря на очевидные свидетельства, как это делал мистер Уильямс?

Он не знал. Мог лишь предполагать, строить догадки, план действий, однако сам он никогда не сталкивался с подобным. Работа в полиции научила его держать язык за зубами. Он не хотел бы, чтобы родным стали известны подробности того, с чем ему приходилось сталкиваться. Наверное, и ему не хотелось бы узнать что-то такое о них… Эта стена секретов, которая казалась чем-то ненормальным, виделась Джеймсу единственным, что могла спасти их семью в случае чего. Иногда ему безумно хотелось разрушить эту стену, поделиться с Эмили столь многим, но знал, что эта откровенность лишь испортит ей жизнь…

Раздался настойчивый телефонный звонок в гостиной. «Должно быть, родители Эми», — решил Джеймс, выглядывая в коридор.

— Я отвечу, — заверила его Эмили. Она стянула фартук, небрежно кинув его на стул. На лице ее было радостное предвкушение. — А ты пока проверь индейку.

Джеймс кивнул, однако невольно одним ухом прислушивался. От этой дурацкой рабочей привычки он никак не мог избавиться.

— Алло?... Да, привет, мам!.. — донесся до него веселый голос жены, однако спустя несколько секунд тон ее начал постепенно меняться. — Да… Да?..

Она умолкла, но даже в этой тишине Джеймс чувствовал ее огорчение. В детективе взыграло беспокойство — естественно, он привык первым делом предполагать худшие варианты развития событий. Но раз она не металась, не было восклицаний, значит, ничего трагичного… Но «трагичное» бывает разным для всех.

— Проследи, чтобы твоя сестра не посыпала шоколадом кукурузу, хорошо? — попросил он Джанет, не повышая голоса, чтобы дочери не передалось его волнение.

— Хорошо, пап.

Поцеловав дочь в макушку, он вышел в коридор, шагая тихо, продолжая прислушиваться к разговору.

— Да, ничего, мам... Все в порядке... С Днем Благодарения.

Эми положила трубку, и тяжело вздохнула. Жена стояла, прислонившись к стене, потирая глаза.

— Все в порядке? — осторожно спросил Джеймс, и женщина, вздрогнув, повернулась. Глаза ее влажно блестели.

— Родители не приедут, — она даже не скрывала своего разочарования.

— Что-то случилось? С Генри и Эстер все хорошо?..

— Да, — Эми раздраженно повела плечами. — Просто… не приедут.

Она явно что-то недоговаривала, Джеймс чувствовал, что должен поддержать ее хоть как-то. Он знал, насколько для Эмили было важно, чтобы родители присутствовали на праздниках. Это была нерушимая традиция.

— Эй… — Сэвидж мягко провел рукой по плечу, но Эми не подняла глаз. — Все в порядке. На Рождество поедем к ним, как всегда. С ними же все хорошо. Просто, видимо, жизненные обстоятельства…

Она молчала, будто пытаясь принять его слова, его попытку приободрить ее.

— Ладно, неважно, — она прошла мимо, так и не взглянув на супруга, оставив его одного в пустой гостиной.

Слушая, как Эми, изображая энергичность и жизнерадостность, скрывая свою досаду от дочерей, Джеймса не покидало неприятное чувство, что это он виноват в том, что гостей сегодня не придется ждать. Это были глупые мысли, но отогнать их было сложно.

Как и любому человеку ему хотелось, чтобы хотя бы дома проблемы оставались где-то в стороне. Для него дом должен был оставаться островком спокойствия и благополучия, которое детектив рассчитывал защищать любой ценой. Но когда проблемы приходят изнутри… Джеймс всегда терялся.

И вот сейчас, когда они вместе с Эми объясняли расстроенным Эбби и Дженни, что долгожданного приезда дедушки и бабушки сегодня ждать не стоит. Младшая девочка не сдержала слез, и Эми пришлось успокаивать ее, словно стараясь утешить и себя саму вместе с дочкой.

Традиционный семейный обед тоже проходил в достаточно напряженной атмосфере. Джанет всеми силами старалась держаться, не уподобляясь капризной сестре, пока Эми отвлекала девочек разговорами о предстоящих закупках к рождеству.

— А папа пойдет с нами? — спросила Эбигейл, нехотя ковыряясь в тарелке с едой. Она почти ничего не съела.

— Увы, дорогая, папа будет сильно занят на работе, — Эми отрезала кусок индейки с каким-то недовольством. — Но мы непременно проведем хорошо время вместе.

— Это все из-за того, о чем говорят, да? — спросила вдруг Джанет, глядя на отца, застав его врасплох внезапным вопросом. Раньше дочь никогда не проявляла интереса к его работе. — О том страшном убийстве.

— Милая, об этом не стоит говорить за столом, — с нажимом начал Эми, но Дженни не сводила глаз с отца, ожидая его ответа.

На мгновение детектив поймал знакомый острый взгляд жены с немым предупреждением — «не смей раздувать эту тему».

— Э-э-э… Кхм, милая, видишь ли… — начал Джеймс, аккуратно подбирая слова. — Это дело очень непростое, однако требует всецело моего внимания, чтобы как можно быстрее поймать убийцу…

Сэвидж слишком поздно понял, что болтнул лишнего. Эмили нахмурилась, а глаза Джанет расширились.

— А разве убийцу уже не поймали? Мне друг в школе говорил, что он жил по соседству с домом и все видел!

— А нам в школе говорили, что это все дикие звери, — Эбигейл тоже решила проявить внезапный интерес к беседе. — Даже смотрители парка приходили и объясняли нам, как себя вести в лесу…

— Это хорошо, что вам повторили технику безопасности, Эбби, — мягко прервал дочь Джеймс понимая, что ситуация грозится закончиться рядом очень неудобных вопросов, на которые ему не хотелось бы отвечать. — О ней надо всегда помнить, даже если все в порядке.

— Получается, убийцу так и не нашли? — повторила вопрос настойчивая Джанет, которую было нелегко провести. — И у нас в городе ходит маньяк?

— Джанет!.. — ахнула мать, грозно глянув на дочь. — Я же сказала, что сейчас не место и не время для таких разговоров.

— Ну а что такого! — вспылила дочь, наконец повернувшись к матери. — А вдруг это правда! Папа же сам сказал, что убийцу еще не поймали. Вдруг бабушка и дедушка из-за этого не приехали?

— Мама, это правда? Бабушка больше не приедет из-за того, что у нас в городе кто-то умер? — Эбби вновь начала всхлипывать.

— Джеймс, сделай что-нибудь, — прошипела Эмили, глянув на растерянного мужа.

— Я… я… — только и мог вымолвить Джеймс.

Он понятия не имел, что делать. Как объяснить дочерям все так, чтобы они поняли? Соврать? Но ведь если он сейчас ложно заверит их, девочки потеряют бдительность... А если они что-то не то скажут? Что, если потом вскроются какие-то детали и его ложь выйдет наружу? Не встревожит ли это детей лишь сильнее?..

Паника почти полностью овладела им, и Джеймса было затянуло в темные воды сомнений, как споры прервала спасительная трель телефона.

— Я возьму, — быстро отозвался детектив, подымаясь из-за стола.

Кто бы ни звонил сейчас, детектив был благодарен, что неловкого разговора можно было избежать. А потому, когда он подносил трубку к уху, он испытал легкость. Но то лишь был краткий миг прежде, чем жестокая реальность вновь обрушилась на него.

— Дом семьи Сэвидж, чем могу…

— Джеймс? — раздалось из трубки, и мужчина тут же узнал голос.

— Митчелл?..

Было непривычно слышать в голосе Билла смесь гнева, раздражения и… страха.

— Ну что, умник… Можешь праздновать. Ты был прав.

— О чем ты? — несмотря на то, что в доме было тепло, Джеймс ощущал себя так, словно оказался на леденящем морозе. Кончики пальцев покалывало от волнения.

— Нашли еще одно тело.